Юрий Соколов
Своя игра – 1. Уклонист его величества
Перехватив вилы обеими лапами костомеха, я попытался отодрать с ближайшей кучи первую порцию навоза и едва не упал мордой скелета в говно. Аккуратнее, Иван! Не хапай много. Будь скромнее. Помни: целый день впереди. Ты работаешь? Работаешь. Доколупаться до тебя невозможно. Ну и не напрягайся. Обучение на производстве надо проходить по уму, с расстановкой.
Главная трудность состояла в том, что я больше не мог опираться на вилы. С ними вместо посоха у меня получалось двигаться довольно ловко, а без третьей точки опоры мой некрокиборг чувствовал себя столь же уверенно, как хромая корова на льду, которую заставили встать на задние копыта и что-то делать передними. Через минуту у меня получилось отковырять от кучи навоза первый навильник, развернуться и опустить его в кузов телеги.
– В первый раз, что ли? – снисходительно спросил крестьянин-возница.
– Ага! – подтвердил я. – Далеко вам с грузом ездить?
– Да сразу за город, на поля его высочества.
Отлично, подумал я. Не себе мужики возят, по повинности. Значит, торопиться им некуда. Матюков не будет. По крайней мере в больших количествах.
Приободрившись, я принялся отрабатывать процедуру погрузки, цепляя минимально возможные объемы перемешанных с соломой и сеном какашек. А ничего, с почти пустыми вилами мой некрокиборг вполне держит равновесие…
– Нагребай больше! – крикнул мне Креппер. – Филонить вздумал?
– Никак нет, господин сотник! – скорбно отозвался я, поднимая на вилы еще несколько соломинок. – От неумения это, извиняйте!
– Я тебе покажу – от неумения! А ну грузи как следует!
– Так точно! Есть грузить как следует!
Просекшие ситуацию крестьяне украдкой ухмылялись в бороды. Те, кому другие рекруты успели накидать полные возы, не спешили уезжать.
– Какого черта встали? – набросился на них Креппер. – Затор получится! Не задерживаться!
Крестьяне начали нехотя выруливать к воротам. Сотник бегал меж телег, отчаянно ругаясь.
– Что за суета на моем хозяйстве? – раздался вдруг среди общего шума звучный тенор. Принадлежал он пузатому коротышке в отливающих серебром доспехах, так и лучившемуся добродушием и самодовольством. – Совесть поимейте! Вы же можете разозлить драконов. А тогда знаете что случится?
– Мое почтение, барон! – тут же подскочил к коротышке Креппер, прижимая руку к груди и расплываясь в широчайшей улыбке. – Накладочка вышла, сейчас все улажу. Просто один лентяй не хочет работать как надо. Но будет, можете не сомневаться.
Барон Рутгер, – а это был он, – посмотрел на меня, оценил мой профиль и сказал:
– А зачем вы поставили его в проход, доблестный Креппер? Самое место ему трудиться в стойле, причем в отдельном, чтоб никому не мешал.
Сотник с ответом не нашелся.
– Шагай-ка сюда, дорогой! – поманил меня к себе Рутгер. – Давай, вот в это стойло заходи. Здесь знаешь кто у меня сидит? Лейт Блистающий, да благословят боги его крылья. Он еще молод и не так велик – навоза немного. Ну а не справишься…
– Справлюсь, ваше благородие, обязательно справлюсь! – с энтузиазмом пообещал я. Добряк-барон мне сразу понравился.
– …Ну а не справишься – товарищи из твоей децимы тебе помогут, – закончил Рутгер. – Ничего постыдного в этом нет – все мы когда-то чему-то учились. А на Креппера ты не сердись, – добавил он тихо, и весело мне подмигнул. – Наставник он так себе, и не очень умеет обращаться с людьми.
– Вы чрезмерно к нему добры, – искреннее сказал я, тоже понижая голос. – А он, между тем, поносил вас на весь замок, когда вы вчера провели драконов над плацем.
– Он? – изумился Рутгер. – Поносил меня?
