Владимир Киеня
Реабилитация
Произведенной в 1956 году сотрудниками КГБ тщательной проверкой установлено, что никаких организационных связей с троцкистами или фактов какой-либо враждебной деятельности, кроме участия в демонстрации, со стороны С. П. Шубина не было. Наоборот, как выяснилось, Семен Петрович проводил после 1929 года весьма плодотворную научную работу, однако был арестован и повторно осужден.
Семен Петрович Шубин – основоположник теоретической физики на Урале, яркий молодой физик-теоретик. Родился Семен Петрович 31 июля 1908 г. в городе Либаве (сейчас Лиепая – прим. автора) в Латвии в семье журналиста. Уже в ранней юности он проявлял большие способности и интерес к науке, особенно к математике и физике. В 14 лет он окончил школу и в 15 лет поступил на физико-математический факультет Харьковского университета. В конце 1923 года семья переехала в Москву, и Семен Петрович перешел учиться на физический факультет Московского государственного университета, который с отличием окончил всего в 19 лет.
Дипломной работой Шубина было оригинальное исследование по теоретической физике. По рекомендации академика Л.И. Мандельштама, Семен Петрович поступил в аспирантуру МГУ.
В 1932 году Шубин С.П. был направлен на работу в город Свердловск, где тогда создавались первые научные институты: Уральский физико-технический (ныне Институт физики металлов Уральского отделения Академии наук) и Уральский физико-механический институт, отделом теоретической физики этого института и заведовал Семен Петрович до ареста в апреле 1937 года.
Почтамт Свердловска 30-х годов. Фото из открытых источников
Для провинциального Свердловска приезд в 1932 году молодого ученого, интеллигента, было целым событием в культурной жизни. Ведь это был человек не только больших научных способностей, но и высокой общечеловеческой культуры. Кроме физики и математики Шубин С.П. серьезно интересовался содержанием всех наук, как в области естествознания, так и в области социальных и гуманитарных дисциплин; он хорошо знал историю России и зарубежных стран, любил и разбирался в искусстве; в компании читал наизусть стихи А.С. Пушкина, А. Блока, В. Брюсова, К. Бальмонта…
Семен Петрович был не только высококвалифицированным ученым, но и талантливым педагогом. Его лекции, к которым он всегда тщательно готовился, неизменно были целым событием культурной жизни физико-технического и физико-механического институтов.
Семен Петрович был хорошо знаком с первым секретарем Свердловского обкома ВКП(б) Иваном Дмитриевичем Кабаковым, который также в 1937 году погиб в застенках сталинских казематов, было ему тогда 45 лет.
За пять лет жизни в Свердловске Семен Шубин оставил значимый след в жизни тех, кто имел счастье общаться с ним.
…Последние полтора года своей жизни С.П. Шубин провел в свердловской тюрьме и в лагерях на Колыме. Как удалось узнать его семье, собирая по крупицам сведения от людей, сидевших с ним в лагере и по счастливой случайности оставшихся живыми, он в тяжелейших условиях застенков, благодаря своему общительному характеру, светлому и ясному уму, продолжал делиться знаниями о науке и культуре со своими товарищами по несчастью. Перенося со своими сокамерниками ужасы тюремного быта, он пытался облегчить их существование, читая наизусть большими отрывками «Евгения Онегина» (вот когда пригодилась ему любовь к поэзии) и популярный курс физики. В лагерях Колымского края известность профессора Шубина разносилась по приискам и лесоповалам. В частности, один из выживших и попавших на свободу заключенный Магаданских лагерей, рассказывал позднее, что, когда профессор Шубин умер, из лагеря в лагерь передавалась эта горькая весть. Только горстка магаданской земли, что привезли из местечка Атки две его дочери и прикопали в могилу матери – супруги Семена Петровича Любови Абрамовны – осталась от будущего светила российской науки…
На лесоповале. Фото из открытых источников
К Генеральному прокурору с требованием пересмотра дела Семена Петровича Шубина 1 марта 1955 года обратились и его коллеги-ученые. «Мы, нижеподписавшиеся: академик И. Е. Тамм, академик И. К. Кикоин, академик Г. С. Ландсберг и член-корреспондент Академии наук СССР С. В. Вонсовский, – считаем своим общественным и научным долгом дать настоящий отзыв о научной деятельности покойного доктора физико-математических наук профессора Семена Петровича Шубина, о реабилитации которого в настоящее время возбуждается ходатайство.
