Яна Набокова
Паподефицит. Чем лечить и что делать. Как помочь мужу быть отцом
Герои нашего времени
Представляете, такие герои существуют: те, что готовы любить жертвенной проникновенной любовью «вопреки» и «не смотря ни на что», те, чьи глаза смотрят прямо в душу. И все бы ничего, если бы не одно но… Гипертрофированная способность к эмпатии у мужчин тоже не растёт на ровном месте. Она отдает женоподобностью и лишает мужчину способности совершать нужные семье подвиги, стоять на страже семейных границ и принимать важные решения.
Это больше женская функция – проявить сопереживание высшей категории, растопить лед, рассмотреть сквозь брутальные скулы и крепкие кулаки нежное сердце. Если ожидать этого от мужчины, то, ммм, готовьтесь содержать вашего чрезмерно душевного материально.
У меня был одногруппник в педучилище, Рома Моторин. До сих пор его вспоминаю со щемящим чувством. Очень хороший парень, мы с ним часто сидели за партой. Болтать всю ночь, дописывая курсовую, он профессионал. Но отношения… Скорее нет. Мягкий, неконфликтный, все понимающий, хороший друг. Только вот закончил учиться он аж с четвертого раза.
Вроде и жалко его – сколько по преподавателям с ним ходила на пересдачи лично, – но… Он вылетел с нашего потока за два месяца до выпуска.
Если эта история девочки с замороженными чувствами, которой трудно подойти первой обнять папу, а теперь мужа, про вас.
Если криком: «Как вы все меня достали!» – вы отчаянно просите внимания и любви, то, пожалуйста, не дайте этому всему осесть в ваших детях. Вы же знаете, как это больно.
Если вам легче сделать самой, чем прилечь мужу на плечо и попросить.
Если вы глотаете горькие слезы обиды, чувствуя себя непонятой и не услышанной.
Если привычней не ждать от жизни чуда, а отрабатывать потом и кровью все хорошее, что имеете, то…
Так не пойдет.
А если вы решили, что костьми ляжете, но дочери своей построите счастливое будущее, найдете хорошего мальчика, купите им и дом, и в дом, и внуков воспитаете бонусом, то это очень зря. Вы, конечно, можете все это сделать, но не факт, что из этого получится счастье.
У обеспеченных, успешных родителей чаще всего дети страдают от депрессии. Почему? Потому что счастье не в том, чтобы быть упакованным, как новогодний подарочек, а в том, чтобы реализовать внутренний потенциал.
А девичье счастье и реализация очень-преочень завязаны на отношениях. Тут одинокое достигаторство – бац-бац и мимо – пролетает как фанера над Парижем с остановками на бесплодие, психосоматику и прочую каку.
Девочке страсть как хочется быть любимой, нужной, чтобы у кого-то жить без нее не получалось, и из этого состояния выпускать свои таланты на свободу, согревать близких и цвести… Так и должно быть. Так и хорошо.
Папина фигура в детстве, светлая, любимая и любящая, заложит основу для таких отношений, такой жизни и для появления на свет других счастливых людей.
Нытье
Чем отличаются девочки от всех остальных людей, то есть от мальчиков? Жизненной миссией.
Посмотрим на взрослую состоявшуюся женщину, у которой получается быть счастливой, и сделаем правильные выводы.
В чем основная миссия слабой половины человечества? Любить. Дарить тепло, заботу, приводить в мир новых счастливых людей и любить, любить, любить.
Никто на земле не может отдать то, чего не получил. Исключений нет. Как говорится, ни с чем пришли, ни с чем и уйдем. Мы отдаем то, что получаем. Следовательно, сколько девочка получит в детстве, ровно столько она сможет и отдать, будучи взрослой.
Интересно, что девочки себя и ведут соответственно своей будущей задаче и детской потребности, требуя оооочень много внимания, ласки, поддержки, восхищения, утешения, вдохновения и всего такого от родителей.
