Владислав Михайлович Погадаев
Комбикорм для птицы счастья
Глава 17
Октябрь 2008 года, Екатеринбург.
Ближе к ночи, когда количество звонков уменьшилось, Тимур склонился над Женькой и, щекоча её шею тёплым дыханием, позвал:
− Пошли, перекурим…
Женька, которая в течение всего дня ловила на себе его задумчивые взгляды, догадливо улыбнулась и молча прошла в подсобку − крохотулечную комнатёнку с мини-кухней, небольшим столом и угловым диванчиком.
Она включила чайник, по-хозяйски пошарила на полках, заварила две кружки растворимого кофе.
− А я тебя сразу узнал, − Тимур оценивающе оглядел старую знакомую с головы до ног. − Красивая. Теперь ещё лучше стала.
Женька медленно цедила кофе и, не смущаясь, смотрела поверх кружки прямо ему в глаза:
– А ты в курсе, что в Прикамске тебя уже похоронили?
– Да и пофиг!
− А чего ж про Катьку не спросишь? Она на твои шмотки бизнес подняла.
− Бизнес? − осклабился Тимур. − Да там барахло копеечное было − неликвиды. Бизнес − это то, чем мы с тобой теперь занимаемся! Держись меня − не пропадёшь, − и он протянул руку, собираясь погладить её по заднице. Женька слегка качнулась в сторону, сделав вид, что потянулась за сахаром.
− А ты откуда так хорошо русский знаешь? − перевела она разговор. − Сам, вроде, из этих…
− Много будешь знать − состариться не успеешь! − прищурился Тимур. − Ладно, давай, иди работай…
* * *
Октябрь 2008 года, Прикамск.
О том, что Катерина по-прежнему живёт в гостинице, Елена Павловна узнала от самого Петра Алексеевича. Прогуливаясь по площадке возле поста ГАИ, он вроде как ненароком, к слову, поинтересовался:
− А Ваша протеже так и не надумала переезжать?
− В смысле? − не поняла Елена Павловна.
− Ну, девушка ваша − директор «Родников».
− Катерина? − удивилась Ракитина. − Вот ничего себе… − она помолчала. − Наверное, Вас стесняется. Ну, я с ней поговорю.
− Вот-вот, поговорите, − улыбнулся Булатов, а то мне скоро уезжать, надо знать, на кого квартиру оставляю.
− Ой, Пётр Алексеич! Вы в Катеньке не сомневайтесь: золотая девочка! А какая чистюля. Я ведь, грешным делом, надеялась, что у них с Павликом, сыном моим, всё сладится. Для того её и в дом к нам жить позвала. Но, видать, не судьба…
− Постойте, − не понял Булатов, − а Вашему сыну сколько ж лет-то?
− Так двадцать четыре. Он у меня молодец! На скорой работает.
− Ничего себе! Никогда бы не подумал! − совершенно искренне удивился Булатов. − Максимум, учится в школе! В начальной! − теперь уже откровенно польстил он.
Елена Павловна зарделась и, преодолевая смущение, затараторила:
− Павка с Катериной в одном классе учились. Она ж сирота. Сначала родители погибли, а года три назад бабушка померла. Катюшка-то после школы на комбинате работала, а потом квартиранты эти. С комбината ушла. Ну, говорили про неё, конечно, всякое… − тут Ракитина спохватилась, что сболтнула лишнее, и попыталась исправить ситуацию: − Ну, да на каждый роток не накинешь платок. У нас ведь как? В одном углу чихнули, в другом скажут: эпидемия. А я, честно, была бы рада, если б у них с Павликом сладилось!
* * *
Заглаживая свою вину, Ракитин активно включился в дела супруги.
Первым делом он направился в администрацию.
В отделе по управлению имуществом на вопрос, чей пост, Платон Данилович получил исчерпывающий ответ:
− Не наш! − и рекомендацию обратиться в Прикамский отдел МВД. − Объект расположен на придорожной полосе, и строительство поста ДПС осуществлялось за счёт их средств.
