Юлия Мидатовна Аметова
Звезда пилота
12. День крыльев
Все считали дни до рождения нового ската. Мади ходила с биоволновым шлемом у пояса и дугой на ухе, через сетку вольера замеряя растущее биополе зародыша и снимая фильмы о поведении матери и кавина. Спина кавина теперь обрела очертания высокого, обтянутого бархатистой кожей, горба. Зародыш внутри горба с каждым днем приближался к описанному в «Космобиологии» Ларикова размеру в четверть метра.
Мамаша-скат, которую все уже привыкли звать Хиали, начала помогать исследователям языка, не жалея сил. Интересно, что ей сказал прилетавший со свитой важный старик? Во всяком случае, она старалась – показывала крылом или пальцем на растение, вещь или живое существо, отчетливо называя его биоволной. Бентоль переводил в уме, выдавая это за работу секретного военного оборудования, а кашляющий Фери и философствующий Трагат записывали биоволны шлемом и переводили программой с соответствиями. Результаты были одинаковы. Однако когда дело дошло до полноценных разговоров с Хиали, быть переводчиком мог только Бентоль – всех остальных она слышала плохо, а генератора биоволн в микрокомпе не было. Бентоль не раз задумывался – сколько еще времени он сможет держать свои способности в тайне? В деревне, где все были на виду тайное рано или поздно должно было стать явным. Впрочем, до сих пор слова «секретная военная разработка» успешно заменяли объяснения.
Со временем исследователи, а с ними и все жители деревни, узнали, что те, кого люди называли скатами, сами называют себя «алы». Алы-скаты были мужского, женского и, как говорилось в «Космобиологии» Ларикова, «среднего» пола. «Средним» полом были дети алов, которые только после первого брака приобретали пол, противоположный полу супруга. Поэтому в языке алов оказалось много слов для обозначения разных возрастов и полов алов. Существо зрелых лет в мужском роде называлось просто «ал», в женском – «алаи», а ребенок – «алао». Подростки носили название «алаохи». Яйцо, живущее в горбу кавина, пленная алаи называла «алихо», а для обозначения кавина, носившего ее дитя, обнаружилось слово «навалихо», что-то вроде «детского кавина». Обычный кавин назывался «наваи».
Для растений, которые земляне называли аморфитами, у алов так же было множество обозначений, которые алаи с готовностью называла людям. Правда, если «ал», «алаи» или «алао» запомнили все и сразу, то названия пород аморфитов и видов многоножек не запомнил никто, кроме Бентоля да программы.
Человек-мужчина на языке алов назывался «уно ал», то есть «наземный ал», а женщина – «уно алаи». В беззвучных разговорах всплыло также имя «Ава Увигао» – Священный Ужас, произносимое с уважением, будто написанное с большой буквы. Похоже, этот Ужас почитался алами как некая божественная сила, но объяснить, что это такое, Хиали не могла. Или у Бентоля не хватало словарного запаса, чтобы правильно задать вопрос. Самого Бентоля алаи называла «Уно Ал Увигао», что можно было перевести на евроамериканский как «Человек Ужаса». Похоже, алы сочли Первого находящимся под покровительством этого самого Ужаса. Однако он сам до сих пор не знал, под чьим покровительством находится. Бентоль хотел встретиться лицом к лицу с Ава Увигао и разобраться, но для этого надо было как можно скорее наладить отношения с алами и дождаться случая.
Случай представился не сразу, зато без лишних усилий. Дней через пять после несостоявшегося сражения и явления поддельного страха, локатор снова дал знать о появлении гостя. Над деревней закружился крылатый фиолетовый подросток, которого, как они теперь знали, следовало называть «алаохи». Алаохи сделал три аккуратных круга и, сев на сетку вольера, деликатно свернул крылья. Такая поза означала уважение.
«Лои, Уно Ал Увигао!» – поприветствовала Бентоля биоволна подростка.
