Владимир Ленин
Полное собрание сочинений. Том 22. Июль 1912 – февраль 1913

Русские и негры

Что за странное сопоставление? – подумает читатель. – Как можно ставить рядом одну из рас с одной из наций?

Сопоставление возможное. Негры позже всех освободились от рабства и до сих пор несут на себе всего более тяжелые следы рабства – даже в передовых странах, ибо капитализм не может «вместить» иного освобождения, кроме правового, да и это последнее всячески урезывает.

Про русских история говорит, что они «почти» освободились от крепостного рабства в 1861 году. Приблизительно в то же самое время, после гражданской войны с американскими рабовладельцами, освободились от рабства негры в Северной Америке.

Освобождение американских рабов произошло путем менее «реформаторским», чем освобождение рабов русских.

Поэтому теперь, полвека спустя, на русских осталось гораздо больше следов рабства, чем на неграх. И даже было бы точнее, если бы мы говорили не только о следах, но и об учреждениях… Но мы ограничимся в данной статейке одной маленькой иллюстрацией сказанного: вопросом о грамотности. Известно, что безграмотность – один из следов рабства. Не может быть грамотно большинство населения в стране, угнетенной пашами, Пуришкевичами и т. п.

– В России неграмотных 73 %, не считая детей до 9-летнего возраста.

Среди негров в Северо-Американских Соединенных Штатах неграмотных (1900 г.) – 44¹/₂%.

Позором ложится на цивилизованную, передовую страну, североамериканскую республику, такой безобразно высокий % неграмотных. И всякому известно притом, что вообще положение негров в Америке недостойно цивилизованной страны: капитализм не может дать полного освобождения ни даже полного равенства.

Поучительно, что среди белых в Америке процент неграмотных составляет всего 6 %. Но если мы разделим Америку на районы бывшие рабовладельческие (американскую «Россию») и на районы нерабовладельческие (американскую не Россию), то получим процент неграмотных среди белых: 11–12 % у первых, 4–6 % у вторых!

В бывших рабовладельческих районах вдвое выше процент неграмотных среди белых. Следы рабства лежат не только на неграх!

Позор Америке за положение негров!..

Написано в конце января – начале февраля 1913 г. Подпись: W.

Впервые напечатано в 1925 г. в журнале «Красная Нива» № 3

Печатается по рукописи

Первая страница рукописи В. И. Ленина «Крушение конституционных иллюзий». – 1913 г. (Уменьшено)

Крушение конституционных иллюзий

«У нас есть, слава богу, конституция», – восклицал после 3-го июня 1907 года г. Милюков. Такими забавными уверениями утешал себя вождь либеральной буржуазии, прикрывая ее недоверие к народу, ее нежелание, ее боязнь отступить от «конституционного» пути.

Крайне характерно, что именно теперь, когда тот же самый г. Милюков или его чопорная, казенно-либеральная «Речь» признают «начало общественного подъема» (№ 26), становится наглядным крах этих конституционных иллюзий. Желание отмахнуться от неприятной действительности (и от неприятной необходимости пути, не похожего на «конституционный»), – желание убаюкать себя и других «конституционными» словечками, вот в чем основа этих иллюзий.

А посмотрите на отзывы либералов о текущем моменте!

«В Думе скучно, потому что нет борьбы» (№ 25).

Вольно же вам было, господа, заявлять, что у нас есть конституция!

«Все слова сказаны. Теперь нужны дела, а веры в них нет. Отсюда и апатия» (там же).

Вы убаюкивали себя верой в слова, адресуя их преимущественно к октябристам. Вы признаетесь теперь, что прикрывали этими словами отсутствие веры в дела.

Вы сами вынесли себе, господа либералы, свое осуждение.

У демократии вообще, – у рабочих в особенности – веры в слова (о конституции) не бы-…^[49]

Написано в конце января – начале февраля 1913 г.

Впервые напечатано в 1948 г. в 4 издании Сочинений В. И. Ленина, том 18

Печатается по рукописи

Мобилизация крестьянских земель

Мобилизацией земель называется переход собственности на землю из рук в руки. По отношению к нашим крестьянам до сих пор и в законе, и в «общественном» мнении (даже либеральном, среди кадетов) сохранился крепостнический взгляд, что мобилизация крестьянских земель вредна и что ее надо запрещать или ограничивать.

