Владимир Ленин
Полное собрание сочинений. Том 6. Январь – август 1902

(2) – в словах, что «необеспеченность существования и безработица, гнет эксплуатации и всяческое унижение становятся уделом» (не только пролетариата, а) «все более и более широких слоев трудящегося населения». Вот этой уже формулировкой и выражается представительство пролетариатом всего трудящегося населения, и именно такое представительство, при котором мы всех приглашаем (и заставляем) покинуть их точку зрения и встать на нашу, а не наоборот, не покидаем своей точки зрения, не сливаем своей классовой борьбы со всякими переметными сумами.

И точно так же выражена идея представительства

(3) – в словах о бедности и нищете масс (масс вообще, а не рабочих только).

Партия революционного класса только в той форме и может выразить условную революционность других классов, чтобы изложить перед ними свое понимание их бедствий и средств исцеления от их бедствий, чтобы выступить, в своем объявлении войны капитализму, не только от своего имени, но и от имени всех «бедствующих и нищенствующих» масс. Отсюда уже само собой следует, что кто примет это учение, тот должен будет прийти к нам. Было бы просто смешно, если бы мы вздумали еще особо указать это в программе и заявить, что вот если такие-то ненадежные элементы перейдут к нашей точке зрения, то и они будут революционны! Это было бы лучшим средством разрушить веру в нас как раз у тех половинчатых и дряблых союзников, которым и без того не хватает веры в нас^[133].

Кроме этого принципиального возражения против XI и XII §§ я имею еще лишь небольшое формальное замечание против § XI. Говорить в нем о «материальной возможности устранения капитализма» неуместно: как раз в этом абзаце речь идет не о материальных, а об идейных предпосылках устранения капитализма. Если упоминать о материальных, то надо добавить и идейные (нравственные etc.) предпосылки. Но гораздо правильнее отнести эту «материальную возможность» к тому абзацу, который говорит не о классовой борьбе, а об эволюции и тенденции капитализма.

Нелогично в § XII говорить о предстоящей социальной революции, – и только в § XV – о самой этой революции и ее необходимости. Должен быть «обратный порядок».

В XIII § мне кажется неудачной замена слов «уничтожение (или отмена) частной собственности» выражением «экспроприация эксплуататоров». Это менее ясно и точно. Неудачен и конец параграфа: «планомерная организация общественного производительного процесса для удовлетворения нужд как всего общества, так и отдельных его членов». Этого мало. Этакую-то организацию, пожалуй, еще и тресты дадут. Определеннее было бы сказать «за счет всего общества» (ибо это включает и планомерность и указывает на направителя планомерности), и не только для удовлетворения нужд членов, а для обеспечения полного благосостояния и свободного всестороннего развития всех членов общества.

§ XIV, по-моему, неопределенен («все» угнетенное «человечество» еще не знаю, освободим ли мы: напр., угнетение тех, кто слаб характером, теми, кто зело тверд характером). Лучше бы взять формулу, предложенную Марксом в критике Готской программы: уничтожение деления на классы и вытекающего из него неравенства^{80}. И Энгельс в критике Эрфуртской программы настаивал, что die Abschaffung der Klassen ist unsere Grundforderung^[134]. и только точным и прямым указанием этого «основного требования» мы придаем вполне определенный (и не преувеличенный) смысл нашим обещаниям всех освободить и всех от всех зол избавить.

§ XV – насчет «поддержки пролетариата другими слоями населения» и насчет пропуска «диктатуры пролетариата» сказано уже выше.

§ XVI – совершенно странен и неуместен. «Политическое воспитание» пролетариата в том и состоит, что мы его просвещаем, организуем, руководим его борьбой, – а об этом речь уже была в XII § (где следовало бы лишь добавить о «руководстве его борьбой»).

§ XVII тоже представляется мне излишним многословием. К чему говорить вообще о зависимости ближайших задач от различия социально-политической обстановки? Пускай об этом в трактатах пишут, а нам прямо надо заявить, что вот такие-то особенности (остатки крепостного права, самодержавие и проч.) видоизменяют нашу ближайшую задачу так-то.