Начальник Прикамского ОМВД, с которым Ракитин был хорошо знаком, оказался более словоохотлив:
− Здание строилось в семидесятые годы хозспособом. Ты ж знаешь, что такое Советский Союз, и как тогда строили, − улыбнулся полковник. − Я же работал в райотделах, так бывало, что целый райотдел был построен хозстроем. Не было бизнеса, все было общим. Тогда никто и не задумывался о праве собственности. А в перестройку про пост, вероятнее всего, забыли, ведь и земля под него никак не оформлена. Так что поворачивай оглобли и топай обратно в администрацию: все концы − там.
− Имущество использовалось органом государственной власти − Прикамской ГИБДД, − отбили мяч в отделе по управлению имуществом, − следовательно, по закону, подлежит включению в состав федеральной собственности. Но не включено, поскольку бесхозно. Чтобы оформить объект, нужно обращаться в суд: признавать здание сначала бесхозным, а затем оформлять в собственность. Но ни город, ни ОМВД этим заниматься не будут. Мы, потому что не целесообразно, а для них это пока не является приоритетной задачей. Бесхозные строения и дома в Прикамске периодически всплывают. Как правило, это объекты, построенные мелкими госпредприятиями, которые в девяностые потихоньку загнулись: общежития, склады, котельная. Есть даже никому не принадлежащие жилые дома. Пост ДПС, о котором идёт речь, всегда содержала ГИБДД, но до оформления прав собственности дело так и не дошло.
* * *
Ноябрь, 2008 года, Екатеринбург.
− Получается замкнутый круг! − жаловалась Ракитина Ирине Викторовне, директору фирмы «Аудит и финансы». Мы готовы не просто арендовать здание, но и сделать капремонт: восстановить отопление, электричество, сделать локальную канализацию, навести порядок на прилегающей территории. Готовы даже организовать бесплатные комплексные обеды для сотрудников ГИБДД, которые на выезде из города дежурят. Понимаете? Я этим бюрократам говорю: дайте здание − гарантирую результат! А они мне: не наше − не дадим! А я: чьё? А мне: а ничьё! Как от помойного ведра все открещиваются. Вот и остаётся или отказаться от этой затеи: пусть дальше разваливается, или занимать объект, оформляя договор аренды земли, и ждать, что будет.
− Можно, конечно, и так, − протянула Ирина Викторовна, − но как только вы приведёте всё в порядок, тут же отыщется хозяин. А вам ни денег не вернут, ни даже спасибо не скажут. А вот привлечь за самоуправство − это пожалуйста! Поэтому предлагаю действовать в рамках закона и пройти весь бюрократический путь. Или оформить участок в собственность и уже на нём построить новое здание, а старое пусть себе стоит как стояло. Определённые затраты, конечно, неизбежны, но оно того стоит: это будет совершенно бесспорный вариант. Кстати, если я правильно поняла, вы говорили об аренде. А почему не выкупить его? По остаточной стоимости, раз уж у вас отыскался инвестор? Но предварительно нужно всё просчитать. Знаете, у нас есть один клиент − строительная компания. Название у них такое прикольное ПО«СТРОЙ-КА». Вообще они занимаются коттеджным строительством. Правда, дела у них сейчас не очень, но, думаю, Андрей Дмитриевич мне не откажет − проконсультирует.
* * *
− Конечно, Ирина Викторовна! Скажите: пусть подходят. Если есть план здания с размерами − хорошо, если нет − прикинем примерно, − Ерохин барабанил пальцами по столу. − Ирина Викторовна, не подскажете, случайно, хорошую сиделку?
− Надо поспрашивать. А, если не секрет, что случилось?
− Да беда случилась! Тёща моя бывшая попала на четыреста тысяч, − Андрей Дмитриевич помолчал, собираясь с мыслями. − Она была дома одна: сын − в командировке, сноха − на работе. Позвонили по телефону, напугали до отключки и впарили какой-то препарат. За бешеные деньги.
− А что за препарат? От чего?
− От глупости, очевидно, − горько пошутил Ерохин. − Очередная панацея! Какой-то сорбент, что-то типа толчёного мела.
− А где она такие деньги взяла?
− Часть заплатила наличкой, а на остальное оформила банковский кредит.
− И вы собираетесь платить по этому кредиту? − возмутилась Ирина Викторовна. − Это же преступники! Мошенники!
− Они-то, конечно, мошенники, вот только банк к этому никакого отношения не имеет, − саркастически выделил Ерохин последнюю фразу.
− Но заявление в полицию вы написали? Это же ужас!
