Владимир Михайлович Сушков
Делион. Огненная пляска
"О боги, что это?"
Среди сотен гор, которые раскинулись на тысячи, а может быть и десятки тысяч стадий, у их подножий располагались… Нечто. Нечто, сотворенное из камня и антропоморфного вида. Некоторые эти монументальные фигуры напоминали людей, другие же походили на животных. Каменные великаны величественно и безмятежно охраняли это, казалось бы, вечные горы от чужеземцев, своими каменными взглядами осматривая каждого, кто посмеет нарушить их покой. Некоторые фигуры располагались даже на горах, будто бы обнимали эти естественные горные образования.
" Интересно, а есть ли на Шармат что-то похожее?"
Эти размышления навели его на сон и сидя на тропе он и не почувствовал, как провалился в глубокий сон.
Проснулся.
" Интересно сколько я проспал?"
Казалось, что время здесь остановилось. Безмятежное место не было терзаемо потоками времен и казалось, что Клепий удалился за грани бытия. Жизнь здесь безусловно была, но жизнь своя собственная, у нее тут были свои категории и люди по сравнению с этим местом – было детскими забавами. Клепий пробудился от наступавшего холода. Ветер стал дуть намного сильнее, да и тучи грудились вокруг пика Шармата с большей плотностью. Казалось, что вот-вот и они разродятся своими громогласными ударами молний и пустят слезы. Но как бы страж этого не желал, дождь так и не пошел. Клепий двинулся дальше ввысь, не встречая по пути ничего живого.
Сколько времени прошло с тех пор, как Клепий ступил своей ногой на территорию священной горы Шармат, страж ответить не мог. Как он и подумал выше, время здесь текло в ином русле, как будто бы река после весеннего разлива создало себе новое течение, образовав тихую заводь и отныне речные потоки превратились в стоячие воды. Пик был для Клепия все ближе и ближе, но его нутро ничего не ощущало совершенно – ни радости от конечной цели, ни горя от совершенного ради похода на этот горный кряж, ни раздражения, от того, что он преодолел этот путь до Шармат. Равнодушие. Равнодушие ко всему.
" Кажется, я начал терять смысл во всем этом."
Почему он один должен бороться ради этой печати? Зачем ему это? Почему его должна волновать судьба Делиона, после собственной же смерти?
" Все очень просто. У каждого человека есть свое предназначение. Без начертанной судьбой цели в жизни человек превращается в обычное животное."
Он раб фатума. Даже боги неподвластны собственной судьбе, а что говорить об этой мелкой сошке?
Вскоре, ветер стал еще сильнее. Плащ начал развеваться под порывами ветров, облака стали более осязаемые, но чем выше Клепий взбирался на кручу, тем быстрее облака расступались перед ним. Обычный туман, и не более, магия кажется магией, только лишь издалека.
" Это всего лишь иллюзия. А что, если вся эта борьба Света и Тьмы тоже такая же иллюзия? Что если, мы пешки в этом противоборстве, ничего не решающие и не вносящие ничего нового?"
Клепий замер на месте. Ветер выл, словно оборотень в ночи, продувая каждое кольцо кольчуги. Плащ с изображением колеса трепыхался под сильными порывами, создавая свою собственную песнь. Одинокий страж наконец добрался до вершины, а точнее, до того места, где должен быть закован хранитель печати. Словно дупло в дереве, в горе виднелось небольшое отверстие, чуть выше человеческого роста. Там было столь темно, что это место невольно напоминала Клепию катакомбы Ноблоса или путь к Огненной пляске.
" Боги вели меня сюда всю жизнь."
Момент истины может статься эпилогом ко всему существованию стража. А может оказаться моментом разочарования. Чтобы не мучиться этой мыслью Клепий решил не затягивать философский диспут у себя в голове и сделав несколько шагов оказался в этой пещере.
