Яна Вячеславовна Гусева
Хорошо, когда нас ждут
С ребятами мы жили дружно, распределили обязанности между собой и старались их выполнять. Я готовил, ребята держали комнату в порядке. Продукты чаще всего привозили из дома – в магазинах всё было очень дорого, а стипендия маленькая. В общем, выживали как могли. Бывало, что целыми днями приходилось ходить голодными или доедать последнюю морковку.
В целом студенческая жизнь мне нравилась, но жить в городе было тяжело. Когда у меня появлялось свободное время, я писал либо гулял вдоль аллеи – в парках и скверах. Зелёный город манил красотой, я нарочно искал именно такие уголки – тихие и уютные. В парк я шёл с книгой или блокнотом, сидя на лавочке, читал, сочинял или делал наброски рассказов. На свежем воздухе мысли плавно формулировались в красивые строчки, которые я писал на бумаге. Зима лишала меня таких прогулок, поэтому я засиживался в библиотеке нашего института – рядом с книгами мне всегда было спокойно. Я мечтал о карьере писателя, представлял, что напишу что-то великое и затрону миллионы сердец, а главное – мама будет мною гордиться! Мне всегда хотелось быть в её глазах самым лучшим, не подвести, ведь она выбрала меня тогда в детском доме, именно меня! Я помню тот миг, единственное, что навсегда осталось в моём сердце, тогда я впервые почувствовал себя счастливым.
***
Студенческие годы всегда вспоминаю с трепетом и счастьем. Я не был активным студентом, скорее, обыкновенным зубрилой и мечтательным юношей. Правда, творческие конкурсы, касающиеся проявления писательского таланта, я не обходил стороной, бывало, что занимал второе или третье место, но всё же хотелось большего. Однако моя неуверенность в собственных силах всегда была преградой. Лёшка говорил, что я слишком самокритичен и придирчив к себе, я соглашался с ним, но ничего не мог с собой поделать.
Как-то раз меня пригласили почитать что-нибудь интересное на квартирнике у одногруппника Толи. Я собрался, взял блокнот и положил его в рюкзак. Я больше не боялся выступать перед аудиторией, поэтому смело шёл по весенним улицам, разглядывая прохожих, черты которых всегда старался подмечать и запоминать – при создании образов это очень помогало.
– Колька! Спасибо, что пришёл! – сказал Толя, встречая меня на пороге. Я кивнул и вошёл в комнату. Пахло сигаретами и парфюмом. Нас было семеро: две девушки и пятеро парней. Кроме Толи и Лены, я никого не знал и даже немного засмущался.
– Не боись, все свои, такие же любители литературы, тут почти все пишут, – весело проговорил Толя и улыбнулся.
Толя был простым и добрым парнем, мы часто обменивались книгами и выручали друг друга на сессии. Он жил в городе, поэтому часто собирал друзей у себя, мы читали стихи и рассказы, пели песни под гитару, ребята выпивали и курили крепкие сигареты, но я всегда отказывался – не тянуло.
– Начнём? – спросил Толя, когда я снял свитер и уселся на плюшевый диван.
Все довольно закивали. Весь вечер мы читали рассказы, потом обсуждали их, шутили, а в конце решили сыграть в «бутылочку». Ребята были изрядно пьяны, а я в такие моменты, как обычно, чувствовал себя лишним среди них. Захотелось домой. Я молча встал, никогда не любил эту глупую «бутылочку», взял свитер и уже было собрался попрощаться, как почувствовал, что меня схватила за рукав Лена. Она была на год младше и училась на культуролога. От девушки пахло сигаретами и приторными духами, я вопросительно взглянул на неё. Она была спокойной, умной и скрытной, постоянно говорила загадками и казалась закрытой книгой на другом языке, которого я не знал. С Леной я был знаком давно, встречались на мероприятиях, квартирниках, к тому же она, как и я, жила в общежитии, только на девятом этаже, а я на седьмом. Порой заходил к ней: она штопала мои рубашки, а я забивал гвозди в стену. В тот день на ней было вязаное салатовое платье и тонкая жилетка с забавными маленькими помпонами внизу. Чёрные волосы неаккуратно спускались к хрупким плечам и слегка касались их. Её выразительный взгляд проникал в мою душу, как будто она знала всё обо мне. Парадокс – она читала меня, а я её нет. Всего миг мы смотрели друг на друга, а внутри меня разгоралось желание узнать её, но что-то холодное на лице девушки отталкивало меня, а может быть, это был мой страх.