− Ужас! Но не ужас-ужас-ужас… − вздохнул Андрей Дмитриевич. − Самое страшное − не это. Самое страшное − другое. Когда тёща поняла, что произошло, у неё случился инсульт. Пока она в стационаре, но через неделю нужно будет забирать домой. Ко мне она не поедет, на сына и сноху надежды нет. Остаётся подыскать сиделку. Так что, если что узнаете, не сочтите за труд: наберите меня. Ну, а клиенты ваши пусть подходят…
* * *
Декабрь 2008 года, Прикамск.
В последних числах декабря, накануне Нового Года, Булатов нежданно нагрянул в Прикамск. Предстоял запуск новой линии, и для поднятия духа работников химкомбината сделать это следовало в торжественной обстановке, с раздачей премий и подарков. Во всяком случае, объяснил он своё внезапное появление именно так.
Катерина, которая пару месяцев назад всё же переехала в его квартиру, заметалась, собираясь на время пребывания хозяина снова пожить в гостинице. Но Булатов неожиданно строго сказал:
− Катя, мы же с Вами обо всём условились, и с вашей стороны совершенно некрасиво нарушать договор и бросать меня здесь одного в такой ответственный момент. Приставать к Вам я не собираюсь. Я просто прошу Вас помочь по хозяйству: приготовить, прибрать, постирать мои рубашки, наконец.
И Катерина осталась.
Глава 18
Торжественная часть прошла в штатном режиме. Выступать Булатов не планировал, так как речей не терпел в принципе. Но на открытии новой линии присутствовали представители прессы, и игнорировать такой рекламный ресурс было нерационально, потому пришлось сказать несколько слов:
− «Прикамский химический комбинат» – предприятие, обладающее существенной материально-технической базой и производственными возможностями, достаточным финансовым и интеллектуальным потенциалом для их реализации − выбрал новое для себя направление деятельности – производство удобрений.
С нового года мы начинаем выпуск водорастворимых комплексных минеральных удобрений для применения на любых видах субстратов и системах полива.
Применяемые в сельскохозяйственном производстве современные технологии, предполагают применение систем капельного полива, возделывание культур на минеральных, органических субстратах, гидропонике и аэропонике, и поэтому предъявляют особые требования к качеству применяемых удобрений.
В первую очередь они должны быть полностью водорастворимыми, безбалластными, содержащими комплекс микроэлементов в форме хелатов.
Наше предприятие планирует освоить выпуск удобрений, соответствующих всем современным требованиям как для защищённого, так и для открытого грунта.
Как всем вам уже, наверное, известно, сейчас проходит конкурс на новое оригинальное название для наших удобрений. Итоги будут подведены после новогодних праздников. Так что у желающих принять в нём участие осталось ещё несколько дней!
После торжественной части вся верхушка комбината, наиболее заслуженные работники и представители СМИ отправились на банкет в заводскую столовую.
* * *
В последние два дня Катерина по просьбе Елены Павловны помогала на кухне: выпекала и украшала праздничные торты. После того, как всё было готово, заведующая затащила Катерину к себе:
− Катюша! Спасибо тебе огромное! Выручила! − она вынула из шкафа початую бутылку ирландского сливочного ликёра «Baileys»: − Давай по рюмашечке!
Катерина, которая и так напробовалась жирного и сладкого, пить ликёр не хотела, но отказываться было неудобно.
Вздыхая и охая, Елена Павловна вручила ей свёрток:
− Думала, сладится у вас с Павкой, берегла, да, видно, не судьба. Смотри, Катюша, не упусти своё счастье!
− А что это?
− Дома посмотришь, а то вон банкетники уже топают, − Ракитина сунула свёрток в пакет и выпроводила Катерину из кабинета.
* * *
Дома Катя первым делом кинулась к кувшину с водой: пить хотелось просто нестерпимо.
Утолив жажду, она достала из пакета свёрток, разорвала хрустящую целлофановую упаковку и онемела от восторга. Необыкновенной красоты гарнитур, состоящий из ночной рубашки и пеньюара, кружевной пеной стекал с кровати на пол. Никогда у неё не было ничего подобного.
Закрыв на всякий случай входную дверь на задвижку, Катерина ринулась в душ: после смены в столовой и волосы, и тело провоняли угаром.