– Лои, – ответил он вслух и биоволной одновременно. «Лои» означало «привет» или «здравствуй», но как именно должен отвечать на приветствие старший младшему, Первый не знал. На всякий случай он придал своему мысленному ответу как можно больше важности и солидности. Фери поднял над своим микрокомпом большой мираж и запустил программу перевода. Деревенские жители со всех сторон смотрели на редкое зрелище, но не подходили, чтобы не спугнуть подростка.
«Меня зовут Эо, я родич Хиали. Хочу быть алом, а не алаи», – сообщил подросток. Мираж тотчас выдал точный перевод, Мики завопил было «ура», но был вытолкнут матерью за аморфит. Через минуту он вернулся, на этот раз молча. Значит, крылатый подросток собирался непременно получить в будущем мужской пол.
– Чего ты хочешь, Эо? – для поддержания солидности Бентоль старался говорить как можно меньше, как когда-то учил профессор Данилевский. Изображать солидность было несложно, он знал слишком мало слов на языке алов.
–Я хочу знать! – выдал подросток.
– Что знать?
–Это, вот это и это, – Эо указал пальцем, вытянутым на конце крыла, сначала на мираж над микрокомпом, потом на биоволновой шлем у пояса Мади, а потом прямо на лабораторию в грузовике.
– Зачем?
Подросток взмахнул крыльями и снова их свернул.
–Аванигал! – объявил он. Бентоль громко повторил слово вслух. Так. Ава – это что-то высокое, небесное. Ни – желание. Гал – это все, что касается знания. Программа, не дожидаясь пояснений, выдала в мираже крупными буквами: «Аванигал = Научный интерес». Ого! Вот у этого хвостатого будущего мальчишки – научный интерес? Может быть, если он действительно хочет быть мужиком и воином, он уже готовится узнать военные тайны противника? Но такие тайны, как микрокомп или миражник, скоро будут известны любому крылатому потребителю, если человечество возьмет курс на контакт, а не на отстрел алов. Однако нужно кое-что уточнить.
– Что ты будешь делать, Эо?
–Помогать тебе, помогать деду, вы будете говорить, а я буду слушать и учиться, – подросток тоже говорил простыми фразами, будто понимал, что собеседник плохо знает язык.
– А кто твой дед?
– Ваихол, Хранитель преданий, он прилетал сюда, в украшенных одеждах, – с важностью ответил подросток.
Аванигал подростка имел над ним такую власть, что он безропотно позволил Мади взять у него лиловую кровь на анализ. Вируса у Эо не оказалось, крылья оказались абсолютно чистые. Видимо, пресловутые пятна вызывались именно вирусом. Сам алаохи осыпал Бентоля вопросами обо всем, что видел у людей, и даже попытался через обычную биоволновую дугу дать команду пульту грузовика. Когда подросток собрался улетать, Бентоль остановил его, снова придав своей биоволне значительность начальственной речи.
– Передай старшим, я хочу с ними говорить.
– Они сами прилетят! – не удивился Эо. – Через два дня. Хранитель преданий должен петь авалеило в День Крыльев.
А это что такое? Выяснилось, что Днем Крыльев алы называют день рождения крылатого малыша-алао из спины кавина, а словом «авалеило» называлась хвалебная песня.
И вот, наконец, настал двадцатый день. С утра кавин стал беспокойным, как будто что-то ему мешало. Он ползал из угла в угол вольера, не останавливаясь ни на минуту. Хиали сидела на верхушке своего аморфита, беспокойно следя за ним всеми шестью глазами и выдавая взволнованные волны, в которых Бентоль не мог понять ни слова. Мади повесила на сетку вольера микрокомп, включенный на запись, и он работал без перерыва. Горб на спине кавина, скрывающий зародыш, раздулся пузырем, серая кожа на нем натянулась и заблестела.
– Может, мне уже попробовать вина с бешеным орехом в честь дня рождения? – вслух спросил самого себя Трагат, заглядывая в бочонок со спиртным. Бешеным орехом он называл семена черного аморфита, действие они производили и вправду бешеное.
– Да ладно тебе, пап, все интересное пропустишь! – сын потянул его за шерсть на локте, и Трагат опустил крышку. – Смотри, он уже рождается!