Его глаза привыкали к темноте не долго. По началу в пещеру вел узкий вход, настолько узкий, что он невольно терся своими плечами о стены. Кольчужные кольца царапали по камню, создавая посторонний звуки в пещере, эхом разносящиеся вместе с ветром. Казалось, что ветер был неким доставщиком на этой вершине. Он подхватывал на свои незримые руки звуки топота сандалий Клепия и уносил их отсюда подальше. Может быть вокруг горы Шармат, а может быть и к другим горным вершинам, чтобы рассказать им о том, что смертный потревожил их вечный покой.
Сквозняк обдувал и так обветренное лицо Клепия. Розовые щеки, сухие губы, прыщавый лоб, тяжелое дыхание. Воздух был здесь тяжелым, страж подметил это и раньше. Но в этой пещере все казалось немного по-другому. Воздух был здесь каким…
" Вечным", – подумал про себя путник и попробовал этот воздух на вкус.
Казалось, что Шармат стоит здесь еще с тех самых времен, когда боги еще не делились на светлых и темных. Когда они все жили в Фиолхарде и не существовало никакой бездны. Когда Сущий бог Фонарщик еще не поссорился своим братом Скованным и не отправил его в Бездну, закрытую Шестью Печатями.
" Интересно, Шармат застала эти времена?"
Вряд ли. Та эпоха, Эпоха богов, первая из всех эпох предшествовала появлению всего сущего. Возможно именно в эту эпоху и был создан Делион и был наполнен красотою и удивительной гармонией. До поры до времени, пока Делион до краев не наполнился грехом Тьмы и пороками почитаемых темных богов. Равновесие.
" Равновесие. Сегодня силы Тьмы наступают с каждым днем все сильнее и сильнее. Пороки нивелируют все добродетели и безгрешных людей уже и в помине не осталось."
Наконец-таки страж выбрался из узкого каменного коридора в широкое пространство.
– Есть тут кто?
Эхо вторило ему, нарушая тысячелетнее молчание пика Шармат. Казалось, оно проникает повсюду и залезает под каждый камень.
" Есть тут кто? Ть ут то? ть у то?"
Молчание. Теперь, выйдя из этого коридора, даже ветер перестал быть спутником Клепия, покинув его и оставив стража в одиночестве с этим древнем местом. Удивительно, но и здесь глаза Клепия вскоре привыкли к темноте, но еще удивительнее было то, что на стене он обнаружил факел.
" Чудеса. Не думаю, что люди могли бы сюда добраться."
Огниво помогло Клепию зажечь факел, который вспыхнул моментально. Источник огня озарил угол пещеры, тени начали танцевать в безумных плясках на стене, но ничего кроме груды камней здесь и не было. Ничего, кроме одного единственного факела, что могло бы натолкнуть на мысли о том, что тут кто-то был из живых.
Осторожно ступая по каменным породам, Клепий осматривал все в округ. Пещера оказалось больше, чем ожидал страж. Ни хранителя, ни самой печати тут не было.
" Надо искать.", – продолжал успокаивать себя путник.
Факел под воздействием ветра то и дело менял направление своего огня, языки пламени пытались опалить Клепия, но только лишь потому, что он был преградой для выхода. Ветер стремился отсюда удалиться, видимо, он чего-то боялся. Чего-то древнего и могущественного.
– Ты пришел, – раздался властный и грубый, словно неумело отделанная скульптура из камня, голос из неоткуда.
Страж пришел в замешательство. Эхо не позволяло ему расслышать источник голоса и понять, откуда произносятся звуки.
– Я так долго ждал этого, – это нечто отчеканивала каждое слово своего предложения, словно мастер монетных дел каждую монету.
– Где ты? – Клепий обернулся назад и посветил факелом в противоположную сторону, но никого не увидел.
Голос молчал. Клепий крутился вокруг собственной оси, пытаясь найти источник этого голоса. Воистину, он казался для путника чем-то чужеродным, словно он был не от мира сего. Некоторым императором давали в похвалу, либо же наоборот, эпитеты к их голосам – железный голос, золотой голос, или металлический. Железный голос казался грубым и одновременно звонким, по появлению этого голоса было понятно, что человек сей властный и не любят, когда противиться его воле. Человек же из этой пещеры обладал каменным голосом – холодным словно каменные плиты, вечным, словно горные пики этой гряды, отстранённым, словно мелкая галька, тысячелетиями покаявшаяся на дне морей, где и не ступает нога человека.