Как раз это самое девичье: перемены настроения, смех, слезы, прихорашивания, надутые губки – говорят об абсолютной норме развития. Так и должно быть. Так накапливают все хорошее, чем потом будут радовать мужа и что будут распространять бесконечным терпением и мудростью на детей.
Девочки как заводные ноют и хнычут, вытягивая из родителей жилы. Такая у них работа. Ныть. Пользоваться всеми своими эмоциями. Бытует мнение, что если это дело не пресекать, то девочка вырастет плаксой, ревой, будет ныть всю жизнь и совсем испортится. Уверяю вас, нет.
Пусть ноет. Ругать за это точно не надо. Безудержно веселить и делать все что угодно, чтобы она только не ныла, тоже не стоит. Сделаете только хуже.
Либо научите манипулировать своим поведением, чтобы получать подарки, уступки и прочие блага, либо заблокируете эмоции напрочь. Прикрыть отрицательные эмоции и оставить одних только радужных единорогов невозможно: чувства идут одним пакетом. Если блокируете одну часть, то с ней в ракушку прячутся и остальные.
Что же делать с леденящим душу нытьем, плачами Ярославны и обидами? Проживать. Только не вам, а ей. Прожитая эмоция уходит сама, приводя за собой другую. Как цвета в радуге, эмоции плавно переходят из одной в следующую, главное – не мешать.
Хм, если проживать надо ей, а не вам, то что тогда делать родителям? Принимать. Наливать чай. Обнимать, если дается. Говорить, что она молодечек, умница, красавица, и была бы еще и комсомолка, если бы комсомол к ее рождению не распался. Не забывать 150 миллионов раз в день сообщать, что вы ее любите, всю жизнь мечтали, чтобы у вас родилась именно такая дочь, и снова наливать чай.
Строго-настрого запрещается утверждать, что она плачет из-за фигни, что сама виновата, что слезами горю не поможешь, что она некрасивая, когда плачет, и все такое. Ни за что!
Одобряется рассказывание историй, как у вас тоже так было и как оно нелегко вообще-то, но как потом потихоньку становилось нормально.
Настаиваю на том, чтобы, особенно в первые годы жизни, эмоция, особенно отрицательная, называлась вслух, чтобы объяснялось, почему так бывает, и тут же сообщалось, что чувствовать такое – это совершенно НОРМАЛЬНО. Что все люди такое чувствуют и все обязательно будет хорошо.
Чувства нам помогают, а отрицательные – тем паче. Они говорят нам, что мы живы, и намекают, в какую сторону идти, чтобы чувствовать иначе.
Учите вашу девочку говорить то, что она чувствует, не заталкивать это в дальний угол жизни. С вами говорить – с близкими. Научив понимать себя, окажете ей невероятную услугу. А это ей ой как пригодится.
Если в детстве ее не поймут мама с папой, то никто не поймет, разве только добрый психолог за хорошую денежку.
Пересматриваем свое отношение к нытью, смотрим на это явление исключительно как на просьбу пополнить депозитный счет эмоций на будущее любовью, поддержкой, принятием, пониманием.
Стоп! Не надо путать с сюсюканьем. Терпеть ненавижу. Ни я, ни здравый смысл.
Охтыбозецкимоясладкаязолотаяненаглядная – это уже перебор. Не надо растекаться в мимишности. Это тоже не помогает.
Просто будьте рядом. Присутствуйте. Слушайте. Обращайте внимание. Обнимайте. Понимайте. Не отнимайте эмоции себе и не отталкивайте ее в моменты, когда вам тяжела ее эмоция. Если не вывозите, посмотрите в свое прошлое, где-то в вас что-то законсервировалось и шевелится, пробуждаемое слезами дочки.
Эмоции нужно проживать. Ей. Вам. Всем. Шепчите это с самого утра как мантру, под брызгами душа и в ароматах кофе.
Если ноет который год, значит, недопрожила. Нужно еще. Терпение и проживание. Обнимание и понимание. И будет вам благодарность, если она когда-нибудь вспомнит, что в детстве глаза всегда были на мокром месте. У прожитого нытья есть особенность – оно заканчивается. Совсем.