– Ты – талант, – произнесла она после долгой и неловкой для меня паузы и опустила карие глаза. – На следующей неделе в издательстве «Росток» будет встреча юных писателей, приноси свои рассказы. Они ищут людей для сборника «Голос молодёжи», ты обязательно попадёшь в него.
– А ты? Придёшь? – спросил я.
– Ой, куда мне, эту любовную брехню никто не опубликует. Другое дело ты!
Я улыбнулся ей и кивнул.
– Хорошо.
Простившись с ребятами, я вышел на улицу. Мысль об издательстве прочно засела мне в голову, даже сомнения не строили баррикады. Что это? Неожиданная смелость или я надышался запахом прокуренной квартиры Толи?
***
Мама пила чай и радостно смотрела на меня, а я думал о предстоящей встрече в издательстве «Росток».
– Сходи, сынок, лишним не будет, – уверяла она.
Я кивнул. Признаться, с нетерпением ждал этого дня, почему-то мне казалось, что он изменит всю мою жизнь.
– А я всегда танцевать хотела, но как-то не сложилось – дом, хозяйство, за братишками глаз да глаз. Сейчас от них и вестей особо нет, изредка открытку пришлют. Разлетелись все кто куда, уехали из родной деревни, я тоже мечтала, но сельская жизнь затянула. В городе всяко лучше, возможностей больше, ты у нас парень талантливый, тебя сельская жизнь загубит. Здесь сила нужна, а писать и некогда будет.
– Ты к чему это, мама?
– Да к тому, что делать тебе здесь нечего, оставайся в городе. Работу найдёшь, женишься.
Я отмахнулся и пошёл наливать себе чай. Вернувшись с полной кружкой горячего ромашкового чая, я произнёс:
– Дома спокойнее, в городе – шумно. В парке только хорошо.
– Вот около парка и обустроишься.
Я улыбнулся.
Мама ещё долго рассказывала о своём детстве и юности, в институте она не училась – время было тяжёлое, дома много хлопот, жалела об этом сильно, поэтому возлагала все надежды на меня. А к вечеру разговор зашёл о личной жизни, в такие моменты мама часто хмурилась и говорила, что не срослось всё как-то.
– Заплутал мой суженый-ряженый, – и горько усмехнулась.
А я в который раз отметил её силу и красоту. Лучшая мама на свете, спасибо, что выбрала меня.
***
Я стоял перед аудиторией, которая состояла в основном из людей в возрасте. Они внимательно слушали меня и что-то записывали в толстые блокноты. Я изредка поглядывал на них и не знал, какой реакции ждать. Читал я о родине, природе и родном доме. Простой и добрый рассказ, который всегда нравился моим знакомым. В тот день я надел свою лучшую рубашку, с трудом нашёл старенький утюг у девчонок в общежитии, попросил Лену погладить, взамен смазал дверь, которая жутко скрипела. Собирался в то утро долго и тщательно, не хотелось выглядеть неподобающим образом. Напоследок я бросил взгляд на своё отражение в зеркале. На меня смотрел парень в классическом костюме, с каштановыми волосами и карими глазами, которые блестели от предвкушения чего-то неведомого. Я улыбнулся и подмигнул самому себе.
Теперь я стоял перед аудиторией и ждал, что скажут присутствующие.
– Неплохо, Николай, неплохо. Только я не понял один момент… Так, я его выписал, секунду, – проговорил мужчина в больших очках с толстыми стёклами, когда я закончил читать. – Шумят кудрявенько листвой. Как это?
– Вы не расслышали – кудрявенькой, – ответил я.
– Понял, извиняюсь, – улыбнулся мужчина и сел.
– Позвольте мне, – сказала худенькая женщина, укутанная в тёплую старенькую шаль. – В целом хорошо, но я бы всё-таки доработала некоторые моменты. Как-то всё у вас скомкано и по-детски. Сколько вам лет?
– Двадцать, – ответил я.
– Николай, я и сама в вашем возрасте писала, но за такие вопросы не бралась, всё-таки Родина – тема серьёзная. Пишите лучше о любви, дружбе, что видите, то и пишите.
– Я так и делаю.
– Вы меня не совсем поняли. Попробуйте другие темы…
Неожиданно встал главный редактор – грузный и седой мужчина.
– Анна Леонидовна, вы правы. А ещё отмечу, что это не рассказ, а просто заметка. Чтобы это был рассказ, нужно работать, а вы как будто ленитесь. Писателем себя почувствовали? Нет, публиковать не станем. Определённо не подходит.