С. П. Шубин в 1923 году поступил и в 1927 году окончил физический факультет Московского государственного университета…Как обладающий большими способностями и талантом в области теоретической физики и уже имевший опыт самостоятельной творческой научной деятельности, С. П. Шубин после окончания с отличием университета по рекомендации академика Л. И. Мандельштама был оставлен при университете в качестве аспиранта по теоретической физике…
…В своих последующих научных работах С. П. Шубин занимался исследованием квантовой теории твердого тела. Среди его наиболее выдающихся работ следует отметить исследование по квантовой теории фотоэлектрического эффекта в металлах (1931 г., совместно с акад. И. Е. Таммом), которое положило начало современной теории этого весьма важного физического свойства металлов. Результаты этой работы вошли во все монографии по атомной теории металлов. Большой интерес представляют работы С. П. Шубина (а позже и его учеников) по теории оптических свойств металлов и полупроводников по полярной модели металлов (1935 г.), которая впервые позволила с единой точки зрения подойти к объяснению электрических, оптических и магнитных свойств металлов, по атомной теории ферромагнетизма, по основным вопросам статистической механики и ряду других вопросов теоретической физики.
Ценность содержания научной деятельности С. П. Шубина была столь очевидна, что в 1935 году ему присуждена без защиты диссертации ученая степень доктора физико-математических наук и ученое звание профессора теоретической физики в возрасте 27 лет…
…В последние годы его жизни он начал также усиленно работать в области квантовой теории поля, он был полон творческих замыслов в этой важной области современной физической науки.
С. П. Шубин не был ученым-одиночкой. Он всемерно старался передать свои знания молодежи. Обладая большим педагогическим талантом, он воспитал большую группу молодых физиков-теоретиков и экспериментаторов в Уральском физико-техническом институте (УФАН СССР) и в Уральском индустриальном институте (ныне УПИ). Идеи и направления исследований в области атомной теории твердого тела, заложенные С. П. Шубиным в 1933–1937 годах, продолжали и продолжают развиваться многочисленным коллективом физиков-теоретиков, его учеников и учеников его учеников на Урале в Свердловске, в Киеве и других городах Советского Союза.
Крупные научные дарования С. П. Шубина и полученные им за короткий срок важные научные результаты показывают, что в лице С. П. Шубина мы потеряли первоклассного ученого.
Полная общественно-политическая реабилитация С. П. Шубина не только явилась бы актом справедливости по отношению к покойному ученому, но открыла бы возможность широкого использования его научного наследства, что несомненно явится ценным приобретением для советской науки…»
…Академик Игорь Евгеньевич Тамм был не только учителем Семена Петровича Шубина, соавтором их известной работы по квантовой теории фотоэффекта металлов и незаконченной монографии по квантовой теории металлов, но и его наиболее близким научным коллегой и другом. В семье Шубиных бережно сохранилось одно таммовское письмо, в котором Игорь Евгеньевич пишет о своем отношении к Семену Петровичу. Письмо написано было осенью 1953 года в ответ на поздравительную телеграмму от семьи Шубиных после избрания Игоря Евгеньевича академиком АН СССР.
С.В. Вонсовский, С.П. Шубин, Л.А. Шубина. Фото из открытых источников
Приводим письмо И.Е. Тамма Любови Абрамовне, Тане, Зине и Андрею Шубиным полностью.