Выйдя из ванной, она накинула обновку, распустила по плечам мокрые волосы и замерла в прихожей перед большим, в пол, зеркалом…
Катерина смотрела и не могла насмотреться: неглиже шло ей необыкновенно…
* * *
Булатову быстро наскучил банкет, который уже после третьего тоста плавно перешёл в обычную пьянку. После того, как одна из дам с сюсюканьем попыталась затолкать ему в рот профитроли с икрой, Пётр Алексеевич встал и под благовидным предлогом вышел в гардероб. Следом за ним выскользнул водитель…
Высаживая Булатова возле дома, он вручил Петру Алексеевичу уже знакомую корзинку с аккуратно упакованными в пластиковые контейнеры салатами и прочими вкусностями:
− Это Елена Павловна постаралась.
− И когда только успела, − улыбнулся Пётр Алексеевич, не скрывая, что ему приятна эта забота. − Сам-то куда? К своим? Или обратно на банкет?
− К знакомым поеду, − замялся водитель, − мне тоже целую сумку вкусняшек вручили. И бутылку водки.
− Ну, тогда ты мне завтра раньше обеда не нужен. Поедем через Пермь: хочу к своим заскочить.
* * *
Дважды повернув ключ в замке, Булатов дёрнул за ручку. Дверь квартиры не открывалась. Что такое? Он дёрнул ещё раз и тут же сообразил, что она заперта изнутри на задвижку. Нетрезвое воображение услужливо нарисовало картину маслом «Катерина и некто».
Булатов вдавил кнопку звонка с такой силой, что побелел палец.
Через несколько нестерпимо долгих секунд створка распахнулась. На пороге стояла Катя в чём-то вызывающе розовом и вульгарном, как наряд из секс-шопа. В памяти Петра Алексеевича всплыли кадры немецкой порнушки.
Булатов не глядя сунул ей корзинку, разулся, рывком скинул и швырнул в кресло дублёнку. Ушёл к себе, не забыв напоследок от души хлопнуть дверью.
* * *
Катя так и не поняла, какая муха его укусила. Осторожно поставила корзинку на пол, тихонько повернула ручку замка и на цыпочках прошла в кухню − разобрать припасы. Разложив контейнеры по полочкам, так же на цыпочках вернулась к себе, села на кровать и затаила дыхание. В квартире было абсолютно тихо, только мерно отсчитывали секунды настенные часы. Стараясь не скрипнуть пружинами матраса, Катя прилегла поверх одеяла, укрылась свободным краем и сама не заметила, как заснула.
* * *
Булатов лежал на диване, чутко прислушиваясь к тому, что происходит в квартире. Он слышал, как Катерина затворила дверь, как недолго повозилась на кухне, как убралась к себе. Ждал движения и перешёптываний за стеной. Ждал звука шагов или скрипа кровати, но ничего этого не было…
Пётр Алексеевич упрямо пялился в черноту − шторы из ткани блэк-аут свет с улицы не пропускали − но усталость после напряжённого дня взяла своё, и спустя недолгое время он размеренно засопел.
* * *
Катя открыла глаза: темень непроглядная. Очень хотелось в туалет: зря выпила столько воды на ночь.
Теперь придётся терпеть до утра…
Была бы она в квартире одна, а так…
Вдруг Булатов проснётся, а она тут шастает среди ночи! Что он подумает?!
Катерину обдало жаром…
* * *
Пётр Алексеевич спросонья не сразу понял, где находится. Пошарив руками вокруг, сообразил, что лежит, одетый, на диване. Он вспомнил события вчерашнего вечера и досадливо поморщился: повёл себя, как дурак. Ладно, хоть глупостей не натворил…
Страшно хотелось пить…
Он знал: на подоконнике в кухне стоит кувшин с водой.
Собрался было встать, но раздумал: вдруг Катя проснётся, вообразит ещё чёрт знает что. И так вчера порывалась сбежать…
* * *
Знать бы, что скоро утро − можно было бы подождать. А если ждать придётся долго? Сил терпеть больше не было.
Катерина, не дыша, на цыпочках прокралась к двери, тихонько открыла и на ощупь вдоль стеночки направилась к туалету.
Внезапно в бледно-голубом свечении перед ней возникло привидение…
* * *
Булатов не выдержал: пить хотелось адски.