А то, подумал я, и заторопился:
– Только вы ему не говорите, что я вам сказал! Он от меня мокрого места не оставит.
– Да уж не беспокойся, не скажу, – слегка обиделся барон. – Что я – совсем глупец?.. Ах, Креппер, ах, лицемер! – пробормотал он, направляясь к выходу из стойла. – В глаза всегда так вежлив. А за глаза, значит, поносит!
Дождавшись, пока Рутгер удалится, я изловчился и выбросил в проход первый полноценный навильник навоза. Еще один. Еще… Не такое трудное это занятие, когда вокруг оперативный простор.
– Доблестный Креппер! – раздался снаружи сердитый баронский тенор. – А ну пойдите-ка сюда!
От радости я нагреб столько навоза и размахнулся так широко, что мой некрокиборг едва не вылетел в проход вслед за сорвавшейся с вил кучей весом на целую телегу. Однако удержать равновесие получилось, а в стойле сразу стало значительно чище.
«Навык управления костомехом улучшен на 2%», – отреагировала система.
В занятых стойлах взревывали драконы, заглушая возмущенные возгласы Рутгера и жалкие, неубедительные оправдания Креппера. Можно считать, что день удался.
Казалось, что в конюшнях уже и воняет не так сильно.
Глава 8
Всю дорогу до казармы я усиленно дышал, стараясь прочистить легкие от пропитавшего их навозного духа. Спал как убитый: не столько устал физически, сколько вымотался от нервного напряжения. Ну не случалось мне раньше пересекаться со скелетами пещерных троллей, а рулить ими – и подавно.
Утром на плацу в сотню влили пополнение, и ее численность возросла сразу до шестидесяти человек. Креппер сформировал шестую и седьмую децимы и раскидал людей по пяти уже существующим. В нашу попало трое новеньких: двое крестьян из других королевств, которых звали Руг и Натан, и варвар Хеджай. Крестьян похитил с помощью своей магии Герхард, а Хеджай пришел сам. Родом с юга, он много странствовал, несколько лет прожил на окраинах Оргойского королевства, и вот теперь решил завербоваться на службу к его величеству Бальдуру.
– А погибших на Треугольной площади воскрешать не стали? – спросил Креппера кто-то из первой децимы.
– Нет, дружок, – ответил сотник. – Гибель от когтей Хонора – это чаще всего насовсем. Даже для высокоуровневых бойцов. А на воскрешение ваших товарищей потребовались бы такие усилия… В общем, путь покоятся с миром и надеждой на счастливое перерождение.
– А что, перерождение возможно? – спросил я у Меченого, хотя уже знал об этом из подслушанного разговора Герхарда с герцогом. Но заглянуть в Писания и узнать подробности времени пока не нашел. А Меченый наверняка знает такое, чего нет и в Писаниях. И, что еще важнее, он умеет объяснять сложные вещи коротко и простыми словами.
– Возможно-то оно возможно, – вздохнул каторжник. – Только после смерти ведь сперва попадают в Мир Теней, а условия там не райские. Ну и переродится покойник не обязательно человеком, или какой он там расы был. Демоны возрождения могут поменять ему расу. А могут…
– Сегодня тренировок не будет! – объявил Креппер, и Меченый умолк, не договорив. – Те из вас, кто живет в городе, наверно уже слышали о нападениях на деревни вдоль Ревского тракта, и знают, что там происходило. Так вот: минувшей ночью разведчики наконец обнаружили стоянку вендиго, и уничтожить ее поручили нашей сотне. Для настоящих солдат задача слишком легкая, а для вас – самое то, чтобы получить начальный боевой опыт. Порядок такой: новенькие забирают с кухни продовольствие для сотни на день, и в дороге будут присматривать за обозом. Остальные во главе со мной разберутся с людоедами.
– Об этом я как раз и говорил, – шепнул мне Меченый. – Можно возродиться не человеком, а вендиго. Или еще кем похуже.