«Москва, 26.10.53 г. 17 53. Дорогие Любовь Абрамовна, Таня, Зина и Андрей! Только что, заехав на минуту домой, я получил Вашу телеграмму, отправленную 2,5 часа тому назад, и отвечаю на нее первую – я никому еще не отвечал. Из всех полученных мною поздравлений – Ваше самое для меня дорогое. У всякого человека, прожившего такую долгую, разнообразную и нелегкую жизнь как моя, постепенно создается свой собственный незримый Пантеон. В нем Семен Петрович занимает совсем особое место. Во-первых, я всегда считал его самым талантливым не только из моих учеников – а я ими избалован – но из всех наших физиков, по своему возрасту соответствующих моим ученикам. Только в последнее время появился Андрей Сахаров – трудно их сравнивать и потому, что времени много ушло, и потому, что научный склад у них разный, и потому, что Сахаров полностью сосредотачивает все свои душевные силы на физике, а для С.П. физика была только ≪prima inter pares≫ (первая среди равных, прим. автора) – и поэтому можно только сказать, что по порядку величины они сравнимы друг с другом. Но помимо всего этого С.П. был одним из самых близких мне людей по своему душевному складу – хотя мы были очень разные люди, но ни с кем из моих учеников – а я многих из них очень люблю – у меня никогда уже не создавалось такой душевной близости. И поэтому из всех ушедших примерно одновременно мне всегда острее всего в памяти двое – мой брат и С.П. Я знаю, Вы поверите мне, что мне действительно очень хотелось бы Вас повидать, что я пишу это не просто из любезности. С Вами, Любовь Абрамовна, меня связывает много и радостных, и горьких воспоминаний, а ведь за очень долгий промежуток времени мы с Вами виделись всего лишь раз почти мельком, осенью 42-го года. А с вами, Таня, Зина и Андрей, мне очень хотелось бы познакомиться – ведь видел я вас еще малыми детьми, и знакомиться нам надо заново. А мне очень, очень хотелось бы познакомиться с вами и приглядеться, как отразились и преломились в вас отцовские черты. Вряд ли мне придется скоро попасть в Свердловск, но теперь, когда Сергей Васильевич (Вонсовский – прим. автора) член-кор., может быть, вместе с ним и Вы все или кто-нибудь из Вас соберетесь в Москву в одну из его поездок – а тогда Вы обязательно зайдете ко мне, я на это рассчитываю. Ваш Иг. Тамм».[10]
Вот такого человека, интеллектуала, ученого-физика, который мог еще очень многое сделать для науки и экономики страны, раздавила машина политических репрессий 30-х годов.
Рабский труд. Фото из открытых источников
Сотрудники управления НКВД по Свердловской области Варшавский, Ревинов и Парышкин, принимавшие непосредственное участие в расследовании дела С. П. Шубина в 37-м году, выбивавшие из него признание вины, впоследствии были осуждены судом за грубейшие нарушения социалистической законности и фальсификацию следственных дел.
Определением Военного Трибунала Уральского военного округа № 209 от 7 февраля 1956 года Семен Петрович Шубин был посмертно реабилитирован полностью. В определения сказано: «…С. П. Шубин был арестован и заключен в ИТЛ безвинно… Постановление Особого Совещания при НКВД СССР от 9 апреля 1938 года в отношении Шубина Семена Петровича отменить и дело о нем производством прекратить за отсутствием состава преступления».
Всегда считал, что реабилитация безвинно пострадавших не может ограничиться только юридическим актом (хранящимся где-то на полках архива, следовательно, в безвестности), удостоверяющим, что человек не совершал никакого преступления. Реабилитация должна носить комплексный характер, включая и восстановление общественно-политических и моральных прав личности. Свежий ветер перемен смыл в 90-е годы с названий улиц и городов имена многих, причастных к злодеяниям. Но не должны бесследно исчезнуть имена незаконно репрессированных граждан. В газетной статье я предложил тогда на доме, где жил Семен Петрович, установить мемориальную доску, и одну из улиц Екатеринбурга – города, где он так много успел сделать для Отечества за короткую и яркую жизнь, назвать его именем.
Лагеря и тюрьмы НКВД в те мрачные годы сломали судьбы миллионов людей. Они могли бы сеять хлеб для страны, варить сталь, уничтожать врагов на полях сражений. Рубили под корень и самых талантливых. Что это было за время?! И не будет ли возврата к старому? Вопросы кувалдами стучат в висках, не давая покоя.