С точки зрения демократии одно уже допущение мысли о том, что крестьянам – взрослым людям и полноправным гражданам – можно запрещать или затруднять продажу их земли, является самым бесстыдным издевательством над крестьянством. Только в такой стране, как Россия, где все чиновники и масса либералов проникнуты еще старым крепостническим взглядом на подопечного, несмышленого, неполноправного «мужичка», может держаться такое отношение к мобилизации.

С точки зрения хозяйства вред всяких запрещений и ограничений мобилизации громаден. При сколько-нибудь сносных условиях жизни никогда крестьянин не продаст своей земли. А если нужда или другие условия (переселение, смерть работника и т. п.) заставляют продать, то никакой закон не удержит. Закон всегда будут обходить, и запрещения только ухудшат условия продажи земли.

В январской книжке «Русской Мысли» – органа самых правых кадетов, помеси либералов с черносотенцами – некий князь В. Оболенский, разделяющий, видимо, обычный черносотенно-либеральный взгляд на мобилизацию, вынужден был привести факты, доказывающие глупость и вред ее ограничений. Запрещают покупать наделы некрестьянам. Покупатель записывается в крестьяне! Запрещают покупать одному более шести душевых наделов. Покупатель заключает фиктивные, обманные сделки на имя родственников и т. п.! Запрещают закладывать надельные земли. Этим как раз облегчены проделки спекулянтов, затруднено приобретение земли средними крестьянами!

Только крепостники и лицемеры могут ждать от ограничений мобилизации «помощи» для крестьян. Крестьяне сознательные ищут выхода совсем не в этом.

«Правда» № 26, 1 февраля 1913 г. Подпись: Т.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Кое-что о стачках

Газета «Луч» в ряде статей выступала против массовых стачек.

Разумеется, мы не можем здесь возражать «Лучу» так, как он этого заслуживает.

Ограничимся чисто теоретическими немногими замечаниями о характере проповеди «Луча». Старательно приводя примеры из западных стран, повторяя на тысячи ладов словечки: «анархо-синдикализм» и т. п., – писатели из «Луча» обнаружили тем полнейшее непонимание исторического своеобразия стачек в России в 1912 году.

Нигде в Европе стачки в XX веке не имели, не имеют и не могут иметь такого значения, как в России переживаемой нами эпохи. Почему?

Да потому, что во всей Европе давно абсолютно закончен период демократических глубоких преобразований, а в России на очереди стоят – в историческом значении этого слова – именно такие преобразования.

Отсюда – общенародный характер экономических, а еще более неэкономических, стачек в России. Подобного общенародного характера (с точки зрения демократических преобразований страны) лишены европейские стачки, являющиеся предвестником совсем иных преобразований. Далее, отношение стачек в России к положению сельскохозяйственных мелких производителей (крестьян) опять-таки совсем непохоже на это отношение в западных странах.

Взяв все это вместе, мы поймем, что проповедь «Луча» оставляет в тени как раз общенародное, демократическое значение экономических и неэкономических стачек в России 1912 года. Выступление пролетариата, как гегемона (руководителя), вопреки антидемократическим настроениям либералов – вот, что самое важное и исторически-своеобразное в наших стачках. И именно этого не понимают и не могут со своей ликвидаторской точки зрения понять писатели из «Луча».

Речь идет, разумеется, совсем не об оценке целесообразности той или иной отдельной стачки. Речь идет вовсе не о том, что необходима наиболее планомерная подготовка, а иногда даже замена стачки однородным действием. Речь идет об общем непонимании ликвидаторами того значения стачек вообще, которое делает неподходящим, не соответствующим данному положению вещей лозунг «свободы коалиций» или «открытой партии».

Не к отдельным случаям, а ко всему характеру движения ликвидаторы ставят минус там, где марксисты и сознательные рабочие ставят плюс. Вот почему рабочие справедливо возмущались и возмущаются проповедью «Луча».

«Правда» № 27, 2 февраля 1913 г. Подпись: И.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Об одном открытии

Буржуазное общество живет и держится исключительно на наемном труде миллионов. Без этого – ни доходы помещиков, ни прибыль капиталистов, ни всяческие «производные» источники сытой жизни вроде гонораров, жалований и пр. были бы невозможны. А той силой, которая загоняет миллионы в ряды наемников, является голод.

