Владимир Мищенко
Проводник
Переглянувшись с Сергеем, мы пошли в сторону, куда вели бороздки явно волочившегося по земле тела. Метрах в ста от тропы был неприметный узкий овраг не глубже пяти метров. На дне валялись срубленные небольшие деревца.
– Серёж, я на протезах туда не слезу. Ты тяжёлый. Давай хлопчика.
– Ты предполагаешь, что он там увидит?
– Когда-то всем предстоит это увидеть. Они уже не дети. Это родители своей любовью делают из нормальных пацанов физических уродов, не способных подтянуться на турнике. Пускай взрослеет.
– Алексей! Михаил! Подойдите к нам.
Любопытство не порок и присуще всем. Звали одних, а пришли все. Что ж, будем взрослеть.
– Леш, мы сейчас обвяжем тебя верёвкой и опустим вниз. Тебе надо посмотреть, что под этим деревьями. Сможешь?
– Наверное, да.
Его обвязали верёвкой, и Алексей подошёл к краю оврага.
– Алеш, обожди. – Сказал я, подходя к нему. – Шепну пару слов. Внизу, перед тем, как оттащить дерево, выдохни воздух и тогда ты не сможешь вскрикнуть и, тем более, закричать, если увидишь что-то неприятное. Там могут быть и потроха горного козла, а может… Короче, ты меня понял. – И отодвигаясь от него, я добавил.– Осторожнее, ногу на склоне не подверни. Опускай.
Алексей начал спуск, но почти сразу закричал
– Посмотрите, что я нашёл. – И выбросил к нам туристический рюкзак. Мы его осмотрели, но он был пуст. Ещё чуть позже – А здесь вещи из этого рюкзака. Их высыпали сюда.
– Хорошо. Оставь их на месте. Их потом соберут. Спускайся дальше.
Сверху мы наблюдали, как он поудобнее устроился на крутом склоне и потихонечку потянул на себя комель дерева. Что-то увидел и отшатнулся.
– Хорошо, что девчонок не напугал.– Прошептал я Сергею. Он кивнул.
– Ну что там, Алёш?
– Как вы и предполагали. Двое. Мужчины.
– Так. Девочки отошли. Не смотреть. Алёш, откинь ветки, я должен посмотреть. Вон тот – наш проводник. Я познакомился с ним в день приезда. Второй, наверное, турист. На них напали, а они оказали сопротивление.
– А где же остальные?
– Интересный вопрос. И почти вовремя.
– Судя по срубу веток и графика движения групп – это случилось сегодня. Несколько часов назад.
– А куда же их тогда угнали? Впереди и сбоку видимость десять километров. Никого. И в овраге больше никого нет. Значит, живые. Куда?
– Только пещера. Больше некуда. И местность скрытая.
– Пожалуй, так. Сереж, куда ближе – назад или вперёд? Посмотри по карте.
– Почти середина, но всё же ближе к финишу.
– Хоть пара километров, но фора. Хорошо.
– К тому же оттуда уже вышла новая группа, т.е. они уже по пути к нам.
– Это уже почти отлично. Серёж, ты проводник. Ты отвечаешь за жизнь людей. Бери девчонок и веди их быстрым темпом вперёд, вызывай помощь. А я и, если будут добровольцы, пойду по тропе к пещере. Освободить их я не освобожу, их там с десяток, как минимум, если целую группу захватили, но ситуацию разведаю.
– Владимир Михайлович, мы все с вами пойдём.
– Нет, девочки. Учения закончились. Началась война. А на войне убить могут. Это дело мужчин.
– Тогда мы пойдём. Мы юноши, уже взрослые.
– Не-е, хлопчики. Мы с Михалычем, военные, хоть и на пенсии. Поэтому и пойдем. А вот девушки и пара юношей для охраны и помощи, быстренько пойдут вперёд. Никита и Стас, если придётся подраться, вы худенькие. Поймите правильно. Второй Никита, хоть и худой, но рукопашкой занимается. Глядите – вон как бы два горба. Видите? Идёте строго между ними. Увидите онгон – это такой каменный идол. За ним развилка. Уйдёте вправо, в сторону гор. Не перепутаете. Там тропа только одна – не заплутаете. На базе есть гостиница, телефон, рация. Вызывайте помощь и оповестите базу в деревне, чтобы вернули тех, кто пошёл после нас. Понятно? Тогда быстро собирайтесь и пошли.