– Мики, уйди отсюда, это неприлично! – автоматически среагировала Рена, но ни сын, ни муж не обратили на нее внимания. Додумалась! Какие приличия, когда совершается настоящее открытие? Жители деревни выбежали из домов, Фери сел прямо в аморфитовую мелочь возле вольера и включил микрокомп с программой перевода, подняв мираж на всеобщее обозрение. Над деревней появился Эо, сделал круг, и, не опускаясь, помчался обратно.
Кавин внезапно остановился, лоснящаяся кожа горба зашевелилась, затрепетала, в ней раскрылось маленькое черное отверстие. Зародыш рвался наружу, прогрызая себе путь зубами. Отверстие становилось больше, показалась маленькая заостренная голова с закрытыми глазами, за ней вывернулось, дрожа от усилий, черное ромбовидное тельце со свернутыми крыльями. Хиали слетела с аморфита и бросилась к рождающемуся ребенку. Хлопая крыльями, она зависла над кавином. Под звон локатора и хлопанье десятка крыльев, в деревню влетел старый Хранитель преданий в сопровождении тех же огромных охранников и юного внука. Алы сделали три круга над площадкой в центре и чинно расселись на верхушках аморфитов. Едкий острый запах алов распространился по деревне. Серые крылья старого Ваихола, украшенные сетчатыми накидками и бусами, торжественно раскрылись. Его черные спутники и подросток Эо почтительно уселись на аморфиты. Хиали подхватила выбравшееся наружу дитя крыльями и подбросила в воздух. Маленький алао развернул крылышки, беспорядочно захлопал ими, заметался, будто падая, но удержался на лету на несколько секунд. Мать подхватила его крыльями, ловко закинула себе на спину и закружилась по вольеру. «Выпустите, без полета нет жизни!» – отчетливо потребовала ее биоволна.
Бентоль открыл дверь, Хиали с ребенком на спине вылетела наружу и поднялась над лесом. Сделав один за другим три круга, она села на крышу дома Ирингов напротив старого Хранителя преданий и его свиты. Маленький алао вцепился всеми пальцами в ее спину, сама Хиали почтительно сложила крылья перед старшими. В ее биоволнах появились слова, наметился ритм, а старик и сопровождающие слаженно подхватили его. Мади сдернула свой микрокомп с сетки и принялась снимать всех алов подряд. Бентоль торопливо переводил биоволны Хиали и Хранителя в звуки и передавал на микрокомп Фери. В мираже поплыли переведенные слова.
– Ну что там, что она говорит? – торопил Мики.
– Она не говорит, она поет, – проговорил Фери. Он замер, вглядываясь в переведенные строчки.
– Переводи, – потребовал Бентоль.
– Раскрылись крылья, вспыхнул свет,
Дар жизни новой,
Принять судьбу на много лет
Они готовы,
– нараспев прочел Фери на евроамериканском. Ничего себе! Похоже, бывший проповедник Лорелеи-Тийи и в самом деле был поэтом. Перевести слова – дело нехитрое, особенно с программой, но превратить их в стихотворные строчки за несколько секунд – это надо уметь!
– Будь небо милостиво к ним,
Неси их, ветер,
Храни их, лес, теплом своим,
Дай солнце, света,
– продолжал поэт вслед за старым алом. Это и была авалеило – хвалебная песня алов. Песня продолжалась еще долго, повторяясь с разными интонациями, если так можно выразиться о биоволнах. Бентоль начал присматриваться к алам. Сегодня, по случаю рождения юного родственника, алы принарядились. Три здоровенных то ли помощника, то ли охранника были в простых белых сетках из водяных аморфитов, по краям которых висели оранжевые недозревшие семена бешеного ореха и голубые – водяного аморфита. С пальцев гроздьями свисали плетеные ремешки с бусинами, как и у старика Ваихола. Хранитель преданий надел сразу четыре сетчатые накидки, одна другой наряднее. Верхняя была самой сложной – каждая ячейка украшена колечком из белых и зеленых бусин, а по краям свисала бахрома из каких-то красных волокон, каждая нитка которой тоже оканчивалась белой бусиной. Впереди свисали кисточки из высушенной змеиной кожи, а среди них красовалось что-то непонятное. Ярко-коричневый, неправильной формы камень величиной с человеческий кулак выглядел каким-то неестественным для Стики. Поверхность напоминала керамику и блестела, как скорлупа созревшего каштана. Посередине виднелось небольшое черное отверстие. Интересно! Судя по украшениям и поведению, алы – первобытный народ. Сами сделать такую вещь они определенно не могли, но ни на одно земное устройство, даже замаскированное, это не похоже. Надо разобраться еще и в этом.