В один из приездов в тогда еще Свердловск председатель КГБ СССР В. А. Крючков на совещании как-то обронил: «Я недавно прочел несколько таких дел. У меня остатки волос поднялись дыбом».
Это сказал опытнейший профессионал, руководивший советской разведкой, человек, умудренный немалым жизненным опытом. А что же мы, сотрудники госбезопасности молодого и среднего поколений?
Вышка охраны в лагере. Фото из открытых источников
Для нас кровавые страницы архивных дел полувековой давности также явились чудовищным открытием, перевернувшим душу. Читали и оставались один на один с собой… Надо было все вытерпеть, переосмыслить, сделать выводы на будущее, чтобы то, о чем сейчас лишь читаем, никогда не повторилось.
Сегодня в Екатеринбурге увековечены в названиях улиц имена многих ученых: академиков Сахарова, Вонсовского, Губкина, Семихатова, Бардина, Шварца, Павлова и других. Но улицы Шубина так и не появилось, хотя он много успел сделать для Отечества за короткую и яркую жизнь[11].
На следующий день после выхода «Вечерки» с моей статьей о Семене Петровиче Шубине в кабинете раздался телефонный звонок. Звонил академик Вонсовский Сергей Васильевич, который назвал меня по имени и отчеству и пригласил на следующий день в 12 часов пообедать вместе, он на машине заедет за мной. Конечно, я согласился.
Следующим днем в 11–55 Сергей Васильевич позвонил и сказал, что подъехал на серой «Волге», номер, кажется, 00–98, и ждет у подъезда Управления КГБ Свердловской области на улице Вайнера, 4. Уселся я на свободное переднее сиденье машины, и мы направились в сторону озера Шарташ, где у академика была дача. За рулем сидел сухощавый, немолодой, как оказалось потом 80-летний мужчина, с ясным взглядом больших голубых глаз, который как-то по-молодому сразу рванул машину с места. На заднем сиденье находилась дочь Шубина – Зинаида Семеновна с маленьким внуком. Мы о чем-то с ней стали говорить, но я все время был напряжен: боялся, что мы попадем в ДТП, потому что Сергей Васильевич очень быстро разгонялся, лавировал между машинами впритирку, резко тормозил так, что между капотом «Волги» и задним бампером остановившейся впереди нас на светофоре машины оставался зазор не более 10 см. Так я ни с кем и никогда не ездил и каждую минуту с ужасом ждал, что мы врежемся в кого-нибудь… Подъехали на берег Шарташа к большому деревянному дому-даче. На лужайке у дома был накрыт стол. У каждой тарелки лежало по несколько ножей и вилок, я поначалу растерялся, но, глядя на других, начал обедать. Поразило, что арбуз, оказывается, надо разрезать на мелкие кусочки и вилкой отправлять в рот…
Зинаида Семеновна и Сергей Васильевич расспрашивали об архивном деле С. П. Шубина, хотели узнать детали, которых не было в статье, уточняли, по чьей инициативе статья была написана, просили рассказать о себе… Я рассказал о себе, своей семье, о том, что статью написал по собственной инициативе, считая это долгом уважения к памяти Семена Петровича и его загубленной моими бывшими коллегами жизни. Мой рассказ никак не комментировали, молча принимая информацию к сведению. Через час после обеда Сергей Васильевич доставил меня на работу живого и невредимого. Где-то лет через пять Сергей Васильевич пригласил меня в институт математики на улице Софьи Ковалевской и подарил свою книгу о Шубине С.П., который был в середине 30-х годов его научным руководителем. Вторую такую же книгу он подписал губернатору Свердловской области Росселю Э.Э. и попросил меня ее передать. Он не знал, что расстояние от рядового гражданина до губернатора, как до солнца… Книгу я передал А.Ю. Левину – пресс-секретарю губернатора.
Мало, кто знает, что Сергей Васильевич после гибели Шубина женился на его вдове – Любови Абрамовне и воспитал троих ее малолетних детей.
Академик С.В. Вонсовский. Фото из открытых источников
Сергей Васильевич Вонсовский умер через 7 лет после первой нашей встречи, до конца своей жизни он лихо управлял автомобилем к восхищению и страху знавших его людей.