Минут через десять Степаныч закончил инструктаж и проверил экипировку убывающих.
– Так. Я не слышал, что вам говорил Сергей Степанович. Может, повторюсь. Что на вас нападут – маловероятно. Одна группа пасла нас, вторая захватила их. Они ограничены временем, т.к. туристы идут встречными маршрутами. Они спешат спрятаться, пока не подняли тревогу. Когда поднимут тревогу, зависит только от вас. Вполне может быть, что от вас будет зависеть и наша жизнь. Когда увидите базу, самый боеспособный может уйти вперёд. Здесь может быть на счету каждая секунда. Убитого не оживишь. У вас у всех копья. Скажу честно, не думаю, что туристов похитили ради выкупа. Здесь конкретно воняет древними ритуалами. В случае опасности вставайте спина к спине. Но самая главная ваша надежда – это скорость и встреча группы с проводником. Парни, вам поручаем самое важное, что у нас есть, – наших девушек. Не подведите. С Богом.
– Ну что, старая железка, займёмся теперь собою?
– Да. И пожаловаться некому – сам тебя сюда подбил и спровадил.
– Хе-хе-хе. Бродяга. Пробьёмся.
– Да хрен со мной. Я своё отжил. Ребят надо поберечь.
– Это от нас с тобой и зависит. Давай посмотрим наш арсенал. Парни, все мешки, всё оружие тащите сюда.
Сергей использовал нож, забранный нами у девчонок, и сделал второе, как у меня, боевое оружие. Его мы отдали Алёшке – высокому, худощавому, но жилистому парню. Никита – рукопашник. Ему близкий бой, спарринг более привычен. У Михаила и Степаныча, помимо кольев, маленькие топорики. Максу отдали самый длинный нож, после меня, чтобы его приободрить. Надежды на него было мало – чувствовался страх в теле. Пускай махает, может, отпугнёт кого им. Я достал из заначки, в смысле, из своего рюкзака, длинный и мощный кухонный нож, которым я дома разделывал курей. Хорошая сталь спокойно разрезала мелкие кости и хрящи. Этот тесак я примотал скотчем ниже правого колена. Рванув за ручку, лезвие спокойно рассекало плёнку и оказывалось в руке. Попрыгав на дорожку, мы ускоренным шагом пошли по тропе, уводящей в горы.
13
Уже метров через триста мы вышли на песчаный участок и увидели следы людей, ведущие в том же направлении. Плохо было то, что среди следов были следы и женской обуви, и следы голых маленьких ног. Оставалось надеяться, что хоть детей среди них не было.
– Плохо. На подходе к пещере, наверняка выставлен дозор. После прохождения заложников мимо них, они усилили бдительность, т.к. по этой дороге спокойно проедет БТР со спецназом на борту. Они сейчас сидят где-то на возвышенности и сканируют местность. Нас увидят и захватят. Достаточно будет одного дробовика, чтобы мы сдались. Мы сами пока делаем то, что не получилось у них.
– И что ты предлагаешь?
– Да ничего не предлагаю! Я просто пытаюсь думать и просчитать на несколько часов вперёд. Давайте обсудим, что мы имеем. Оживлённая туристическая тропа. Запас по времени у них до тревоги и объявления поиска – меньше суток. Значит, будут действовать в ближайшие десять часов. Плюс-минус три – четыре часа. У них девять человек. Среди них – женщины. Женщин быстро гнать бесполезно, т.е. скорость колонны будет ограничена. Чтобы увеличить скорость, надо избавиться от балласта, т.е. убрать женщин. Если им просто потребовались рабы, что оптимальный вариант для заложников, то их могут погнать вечером, чтобы сохранить женщин. Они все местные и луна полная, светит, как прожектор. Навряд ли здесь есть обрывистые скалы с узкими тропками. Это один вариант. Ваши предположения.
– Перепродать. Тогда выходить будут утром и женщины будут балластом.
– Вариант. Но ограниченность во времени, и наши могут поднять вертолёт. Они это учтут наверняка.
– Согласен. Так, призёр олимпийских игр, думай.