Хранитель преданий сделал знак крылом, увешанным ремешками и бахромой, Хиали опустилась рядом с ним, почтительно сложив крылья. Ваихол надел на пальцы внучки и правнука тонкие легкие ремешки с голубыми бусинами, еще раз повторил песню-авалеило, и на этом обряд Дня крыльев закончился.
Наступило время для серьезного разговора. Даже не учитывая странный камень, украшающий наряд Хранителя преданий, в жизни алов было еще много неизвестного. О страхе они определенно что-то знали, о Данилевском могли знать.
– Лои, Хранитель Ваихол! – начал Бентоль мысленную речь. Для присутствующих людей и программы Фери он повторял слова языка алов вслух, а поэт переводил, глядя в мираж. – Я понимаю вашу речь, вы понимаете меня. Я хочу прийти к вашему племени и говорить с тем, кто выше всех.
Фразы получались короткими и не слишком вежливыми, но более изысканных дипломатических оборотов на языке алов он не знал. Старый хранитель в раздумье пошевелил крыльями и выдал ответ:
–Вождь великого народа Озерных алов Иоал готов принять тебя, но с условием.
И эти туда же! Их отстреливают на шашлык, а они считают себя великим народом! Но договариваться надо.
– Какое условие?
– Вождь должен знать, что приход уно алов не разгневает Ава Увигао.
– Гнева не будет. Вот доказательство.
Первый сосредоточился и на несколько секунд выдал имитацию своих ощущений при взрыве астриона. Алы захлопали крыльями, порываясь улететь, люди рванулись к домам, но он быстро остановил всех.
– Я приду со своими помощниками завтра, – заявил Бентоль.
Старик снова задумался и зашевелил крыльями.
– Через пять дней будет новый День крыльев. Тогда и приходи на земли великого народа Озерных алов. Но дай слово, Уно Ал Увигао, что ни ты, ни твои помощники, не причините вреда народу Озерных алов.
– Слово я дам вождю. Виаи! – отрезал Бентоль. В первом разговоре нельзя казаться слишком покладистым или слабым. Как ни странно, старик не возмутился, а ответил вежливым «виаи», собрал свою свиту и торжественно удалился. Хиали с ребенком полетела следом.
Жители деревни возвращались к своим делам. Командир Иринг и Валентин вернулись к своему хозяйству, Мади переписывала бесценные записи в миражник, сидя на захвате. Рядом висел микрокомп Рены, в мираже шла очередная проповедь губернатора Вукича. Фери, судя по доносящимся из его аморфита мыслям, сочинял какие-то стихи в народном стиле. Бентоль не мог определить, какого народа, возможно, это был стиль народа Озерных алов. Трагат, подойдя к своему бочонку с брагой из бешеного ореха, достал было ковш, но тут же поставил обратно на крышку. Через минуту из его дома донеслись смутные, но размеренные мысли о психологии и религии первобытных народов – Трагат записывал свои рассуждения на микрокомп для будущего труда по истории Стики. Рена проверяла колонии вируса в капсулах, слушая начавшееся после проповеди миражное сочинение Лорелеи Данилевской. «В час, когда страшно и темно шевелится Мироздание, я не смогу противиться силе физического притяжения витязя, его улыбке, которая, как змея, обвила его прекрасное лицо…» – откровенничала богиня перед изображением нового витязя. Судя по длинным темным кудрям и карим глазам, его прообразом был Фери – пока не получил вирус, конечно. Улыбка у витязя была вполне человеческой, змеи не обвивались никаким образом. Рена слушала любовную историю с видимым и хорошо слышимым в мыслях удовольствием. Независимо от внушения и змееподобных улыбок, божественные глупости продолжали пользоваться успехом. Бентоль снова сел за пульт грузовика и поднял мираж с картой леса – надо было готовиться к переговорам с вождем. Если они состоятся, конечно.