– Гесиор? – Клепий продолжал своим взглядом искать хранителя печати, но безрезультатно.
Сквозняк небрежно шевелил языки пламени, тень стража путалась у него за спиной и преследовала его, повторяя каждое движение. Монолитный и твердый голос вновь умолк.
– Гесиор! – крикнул во всю глотку страж и поднял факел на вытянутую руку.
Он шел по одной из стен пещеры и осматривал ее, пока не наткнулся на странный силуэт.
– Быстрее, – теперь голос хранителя печати стал более хриплым и тихим. Черви уже добрались до моих легких.
Эхо безропотно вторило тому, кто покоился в этих стенах.
– И до голосовых связок.
Голос уже был ближе и действительно, судя всего источник его являлся этим силуэтом.
Старое древнее и чистое наречие было сильно искажено ветрами времен, но страж с трудом понимал, что говорит хранитель.
Фигура была больше любого человека, которых когда-либо видел страж. Клепий подошел к Гесиора и осветил факелом его тело.
У Клепия пропал дар речи. То, что тьма может сотворить с человеком воистину ужасно и никакая выдержка не поможет человеку подготовить его к такому извращению. Клепий упал перед хранителем печати на левое колено и опустил в знак приветствия свою голову. Зачем он это сделал? Страж не смог ответить на этот вопрос, даже уже выйдя из пещеры. Скорее всего он понимал, на какие жертвы пошел Гесиор, чтобы сохранить печать от сил Тьмы.
" О, двенадцать богов. Какие бесконечные муки претерпел этот человек? И все ради того, чтобы каждый из когда-либо живущих в Делионе, спал спокойно, ел, любил, творил, растил, даже не задумываясь, что там, где-то далеко за морем, на одной из сотен пиков закован в объятия горы человек, позволяющий нам жить под небосводом этого бренного мира."
Благолепие перед этим поступком наверно и заставило Клепия опуститься на одно из колен перед хранителем печати.
– Сколько лун прошло с тех пор, когда здесь в последний раз была живая и трепещущая перед Светом душа? – задал вопрос своим странным голосом Гесиор.
Он неспешно растягивал каждый свой слог, мучимый червями, голодающими его легкие и наполняющие дыхательные пути. Дышал он медленно, но громко, иногда всхлипывая или задыхаясь. Клепий не позволял себе поднять себе голову и посмотреть Гесиору в лицо.
– Не знаю, – старался ответить на свой вопрос хранитель печати. Знаю лишь то, что он назвался Предтечью.
Клепий вздрогнул. Когда Гесиор замолчал, в гробовой тишине пещеры ему слышалось только потрескивающий звук факела и копошение червей в животе Гесиора. Он поднял свой взгляд на хранителя печати.
Его тело было будто было заковано в гору, словно этот человек сросся с каменной породой. Обе его руки были раскинуты в сторону – левая была по локоть закована в мощь камня, пальцы на этой руке были неестественно выгнуты. Правая же была согнута в локте, одна кисть поросла камнем до самой ладони. Гесиор будто бы носил старые доспехи еще времен Первой Империи – нижняя часть его груди, чуть ниже ребер и до пупка была закована в твердый камень. На самой груди, словно улитки, присосавшиеся к телу, было еще несколько камней, двигающиеся в такт его дыханию. Из живота же стекала кровь и из зияющей дыры вываливались комками черви, от чего Клепий отступился и чуть не упал на пятую точку. Каждый из них был размером с его указательный палец, отвратительные существа копошились в едином клубке покрытые слоем крови хранителя. Ноги Гесиора были вывернуты в неестественной позе и оба бедра вросли в камень горы Шармат, ниже колени были избавлены от твердой породы и чуть выпирали вперед, а вот ступни хранителя вросли в твердую прямоугольную подставку из камня, будто это был постамент статуи.