Факт это старый, общеизвестный, избитый. Буржуазная публика к нему привыкает и его «не замечает». Но от времени до времени вопиющие случаи нужды и нищеты рядом с роскошью заставляют – особенно если грозит опасность здоровью и благополучию гг. буржуа! – делать «открытия». В каждом большом городе, в любом деревенском захолустье нет-нет да и «откроют» ужасную, отвратительную, недостойную человека грязь, нищету, запущенность. «Откроют», оповестят публику через «большие» газеты, поговорят денек-другой и забудут. Сытый голодного не разумеет…

Недавно в Петербурге познакомил публику с одним из таких «открытий» некий д-р Козловский, осмотревший 251 угловую квартиру Рождественской части.

«Темные, сырые комнаты, удушливый воздух, грязь, спанье на сундуках, на полу, скученность страшная (3578 жильцов в 251 квартире), на стенах раздавленные клопы, картина ужасающая» («Новое Время» № 13236).

Общество народного здравия, слушавшее данный доклад, постановило разработать вопрос, возбудить ходатайство… просить об обследовании… т. е. сделало все, что могло.

Несколько цифр из статистики города С.-Петербурга за 1911 год. В распоряжение «Особого присутствия по разбору и призрению нищих» поступило 16 960 нищих. Из них 1761 предано суду – не беспокой чистых господ! – 1371 отправлено на родину (деревня «привыкла» возиться с нищетой), 1892 оставлены для призрения в учреждениях присутствия и 9694 – освобождено.

Все-таки трудились же в присутствии, делали «разбор», не даром им жалованье платят.

За тот же 1911 год в городскую биржу труда (за Московской заставой) обратилось 43 156 чернорабочих, ища работы. Получило работу 6076 человек.

«Освобожденные» (нищие от «призрения», чернорабочие от работы) ночуют на улице, в ночлежках, в угловых квартирах… Материал для открытий.

«Правда» № 29, 5 февраля 1913 г. Подпись: В. И.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Съезд английской рабочей партии

С 29 по 31 января нов. ст. заседал в Лондоне XIII съезд британской Рабочей партии. Присутствовало 500 делегатов.

Съезд принял резолюцию против войны и значительным большинством – резолюцию, предлагающую парламентским представителям партии голосовать против всякого проекта избирательной реформы, не распространяющего избирательные права на женщин.

Английская «Рабочая партия», существуя рядом с оппортунистической «Независимой рабочей партией» и с социал-демократической «Британской социалистической партией», представляет из себя нечто вроде широкой рабочей партии. Это – компромисс между социалистической партией и несоциалистическими профессиональными союзами.

Порожден этот компромисс особенностями английской истории, обособлением аристократии рабочего класса в несоциалистические, либеральные профессиональные союзы. Начавшийся поворот этих союзов к социализму вызывает к жизни массу промежуточных, запутанных положений.

Например, по вопросу о партийной дисциплине принята резолюция, грозящая исключением из партии за нарушение решений партии и парламентской фракции.

Возникли споры, невозможные ни в какой другой стране: против кого направлена эта резолюция, против либералов или против социалистов?

Дело в том, что из 40 рабочих депутатов в парламенте 27 несоциалисты!! Тринадцать социалистов – говорил, возражая против резолюции, Билль Торн, социалист, – хотят связать подчинением несоциалистам. Даже Брюс Глейжер, член Независимой рабочей партии, защищавший резолюцию, признал, что есть с полдюжины таких рабочих депутатов, которым место среди консерваторов.

Резолюция была принята.

Резолюцию о том, чтобы в партийных помещениях вывешивались плакаты не только оппортунистической…^{178} ежедневной газеты: «Ежедневный Вестник», – провалили большинством 643 000 голосов против 398 000. При голосовании здесь считается число членов, представляемых делегатами.

Большинство съезда было у несоциалистов и крайне плохих социалистов. Но раздавались определенные голоса, что масса рабочая недовольна такой партией, что она требует от депутатов меньше игры в законодательство и больше социалистической пропаганды.

«Правда» № 30, б февраля 1913 г.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Благодарим за откровенность

Благодарим черносотенную газету «Новое Время» за напечатание откровенных слов вождя правых в Государственном совете Кобылинского. Благодарим и самого «вождя».