Не включая свет, чтобы не обнаружить себя, на носках вышел из комнаты.
Навстречу ему тихо плыл призрак: слабо светящийся в темноте силуэт женщины в длинных одеждах. Головы у призрака не было.
Повинуясь неясному порыву, Пётр Алексеевич резко выбросил руку вперёд…
* * *
Катерина заорала так, что закачались висюльки на люстре.
Булатов, получив достаточно сильный разряд статического электричества, от неожиданности отдёрнул руку и начал оглаживать стену в поисках выключателя.
Когда вспыхнул свет, они посмотрели друг на друга и скорчились от смеха. Катерина одной рукой схватилась за низ живота, другой показала на большое зеркало. Вдруг лицо её страдальчески сморщилось и, забыв стеснение, девушка опрометью бросилась в туалет.
Пётр Алексеевич зашёл в кухню, достал из морозилки термос с кубиками льда, высыпал их в кувшин, с вожделением послушал лёгкое потрескивание и, не дожидаясь, пока лёд полностью растает, напился прямо из горлышка.
Услышал, как скрипнула дверь санузла, и крикнул:
− Катя, немедленно снимайте это синтетически-электрическое безобразие и идите сюда!
* * *
Декабрь 2008 года, Екатеринбург.
− А ты, оказывается, способная, − Тимур по-хозяйски похлопал Женьку пониже спины, − вон сколько бабла за месяц подняла. Если так дальше пойдёт, можешь выйти совсем на другой уровень. Лошков разводишь, как орешки щёлкаешь. Специально, что ли, училась? НЛП?
− Нет, просто талант. От Бога, − Женька довольно потянулась.
− Уху, − хмыкнул Тимур, − скорее, от чёрта.
− А какая разница? Были бы бабки, − и она заливисто рассмеялась двусмысленности последней фразы.
− Ну, так-то да: бабки тебе удаются лучше всего, − с улыбкой поддержал её Тимур.
− Я просто умею их готовить! − ответила Женька избитой шуткой.
Действительно, за время работы в колцентре Женька продемонстрировала необыкновенное умение впаривать клиентам фуфло.
Всегда была терпелива, доброжелательна, не жалела времени на выслушивание долгих жалоб на здоровье, погоду, соседей-хамов, врачей-убийц и родственников, которые только и ждали, когда наконец освободится бабкина жилплощадь.
Женька в красках живописала необыкновенный эффект реализуемых препаратов, которые буквально вернули с того света её бабулечку. С каждым разом эта трогательная история обрастала новыми удивительными подробностями.
Сначала Женька суеверно скрещивала пальцы: обе её бабки померли много лет назад. Потом попривыкла…
− Слушай, а, может, закатимся на пару деньков куда-нибудь в Сочи? С Элкой я договорюсь, − Элкой звали жизнерадостную инструкторшу, которая неожиданно для девчонок оказалась тут самой главной − начальницей Тимура и ещё троих таких же, как он.
− А что я мужу скажу? − блудливо улыбнулась Женька.
− О-о-о! − протянул Тимур. − Не мне тебя учить, не тебе − спрашивать. Скажешь, что поехала на симпозиум. Пусть гордится твоими успехами! − и он довольно заржал.
Глава 19
Декабрь 2008 года, Прикамск.
Когда Катя, переодевшись в старый ситцевый халатик, зашла на кухню, Булатов доставал из холодильника коробочки с закусками.
− Не поверишь, есть хочу зверски! Видно, реакция на стресс, − Пётр Алексеевич искоса глянул на Катерину и они, не сговариваясь, начали хохотать. − Давай, чего-нибудь пожуём. И выпьем. По капельке…
Они просидели почти до утра, и, как это порой бывает, за несколько часов узнали друг о друге больше, чем иные − за несколько лет. Именно с этой девушкой Булатов поделился тем, в чём и себе самому не хотел признаться:
− Я ведь не дурак и понимаю, что Татка не вернётся…
− Да что Вы, Пётр Алексеевич! − горячо перебила его Катерина. − Вернётся обязательно: Вы же столько для неё сделали! − и, смутившись под его изучающим взглядом, добавила: − У вас же сын…
Около часа дня Булатов вышел на кухню и не обнаружил никаких следов вчерашних посиделок. На плите остывала небольшая кастрюлька. Куриная лапша! Тонкая! Домашняя! Именно такую когда-то давным-давно делала бабушка, огромной скалкой раскатывая тесто до прозрачности. Пётр Алексеевич даже застонал от предвкушения. На память сразу пришёл рассказ Задорнова: а русские супу поели…
Чистая тарелка и половник лежали рядом, а на столе, под льняной салфеткой − нарезанный хлеб.