– Я призёр не олимпийский, а олимпиадный.
– Именно поэтому и в этой ситуации ты нам более ценен. У тебя тридцать секунд. Выкладывай всё, что придёт в голову. Даже видимую ересь. Время пошло!
– Их ведут в пещеру. Пещера как-то связана или была связана с дьяволом. Вокруг много капищ и предупреждений об опасности. Вы говорили о половцах, которые ели сырую печень врага. Если сюда подтянуть за уши ещё что-нибудь, то можно предположить ритуал и ритуальное жертвоприношение.
– Молодец. Ты хорошо высказал мои мысли. Сюда же можно добавить, что сегодня полнолуние, при котором чаще всего проводят ритуалы. Причина – не знаю. И сейчас не принципиально. Может, у них через тыщу лет кого вызвать можно, может, посвящение. Тогда им действительно нужно свежее человеческое мясо. Это значит, что резать их будут сегодня ночью.
– Получается три варианта исхода – утро, полночь и вечер.
– Утро маловероятно. Им ещё надо идти, а их уже ищут. Опасно. Отпадает.
– Правильно. Вероятнее всего или вечер, или ночь.
– Но ориентироваться на вечер.
– Правильно. Но мы абсолютно не знаем местность. Не знаем где дозор и как его обойти. Про оружие я даже и не вспоминаю.
– По обстановке нам, возможно, придётся разделиться. Сереж, я предлагаю тебе Никиту – рукопашника и Алёшку с копьём, которое можно кинуть. У тебя есть топорик. Мне – Мишку с топориком и Макса.
– Я не против. Парни, вы как?
– Нормально.
– Тогда идём бодро, но главная задача – это заранее вычислить дозор. До вечера время у нас есть. Если лопухнёмся с дозором – нам хана.
– Армейский принцип – самая короткая дорога в столовую – в обход командира. Лучше пойдём зигзагами, но скрываясь за валунами или лесом.
Насколько же обманчив чистый, прозрачный горный воздух. Нам пришлось пройти больше двух километров, пока мы достигли предгорья, с обильной зеленью. Огромные валуны, скатившиеся с вершин во время землетрясений, обеспечивали нашу скрытность, но и за каждым из них могли скрываться враги. А, судя по тому, что два человека уже были убиты, наша встреча могла решаться только или мы, или они. Но насколько мы готовы убивать? Дать по морде лица в драке – это одно, но свернуть шею? Жизнь расставит всё по своим местам. И вот впереди на тропе показалось место очень удобное для наблюдения за местностью. В стороны от него отходили тропки, но они вели вверх, в горы. Были они обводными или уводили в сторону, кто знает? Пришлось разделиться и рисковать, т.к. уходить и возвращаться – непозволительная трата времени. Я с группой ушёл влево. Макс явно нервничал. В прохладе леса капельки пота стекали по его лбу, слегка дрожали руки. Надеяться на него в бою было нельзя. Собственно, поэтому я и выбрал его себе, создав из группы Сергея боеспособный кулак, убрав слабое звено.
– Миш, судя по времени, мы достигли возможного места дозора. Теперь надо совсем тихонечко, но я из-за протезов не могу красться, поэтому тихо, если надо – ползком, вперёд. Разведай и назад.
– Хорошо. Я постараюсь.
– Постараюсь – предполагает возможность срыва. У тебя нет этого. Максимальная осторожность, тишина, невидимость. Понял?
– Понял. Сделаю.
Как обычно, самое трудное – это ждать. Поэтому я всегда всё стараюсь делать сам, идти и решать сам. Разумеется, если это что-то важное, а не рабочая рутина. Но мои протезы конкретно ограничивали мою подвижность. Понимая умом, что чем дольше, тем безопаснее, я всё равно сильно нервничал, ожидая результата. Макс это видел, и это будоражило его ещё сильнее.
– Макс, в дозоре много народа не ставят. Нет смысла. Одного – тоже. Может заснуть. Обычно – пара, чтоб поболтать могли, в туалет отлучиться. Здесь опасности нет.
– Я понимаю, но меня почему-то трясёт.