«То и дело обнаруживается, – восклицал г. Кобылинский, – со стороны членов Гос. думы незнание и неуменье законодательствовать… Так пишут законы только лавочники.

…На нас нападают за отклонение законопроекта о введении земства в Архангельской губернии… Гос. дума совершенно не подумала о том, что по отсутствию культурных элементов и по малонаселенности Архангельской губернии там в земские управы пришлось бы выбирать, как у нас острили, одного мужика, одного оленя и одного медведя.

…Во всяком случае образования мужицкого земства, каким его проектировала III Гос. дума, мы не допустим».

Ну, как же не поблагодарить за такую откровенность вождя правых в Государственном совете, т. е. вождя Государственного совета?

Вместо избитых, ничего не говорящих, либеральных фраз против Государственного совета, мы от души рекомендуем читателям эту ясную, правдивую постановку вопроса за Государственный совет.

Лавочники в Государственной думе… мужики, медведи в земстве… лавочников и мужиков не допустим. Вот – прямой язык помещика-крепостника.

И заметьте: он прав, этот крепостник, что в Государственной думе нет большинства без «лавочников», т. е., говоря языком сознательного рабочего (а не дикого помещика), – без буржуазии. Он прав, этот помещик, что самоуправление на деле было бы самоуправлением крестьянским (это слово сознательные рабочие предпочитают выражению: «мужицкий», которое в ходу у диких помещиков). Крестьян – большинство.

Государственный совет – вовсе не случайное политическое учреждение, а орган класса – вот что говорит правдивая речь Кобылинского. Класс этот – крупные помещики. Они не допустят «лавочника и мужика».

Учитесь же, господа российские либеральные «лавочники», гг. октябристы и кадеты, серьезной постановке политических вопросов у Кобылинского!

«Правда» № 35, 12 февраля 1913 г.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Вопрос о единстве

Письмо в «Правду» депутата костромских рабочих Шагова (№ 22/226) чрезвычайно ясно указало, на каких условиях рабочие считают осуществимым единство социал-демократии. Письма целого ряда других депутатов рабочей курии («Правда» №№ 21–28) подтвердили этот взгляд. Сами рабочие «снизу» должны осуществлять единство. Ликвидаторы не должны вести борьбы против подполья, а сами входить в него.

Можно подивиться, что после столь ясной и прямой постановки вопросов встречаем старые, пышные, но совершенно бессодержательные фразы Троцкого в «Луче» № 27 (113). Ни слова по существу вопроса! Ни малейшей попытки привести точные факты и всесторонне разобрать их! Ни намека на реальные условия единства! Голые восклицания, напыщенные слова, надменные выходки по адресу не называемых автором противников, внушительно-важные уверения, – вот весь багаж Троцкого.

Не годится это, господа. Вы говорите «с рабочими», как с детьми, то стращая их ужасно грозными словами («кандалы кружковщины», «чудовищная полемика», «феодально-крепостнический период нашей партийной истории») – то «уговаривая» их, как уговаривают, не убеждая и не разъясняя дела, малых ребят.

Ни запугать себя, ни уговорить рабочие не дадут. Они сопоставят сами и «Луч» и «Правду», прочтут, например, передовицу в № 101 «Луча» («Рабочие массы и подполье») – и просто отмахнутся от декламации Троцкого.

«На практике мнимопринципиальный вопрос о подполье разрешается всеми частями социал-демократии совершенно одинаково…», – пишет курсивом Троцкий. Рабочие Петербурга по опыту знают, что это не так. Рабочие в любом конце России, если прочитают названную передовицу «Луча», увидят сразу, что Троцкий уклоняется от истины.

«Смешно и нелепо утверждать, – читаем у него, – будто между политическими тенденциями «Луча» и «Правды» существует непримиримое противоречие». Поверьте, любезный автор, что ни слова «нелепый», ни слова «смешной» – рабочие не испугаются, а попросят вас говорить с ними, как с взрослыми, по существу: изложите-ка эти тенденции! докажите-ка «примиримость» передовицы в № 101 «Луча» с социал-демократией!

Нет. Фразами, даже «примиренческими», даже самыми сладенькими, рабочих вы не накормите.