13. Алы и их божество
Земли великого народа Озерных алов начинались километрах в пятнадцати от деревни. Отправиться туда захотели все без исключения жители деревни, но Бентоль взял с собой только Мади и Фери. Втроем они уместились на крыле со «Странника» и полетели вслед за Эо, стараясь не подниматься над лесом. Снизу тянуло сыростью и гнилыми водорослями, среди зарослей проглядывали окошки черной воды. Местами вода сменялась белесым покровом водяных аморфитов – это были болота. Лес расступился, и показалось большое озеро, по которому местный народ получил свое название. Здесь было немного суше, над лесом выступали голые камни, у берега вставали серые утесы. Насколько было видно с высоты, на дальнем берегу озера выдавался в воду большой полуостров, окруженный прибрежными скалами. За скалами поднимался черно-лиловый лес, над ним вставала каменистая гора, усеянная обломками камней. За полуостровом до горизонта тянулся лес, где-то в нем скрывалась станция внушения, о которой рассказывала поддельная богиня Лорелея.
Не долетев до озера, Эо нырнул в лес. Сверху это место ничем не отличалось от всех остальных. Бентоль направил крыло вниз и посадил в зарослях черных аморфитов. Вслед за подростком люди нырнули в чащу, раздвинули аморфиты и оказались перед сплошной стеной из аморфитов. Огромные фиолетовые аморфиты стояли тесным строем, образуя изогнутую стену, будто специально были так посажены. Там, где между их круглыми боками виднелись просветы, были натянуты густые сетки из полосок толстой лиловой кожуры. В одном месте сетки не было, и люди, пригнувшись, вошли внутрь.
– Это, наверное, и есть те посадки, о которых говорил дедушка. Но он видел только заброшенные, – вполголоса рассуждала Мади. – А потом и заброшенных не попадалось. А может быть, люди видели, но не понимали, что это, ведь на Стике все так быстро зарастает!
Опять она отвлекается! Но говорит неглупо. За месяц здесь даже человеческий город может зарасти до неузнаваемости, а крепость из аморфитов тем более. К тому же то, что невыгодно человеческому обществу, обществом не воспринимается. А потом забывается за сорок лет перерыва в космических исследованиях.
С внутренней стороны в аморфитах были проделаны отверстия вроде того, что прогрызла в своем жилье Хиали, когда была в плену. Однако здесь верхние круглые входы были многочисленны и украшены узорами из мелких, прогрызенных в кожуре, отверстий. Такое кружево украшало большинство аморфитов, образующих стену – они служили алам жильем. На некоторых домах вокруг входов виднелись узоры из бусин – тех же бешеных орехов или голубых семян водяных растений. Кое-где виднелась вышивка, сделанная зелеными полосками змеиной кожи. Однако ничего похожего на гладкий рыжевато-коричневый камень Хранителя преданий нигде не было. Также не было ни костров, ни дыма – судя по всему, огня алы не знали.
Отверстия у земли украшений не имели и предназначались для кавинов – пара бархатных серых морд выглядывала из них, а биоволны кавинов плыли едва заметным фоном, заглушенные четкими волнами алов. А нет ли здесь человеческой биоволны? Бентоль прислушался – что-то похожее определенно было, но где-то на другом конце аловской деревни. Человека надо будет непременно забрать, но после переговоров. Позже можно будет пройти и по другим деревням, но сейчас главное – переговоры.
Они вышли на открытую площадь, где аморфитовой мелочи почти не было – то ли насыпанные на ней камни не давали расти, то ли алы очищали от растительности место общего сбора. Посреди площади возвышался трехметровый серый камень с многочисленными уступами и острой верхушкой. Камень пустовал, зато на макушках домов-аморфитов сидели все их хозяева, украшенные сетчатыми накидками, бусами и ремешками с висящими на них семенами. Над деревней появился одинокий охотник без одежды, несущий на хвосте сетку с мелкими ячейками. В сетке извивались крупные водяные змеи. Он скинул сетку в одну из украшенных бусинами круглых дверей и уселся на макушке рядом с родственниками. На некоторых домах- аморфитах устроились крупные черные алы без накидок – видимо, тоже охотники или воины. Хиали не появлялась, должно быть, занималась ребенком.