– Он клялся своим Honorium, что пройдет немало солнцеоборотов, – Клепий следил за грудью Гесиора, которая вздымалась медленно вверх, а затем вниз. И придет ко мне тот, кто освободит от моих вечных мук.
Клепий медленно поднялся со своего колена и даже встав на обе ноги страж оказался хранителю по его грудь.
– Жалко, что до заката, я не смогу увидеть того, кто сделает это, – продолжил Гесиор и чуть склонил голову вперед.
И тогда Клепий понял, почему хранитель сказал именно так. Из левой его глазницы выпал еще один комок червей, а в правом оно по-прежнему продолжали копошиться. Кровоподтеки из глаз еще были свежи, ручейки крови оставили свой алый след на его скулах и подбородке.
– Гесиор, сын Менда, скажи мне, что я должен сделать?
Тогда этот человек несмотря на то, что камни пережали все его мышцы и ткани уже начали отмирать с самого рассвета, он сложил все пальцы в единый кулак.
– Борись, – ответил Гесиор и вскликнул от боли.
На этом он замолк.
" Что это может значить?"
– Хранитель, – вновь обратился Клепий к Гесиору. Скажи мне, где находится печать.
Тот поднял свою голову и тихо зарычал.
– Твой брат, – отвечал он. Чья душа, черна, словно самая темная ночь без звезд. Он спрашивал это.
– Велисарий предатель, – парировал это Клепий. Я же хочу уничтожить печать навсегда, чтобы Отец Тьмы был вовеки закован в Бездне.
Хранитель вновь умолк. Под его кожей просачивалось десятки червей, полем битвы этих членистоногих было тело Гесиора, которое они мучали изо дня в день уже на протяжении нескольких тысяч лет.
– Клянусь honorium, это так, – ответил хранитель. Возьми же меч свой и перережь мое горло. Кровью же моей, самой древней кровью, что носит Делион окропи место наше старое священное. Каждый из бронзовых столпов по очереди, иначе вход будет запечатан во веки.
" О богов, – подумал про себя Клепий. Печать находится в катакомбах Ноблоса. Бронзовые столбы и фигуры, которые они образуют ничто иное, как вход к исчезнувшей печати."
– Настоящий хранитель печати – мое чадо, которому удалось спастись от страшной магии Фахтаче, – продолжил говорить Гесиор. Теперь в веках он носит на себе Крысиную голову, как проклятие богини.
Клепий смотрел в пустые глазницы Гесиора. Хранитель Печати, тот, что был закован за много тысячелетий до этого дня.
" Крысиный король – его сын. Теперь понятно, почему было в его интересах, чтобы я отыскал вершину Шармат."
– Убив тебя я освобожу тебя от вечных мук?
– Nate, – ответил на древнем имперском наречии Гесиор. Испущу я скоро дух свой. Но с восходом солнца, шрам мой затянется, кости снова будут целыми, а тело вновь возродится и вновь я буду пожираем червями. Ирония богов, что ту звезду, что обрекает мое тело на воскрешения, не видел я уже тысячи лет.
Черви вновь начали вываливаться из тела Гесиора. Клепий видел по вздрагиванию его мышц, по том, как менялось его выражение лица, как было больно хранителю печати.
"О боги, и так он страдает с тех пор, как Фахтаче заковала его в Шармат."
– Клятву можно блюсти только кровью, – произнес главное кредо бронзовых Гесиор. Я клялся защитить печать и кровью окропил эти бронзовые изваяния, чтобы запечатать ход. Распечатав же его той же кровью, какими они были запечатаны, ты разорвешь узы клятву и в тот день, когда солнце уйдет за горизонт, больше не будет моего пробуждения. Я испущу свой дух в последний раз и веками терзаемое тело, превратится времен в пыль и прах, но не назовут Шармат именем моим и забудут о том, что я сделал для них.