* * *
− Пётр Алексеевич, − помялся водитель, − это, конечно, не моё дело, но Вы бы с этой Катериной поосторожнее…
− Не понял! − вскинулся Булатов.
− Ну, мутная она какая-то. Да и говорят про неё всякое…
− Кто именно говорит? − напирал Булатов.
− Ну, в столовой говорят… и в гостинице… − промямлил водитель.
− Лёня, ты правильно сказал: не твоё это дело! Твоё дело − за дорогой следить! − отрезал Пётр Алексеевич. Ему было обидно за Катю и неприятно от мысли, что Елена Павловна, которой он совершенно искренне симпатизировал, оказалась такой двуличной дрянью, − он задумался, подбирая для Ракитиной подходящее слово.
− Алка это сказала − бухгалтерша ихняя, − признался Лёня. Честно сказать, ему и самому этот разговор был крайне неприятен, а тут ещё и хозяин оказался явно недоволен. − Велела предупредить Вас. Я пообещал, − продолжал оправдываться водитель.
− Ну, считай, что сдержал слово − предупредил, − сразу повеселел Пётр Алексеевич, испытывая лёгкое чувство вины перед Еленой Павловной, и тут же пообещал себе, что непременно сделает для неё что-нибудь хорошее…
* * *
Декабрь 2008 года, Пермь.
− Ну, что, Петрик, давай рассказывай! − замерла в ожидании Екатерина Андреевна.
− А что конкретно тебя интересует? − улыбнулся Булатов.
− Всё! − не выдала себя мать.
− "Всё", − расцвёл в улыбке Пётр Алексеевич, − прошло в штатном режиме, без накладок, было много журналистов из областных изданий, и даже из центральных, телевидение было тоже, − он намеренно тянул с ответом, понимая, что именно её интересует.
− Отлично! Я тобой горжусь! − Екатерина Андреевна, как в детстве, потрепала его по макушке. − Кстати, я тут тоже собираюсь в Прикамск…
Булатов вопросительно поднял брови.
− В пенсионный фонд надо сходить, да навестить кое-кого. Может, дашь нам Лёню? Одна бы я и на автобусе доехала, а с Мишуткой всё же тяжеловато.
− Так ты и его хочешь взять?
− Ну, а с кем я внука оставлю? Да ты не волнуйся: мы на пару денёчков всего.
− Ладно, договорились. Завтра уеду на автобусе, а Лёня останется в вашем распоряжении. Мам, ещё один вопрос, − он слегка помялся. − Я подыскал квартирантку…
Екатерина Андреевна лукаво заулыбалась:
− Ну, наконец-то раскололся! Давай рассказывай скорее, кто она. А то мне уже напели полные уши. Аж телефон раскалился!
− Понимаю, − косо усмехнулся Булатов, − меня тоже пытались "предостеречь"… доброжелатели. На самом деле, Катя − хорошая девушка, сирота…Её даже зовут так же, как тебя… − и он вкратце рассказал матери то, о чём знал сам.
− Да-а, − вздохнула Екатерина, − на каждый роток не накинешь платок. И всё же давай договоримся с тобой по-честному: о нашем приезде ты её предупреждать не будешь!
− Договорились! − весело согласился Булатов.
* * *
Декабрь, 2008 года, Прикамск.
Возвращаясь с работы, Катерина с удивлением заметила в окнах квартиры свет и решила, что вернулся Пётр Алексеевич. После памятной ночи она совсем перестала его бояться, а потому зашла домой в хорошем на строении, на улыбке.
Услышав звук открываемой двери, Екатерина Андреевна отложила в сторону раскрытый семейный альбом и лёгкой поступью вышла в прихожую. Внук, оставив ящик со старыми игрушками, увязался следом.
