Юрий Валерьевич Мороз
Кошмары Менделеева
Двустишие
Менделеев, как известно, был три метра ростом. А Куинджи – полтора. Когда они вместе гуляли по парку или сидели в пивной, окружающие тихо говорили друг другу: "Смотри, полтора Менделеева." А если это были почитатели Куинджи, то они шептали: "Гляди, три Куинджи".
Из-за своего чрезмерного роста Менделееву было очень неудобно в лаборатории. Поэтому он частенько забегал к Куинджи, который был полутораметровым, в гости с ночёвкой. А как-то, во время очередного визита, Менделеев сел напротив окна и произнёс: "Химия-химия, подоконник в инее".
Но время и люди испохабили это чудесное двустишие до неузнаваемости.
В милиции
Однажды Менделеев выходил из трамвая, поскользнулся и разбил себе нос об асфальт. Точнее, о булыжник. Сидит и плачет, как Крупская в январе 24-го. Подбородок дрожит, слёзы градом. Химик, одним словом. А ехал он в гости к Куинджи, пива попить, картину посмотреть (телевизоров тогда ещё не было). Ну, думает, как теперь в гости идти с разбитым носом?
Тут мимо милиционер проходит, смотрит, га тротуаре мужик сидит грязный, рожа в крови, борода, как у Солженицына, и плачет.
– Ну точно бомж, – думает милиционер, – да, к тому же, скорее всего выпимши.
Взял, да и проводил его в обезьянник. А на все возмущения со стороны Менделеева отвечал или «завтра разберёмся», или «следствие покажет». Что за следствие, и что оно должно показать, никто не знал, включая великого химика и обычного милиционера.
Огляделся Дмитрий Иванович, ба!, народу-то сколько! Сам Лев Толстой на нижних нарах храпит, заходится. Чехов Антоша на параше орлом сидит, тужится так, что вот-вот стёкла в пенсне треснут. Приуныл Менделеев и полез на второй ярус полежать. Может, приснится что-нибудь интересненькое. Забрался кое-как, а там человек спит, отвернулся к стене и посапывает. Менделеев видит, пиджачок вроде знакомый. И брюки. В лицо заглянул – так и есть , Куинджи! Тут как тут, собственной персоной.
– Слышь, Архип, а тебя-то за что? – шепчет Менделеев ему на ушко.
– Страдаю ради искусства, – отвечает Куинджи, пахнув изо рта перегоревшим денатуратом с чем-то, вроде бы, чесночным.
А потом вообще веселуха началась. Куинджи во сне рвать начало, прямо на Менделеева. Толстой проснулся от того, что ему на лицо что-то капает, понял
что и спросонья Чехову по пенсне кулаком вмазал. Антон Павлович начал визжать бабьим голосом
– Классиков бьют! – поскользнулся и застрял левой ногой в параше.
На крики прибежал дежурный, прописал каждому по два удара дубинкой по печени, после чего в отделении до утра было тихо и даже как-то уютно.
Бильярд и самая длинная борода
Собрались как-то Менделеев, Куинджи, Павлов и Чехов на бильярде поиграть. Чехов говорит:
– Давайте, может, Ленину позвоним? Он просил.
– Да ну его в жопу, – отвечает Павлов, у которого никогда не проходил запах(как говорил сам Павлов – «аромат») желудка и водки,– Антихриста!
И перекрестился набожно, поклонившись по привычке в пустой угол.
Крепкого спиртного решили не пить, потому что завтра всем на работу надо, а Куинджи вообще в ночную. Взяли пива с таранью. А Павлов, как обычно, лягушачьих лапок заказал. Сидят, молчит каждый о своём. Скука, в общем. Стали думать, как настроение поднять.
– А давайте, – предлагает Менделеев,– к цыганам!
– Не-не-не, – кричит Чехов, – К девочкам! К девочкам!
А Куинджи сидит в нерешительности, потому что ему и к цыганам хочется, и к девочкам. И, что самое интересное, никому и в голову не приходит в бильярд сыграть!
Тут Павлов от лапок отвлёкся, пиво допил и заорал на весь зал:
– Человек! Нам как всегда!
Выпили они абсента, закусили картошечкой с мясом. Сразу весело стало. После четвёртой, как обычно, начался спор, у кого борода длиннее. Каждый кричал «У меня! А вот и у меня!». Павлов так разошёлся, что нечаянно разбил Чехову пенсне и ещё два раза дал великому классику в морду. И если бы не вошёл Толстой, Лев Николаевич, с зеркалом под мышкой, и не выиграл спор, то неизвестно, чем бы всё закончилось.