§ XVIII: «В России капитализм все более и более становится преобладающим способом производства…» Этого безусловно мало. Он уже стал преобладающим (– если я говорю, что 60 уже стало преобладающим над 40, это вовсе не значит, что 40 не существует или сводится к неважной мелочи). У нас еще такая масса народников, народничествующих либералов и быстро пятящихся к народничеству «критиков», что тут ни малейшей неопределенности оставлять невозможно. И если капитализм еще даже не стал «преобладающим», тогда, пожалуй, и с социал-демократией бы погодить.

«…выдвигая социал-демократию на самое первое место…» Только еще становится преобладающим капитализм, а мы уже на «самом первом» месте… Я думаю, о самом первом месте вовсе говорить не след: это само собой видно из всей программы. Это пускай уже не мы про себя, а история про нас скажет.

Проект, видимо, отвергает выражение: старый крепостной общественный порядок, считая выражение «крепостничество» применимым только к правовому строю. Я думаю, что это различение неосновательно: «крепостное право», конечно, было учреждением юридическим, но оно соответствовало и особой системе помещичьего (и крестьянского) хозяйства, оно проявлялось и в массе не оформленных «правом» бытовых отношений. Поэтому вряд ли следует избегать выражения: «докапиталистический, крепостной, общественный порядок».

«Описание» крепостного права (были-де массы крещеной собственностью) в нашей программе совершенно неуместно и излишне.

О влиянии же остатков крепостного строя недостаточно сказать, что они тяжелым гнетом лежат на трудящейся массе. Необходимо указать и на задержку развития производительных сил страны и на другие социальные последствия крепостничества^[135].

§ XIX. По-моему, совершенно излишне указание, что для нас демократия (resp.: политическая свобода) есть «переходная ступень» (к чему переход? о республике ведь мы прямо ниже сказали, как о ближайшем практическом требовании) – и что конституция есть «естественное правовое дополнение («достояние», очевидно, ошибка переписчика) к капиталистическим отношениям производства». Это в программе совсем не у места. Вполне достаточно, если мы говорим, что самодержавие задерживает или стесняет «все общественное развитие»: значит, и развитие капитализма не мирится с ним. Подробности на этот счет должны отойти в комментарий, а то они даже ослабляют в программе наше объявление войны самодержавию, придают программе характер чего-то книжного, абстрактного.

Да и к чему эти общие места о правовых дополнениях к капитализму и о «правовом порядке» (§ XX), когда мы ниже гораздо прямее и определеннее говорим о республике? (Кстати, в § XX стоит выражение «старый крепостной строй», т. е. здесь и сам проект придает слову «крепостничество» более широкий, чем только юридический смысл.)

О несовместимости самодержавия с правовым порядком тоже нечего говорить, раз сейчас же стоит требование его низвержения и замены республикой. Лучше выразиться более определенно о «бесправии» народа при самодержавии и т. п.

«…Самодержавие – злейший враг освободительных стремлений рабочего класса…», следовало бы добавить: «и культурного развития всего народа» или в этом роде. Вот этим мы и выразим (а не словами о «представительстве»), что социал-демократия представляет интересы не только рабочего класса, а всего общественного развития.

* * *

Резюмируя все вышеприведенные замечания, я нахожу в проекте четыре основных недостатка, делающих, по-моему, этот проект неприемлемым:

1) крайняя абстрактность многих формулировок, как будто бы они предназначались не для боевой партии, а для курса лекций;

2) отстранение и затемнение вопроса о специально-русском капитализме – особенно важный недостаток, ибо программа должна дать свод и руководство для агитации против русского капитализма. Мы должны выступить с прямой оценкой его и с прямым объявлением войны именно русскому капитализму;

3) совершенно одностороннее и неправильное изображение отношения пролетариата к мелким производителям, отнимающее у нас базис в войне и с «критиками» и с многими другими;

4) стремление постоянно дать в программе объяснение процесса. Объяснения дать все равно не удается, а изложение становится растянутым, встречается масса повторений, программа постоянно сбивается на комментарий.

Написано ранее 14 (27) марта 1902 г.

Отзыв о втором проекте программы Плеханова

Четыре основных недостатка проникают собою весь проект и делают его, на мой взгляд, совершенно неприемлемым:

1) По способу формулировки важнейшего отдела, относящегося к характеристике капитализма, этот проект дает не программу пролетариата, борющегося против весьма реальных проявлений весьма определенного капитализма, а программу экономического учебника, посвященного капитализму вообще.