Послышался металлический звук. Клепий вынул свой меч из ножен, казалось, что в данный момент он пульсирует словно артерия живого человека. Достав флягу, он в последний раз выпил из нее воды.
– Скажи страж печати, от чего же мир так несправедлив? – задал свой последний вопрос Клепий. Отчего же боги, на ком лежит создание грехов мира сего и его спасения сейчас пируют нашими подношениями в Фиолхарде, а тот, кто на своих плечах держит спокойствие Делиона сам становится пирушкой для червей?
Клепий понимал, что не дождется ответа от Гесиора и смотрел в лицо этого героя. Теперь страж собственными глазами смотрел на одного из тех, по чьим поступкам вторую эпоху назвали эпохой героев.
– Делай надобное, – ответил Гесиор и меч одним тихим движением, словно ночная атака совы, оставил глубокий разрез на шеи героя.
Бордовая кровь полилась из области разреза и Клепий поднес флягу к смертельной ране. Страж впервые видел такую густую и темную кровь, но напор ее был столь быстр, что горлышко фляги не все успевала принимать в себя. Фляга моментально окрасилась в красный цвет и когда она наполнилась до краев, путник закрыл ее крышкой и подвесил на свой меч.
" Кого-кого, а вот героя я не убивал никогда. Еще одно убийство станет притчей для моей совести, которая гниет, словно тело, покрытое проказой. Все жертвы были во имя благой цели, но до коли я буду убеждать себя в этом?"
Порывы сквозняка утихли насовсем. Теперь пламя факела не было более беспокойным, но оно словно склонялось перед этим героем. В один момент, Клепию показалось, что это место лишилось чего-то. Оно было столь одиноким и столь тоскливым, что что-то щелкнуло в душе Стража. Впервые в его жизни, у него выступила слеза, что невероятно для стража. Он стоял и смотрел на того, кто оберегал тысячу лет Делион от разрушений. И в один момент Клепий понял, что теперь эта задача становится его. Но кто он такой, чтобы на своих плечах тащить все бремя Делиона? Черви более не копошились в теле великого хранителя и Клепий смиренно склонил голову перед гигантом и встав перед ним коснулся своей рукой еще неповрежденного участка тела Гесиора.
– Пусть сон твой будет вечен, но ночь твоя будет коротка.
Когда страж вышел из этого каменного кокона, в котором был предательски закован один из героев второй эпохи, то понял, насколько сама природа противилась всей мерзости, происходящей на Шармат. Ветер завывал, словно голодный одинокий волк, топчущийся на снегу в поисках добычи, плащ путника метался из стороны в сторону под порывами единственного обитателя здешних мест. И только ветер был свидетелем того, что Гесиор принес себя в жертву в очередной раз, чтобы раз и навсегда одолеть Тьму. Тучи, не заставшие момент благого убийства мучавшегося хранителя, были осведомлены ветром о том, что произошло в недрах горы. Они сбивались в плотные кучи и раз за разом били молниями в окрестные пики, словно обозленные копейщики, метившие в лошадиную шею. Начиналась буря.
" Теперь нужно быстро добраться до Ноблоса и рассказать все Крысиному королю. Он должен мне будет помочь в этом деле."
Клепий начал спуск и даже не подозревал, сколь долгим он будет. В любом случае, подниматься на гору сложнее, чем спускаться с нее. Своего ездовое животное он оставил у подножия горы и надеялся, что с ним ничего не сталось. Прежде чем наглым образом вторгнуться в "безжизненные Копья", Клепий сделал для своего верблюда запас травы, понимая, что ничего съестного здесь не будет. Верблюды едят немного, но все же страж переживал, чтобы животное в край не оголодало. Удивительным образом, но боль в грудной клетке после разговора с Гесиором прошла, но не до конца. Ее отзывы распространялись в правой части грудной клетки, но дыхание было теперь ровным и спокойным. Клепий начал спускаться довольно шустро и резво, решив сделать первый привал возле источника воды, чтобы омыть свои ноги и забинтовать их. Он был приободрен словами Гесиора и один лишь только вид этого героя вдохновлял его. Казалось, что муки Гесиора были вечными, трудно было его представить в повседневной жизни, трудно было его представить, когда его жена Месида давала держать на руки своего малыша. Малыша, который в скором времени будет держать в страхе весь Ноблос, а слухи о нем распространятся по всему Морскому Востоку.