У меня как будто земля ушла из-под ног. Я всегда болезненно относился к критике, но сегодня она меня просто выбила из колеи. С утра, когда я шёл в издательство, внутри меня была уверенность, что всё получится, я представлял, как открою сборник, найду свою фамилию, пролистаю до той самой страницы и начну читать. А сейчас меня не то что не похвалили – можно сказать, втоптали в грязь. Я был подавлен
– Николай, – вновь заговорил редактор, увидев мою растерянность, – если вы считаете себя состоявшимся автором, мы никаких советов давать вам не будет, но пока я в вас этого не вижу. Вообще, признать, не вижу никакого огонька. Описана природа – и что? Так любой школьник может, мне нужна глубина и чувства.
– Спасибо, – сухо сказал я и проследовал на своё место.
Оставшееся время я сидел словно в тумане с мыслями: «Брошу, это не моё. Бездарность! Надо было на учителя идти!»
***
Я перестал ходить на пары, часами лежал в кровати, укрывшись одеялом, иногда читал, даже готовку забросил, ребята начали возмущаться. Потом Саша уехал на соревнования, а Лёшка стал ругать меня.
– Колька, прекрати этот детский сад! Что они понимают?
– Они редакторы.
– И что? Нас они не понимают. Спор поколений, «Отцы и дети». Перечитай, – усмехнулся друг.
Я молчал.
– Ну что теперь из-за этого на пары не ходить?! – злился Лёшка. – Хочешь, чтобы тебя отчислили? Совсем с ума сошёл? А мать?
Я тяжело вздохнул.
Одним дождливым утром Лёшка вытянул меня из постели и чудом уговорил взять рассказы и пойти в другое издательство. Я согласился, хотя и не видел смысла, считал себя бездарным и ничтожным человеком.
В издательстве нас ждала неудача, даже не приняли. Тогда мы пошли в другое, потратили почти все деньги на метро, но ни в одном не согласились напечатать мои рассказ.
***
Прошло три года. Институт я закончил с отличием, продолжил писать для себя и в студенческую газету, участвовал в конкурсах, но публикаций в сборниках так и не было. Не брали. Каждое лето я проходил практику в издательстве, там меня уже знали, но публиковать почему-то так и не стали, хотя я был образцовым работником.
После наших с Лёшкой неудач я впал в депрессию, даже начал курить. Бродил по паркам, зависал в непонятных компаниях, к матери перестал приезжать. Как-то раз пропал на неделю, проснулся в какой-то квартире, даже не помню, как там очутился, посмотрел в окно и почувствовал тоску. На кухне столкнулся с Леной, она курила в форточку и грустно смотрела вдаль.
– Коль, мой тебе совет: иди в общагу и садись писать. Завязывай со всем этим. Ты другой, тебе творить надо.
Я замер и посмотрел на её худощавую фигуру: тонкие руки и вечно печальные, но такие красивые глаза.
– Давай! – вдруг крикнула девушка.
На миг она показалась мне ненастоящей, но я отчаянно ощущал некую связь с ней. Мы часто встречались взглядом в столовой, попадали на квартирники и ехали в одном вагоне метро. Прошло много лет, а я до сих пор не могу понять, любил ли я её. Обычно мне как-то не везло в любви, поэтому я старался ни к кому не привязываться, но в глубине души к ней очень хотелось привязаться.
– А ты? – снова, как в тот раз, спросил я.
– Я тоже другая, сейчас мне хорошо здесь, а завтра – увидим.
Я подошёл к ней, нежно провёл по чёрным волосам и посмотрел в её глаза. Лена выбросила недокуренную сигарету и неожиданно обняла меня. В тот момент я почувствовал, как в моей душе зашумели океаны. Лена казалась мне такой хрупкой, холодной, чужой и в то же время самой родной. Я гладил её по спине и не знал что сказать. Моя неуверенность всегда подводила.
Неожиданно Лена отстранилась и взглянула в моё лицо.
– Не слушай их. Твоё призвание – писать. Это твоя жизнь, твой воздух. Без этого ты умрёшь, слышишь?
Сказав это, она вновь приблизилась ко мне. Бледнолицая, с острыми и сильно выступающими скулами, тонкими розоватыми губами, точёным носом и маленькой родинкой на щеке – она бы точно проиграла конкурс красоты, но только если бы меня не было в жюри. Я не знал о ней практически ничего, но тот огонёк, который теплился глубоко в ней разгорался сильнее и сильнее, растапливая внешний лёд, и почти касался моего сердца. Лена провела рукой по моей щеке и неожиданно поцеловала. Я стоял как дурак, не понимая, что происходит, мысленно представлял нас в одной из своих выдуманных историй. Она первая отстранилась от меня и вновь посмотрела выразительным взглядом в мои глаза.