Вот теперь я полез в базу знаний немедля. Надо как можно быстрее уяснить, против кого идем, чтоб к моменту встречи все необходимые сведения запомнились и лежали в мозгах по полочкам.
Первоначально людоедов-вендиго породил демон неутолимого голода по имени Вендиго. С тех пор их ряды постоянно пополнялись за счет естественного прироста с помощью размножения и возрожденцев из Мира Теней, которые при жизни страдали чревоугодием, алчностью и тому подобными пороками, или умерли от недоедания. Выглядели вендиго примерно как зомби. Они тупо набрасывались на любых живых существ, опустошая леса, и нападали на деревни и даже города. Укусы вендиго были заразны. Но если укушенный не был ни обжорой, ни лакомкой, и не страдал ненасытной жадностью, он мог избежать превращения в людоеда, принимая простенькие снадобья, продающиеся в каждой лекарской или знахарской лавочке. Неплохо помогали также ладанки и нательные иконки, купленные в храмах Святой вселенской церкви, при условии минимального соблюдения ее обрядов. Многие желающие защититься от укусов вендиго применяли сразу оба способа, тем более что сама Святая церковь использовала магию весьма широко.
Выхватывать инфу из базы приходилось урывками, так как с момента постановки задачи все оказались заняты. Для начала Креппер поделил нас на два неравных по численности отряда. В меньшем оказались недавно прибывшие рекруты, не имевшие боевых навыков и не успевшие их приобрести. Из нашей децимы в него попали Руг и Натан. Хеджай, пусть и появился только что, мог похвалиться немалым опытом сражений, и Креппер определил его в большой отряд. Как и меня, хоть мне и была прямая дорога с Ругом и Натаном.
– Думаю, такой прославленный герой, как ты, не захочет охранять котлы с кашей! – сказал сотник с ядовитой улыбочкой. – Уверен, в сражении с вендиго ты проявишь себя лучше. Не только лично, но и как командир. Назначаю тебя старшиной децимы. Остальные могут выбрать старшин самостоятельно. Пора, пора уже выявлять среди вас лидеров! Самые достойные в будущем и станут настоящими старшинами, что откроет им путь в сотники, тысяцкие, темники! А то и в стратеги – чем черт не шутит!
Вот подлянщик! Знает же, что у нас лучшим командиром был бы Меченый с его опытом разбоя и внезапных налетов. Ну ладно – ничто не мешает мне взять Меченого в заместители. Помирать ведь ему под моим командованием неохота, и он станет мне отличным советчиком. Жаль, что Хеджай у нас десять минут как прописался. Возможно, он был бы еще лучше. Выглядел варвар как гибрид индейского вождя с арабским террористом, а лицо есть зеркало души.
– Слышь, Меченый? – сказал я. – Будешь у нас серым кардиналом.
– А кто это? – оторопел каторжник.
– Это такой парень, который заправляет делами за спинами недотеп вроде меня. Тактику для децимы я разработаю, можешь не сомневаться. Но оценишь ее на годность и утвердишь ты.
– Да какая тактика? – поморщился Меченый. – Нам же не с организованным отрядом драться, а с людоедами. С вендиго мудровать не надо, тут простота залог успеха. И дело командира главным образом – укреплять дух бойцов, чтоб слабину не дали.
Укреплять дух? Это я, пожалуй, смогу. Ну-ка…
Модифицировать заклинание «Мне пох» для накладывания на кого угодно. Действие – от слабого (фонового) до сильного (воодушевляющего). Название видоизмененной версии: «Тебе пох» («Вам пох» при воздействии на группу).
«Заклинание успешно модифицировано!»
Я тут же опробовал его на Друвайере и Пенте в фоновом режиме. Ребята, бывшие далеко не в восторге от предстоящего сражения с людоедами, расправили плечи и приобрели непробиваемо-спокойный, независимый вид. Я прикинул предполагаемый расход маны – приемлемо. Ведь тратить ее придется эпизодически, и только на себя и этих двоих. Потому что Меченому и Скипу все пох и так. Хеджай, судя по его каменной роже, даст фору им обоим. А на разовый воодушевляющий посыл разорюсь при необходимости, куда деваться.