Однако спуск легким не получился. Лишь только потому, что узкую тропу преградила вооруженная толпа фанатиков.
" Боги, направьте мой меч."
Они выбрали идеальное место для битвы. Здесь Клепию обойти их не было возможности. Два огромных валуна странной формы заграждали обходной путь, между тем спуск тут был довольно крутой и пробиться с боем было неимоверно трудно. Рука стража легла на рукоять меча, который мирно покоился на левой стороне пояса. Указательный и средний палец барабанил по искусно сделанной гарде, на правой стороне пояса висела фляга с кровью Гесиора. В этой ситуации только ветер был союзником Клепия – он резко поменял свое направление и будто великан, набравший воздух в грудь, дул с такой силой в лица неприятеля.
– Имперец, – знакомый женский голос раздался из-под маски богини Фахтаче.
Эта женщина была еще в Огненной Пляске. Яркие-рыжие волосы спадали на ее балахон, который закрывал ее широкие плечи. Маска богини скрывала ее злобную натуру и фанатизм, который позволял ей до смерти любить ее собственную богиню.
– Где Печать? – тихий голос, заглушаемый порывами ветра, все же долетал до ушей Клепия.
За спиной жрицы стояли культисты в порфирах и балахонах, каждый из них держал в руке по факелу и короткому мечу, который своей длиной неумолимо стремился к именованию кинжала. Судя по зазубринам и кривому лезвию мечи эти были ритуальные.
Меч стража вышел из своей обители легко и непринужденно, металлический звон был подхвачен ветром, дабы он достиг культистов. Клепий театрально поставил острие меча на землю и лезвие тут же напополам разрезало небольшой камень, словно раскаленный в очаге ножик, прошедший через масло. Зачарованное оружие было хорошим подспорьем в этой битве, но запугать этим толпу было бы наивно.
– Только достойным суждено, – кратко ответил путник, рассматривая недвижимую толпу.
Жрица склонила голову на бок и начала рассматривать Клепия своими глазами. Страж через небольшие отверстия не мог увидеть ее взгляда, но мог поклясться Пантеоном, что они налились кровной яростью.
– Каждый поступок имеет цену в жизни, – произнесла рыжеволосая культистка. Клянусь всеобъемлющим пламенем, что я заставлю тебя страдать, за твои действия в Огненной Пляске.
Договориться с ними было невозможно и Клепий понимал это. Он крепко сжал своей мускулистой рукой меч и твердой поступью медленным шагом направился в сторону культистов. Уверенная леденящая походка, против раскаленной до бела ярости культистов. Мысленно помолившись Колесу богов, страж решил начать последний бой, и он не был готов выйти из него живым.
" Даже если я и умру, то унесу в могилу знание о Печати."
Уверенные и отточенные шаги напугали жрицу, и она поспешно ретировалась. Отходя назад медленными шагами, путаясь в своей же собственной порфире ее поглощала толпа культистов и в первых рядах осталось трое человек, закрывавший проход вниз.
" Интересно, сколько их там?"
Они были из не робкого десятка, но безжизненное и отстранённое лицо Клепия начала вселять в них ужас. Они поддергивали ногами, принимали шакалью сгорбленную позу и видимо сильно волновались, меняя хват своего оружия. Рука одного из культистов гладила рукоять меча, второй же вытирал свою ладонь о собственную порфиру, страж клялся, что под их масками сейчас текут ручейки пота, несмотря на то, что ветер был холодным и остужающим. До них было рукой подать, с десяток шагов, прежде чем Клепий удивил их по-настоящему.