Нарядная публика хлопала крыльями и переговаривалась – похоже, гостей не принимали всерьез и ждали появления вождя. Хорошо бы заранее понять, как он настроен относительно переговоров. Впрочем, ничего хуже того, что уже было в человеческой деревне, здесь не будет. Надо только внимательно следить за их биоволнами. Если дело дойдет до драки, придется снова браться за внушение страха.
За высоким камнем виднелся еще один украшенный дом-аморфит. Узоры на нем были особенно замысловаты, а круглых дверей наверху было две. Из одной вылетел и сел на вершину камня огромный блестящий ал, размах крыльев у него был не меньше двух метров. Великан был наряжен в двойную, украшенную бахромой, зеленую накидку, а несколько слоев бус и подвески на всех двадцати четырех пальцах завершали наряд. Из второго отверстия появился уже знакомый людям Хранитель преданий Ваихол и занял место на камне чуть ниже. Понятно. Разряженный великан и есть вождь Иоал. Ниже старого Хранителя разместились почтенные столпы общества, увешанные украшениями от головы до хвоста, а у подножия камня – чернокрылая охрана.
Вождь величаво развел крылья, Фери поднял небольшой мираж над микрокомпом, и началась речь, весьма напоминающая торжественные речи земных глав государств. Бентоль переводил в уме, временами сверяясь с переводом программы.
– Слушайте, великий народ ава алов, уважаемый Уно Ал Увигао и гости уно алы! Я, вождь Иоал, избранный народом Озерных алов, никогда не нарушал обычаев предков. Свидетель тому – Хранитель преданий Ваихол, чья память хранит знания его славных и ученых предшественников. Преклоняясь перед волей Ава Увигао, взявшего под покровительство наш народ, мы никогда не имели дела ни с кем из тех, с кем наш народ ведет войну.
Что за власть над ними у этого Ава Увигао, Священного Ужаса? Впрочем, не будь сам Бентоль спасателем и Первым, он тоже уверовал бы в этот страх, как в высшую силу. Вождь продолжал выступление, Бентоль вполголоса повторял его речь звуками, программа переводила.
– Но вот перед почетным камнем уно ал, который может говорить с народом ава алов на славном языке нашего народа. Это уно ал, которому покровительствует Ава Увигао и который не дал пролиться крови, когда наши бойцы хотели вернуть Хиали. Его миролюбие и его возможности могут быть полезны нашему великому народу. Такого никогда не бывало, но не бывало и такого уно ала, которому бы покровительствовал Ава Увигао. Согласен ли великий народ выслушать его?
Великий народ был согласен – вождь умело сочетал лесть своим соплеменникам с настойчивостью. Похоже, он был заинтересован в переговорах, но не желал быть в роли просителя. Бентоль вышел на середину поляны и остановился перед камнем, на котором сидели старейшины. С кем приходится вести переговоры! Еще месяц назад деревенские отстреливали их на шашлык! Но переговоры нужны, причем без предисловий. Он заговорил на языке алов биоволной и голосом одновременно.
–Я пришел к вам, чтобы понять, – коротко и отчетливо начал он. – Для чего вам надо, чтобы ваши алихо росли внутри людей, а не внутри кавинов?
Старый Ваихол торжественно развел крылья и заговорил. Бентоль переводил биоволны в звуки, программа переводила.
– Сотни и тысячи больших ливней прошло от сотворения мира, и все это время наш народ растил детей внутри навалихо. Их сила дает нашим детям питание и жизнь, пока не настанет День крыльев. Навалихо служат нам много лет, и живут в наших семьях как помощники и друзья, хотя не наделены ни умом, ни речью. Каждый из них может быть убежищем для алихо по несколько раз, пока не станет старым.