– Обычное волнение. Всё дело в диафрагме. Набери полную грудь воздуха и задержи дыхание. Воздух вернёт её на место. Она, опустившись при волнении, уменьшает объём легких и, как следствие, количество кислорода в мозгу. Отсюда ощущение тревоги, страха. Это всё физиология человека. Ты проходил это в школе. Наша беда в том, что мы в школе предметы проходим. Проходим, а не изучаем. Прошёл и забыл. Вызубрил и забыл. Поэтому после ЕГЭ в ваших головах остаётся максимум треть от тех знаний, которые вы получили за одиннадцать лет обучения. Я учился десять лет, и мои ровесники строят космические корабли, продвинули медицину. Те есть, мы учились меньше, но по тому, что я вижу сейчас, мы были умнее. Сейчас нет конкретных изобретений. Всё по мелочам. Отчасти понятно. В данном случае подтвердилась поговорка, что рыба гниёт с головы. Что ты хочешь? Фурсенко закончил железнодорожный чушок. Даже слушая его речь, его доклады президенту, можно сделать вывод о его интеллекте. Ни на один конкретный вопрос не отвечает, т.к. не владеет ситуацией. Короче, родной брат второго министра от Вооруженных Сил, нашего при….. Сердюкова. Как можно держать не профессионала на должности министра? Понятно – родственные связи. А народ расплачивается. Денег на армию выделяют немерено, а на зарплату не хватает, квартир нет. Самое обидное и поганое то, что никому из них ничего не будет. Их даже в тюрьму не посадят. Потому что их крышуют. Их пожурят в конце, поцелуют в попку и отпустят доживать старость где-нибудь в Швейцарии. Стоп! По-моему Мишка идёт.
Действительно, это Михаил вернулся из разведки.
– Владимир Михайлович, докладываю. Шалаш. Два человека. Один сидит возле. Второй прогуливается по краю, смотрит вниз. Спокойные. Наверное, нас не заметили.
– И это хорошо. Миш, ты понимаешь, что сейчас произойдёт? Они уже убили двоих. Ночью убьют и съедят остальных. Там женщины. Как минимум. Но могут быть и дети. Мы должны убить этих, чтобы спасти людей. Мы не можем ждать спецназ. Ты это понимаешь. Бей не раздумывая. Не дай твоим мозгам запаниковать. Начинай действовать быстро, чётко и жёстко. Очень жёстко. Тебя не пощадят. Или ты, или нас. Физически ты подготовлен лучше. Ты сильный. На нашей стороне внезапность. Мы победим. Однозначно. Только надо делать быстро, используя секунду их замешательства. Макс, если увидишь, что кто-то из нас схватился с кем-то, подбери момент и ударь сзади. Боишься ножом, бей камнем. Только найди его сначала, чтоб потом не бегать по поляне. Помни, струсишь, не поможешь – убьют сначала нас, а потом всё равно и тебя. Но тебя зарежут и у живого вынут печень. Теперь, когда я вас взбодрил, пошли. Показывай дорогу, командуй. На месте – минимум слов.
14
Мишкиному отцу можно гордиться – он воспитал и вырастил хорошего человека и парня. Мишка знает, что хочет и идёт к своей цели. Почти отличник, занимается спортом полупрофессионально для здоровья, реально смотрит на жизнь. Зависть плохое чувство, но я с грустью смотрел на него, осознавая, что у меня нет, и не будет сыновей. Зато у меня есть чудесные дочери, за которых я постоянно благодарю Бога.
Михаил быстро уверенно и беззвучно скользил между деревьями. Я, со своими протезами, имитируя скрытность, прыгал вокруг коряг и камней, как тот Паниковский с гусем в руках. Запыхался, пот градом, но не крикнешь, не притормозишь. А тут ещё Макс добросовестно переламывал все ветки, мимо которых шёл. Но эту проблему решить было в моих силах.
– Макс, тебе не приходило в голову смотреть под ноги? Иди медленнее, но осторожнее. Не наступай, а переступай. Задержись, но не теряй меня из виду, и смотри, какие знаки я буду тебе передавать.
Успокаивало одно – наш следопыт идёт прямо и перед опасностью заляжет. Тут его я и догоню. Так и получилось.
Кряхтя и опираясь на копьё, я потихоньку опустился на колени рядом с Михаилом, укрывшись кустом от абреков.