«Наши исторические фракции, большевизм и меньшевизм, – пишет Троцкий, – по происхождению своему являются чисто интеллигентскими образованиями».

Это – повторение либеральной сказки. На деле же вся русская действительность поставила рабочих перед вопросом об отношении к либералам и к крестьянству. Не будь никакой интеллигенции, рабочие не могли бы обойти этого вопроса: идти за либералами или против либералов руководить крестьянами.

Либералам выгодно изображать эту основу разногласий, как внесенную «интеллигентами». Но Троцкий только срамит себя, повторяя либеральную сказку.

«Правда» № 39, 16 февраля 1913 г.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Что делается в народничестве и что делается в деревне?

Журнал «Русское Богатство» показывает нам те именно две струи в народническом или трудовическом потоке или течении русской жизни, которые можно проследить и по другим, более прямым, более непосредственным источникам политического знания.

Припомним, например, прения в I и II Думе. К сожалению, стенографические отчеты той и другой изъяты теперь из продажи. Но так или иначе, а громадный политический материал по изучению взглядов и стремлений русского крестьянства и русского трудовичества, имеющийся в этих отчетах, отчасти стал уже, отчасти станет в будущем достоянием всякого образованного человека. Главный вывод, вытекающий из этого материала, состоит в том, что интеллигенты-трудовики (включая сюда и интеллигентов-эсеров) и крестьяне-трудовики представляют существенно различные политические течения.

Интеллигенты-народники тяготеют к примирительной или «общечеловеческой» фразе. В них всегда чувствуется либерал. Точка зрения классовой борьбы им органически чужда. Они – резонеры. Они тянут демократическое крестьянство назад, от живой и непосредственной борьбы с его классовым врагом к туманной, вымученной, бессильной якобы социалистической фразе.

Крестьяне-народники в обеих первых Думах – огонь, страсть. Они полны стремления к непосредственному и решительному действию. Они темны, необразованы, наивны, но против своего классового врага они поднимаются с такой прямотой, непримиримостью, ненавистью, что вы ощущаете серьезнейшую общественную силу.

Другими словами: интеллигенты-народники – из рук вон плохие социалисты и размагниченные демократы. Крестьяне-трудовики вовсе не играют в социализм, который им абсолютно чужд, но они «нутряные», искренние, горячие и сильные демократы. Победит ли крестьянская демократия в России, – этого предсказать не сможет никто, ибо это зависит от слишком сложных объективных условий. Но совершенно несомненно, что может победить трудовическое крестьянство только вопреки тем тенденциям, которые приносит в его движение народническая интеллигенция. Жизненная, свежая, искренняя демократия в состоянии победить, при благоприятной исторической обстановке, – а «социалистическая» фраза, народническое резонерство никогда победить не может.

Этот вывод представляется мне одним из важнейших уроков русской революции, и я не теряю надежды обосновать его когда-нибудь подробным анализом речей народников в обеих первых Думах и другим политическим материалом 1905–1907 годов. В настоящее же время мне хочется отметить замечательное подтверждение этого вывода последней (1912 г., № 12) книжкой «Русского Богатства» – главного и наиболее солидного народнического органа.

Две статьи в этой книжке производят несомненно типическое впечатление. Статья г. А. В. П. («Народный социализм или пролетарский?») – образец интеллигентских рассуждений «народных социалистов» и эсеров.

Если бы было неизбежно, чтобы массовая сила русского крестьянства направлялась так, как это «выходит» по рассуждениям гг. А. В. П. и К, то дело русской буржуазной демократии было бы безнадежно проиграно. Ибо из фраз и резонерства исторического действия выйти не может. Импотентность такого народничества окончательная.

В статье г. Крюкова «Без огня» о крестьянстве и крестьянской жизни и крестьянской психологии рассказывает некий сладенький попик, изображая крестьянство именно таким, каким оно само выступало и выступает. Если это изображение верно, то русской буржуазной демократии – в лице именно крестьянства – суждено крупное историческое действие, которое при сколько-нибудь благоприятной обстановке сопутствующих явлений имеет все шансы быть победоносным.

Чтобы пояснить это, охарактеризуем вкратце «идеи» г. А. В. П. и приведем несколько цитат из описаний русского крестьянства сладеньким попиком.