Выступить в поход предстояло верхом, а так как из рекрутов раньше на боевых конях ездили единицы, нам должны были выдать обозных лошадей. Получив сбрую для них в замке, мы направились в сторону родной казармы. Сроду не подумал бы, что седло столько весит! Оно тянуло минимум килограмм на двадцать. По дороге нас догнали нагруженные провиантом новички. Котлы с привычным уже сборным варевом они тащили на копьях, пятеро несли мешки с хлебом.
Совершенно упарившись несмотря на ранний час и утреннюю прохладу, мы добрались до Треугольной площади. Казарма встретила нас открытыми воротами – внешними и внутренними. Через широкий проход между завалами сена справа и слева из конюшни выезжали телеги: одна для продовольствия, четыре для будущих раненых.
– А что гробы сразу не взяли? – удивился я. – Надо было взять! Раненых положили бы сверху. Получилась бы экономия места.
– Будут на нас гробы тратить! – буркнул Скип. – Закопают без гробов.
– Кто тебе рекрутов закапывать станет? – возразил Меченый. – Сами зароем покойников на месте.
У остальных ребят разумная предусмотрительность командования тоже вызвала только насмешки. Одними телегами нас и облагодетельствовали. Ни лекаря отряду не придали, ни даже захудалой бабки-знахарки.
Конюхи выводили на площадь лошадей. Мне досталась спокойная престарелая кляча мужеского полу, с умными глазами повидавшей все на свете животины. Свалив возле нее сбрую, я принялся осваивать искусство седловки, решив подойти к задаче с максимальным старанием. Когда сбегу, умение наверняка пригодится. Поминутно сверяясь с базой знаний, хотел уже накинуть на спину кляче потник, но конюх меня остановил.
– Сейчас ты делаешь все правильно, сынок, – сказал он. – Однако это потому, что лошадь готова, и как раз для тебя подходящая. А вообще, когда седлаешь коня, особенно которого в первый раз видишь, надо его сперва привязать. Откуда тебе знать, что он будет стоять спокойно? Потом ты его осматриваешь. Хорошо ли почищен, нет ли мозолей, потертостей? Неухоженная лошадь под седлом раздражительна, и может тебя подвести. Копыта следует проверить – вдруг камушки застряли? Ну и просто поухаживать за незнакомым животным неплохо для начала. Угостить чем, гриву расчесать, хвост. Ты ведь, когда на какую девку глаз положишь, сперва ухаживаешь за ней, и уж потом – хе-хе! – пытаешься взобраться на нее. Вот и с лошадьми так же поступай – соображаешь?
Я ответил, что да, и поблагодарил конюха за добрые советы. И далее действовал по его рекомендациям. Потник положить чуть выше, чем необходимо, а затем стянуть назад, чтоб волос на шкуре под ним лег ровно. Закинуть подпругу и стремя с правой стороны на седло, и положить седло на лошадь. Проверить, правильно ли положил. Затянуть подпругу – не сразу, а постепенно. Поводить коня немного и проверить, не ослабла ли подпруга: некоторые лошади, сволочи, специально надуваются при седлании, чтобы потом дышать было легче. Пристегнуть нагрудник…
К концу процедуры у меня чуть не поехала крыша от попыток вникнуть во все премудрости. Когда на воле окажусь, буду красть с утра уже оседланных лошадей и отпускать вечером.
И вот наконец я продел ногу в стремя и взгромоздился на коня. С тем же примерно чувством, с каким ложился в постель с девушкой после ухаживания, то есть со скрытым торжеством. Впрочем, ни с одной девушкой у меня не бывало столько заморочек, страхов и неуверенности. А еще я не терзался мыслями, что уже в постели девушка вдруг сбросит меня с себя и начнет лягаться, потому что у нее плохо расчесан хвост.