Катерина слегка опешила от неожиданности:
− Здравствуйте! А Вы, наверное, мама Петра Алексеевича? А я в большой комнате видела вашу фотографию. Вы − очень красивая! И совсем молодая! − тараторила она, стараясь скрыть смущение. − А меня зовут Катя, я смотрю за квартирой. Пётр Алексеевич разрешил мне здесь пожить. Но я могу уйти в гостиницу…
− Стойте-стойте, − с милой улыбкой прервала поток излияний Екатерина Андреевна, − никуда уходить не надо. Сейчас Вы разденетесь, и мы пойдём пить чай. И знакомиться. Мы с Мишустиком привезли целую сумку всяких вкусностей. Правда? − обернулась она к внуку.
− Пр-равда! − громко подтвердил тот, слегка форсируя звук «р». − А меня зовут Михаил Булатов. Петр-рович, − и он протянул Кате маленькую растопыренную пятерню: − Давай знакомиться!..
* * *
− Катенька, у меня к Вам есть огромная просьба! − заглянув к ней в комнату перед сном, осторожно завела Екатерина Андреевна.
− Конечно-конечно! − торопливо и с улыбкой отозвалась Катя, хотя внутри у неё всё сжалось и похолодело.
− Вы же понимаете, − ласково продолжала Екатерина Андреевна, присев на краешек кровати, − я всю жизнь прожила в Прикамске, у меня здесь куча подруг и знакомых, – Катя напряглась, – а времени – в обрез. Не могли бы Вы завтра побыть с Мишустиком?
Пружина разжалась и Катю затопила горячая волна благодарности и любви:
− Да конечно могу! Езжайте спокойно и ни о чём не волнуйтесь.
Елена Андреевна вздохнула, легко поднялась и погладила Катю по голове, как маленькую.
* * *
Катерина позвонила Ракитиной и всю ночь проворочалась, раздумывая о том, чем бы таким интересным занять Мишустика.
Когда вечером следующего дня возбуждённая и донельзя довольная проведённым днём Екатерина Андреевна вернулась домой, в квартире вкусно пахло пирогами, а Катя и Мишустик сидели в темноте, плотно прижавшись друг к другу, и смотрели диафильм.
«Девочка подошла к Тильтилю и сказала:
− Спасибо тебе. Я так рада.
− И я рад, − ответил Тильтиль. − А ты покормила горлицу?
− Нет ещё. Я не знаю, чем её кормить» − с выражением читала Катерина.
− Глупая какая-то! −прокомментировал Мишка. − Комбикор-рмом конечно!
Катя и Екатерина Андреевна переглянулись и Катя вполголоса объяснила:
− Мы сегодня ходили смотреть курочек и кроликов.
− Кур-рицы клюют комбикор-рм, а кр-ролики едят сено! − поделился Мишка новыми знаниями и дёрнул Катю за рукав: − Давай дальше!
«− Она ест всё: зерно, хлебные крошки, кузнечиков, − ответил Тильтиль.
− А как она ест?» − продолжала читать Катя.
− Клювом! И л-лапками! − и он басовито запел: − Ко-ко-ко-ко-ко-ко-ни-ха-ди-те-да-ли-ко-лап-ка-ми-гри-би-те-зёр-ныш-ки-и-щи-те. Бабуля, а ещё мы пекли пир-роги, и в один пир-рог положили монетку. На счастье. А я сам делал из теста кор-раблик и машинку: для папы и для деды Вити. А для тебя сделал птичку.
− Золотой ты мой мальчик! − растроганная Екатерина Андреевна едва не удушила внука в объятиях. − А теперь пора умываться и спать. Нам завтра рано вставать − поедем в Пермь.
− Не-е-ет… − заканючил Мишка, − давай останемся здесь, с Катей. Люся обещала подарить мне кр-ролика!
− Мишустик, а как же деда Витя? Ты же для него машинку сделал. И кто будет ему в гараже помогать?
− А тогда давай забер-рём Катю с собой, − Мишка из-под чёлки глянул на бабушку и умильно улыбнулся: он уже давно понял, что этот приём действует на неё безотказно.
− Мишустик, как некрасиво, − покачала головой Екатерина Андреевна, − с людьми так не поступают. Катя ведь не сумка и не чемодан. Она − человек.
− А с человеками?
− С человеками − тоже. Но вы с папой можете пригласить Катю в гости. К себе домой.
− А это чей дом?