2) В особенности непригодна программа для партии русского пролетариата, потому что эволюция русского капитализма, порождаемые русским капитализмом противоречия и общественные бедствия почти совершенно обойдены и затемнены благодаря той же системе характеризовать капитализм вообще. Партия русского пролетариата должна в своей программе самым недвусмысленным образом изложить обвинение ею русского капитализма, объявление ею войны русскому капитализму. Необходимо это тем более, что русская программа не может быть в этом отношении одинакова с европейскими: эти последние говорят о капитализме и буржуазном обществе, не указывая, что эти понятия приложимы и к Австрии, и к Германии, и т. п., ибо это подразумевается само собою. По отношению к России этого подразумевать нельзя.

Отделаться же тем, что капитализм «в развитом своем виде» отличается вообще такими-то свойствами, – а в России капитализм «становится преобладающим», – значит уклониться от того конкретного обвинения и объявления войны, которое для практически борющейся партии всего важнее.

Проект не достигает поэтому одной из главных целей программы: дать партии директиву для ее повседневной пропаганды и агитации по поводу всех разнообразных проявлений русского капитализма.

3) Некоторым важнейшим пунктам придана в проекте такая неточная формулировка, которая неизбежно породит ряд самых опасных недоразумений и затруднит нам нашу теоретическую борьбу и пропаганду. Так, напр., рост крупного производства ограничен одними «промышленными» предприятиями. Эволюция сельскохозяйственного капитализма не то затенена, не то вовсе обойдена. Затем, место «диктатуры пролетариата» заняла «революция, которую предстоит совершить пролетариату, поддержанному другими слоями населения, страдающего от капиталистической эксплуатации», и даже вместо классовой борьбы пролетариата поставлена «борьба трудящейся и эксплуатируемой массы». Такая формулировка противоречит основному принципу Интернационала: «освобождение рабочего класса может быть делом только самого рабочего класса». Помимо пролетариата, другая часть «трудящейся и эксплуатируемой массы» (т. е. главным образом мелкие производители) лишь отчасти революционна в своей борьбе с буржуазией. Именно, она революционна лишь тогда, когда она, «имея в виду переход в пролетариат», «становится на точку зрения пролетариата» («Коммунистический манифест».). Реакционность же мелких производителей совершенно не оттенена в проекте, так что в общем и целом отношение пролетариата к «трудящейся и эксплуатируемой массе» изображено неправильно. (Напр., проект гласит: «обостряется ее [трудящейся и эксплуатируемой массы] борьба и прежде всего борьба ее передового представителя: пролетариата». «Обострение борьбы» мелких производителей выражается и в антисемитизме, и в цезаризме, и в крестьянских союзах против батраков, и даже в борьбе социалистической Жиронды с Горой. Представительство пролетариатом всей трудящейся и эксплуатируемой массы должно выразиться в программе тем, что мы обвиняем капитализм в нищете масс [а не только нищете рабочего класса], в безработице «все более широких слоев трудящегося населения» [а не рабочего класса].)

4) Проект постоянно сбивается с программы в собственном смысле на комментарий. Программа должна давать краткие, ни одного лишнего слова не содержащие, положения, предоставляя объяснение комментариям, брошюрам, агитации и пр. Поэтому Энгельс совершенно справедливо и обвинял Эрфуртскую программу в том, что она своей длиной, обстоятельностью и повторениями сбивается на комментарий^{81}.

В проекте же этот недостаток еще сильнее, повторений страшно много, попытки внести в программу объяснение процесса (вместо одной характеристики процесса) цели все равно не достигают, а растягивают программу до невозможности.

Написано ранее 14 (27) марта 1902 г.

Поправка к аграрной части проекта программы^{82}

NB: Поправка

В четвертом пункте нашей аграрной программы я предлагаю сделать следующее изменение:

вместо слов:

«учреждения крестьянских комитетов (а) для возвращения сельским обществам (посредством экспроприации или в том случае, если земли переходили из рук в руки, выкупа и т. п.) тех земель» и т. д.

сказать:

«учреждения крестьянских комитетов (а) для возвращения сельским обществам (посредством экспроприации) тех земель, которые» и т. д.,

т. е. выкинуть подчеркнутые слова.

Я полагаю, что эту поправку следует сделать на основании следующих соображений:

1. В аграрной программе мы выставляем наш «максимум», наши «социально-революционные требования» (см. мой комментарий^{83}). Допущение же выкупа противоречит социально-революционному характеру всего требования.