Магия Ветра сбила с ног первые три ряда соперников. Двое из них навсегда попрощались с жизнью, слетев с утеса и даже сильные взывания ветра не могли перебить их крик от ужаса. Ужас от того, что теперь они обречены быть погребенными на безжизненных камнях и в их глазах последняя картина – отдаляющийся от них вершина горы Шармат.
Пока они вставали на ноги, Клепий не терял времени зря. Магиа Моментус, черпавшая свои силы все из того же эфира замедлила время бытия и теперь противники для Клепия стали медленными словно старые морские черепахи, ползущие по безжизненному пляжу океана. Первый удар, второй удар, третий удар и каждый из них достигал своей цели. Время настоящего замедлилось настолько, что струи крови медленно поднимались в воздух либо наоборот, тому культисту, что он прорезал живот, капли крови опускались на каменную поверхность так медленно, словно осенний лист с верхушки долговязового дуба. Что творилась в умах культистов сложно представить, они лишь видели одно мельтешения, их враг был настолько быстр, что смерть их постигала внезапно.
Когда Магиа Моментус истощила все метафизические силы Клепия он не думал, использовать свои способности, чтобы черпать энергию из эфира. К этому моменту, всего за несколько секунд настоящего времени, он отправил в Бездну восьмерых. Но их был столько много… Даже одинокий и свирепый лев не сможет отбиться от стаи из двух десятков волков. Клепия выкручивал пируэты, уклоняясь от ударов вражеских клинков. Те же удары, что достигали ее пояса, не причиняли ему вреда, кольчуга из Обители надежно защищала его. Но все же он начал отступать под натиском врагов, боясь, чтобы ему не зашли за спину. Сражаться в окружении врагов – неприятно и небезопасно для жизни. Клепий старался не пропускать их к себе за спину и крутил своим полуторным мечом в разные стороны. Лезвие оружия цепляла врагов, оставляя больные порезы и раны, из которых сочилась яркая красная кровь. Вся каменная земля горы Шармат пропитывалась этой алой жидкостью.
Однако использовав магию эфира, Клепий истощил и свои силы.
" Энергия не может появится из ниоткуда. Она черпается изнутри."
Он не успел уследить за тем, кто двигался слева от него. Справа тоже начал заходить один из культистов, но Клепий нанес сильный удар сверху, прорубив тому все тело от плеча и до левого бедра. Затем страж почувствовал, как сзади в его бок врезается кинжал. Острые колотый удар был довольно сильным, но не более того. Каким-то просто чудесным образом он прочувствовал, куда будет нанесен следующий удар и увернулся пригнувшись, развернулся к тому, кто стоял у него за спиной и отсек тому кисть с кинжалом.
Но все было кончено. На него навалились сзади и сбили с ног. Страж пропахал своим носом по камням и судя по всему разбил его, почувствовав на губах теплую жидкость.
– Взять его живым! – взвывала жрица. Он принадлежит пламени!
Его били по голове, по почкам, по спине и лишь потом перевернули на спину, и он увидел перед собой скопище масок богини. Меч лежал совсем далеко, у самого края обрыва и до него было не добраться. Его держало пятеро человек и Клепий решил использовать свою магию Ветра. Жрица подошла к нему своими босыми ногами и поставила одну из ног ему на лицо. Было больно, своей пяткой она прижимало его лицо к небольшой гальке, которая впивалась ему в другую щеку.
– Твое тело будет гореть во славу богини! – прорычала рыжеволосая, однако в задних рядах послышались крики паники.
Один из валунов, перекрывающий дорогу восстал и превратился в огромного каменного тролля. Клепий все это видел краем глаза.
" Слуги Гесиора. А может быть и сам он?"