Г-н А. В. П. защищает основы народничества от писателя «Заветов» Суханова, который сдает марксизму целый ряд кардинальных теоретических посылок народничества, проповедуя при этом что-то вроде объединения марксистов с народниками.

Г-н А. В. П. от объединения не прочь, но «сдавать» принципы народничества не намерен. И вот именно эта защита принципиальной чистоты и твердости народничества таким, несомненно, компетентным и видным народником, как г. А. В. П., показывает яснее ясного полную безнадежность его позиции, абсолютную безжизненность такого народничества.

Г-н Суханов договорился до того, что классом социалистическим по природе является один только пролетариат. Конечно, если мыслить хоть сколько-нибудь последовательно, это значит признать марксизм и поставить полный крест над народническим социализмом.

Г-н А. В. П. восстает против г. Суханова, но аргументы его – нечто невиданно жалкое. Это – сплошь оговорочки, поправочки, вопросительные знаки, эклектические замечания на тему о том, что ревизионизм «не в меру муссирует» поправки жизни к теории, а ортодоксия напрасно их оспаривает. Кашица, преподносимая г. А. В. П., как две капли воды, похожа на обычные во всех европейских странах возражения «гуманитарных» буржуа против классовой борьбы и классового социализма.

Того основного и общеизвестного факта, что во всем мире только пролетариат ведет систематическую борьбу с капиталом повседневно, что он именно составляет массовую опору партий социалистических, г. А. В. П. отрицать не решается. Что крестьянство тем менее обнаруживает хотя бы слабенькую социалистичность, чем свободнее политически страна, – этого г. А. В. П. не знать не может. И он просто играет в обрывочки мыслей европейских буржуазных профессоров и оппортунистов, чтобы спутать дело, даже и не пытаясь выставить против марксизма хотя чего-либо похожего на цельную, прямую, ясную социальную теорию.

Поэтому нет ничего скучнее статьи г. А. В. П. Нет ничего более показательного для полной идейной смерти народнического социализма в России. Он умер. «Идеи» г-на А. В. П. в любом буржуазном социал-реформаторском издании на Западе вы найдете полностью. Неинтересно и опровергать их.

Но если умер народнический социализм в России, если его убила революция 1905 года и похоронили гг. А. В. П., если от него осталась только гнилая фраза, то крестьянская демократия в России, отнюдь не социалистическая, а такая же буржуазная, какой была демократия Америки 1860 годов, Франции конца XVIII века, Германии первой половины XIX века и т. д. и т. п., эта демократия жива.

Рассказ сладенького попика про деревню, передаваемый г. Крюковым, вполне подтверждает это. А то, что сообщает Крюков, – заметим мимоходом, – еще рельефнее и точнее, пожалуй, вытекает из наблюдений заведомого врага демократии, веховца Булгакова в «Русской Мысли» (1912 г., № 11: «На выборах»),

«Раболепство и трусость, – говорит попик у Крюкова про русское духовенство, – всегда это было!.. Но в том разница, что никогда не было такого ужасающе спокойного, молчаливого отпадения от церкви, как ныне. Точно дух жизни угас в церкви. Повторяю: не одна интеллигенция ушла, – народ ушел… надо в этом сознаться, – я ведь два года был сельским священником».

Сладенький попик вспоминает пятый год. Попик разъяснял тогда крестьянам манифест.

«Я-то ждал, – плачет он, – прозрения, тесного союза, любви, трезвости, здравого сознания, пробуждения, энергии… Прозрение-то как будто и явилось, но вместо единения и союза – злоба и междоусобие. И первее всего деревня толкнула именно и меня и – порядочно. Кажись, я весь, душой и сердцем, был за нее… Эти самые свободы объяснял и все прочее. И как слушали! Я-то думал, что уж шире того, что я открывал, и открыть нельзя, ан нет… проникли в деревню и другие речи. И новые-то разъяснители заварили кашку много погуще: насчет земельки, равнения и господ. Конечно, мужички поняли и усвоили это моментально. И первым долгом пришли ко мне и объявили, что за ругу будут платить мне не двести, а сто…