− Ну, пока Катя живёт здесь, это её дом, − вышла из положения Екатерина Андреевна, − а вы пригласите Катю в Екатеринбург. Договорились?
− Договор-р-р-р-рились! − трактором зарычал Мишка и довольный отправился в ванную.
* * *
− Катюша, пошли, чайку попьём, − тихонько поскреблась в двери Екатерина Андреевна. − Мишустик уснул.
Они устроились на кухне и выключили верхний свет. Небольшое бра освещало ровный круг кухонного стола, скрывая в тени лица.
− Может, по капельке? − Екатерина Андреевна на правах хозяйки разлила коньяк в две крохотных рюмочки. − Давай, не чокаясь. За Петрушиных родителей. Я сегодня у них на кладбище была, в церковь сходила. Да ты не пугайся, − горько усмехнулась она, − это не семейная тайна: все наши знают…− она помолчала.
− Вот ты сегодня Мишустому про синюю птицу читала. А я вдруг подумала: птица эта не зёрнышки клюёт. Её на комбикорм не приманишь…
Я вот Петькиного отца всю жизнь любила. С детства. А он всю жизнь любил мою сестру Аню − Петечкину маму. Они в одном классе учились. Так он у нас в гостях часто бывал. Всё меня невестой звал. Это уж я потом поняла, что шутил, а тогда маленькая − верила: я ж сестры ровно на десять лет моложе. Да и у неё тогда совсем другой кавалер был − старше года на два. Только он после школы в Москву подался, и с концами.
Потом и Аня с Алёшей школу закончили. Его, как положено, в восемнадцать лет в армию призвали. В войсках химзащиты служил. Знаешь, как я его ждала! Письма писала почти каждый день. Потому и по письму первой в классе была…
А он, как после армии вернулся, так Ане предложение и сделал. Руки и сердца. Ну, она пошла: очень уж обижена была на того кавалера, что в столицу уехал.
Что со мной тогда было − словами не передать! Возненавидела я сестру люто. И на свадьбу к ним не пошла.
Родители наши покумекали да скинулись молодым на кооператив, так что жить они стали отдельно, а в шестьдесят восьмом Петя родился. К нам тогда из области кукольный театр приезжал. Спектакль показывали про тигрёнка Петрика, у которого за трусость взрослые тигры отобрали все полоски. Так я после этого спектакля Петьку только Петриком и звала. Ну и прилипло.
Вот только жизни у Ани с Лёшей так и не получилось. Не любила она его. А спустя семь лет − Пете как раз в первый класс идти − пропала. Через неделю выловили из реки. Вроде как купаться пошла. Только какое же в августе купание?
Вот тогда я и решила: знак это. Мне ж как раз только-только восемнадцать исполнилось − совершеннолетняя. Совсем с катушек слетела. Пришла к Лёше и говорю: буду с тобой жить. Захочешь − зарегистрируемся, не захочешь − так будем. Но от тебя не уйду. И не выгонишь. А он тогда в таком состоянии был: как пластилиновый − бери и лепи. Ну, стали мы жить нерасписанные. Родители поначалу настаивали, потом отстали, а до чужих мне и дела не было. Петя меня стал мамой звать…
Вот, вроде, добилась своего, доцарапалась, а толку? Счастливые-то дни по пальцам можно пересчитать. Жизнь – та ещё шутница. В апреле восемьдесят шестого вызвали Алёшу в военкомат и дали двадцать четыре часа на сборы: командировка в Чернобыль. Тут он и забегал. Расписали нас сразу. Только радости это уже не принесло: остались мы с Петечкой вдвоём. Как выживали − про то отдельная песня.
А к чему я это тебе рассказываю? Да всё птица эта. Тянемся мы за ней в облака, а того, что само в руки идёт, и замечать не хотим − отворачиваемся. Аня – от Лёши. Лёша − от меня, малолетки.
А я ведь тоже счастье своё чуть не упустила. Виктор − муж мой нынешний, со школы меня любил, портфель носил, под окном дежурил. Только я-то его в упор не видела. Не нужен он был ни душе моей, ни телу. Один Лёша глаза застил. А Витя так и не женился. Меня ждал. Говорит: не хотел нелюбимой женщине жизнь испортить. Может, и привирает, конечно. Как считаешь?
− Ой, ну что вы?! – смутилась Катя. – Разве так можно!