В итоге пришлось применить к себе любимое заклинание. И чего, спрашивается, я распсиховался? Понятно, чего: с животными общаться не привык. Отродясь не было у меня ни собаки, ни кошки, ни разнесчастного хомячка – не говоря о лошади. Но справился же! Конюх похвалил – сказал, что все правильно сделано. Система порадовала новым навыком. А если продолжать аналогии, то подо мной не девушка, а дедушка. Он слишком старый, чтоб вот так сразу поднимать бунт против всадника. И слишком умный и опытный, чтобы тратить на глупости остатки жизненной силы. Пойдет что не так – и без взбрыков даст мне понять это. Всхрапыванием там, недовольным поматыванием головой… А хороший был конь когда-то. По нему видно.
Успокоившись, я осмотрелся с высоты седла. Отдельные рекруты поглупее выглядели радостно-возбужденными, остальные настроились мрачно. И то сказать: наш поход против вендиго казался чистой воды авантюрой. Из шестидесяти человек в реальных схватках ранее участвовали от силы пятнадцать. Больше трети состава влито только что, даже на плацу потренироваться вместе не успели. Мага с нами не послали ни одного. Я такой, с позволения сказать, воинской части истребление бродячих псов не доверил бы. Однако Креппер сохранял спокойствие. Впрочем, лично ему беспокоиться при его хороших доспехах и сорок восьмом уровне не о чем. Вендиго редко поднимаются выше двадцатого, и оружие у них самое примитивное.
Отряд выехал с Треугольной площади и растянулся по улице, ведущей к Южным военным воротам. Чтобы попасть с дороги за ними на Ревский тракт, предстояло сделать крюк. Но Креппер, почувствовав настроения в сотне, не решился прогнать нас сквозь Навозные ворота, через которые крестьяне вывозили дерьмо из Драконьего Гнезда, хоть так и было прямее. Он сегодня вообще проявлял благоразумие. Например, нахлобучил на голову шлем, который обычно не носил.
Цоканье подкованных конских копыт по булыжной мостовой эхом отдавалось от стен домов. Позади громыхали телеги. Издалека заслышавшие шум горожане предпочитали пережидать проезд отряда в подворотнях, переулках и дверных нишах поглубже.
Стража Южных военных ворот отсалютовала нам неуверенно. Тем не менее от насмешек воздержалась. Представляю, что было бы на Навозных воротах.
Сразу за городом, прямо к его стенам прилепилась деревушка дворов в пятьдесят. Дальше тоже шли деревни в окружении полей, садов и аккуратных лесочков, похожих на парки. Крестьяне тут всю траву выкашивают, пояснил Скип, бывший как раз здешним жителем. И весь валежник собирают, и обрезают сухие ветки. Выгодно: бесплатное топливо, и меньше шансов, что у тебя под боком заведется нечисть. Не любит она мест, за которыми следят, и светлых лесов. Ей что помрачнее подавай, с буреломом, труднопроходимое.
Мощеная дорога кончилась километрах в пяти за городом, и одновременно с ней – вся прилизанная пастораль. Причем сразу. Дальше как раз и потянулось «что помрачнее». Ревский тракт оказался разбитой грунтовкой, за состоянием которой следили только те, кто по ней ездил. А они ограничивались подкладыванием хвороста и камней в колеи, когда в дожди требовалось вытащить телеги из непролазной грязи. И деревни по обе стороны тракта были такими же – грязными, неухоженными, с хмурыми и неприветливыми жителями. Из идиллического Средневековья мы без перехода попали в чернушно-трэшевое, словно вокруг декорации сменили. Другая локация – другая обстановка… Или я ошибаюсь?.. Нет, не может быть, чтобы во Вселенной Дагора спустя тысячи лет после ее возникновения все еще существовали локации в обычном понимании. Скорее, Ревский тракт с прилегающими территориями просто находится вне зоны прямого контроля герцога и его придворных магов. Когда сбегу, надо держаться как раз таких мест.