– Интересно, а где наши? Хорошо бы, если они оказались здесь. Но помощь вовремя приходит только в американских боевиках. У наших может не оказаться бензина в баках, т.к. прапор слил его в свою машину. Сергей Степанович толковый мужик и офицер. Он всё сделает по ситуации. Главное, чтобы мы не подвели их.
Дозорные о чём-то переговаривались на своём языке, иногда смеялись. До них было относительно далеко. И хотя у них не было видно огнестрельного оружия, ещё не факт, что оно не лежало в шалаше. Попробуй, добеги до них. У них, вон, на поясах, какие кинжалы висят. А все горцы с детства с ними ходят, привыкают к оружию. Не то, что мы – вымирающие славяне, не державшие в руке ничего тяжелее ложки или компьютерной мышки. Это я о нашей молодёжи. Моё поколение вымрет, они останутся. До вечера ещё далеко, будем ждать.
Наконец-то один из них решил размяться и пошел вдоль обрыва к деревьям. Если гора не идёт к Магомеду, то нам пришлось идти за ним. Макса мы оставили на месте. От греха подальше. Высоко на дереве цокала белочка и абрек, задрав голову, выискивал её взглядом.
– Миш, выжди, когда он повернётся к нам спиной. Представь, что ты в школьном тире. Сделай шаг из-за дерева и сильно кидай в него. Неважно, если топор ударит не остриём, а обухом. Ему всё равно будет больно. Он потеряет секунды, а мы успеем подбежать к нему. Главное – кидай сильно и не промахнись. Я чуть выползу поближе к нему.
Проверив прочность крепления ножа на древке, я начал подкрадываться к абреку. Белка перескочила на другое дерево и оказалась точно надо мной. Этот лопух – дозорный, также с задранной головой повернулся к нам. Михаилу повезло. Топор ударил часового обухом в горло, вдавливая кадык и ломая шейные позвонки. Ничто не нарушило тишину и покой гор. Михаил убил человека, но здесь не было фонтанов крови и криков боли, так сильно деморализующих начинающих убийц, как их не называй – защитник Отечества или бандит. У них в основе – убийство человека. И убийство это осмысленное. Разница только в мотиве и стимуле. Мы сняли с трупа пояс с кинжалом, и Михаил надел на себя свой боевой трофей.
– Рыцари всегда забирают себе доспехи проигравших.
– Но это в честном поединке.
– Да. На турнире. А ты на войне. И будешь дураком, если не воспользуешься ударом со спины, чтобы убить врага. Враг изворотливый, хитрый, сильный. Он может знать хитрость, которую не знаешь ты и этим победить тебя. Не рискуй. Не будь глупцом. На войне нет кодекса чести. На войне одно правило – убей его, чтобы он не убил тебя. Зачёт сдал. Молодец. Пошли, а то наш чудик ещё вздумает покашлять или чихнуть. С него станет.
Оставшийся дозорный оставался в счастливом неведении о судьбе своего товарища.
– Я обойду его с тыла. Как увидишь меня, беги к нему и кидай топор. Я побегу с той стороны. Понял?
Прокравшись за деревьями, я приготовился к атаке. Но и дозорный забеспокоился долгим отсутствием напарника. Он встал и начал что-то кричать на своём гортанном языке. Не хватало ещё, чтобы он хватался за оружие. Я рванул вперёд. На полпути увидел пролетевший мимо топорик. Абрек, вытащив кинжал, уже устремился к Михаилу, но тут острие моего копья вошло в его печёнку. Я с силой пропихнул лезвие глубже, а потом всадил его ещё раз в левую почку. Пролилась первая кровь, и эту кровь я взял на себя. Это получилось случайно, но иначе, и быть не могло. Мы не банда, повязывающая подельников кровью.
Когда началась Первая Мировая война, все ехали на неё с радостью, думая быстро победить врага и героями вернуться на Родину. Но война затянулась. Жизнь в окопах, смерть, газовые атаки, увечья так повлияли на морально неподготовленных людей, что в армии стали появляться сотни людей с конкретными отклонениями в психике. У внешне здоровых, не раненых людей пропадало зрение, появлялись конвульсии. Люди сходили с ума, у них конкретно ехала крыша головы. В армии было много смерти, много идиотов, но в армии не было психиатров, способных помочь таким больным.