Часть 3. Мама. Меж двух огней
Я все понимаю…
Так что ж теперь, пройти курсы актерского мастерства и изощренно врать детям о том, что вы тащитесь от находок под диваном (это я про парные элементы мужского гардероба – носки), купаетесь в добываемых по 100 раз на дню мамонтах, и переливать пивас в бутылки от кефира, чтобы дети ничего не подумали?
Конечно, нет. Каким бы гуру притворства ни была мама, это не поможет. Станет только хуже. Хотя я, честно, не знаю, что хуже: колоритные скандалы с хлопаньем дверями или молчаливые слезы в подушку.
Я видела разных мам, в том числе и свою. До 6–8 лет я хорошо помню ее спину, согнутую над стиркой, или посудой, или уроками, помню усталый взгляд. Мне казалось, она устала по определению, в принципе. Папу в том периоде я тоже помню, он остался в моих воспоминаниях шутником-волшебником-изобретателем. Пёк пышки, и я думала: «Класс!» – хотя у нас просто было совсем мало денег, он работал на 25 работах и сажал меня в контейнер для зерна посмотреть на коров, когда они проходили мимо.
Мамина спина говорила мне без слов, что времена непростые, деть нас особо некуда, жилья своего нет и непонятно, чем все это закончится, а все эти подвиги – некоторая безысходность. Но рядом с всемогущим папой, который весело подмигивал мне из-за коровы, мне казалось, что мамина усталая спина – это пустяки. Я совсем не помню родителей вместе, только врозь, и с мамой, и с папой мне было хорошо, но тогда случилось важное – папа состоялся. Образ мужчины, который вырулит все что угодно, даже если нет руля, прочно остался в памяти. С ним всегда смешно, сюрпризно, безопасно.
Что из этого вышло? Вышел наш с Андреем брак, в котором большую часть наших коммуникаций случается ржака, где-то посреди нее рождаются новые идеи, как улучшить наши реалии, наметывается план. Я нечаянно устаю в конце дня, и пол вместе с сыном, а иногда и по очереди моются без моего участия, потому что меня отнесли на диван спать. Так мне и надо.
Если честно, так было не всегда, мамину стратегию я тоже присвоила и первые три года совместной жизни отрабатывала на Андрюхе лучшие приемы вечно уставшей, задолбанной и недовольной женщины. Это было ужасно.
Я помню, как в мои примерно 6 лет нам нужно было уехать из другого города домой на областном автобусе. Людей было больше, чем могло поместиться в старенький «Икарус», но папа обнял руками всю толпу и несколько грубовато, но успешно упаковал пассажиров внутрь. Я даже ехала сидя. Мне казалось, у него руки растянулись, как резиновые, а потом тихонько вернулись в прежнюю форму, пока никто ничего не понял. Не думаю, что пассажиры были слишком уж благодарны, но мы все попали домой, и я сосала леденец, глядя в окно.
В процессе разрыва родителей как-то стало вдруг очень заметно, что вместе им трудно, неуютно, несчастливо. У нас принято считать виноватым того, кто сильнее. Сейчас-то я уже знаю о треугольнике Карпмана: о жертве и так называемом агрессоре, а тогда мы думали так, как говорили взрослые за ужином.
И все-таки что мешает женщине рядом со своим мужем не придерживать глаз, чтоб не дергался, и мило улыбаться, искренне его уважать, любить и делиться этими ощущениями с детьми?
Одна единственная вещь. Всего одна.
Ответственность, которую женщина не желает брать. За себя – раз, за детей – два, за отношения с мужем – три.
Вместо этого жены обгоняют друг дружку в профессиональных поисках очевидного крайнего – мужа. Есть некий кайф в том, чтобы обреченно рассказывать о мужниных вскрывшихся в супружестве пороках и неизбежности серого влачения брака, пока дети не вырастут. Второй навык, который жены приобретают – невероятно развитая способность пинать, пилить, и, кстати, прокрастинировать. Три П.