2. «Выкуп» и по исторической традиции (выкуп 1861 г.^{84}), и по своему содержанию (ср. знаменитое: «выкуп – та же покупка»^{85}) носит специфический привкус пошло-благонамеренной и буржуазной меры. Ухватившись за допущение нами выкупа, не невозможно испакостить всю суть нашего требования (а пакостников для этой операции найдется более чем довольно)^[136].

3. Бояться «несправедливости» того, что отрезки отнимут у людей, заплативших за них денежки, – нет оснований. Мы и без того обставили эту меру возвращения отрезков двумя узкими условиями [(1) – «земли, которые отрезаны в 1861 г.» и (2) – «которые теперь служат для закабаления»]. Собственность, служащую для крепостнической эксплуатации, вполне справедливо конфисковать и без вознаграждения. (А там пускай покупщик отрезков судится с продавцом, – это не наше дело.)

4. Допуская «выкуп», мы возлагаем денежные платежи на крестьян, которые именно в силу отработок всего глубже стояли в натуральном хозяйстве: резкость перехода к денежным платежам может особенно быстро разорить крестьян, а это противоречило бы всему духу нашей программы.

5. Если в виде исключения и стоит «вознаградить» покупщика отрезков, то никоим образом не на счет крестьян, имеющих нравственное и историческое право на эти отрезки. «Вознаградить» можно предоставлением соответствующего куска земли где-нибудь на окраине и т. п.; это уже нас не касается.

Прошу всех дать свой голос: за = значит за устранение слов о выкупе, за вычеркнутие отмеченных мной слов.

Против – за оставление в старом виде.

1) Г. В. —

2) П. Б. —

3) В. И. —

4) Берг —

5) А. Н. —

6) Фрей – за.

Написано ранее 22 марта (4 апреля) 1902 г.

Замечания на комиссионный проект программы^{86}

* «Возможность кривотолкований». Ред.

 

* См. настоящий том, стр. 232. Ред.

* Совершенно невозможно! Ред.

** Этого достаточно. Ред.

* См. настоящий том, стр. 211. Ред.

В общем и целом, чем больше вчитываешься в проект комиссии, тем больше убеждаешься в его, так сказать, непереваренности. Я берусь предсказать, что это качество проекта навлечет на нас много нареканий и справедливых, если мы в подобном виде его опубликуем. Все увидят, что это внешняя «склейка».

Если уж господь-бог за грехи наши покарал нас необходимостью выступить с «ублюдочным» проектом, то надо хотя бы приложить все усилия, чтобы уменьшить печальные от сего последствия. Совершенно неправы поэтому те, кто больше всего руководится желанием «скорее кончить»: можно ручаться, что теперь, при такой констелляции, от торопливости кроме худа ничего не будет, и наш редакционный проект будет неудовлетворителен. Неважно, чтобы непременно в № 4 «Зари» печатать: напечатаем в № 5 и выпустим отдельным оттиском до выхода № 5. При таком приеме запоздание на какой-нибудь месяц не будет ни малейшим партийным ущербом. И, ей-ей, лучше бы было, если бы высокая комиссия еще хорошенько поработала, пообдумала, переварила и дала нам свой, не склеенный, а цельный проект. Повторяю еще раз: если эта задача неосуществимая, тогда гораздо полезнее для дела будет вернуться к плану 2-х проектов (и мы вполне сумеем осуществить этот план без всякой «неловкости»: Плеханов печатает за своей подписью в «Заре», – а я «на стороне», в Женеве, как х, у, z). Почтительнейше ходатайствую перед высочайшей коллегией о внимательном соображении «всех обстоятельств дела».

12. IV. 1902 – в вагоне: извиняюсь за мазню. Если успею, напишу еще и яснее.

Написано 30 марта (12 апреля) 1902 г.

Дополнительные замечания на комиссионный проект программы

В добавление к замечаниям на самом проекте отмечу еще:

§ 3. «Общество (буржуазное) характеризуется господством товарного производства при капиталистических производственных отношениях, т. е. ..» и дальше описываются основные черты капитализма. Получается несоответствие: посредством «т. е.» соединены неоднородные, неравные понятия, именно 1) видоизменение товарного производства в том его виде, какой обусловлен господством капиталистических производственных отношений, и 2) сбыт продуктов на рынке и продажа массой населения своей рабочей силы.