Вот интересно, людей они надолго у себя не оставляют!
– А что потом с ними делаете? – спросил Бентоль.
– В старости мы поступаем с ними, как с умершими родичами, а именно – скрываем в болотах. Но навалихо мы не можем донести до места сокрытия и отправляем туда, пока он еще жив. Навалихо, хранившего алихо хотя бы раз, нельзя есть и нельзя бросать.
Понятно, держат при себе, как в давние времена старую няньку в знатном семействе. А похороны в болоте объясняют, почему кавинов с каналами в спине никто из людей не видел – их берегли, а потом хоронили. Но если этот процесс так хорошо отработан, то при чем тут люди?
– Почему теперь вы растите алихо в людях?
– Это повеление Ава Увигао, уно алы приносят счастье будущим алао, потому что это – благословение Ава Увигао. Дитя, благословленное им, проживет долгую и счастливую жизнь.
Объяснение просто убийственное.
– И давно Ава Увигао благословил вас?
– Восемьдесят два больших ливня прошло с тех пор, как впервые пришел Ава Увигао. Тогда мой дед, тогдашний Хранитель преданий, нашел Священный Камень на берегу.
Интересно. Видимо, по большим ливням, то есть сезонам дождей, алы отсчитывают годы. Восемьдесят два стикских года или двадцать пять лет по счету Земли. Не сходится, это намного позже, чем астрион взорвался около Земли.
– Но вы не можете растить всех алихо в людях, как вы выбираете? – поинтересовался Бентоль.
– По воле Ава Увигао только алаи с серыми пятнами могут помещать в уно алов своих алихо, каждый уно ал должен выносить дитя только раз, а потом уйти в лес. Это повеление передал народу алов Священный Камень двадцать пять больших ливней назад, когда Хранителем преданий был мой отец.
Двадцать пять стикских лет – это одиннадцать земных, примерно в это время было отправлено сообщение губернатора Вукича и доктора Гиндали о вирусе Стики. Так что же, Священный Ужас разбирается в вирусных инфекциях? Или он такой наблюдательный? Бентоль едва удержался, чтобы не открыть рот от удивления.
– Как он передал все это твоим предкам, Ваихол?
Старый Хранитель преданий смущенно сложил крылья.
– Дед рассказывал, что Священный Камень говорил с ним. С моим отцом Камень говорил, но отец ничего не хотел мне рассказывать. Все Хранители преданий должны носить Священный Камень, не снимая, я тоже ношу, но со мной он не говорит.
Каштанового цвета гладкий камень и теперь висел среди узелков и бахромы накидки. С ним ясности не было, но настоящий разговор был впереди. Как во всякой дипломатии, придется слегка передернуть, но много не врать. Внимание.
– Уважаемый вождь Иоал и Хранитель Ваихол! Вы знаете, что люди имеют силу, способную противостоять и народу алов, и Ава Увигао. Ваши алихо мешают людям и дают повод для вражды, поэтому люди убивают алов и едят их.
Конечно, люди до последнего времени не имели понятия об участии алов в заражении, но звучало логично.
– У людей много средств помешать вашим алаи, – продолжал Бентоль. – Но война больше не должна продолжаться. Если ваши алаи прекратят нападения, люди не будут убивать алов.
Бентоль ждал, что примитивные хвостатые дикари немедленно уступят логике, подкрепленной силой высокоразвитого человеческого общества. Но он недооценил влияние Ава Увигао.
– Без воли великого Ава Увигао ава алы не могут договариваться с чужаками, – отвечал вождь. – То, что делают наши покрытые пятнами алаи, освящено его волей и старым обычаем. А ты не вождь уно алов, ты только житель одной из деревень. Ты недавно появился в нашем лесу, кто ты такой?
Додумался! Может, этот хвостатый Макиавелли еще идентификацию потребует? Мади посмотрела испуганно, Фери прикидывал пути к бегству, разглядывая перевод ответа в мираже. Но не отступать же в самый ответственный момент! Приняв самый уверенный вид, на который он был способен, Первый ответил:
– Ты правильно сказал, вождь Иоал. Я недавно появился, и я – человек, какого раньше не бывало. Я имею такую же силу, как Ава Увигао, и не боюсь его.