Два каменных тролля разрывали культистов на куски, всего за несколько секунд вся тропа окропилась кровью и кишками фанатиков. Древняя неизвестная магия воскресила троллей, и они превратились в страшных чудовищ для убийств. Воспользовавшись тем, что жрица отвернулась от Клепия, он со всех размаха врезал по обратной стороне коленки культистки и выбил рыжеволосой коленную чашечку. Ее нога подкосилась, и она упала наземь. Подхватив свой меч, он прорвался сквозь ряды культистов, которые уже не замечали его. Жрецы умирали ежесекундно, понимая то, что сами оказались загнанными в угол. Клепий пронырнул под каменными ногами тролля и побежал по спуску с горы, оставляя позади глухи крики жертв обстоятельств. Никогда бы в жизни он не мог подумать, что каменные тролли – это не миф и не легенда, а истина, которая воплотилась у него на глазах. Он толком не успел рассмотреть, как выглядит эти здоровенные твари – огромные антропоморфные чудища, состоящие из камней, их кулаки были самыми настоящими валунами, а голова была без всяких органов зрения и слуха. Как действовала эта магия на этих существ Клепий и подумать не мог, да если честно, сейчас ему было все равно. Обернувшись в последний раз Клепий увидел, что тропа была усыпана трупами культистов и после этого Клепий без отдыха продвигался к подножию горы, чтобы покинуть побыстрее это странное место.
Его тело вновь изнывало от усталости и боли, к тому же дело усугубилось тем, что он использовал магию эфира. Силы его были на исходе, но как он раньше и предполагал, остановиться он решил только у ручейка, который стал местом его привала при подъеме на гору. Здесь он умылся свежей прохладной водой, очистился от крови врагом, а также воспользовался временем для передышки. Разделавшись с хлебной лепешкой и мясом, он отправился к подножию горы.
Тучи не давали возможность отследить движение солнечного светила на горизонте, но судя по всему горные вершины начали окутываться темнотой сумерек. Сумерки опускались на "Безжизненные копья", словно льняное темное покрывало и постепенно серость здешних мест окрасилась в более густые и черные краски. Когда уже совсем стемнело, Клепий добрался до подножия горы, где его ожидал приятный сюрприз. Он даже и не задумывался каким образом культисты его выследили и как нашли его, вероятно они опередили его и следили за Клепием с тех пор, как он добрался до "безжизненных копий". Они оставили у подножия разбитый лагерь, где Клепий с удовольствием поживился их добром. Набив свою сумму восточными серебром, он съел, все, что смог найти – кроличье жаренное мясо, вяленую птицу и улегся в одной из палаток.
Проснулся он ни с того, ни с сего. Над пиками еще царило ночное небо, затянутое облаками, но Клепий набравшись сил решил отъехать от Шармат сейчас. Время не щадило, поэтому путник решил не задерживаться тут. Он хотел было выбрать чужих ездовых, но в итоге оседал своего верблюда. Повесив суму тому на бок, он вскарабкался на него и тихим подступом двинулся в обратный путь, к Ноблосу.
Глава девятая. Ноблос в осаде.
Страж никогда не видел битвы имперских легионов с окружающими со всех сторон врагами Империи. Да, он часто видел легионы на маршах, по известным широким имперским дорогам, которые окутывали все государство, будто паучья паутина старый ветхий шкаф. Он был в имперском лагере, в далеком 405 году, перед битвой за бравлянский престол, тогда имперцы выиграли междоусобную войну и усадили Великого Князя на Престол своим союзником, попутно назначив лордом-протектором Бравии Гилиона Олимпия. Он запомнил легион таким, каким он себе и всегда представлял – единый организм, единое тело, все легионеры походили друг на другу, отличаясь только лишь цветом щита, ростом или акцентом. В целом – легион – это монолитное подразделение и отличить один от другого было под силу только людям, сведущим в военном деле. Клепий мало интересовался политикой и заботился лишь о будущей войне с Тьмой, с юности приучаемой к неотвратной битве с силами Тьмы. Сейчас же он видел перед собой разношерстное войско, которое взяла Ноблос в кольцо осады. Останавливаясь в окрестных оазисах, поселках и городах, в которых ходили самые разные слухи о короле Куарья. В Мандегере от местного торгаша он слышал весть, которой так бахвалился купец, что Король Куарья уже объединил весь Морской Восток и в скором времени он освободит всех рабов от жестоких хозяев, а всех купцов от пошлин.