Это несоответствие, это приравнение основных и самых общих черт товарного производства вообще и капитализма вообще – и видоизменения товарного производства на основе капиталистических производственных отношений (тогда товары обмениваются уже не просто по стоимости) – наглядно показывает неудачность формулировки Г. В. (а комиссия приняла и только перефразировала эту формулировку). В программе, излагающей только самые общие и основные черты капитализма, не излагающей даже теории прибавочной стоимости, – мы вдруг будем делать «кивок» на Бём-Баверка, напоминая, что «товарное производство на основе капитализма» есть не совсем то, что простое товарное производство! Если так, то отчего же не прибавить в программе и специальных кивков на Михайловского, Бердяева и т. п.? С одной стороны, даже всему учению Маркса об эксплуатации труда капиталом уделено лишь одно самое общесоциалистическое выражение: «создают своим трудом их доходы» (§ 3 в конце), – ас другой стороны, отмечается специальное преобразование прибавочной стоимости в прибыль при «товарном производстве на базисе капиталистических производственных отношений».

Г. В. совершенно прав, что слова «товарное производство на основе капиталистических производственных отношений» выражают основную мысль III тома^{87}. Но только. Ни при чем эта мысль в программе, – как ни при чем в ней и описание механизма реализации, составляющее основную мысль II тома, – как ни при чем в ней описание преобразования избыточной прибыли в поземельную ренту. В программе достаточно отметить эксплуатацию труда капиталом = образование прибавочной стоимости, а говорить о всяческих видах преобразования и видоизменения форм этой прибавочной стоимости неуместно (и невозможно в паре кратких положений).

Добавление к вопросу о классовой борьбе

Я вполне разделяю мысль В. Дм., что у нас возможно привлечение в ряды социал-демократии гораздо большей доли мелких производителей и гораздо раньше (чем на Западе), – что для осуществления этого мы должны сделать все от нас зависящее, – что это «пожелание» надо выразить в программе «против» Мартыновых et С^o. Со всем этим вполне согласен. Добавку того, что выражено в конце § 10, приветствую – подчеркиваю это во избежание недоразумений.

Но не надо же перегибать лук в другую сторону, как делает В. Дм.! Не надо же «пожелание» смешивать с действительностью, и притом с той имманентно-необходимой действительностью, которой только и посвящена наша Prinzipienerklärung^[137]. Желательно привлечь всех мелких производителей, – конечно. Но мы знаем, что это – особый класс, хотя и связанный с пролетариатом тысячей нитей и переходных ступеней, но все же особый класс.

Обязательно сначала отгородить себя от всех, выделить один только, единственно и исключительно, пролетариат, – а потом уже заявлять, что пролетариат всех освободит, всех зовет, всех приглашает.

Я согласен на это «потом», но я требую раньше этого «сначала»!

У нас в России дьявольские муки «трудящейся и эксплуатируемой массы» не вызывали никакого народного движения, пока «горстка» фабрично-заводских рабочих не начала борьбу, классовую борьбу. И только эта «горстка» гарантирует ее ведение, продолжение, расширение. Именно в России, где и критики (Булгаков) обвиняют социал-демократов в «крестьянофобстве», и социалисты-революционеры^{88} кричат о необходимости заменить понятие классовой борьбы понятием «борьбы всех трудящихся и эксплуатируемых» («Вестник Русской Революции» № 2), – именно в России мы должны сначала самым резким определением одной только классовой борьбы одного только пролетариата отгородить себя от всей этой швали, – а потом уже заявлять, что мы всех зовем, все возьмем, все сделаем, на все расширим. А комиссия «расширяет», позабывши отгородить!! И обвиняют меня в узости за то, что я требую предпослать расширению эту «отгородку»?! Ведь это – подтасовка, господа!!

Неизбежно предстоящая нам завтра борьба с объединенными критиками + господами полевей из «Русских Ведомостей» и «Русского Богатства»^{89} + социалистами-революционерами непременно потребует от нас именно отмежевания классовой борьбы пролетариата от «борьбы» (борьбы ли?) «трудящейся и эксплуатируемой массы». Фразы об этой массе – главный козырь в руках всех unsicheren Kantonisten^[138]. а комиссия играет им на руку и отнимает у нас оружие для борьбы с половинчатостью ради того, чтобы подчеркнуть одну половину! Не забывайте же и о другой половине!

Написано в начале апреля 1902 г.