… Однако особенно-то огорчил меня не этот факт – насчет сотни рублей, а совокупность всего, что так скоропалительно составило новый облик деревни. Уж как со всех сторон старались открыть ей глаза, освободить ее от пелены, темень эту ее осветить! И, если правду говорить, успели. Слепой человек увидел-таки чуточку света и с этого момента он уже не слепой… хотя и не прозрел. Но с этим полу прозрением ему пришло познание лишь самое горестное и злоба самая душная… И иной раз, может быть, вздохнет он о темном неведении своем. Такая злоба выросла в деревне, такая злоба, что, кажется, теперь весь воздух насыщен ею… Нож, дубина, красный петух. Очевидность бессилия, жгучи о, неотомщенные обиды, междоусобная брань, ненависть без разбора, зависть ко всему более благополучному, уютному, имущему. И прежде, конечно, зависть жила, и злоба, и скорбь, и грех смрадный, но верили люди в волю божию и тщету мирских благ, верили и находили силу терпеть в уповании на загробную награду. Нынче этой веры уже нет. Нынче там вера такая: мы – поработители, они – порабощенные. Из всех толкований о свободе на деревенской почве выросли плевелы и дурман… А вот теперь этот новый закон о земле, – брат на брата восстал, сын на отца, сосед на соседа! Злоба и смута пошла такая, что задохнется в ней деревня, непременно задохнется».

Мы подчеркнули в этом характерном описании деревни сладкоречивым попиком (чистейший народник-интеллигент!) некоторые особенно характерные словечки.

Попик – сторонник «любви», враг «ненависти». В этом отношении он целиком разделяет ту толстовскую (можно также сказать: ту христианскую) глубочайше-реакционную точку зрения, которую постоянно развивают наши кадеты и кадетоподобные. Помечтать о какой-нибудь «социализации земли», поболтать о «социалистическом» значении коопераций, о «нормах землевладения» такой попик, наверное, не прочь, но вот когда дело дошло до ненависти вместо «любви», тут он сразу спасовал, раскис и нюни распустил.

Словесный, фразистый «социализм» («народный, а не пролетарский») – сколько угодно, это и в Европе любой мещанин из грамотных одобрит. Ну, а ежели дошло дело до «ненависти» вместо «любви», тут финал. Социализм гуманной фразы – мы за; революционная демократия – мы против.

То, что говорит сладенький попик на избитую тему о «хулиганстве» в деревне, не представляет с фактической стороны ровно ничего нового. Но из собственного его рассказа ясно видно, что «хулиганство» есть внесенное крепостниками понятие. «Жгучие, неотомщенные обиды» – вот что констатирует сладенький попик. А это, несомненно, нечто весьма и весьма далекое от «хулиганства».

* * *

Марксисты издавна считали своей задачей, в борьбе с народничеством, разрушать маниловщину, слащавые фразы, сентиментальную надклассовую точку зрения, пошлый «народный» социализм, достойный какого-нибудь французского, прожженного в деляческих подходах и аферах «радикала-социалиста». Но вместе с тем марксисты издавна считали столь же обязательной своей задачей выделять демократическое ядро народнических взглядов. Народнический социализм – гнилая и смердящая мертвечина. Крестьянская демократия в России, если верно изображает ее у Крюкова сладенький попик, живая сила. Да и не может она не быть живой силой, пока хозяйничают Пуришкевичи, пока голодают по тридцать миллионов.

«Ненависть без разбора» говорят нам. Во-1-х, это не вся правда. «Разбора» не видят Пуришкевичи, не видят чиновники, не видят прекраснодушные интеллигенты. Во-2-х, ведь даже в начале рабочего движения в России был известный элемент «ненависти без разбора», например, в форме разрушения машин при стачках 60–80-х годов прошлого века. Это быстро отпало. Не в этом соль. Пошлостью было бы требовать «белых перчаток» от теряющих терпение людей данной обстановки.

Существенное – глубокий разрыв с старым, безнадежно-реакционным миросозерцанием, глубокое усвоение именно того учения о «порабощенных», которое является залогом не мертвого сна, а живой жизни.

Сгнил народнический социализм вплоть до самого левого. Жива и жизненна задача очищения, просветления, пробуждения, сплочения демократии на почве сознательного разрыва с учениями «любви», «терпения» и т. п. Печалится сладенький попик. Мы же имеем все основания радоваться богатому поприщу бодрой работы.

«Просвещение» № 2, февраль 1913 г. Подпись: В. И.

Печатается по тексту журнала «Просвещение»