Промеж деревень возвышались баронские замки, на каждый из которых хотелось повесить табличку «Разбойничье гнездо». Однако я все еще от души наслаждался поездкой, машинально отмечая, какой же чистый здесь воздух. Как ярко светит солнце. Какой насыщенной голубизны небо…
– Выпрямись, солдат! – произнес вдруг ворчливо-недовольный баритон в моей голове. – И сядь как следует. Болтаешься в седле будто мешок с говном. Думаешь, мне легко тебя возить подобным образом?
Не сразу до меня дошло, что голос принадлежит коню, на котором я ехал. Мама моя, здесь кони разговаривают!
– Не все, – успокоил меня конь. – А только продвинутые. Я продвинутый – когда-то был элитным боевым жеребцом, теперь за штатом. Все, что остается таким как я, – возить телеги. А в промежутках катать таких как ты. И при этом еще заботиться, чтоб они не свалились и не сломали себе шеи.
– Прошу прощения за неправильную посадку, – сказал-подумал я. – А не подскажете ли, глубокоуважаемый конь, как принять правильную?
– Отчего ж не подсказать? Подскажу. Тем паче что это в первую очередь мне на пользу. Слушай…
Следующие полтора часа конь подробнейшим образом объяснял мне, как грамотно ездить шагом, рысью, галопом. Когда привставать в седле и на какую ногу делать упор при ударах разным оружием в бою. Чем следует кормить хорошую лошадь и с какой периодичностью. В общем, старательно занимался моим образованием.
– Благодарю за науку, – с чувством сказал я по окончании лекции. – А не могу ли я узнать ваше имя?
– Можно на ты, – милостиво разрешил конь. – Возницы и конюхи кличут меня то Люцем, то Лютиком, то еще как-нибудь по своему вкусу, за что я им премного благодарен. Мне было бы слишком грустно, называй они меня настоящим именем. С ним связано слишком много воспоминаний о годах моей боевой молодости и зрелости, которых уже не вернуть. Лошадям доступно омоложение, и даже достижение бессмертия, но только в том случае, если их хозяева живы и заботятся о них. А мой хозяин погиб. Я доволен уже тем, что пригодился в обозе, и могу изредка ходить под седлом, как вот сейчас.
– Люц – неплохое имя, – сказал я. – Но оно мне ничего не говорит. А называть тебя Лютиком у меня язык не повернется. Это кличка для глуповатого деревенского мерина, не для тебя.
– Тогда называй меня просто Конем. Я не обижусь.
– Ну уж нет! В моем родном языке слово «конь» имеет оскорбительный характер. И я буду чувствовать дискомфорт.
– Ну хорошо! – сдался конь. – Мое настоящее имя Люцифер, и когда-то мной владел доблестный рыцарь Этьен де Гурфье из ордена Недремлющих. Многие его подвиги внесены в летописи Аусанга, а некоторые попали и в анналы вселенной Дагора. И каждому я был свидетелем, способствуя их совершению в меру своих сил. И лишь в последний раз меня с Этьеном не было, о чем не перестаю скорбеть до сих пор. Лучше б я погиб вместе с ним; но теперь ничего не изменишь. Остается лишь тешить себя надеждой, что он возродится когда-нибудь для новой жизни, или по крайней мере его душа упокоится с миром.
– И ты хотел вот это от меня скрыть? – немного обиделся я. – Нет, думай что угодно, а мне стоило узнать твою историю хотя бы коротко. Быть может, в будущем ты захочешь рассказать ее в подробностях. И не напрасно ли ты решил предать забвению свое славное прошлое, раз для лошадей омоложение не закрыто? Никто ведь не знает, как развернется его жизнь.
– Возможно, ты прав, – ответил Люцифер приосаниваясь. – Хотя какие у меня шансы на развороты жизни? Да никаких. Кому нужен конь, воспитанный для себя незнакомым рыцарем, ныне мертвым? Не стоит мечтать о несбыточном. Но временами – да! – хочется тряхнуть стариной, пусть даже при этом рассыплются в прах мои старые кости!