По поляне пробежал шорох. Несколько молодых алов взлетели, хлопая крыльями перед лицом наглеца, оскорбившего святыню, но участники стычки над деревней людей сидели не двигаясь. Это хорошо, кто-то уже верит ему и не хочет воевать. Разряженный ал из свиты вождя слетел с камня, схватил Бентоля за руку своими цепками пальцами, но тут же получил удар другой рукой и вернулся на место. Отбросив его, Бентоль продолжал стоять, глядя на вождя. Иоал распростер крылья, требуя спокойствия.
–
Я не верю тебе, Уно Ал Увигао. Ты носишь такое имя, но я не видел того, о чем ты говоришь. Все уно алы боят
ся Ава Увигао
так же
, как и ава алы.
–
Хочешь проверить? Пойдем к нему вместе со мной, и уви
дишь, правду ли я говорю. Где живет Ава Увигао?
В разговор вмешался Ваихол, старый Хранитель преданий. Камень в сетке не подавал признаков жизни.
– Ты поистине самонадеян, Уно Ал Увигао. К Ава Увигао никто не может
прийти по собственному желанию, и никто не может его позвать сюда. Он приходит сам из-за вод Священного озера, когда захочет. Тогда мы ощущаем его, но никогда не можем видеть.
– Ведите меня к озеру, я позову его.
«Что он делает? А если страх действительно придет? И если это действительно астрион?» – заметалась в поистине священном ужасе мысль Мади. Но Бентоль добивался именно этого. Если страх был тот, который встретился ему на Нептуне, он должен был подчиниться внушению Первого, ведь тогда страх ушел от «Солнечного ветра»! Правда, здешний страх мог быть и другого происхождения, а мог вообще не подчиниться, но отступать было некуда.
– Оба можете не ходить, – оглянулся Бентоль на своих помощников. – Я один пойду с ними.
Ответом было дружное отрицательное мотание головами – исследователи не желали пропустить самое интересное.
– Так где Ава Увигао? – снова спросил Бентоль у Хранителя преданий. Тяжело взмахивая крыльями, старик направился к берегу озера. Вождь, пара алов из свиты и еще десятка два крылатых зрителей полетели за ним.
– Я тоже лечу! У меня аванигал! – сообщила биоволна Эо, и подросток захлопал крыльями, догоняя старших.
Священное озеро оказалось тем самым, которое они видели сверху, с каменистым полуостровом на дальнем берегу. Они дошли до того места, где расстояние от берега до полуострова было не больше ста метров. Отсюда каменная гора на полуострове выглядела куда более внушительно, чем с высоты полета. Алы расселись по высоким аморфитам, вождь и Хранитель преданий поместились на высоком прибрежном утесе. Их биоволны плыли уверенно, похоже, алы не рассчитывали на появление божества. Исследователи-люди уселись на прибрежных камнях, Эо возбужденно летал вокруг, подбадривая себя мыслями об аванигале.
Ну, вперед! Бентоль собрал всю силу биополя, направляя ее в сторону горы на полуострове. «Ко мне, выйди сюда, иди ко мне», – требовало его внушение. Отклика не было, скорее всего, Ава Увигао не понимал евроамериканских слов. «Ко мне, немедленно ко мне», – усилил он приказ, представляя себе движение страха навстречу. Алы зашевелились на аморфитах, готовые вот-вот слететь к нему, Мади и Фери и без того сидели рядом. Ожидание затягивалось, но вот откуда-то с дальнего берега послышалась знакомая неясная тревога. Легкий тревожный отзвук превратился в ощутимое беспокойство, и почти сразу – в безумный, изнуряющий страх. Это был тот самый страх, который был на Нептуне и у Супер-Проксимы! Камни берега ушли из-под ног – это уменьшилась гравитация. Неожиданно она снова вернулась, но Первый стоял, крепко упершись ногами в камни и стараясь не раскачиваться. Он звал Ава Увигао к себе и сопротивлялся его влиянию.
