Владимир Александрович Бабенко
Агентесса. Королевский гамбит

***

 Весь следующий день в Департаменте полиции кипела и булькала работа – писался отчёт о работе геологической экспедиции. Под неусыпным контролем Сема и его штатовских мордоворотов. Геологи, проклиная Хама, стеная о своей несчастной судьбе, марали бумагу, смешивали реактивы в небольшой химической лаборатории, матюгались по-чёрному, но к шести часам работа была закончена, перепроверена, сшита и все материала были надёжно упрятаны в огромный допотопный сейф.

 Звонок в Вашингтон.

– Господа! – на физиономии Сема расцвела его фирменная улыбка, голодного крокодила – поздравляю с успешным завершением работы. Самолёт уже вылетел, и завтра к вечеру мы будем дома. Пакуйте чемоданы!

 Однако воплей восторга, к его, немалому удивлению не последовало.

 «Странный народишко эти столичные интеллигенты», – не успел подумать ЦРУ-шник, как резкий и крайне неприятных запах непонятным образом проник в его нос.

 «Обгадились они от радости, что ли?» – первая мысль, которая родилась в мозгу вашингтонского посланника.

 Судя по скривившимся и явно недружелюбным физиономиям, стоявших перед ним геологов подобная мысль посетила и их светлые головы:

 «Засранец! Хам! Прибзднул малость!» – Вопль возмущения и осуждения застыл на губах, находившихся в кабинете сотрудников.

 На полу у входной двери непонятным образом материализовалась небольшая лужица бурой жидкости и, увеличиваясь в размерах, неспешно поползла на середину кабинета. Вонь неспешно наполняла апартаменты. В горле запершило, глаза увлажнились, от появившейся рези.

 За дверью послышался шум, вопли и беготня. Стоявшая у самой двери рыжая девица, зажимая нос рванула на себя дверь и невольно вскрикнула. Обильный поток зловония хлынул ей навстречу.

 Находиться далее в этой душегубке никто из столичных интеллигентов не пожелал. Стеная и зажимая нос, они толпой рванули из кабинета.

 Сем и сам не понял толком, что происходит. По коридору нёсся поток жидкого свеженького дерьмеца, растекаясь по всем закоулкам воняя самым несносным образом.

 Пробегавший мимо него черномазый обезьян, в форме офицера местной полиции, поскользнулся и грохнулся под ноги вашингтонского гостя, обдав бедолагу с пяток по самые уши.

 Дальше находиться в этой клоаке было выше его сил.  Последний раз, глянув на запертый сейф, столичный гость помчался к лестнице, ведущей на первый этаж.

 Если на втором этаже говна было по щиколотку, то на первом уже по колено и оно прибывало.

 «Откуда всё это?!» – успел подумать Сем и рванулся к выходу. Дверь под напором потных тел местных аборигенов была снесена и болталась на одной петле, жалко попискивала навроде той самой собаки, которая в прошлой жизни была смотрителем храма и которую в этой лупили не хуже Сидоровой Козы.

 Дерьмо, весело и свободно изливалось по ступенькам Департамента полиции, заполняя близлежащие канавы и естественные углубления. Лёгкий дымок испарений поднимался над его бурой поверхностью. Вонь от этого не уменьшалась, а даже наоборот. Но хоть какой-то позитив.

 Начальник полиции что-то орал, бегал, матерился, переходя с штатовского мата на местный и обратно.

 Взвыл мотором джип, припаркованный у пальмы, и умчался в неизвестном направлении.

 На площади образовалась небольшая толпа зевак из местных бездельников и другой праздношатающейся публики. Толпа галдела, ржала и злословила.

 К Сему, подошёл разгорячённый шериф и с виноватым видом доложил:

– Сер прошу извинить. Я послал офицера в Управляющую Компанию и, надеюсь, что они прибудут вскорости.

– Надеюсь! – процедил сквозь зубы ЦРУ-шник и отвернулся в сторону. Общаться со штатскими, тем паче в его нынешнем виде ему решительно не хотелось. – Придурки!

 Шериф, обладая дедуктивным складом ума, мигом просчитал мысли ЦРУ-шника и от греха подальше бочком удалился.

***

 Двери управляющей компании были закрыты, но уже через четверть часа лейтенант полиции мчался к заведению мадам Рози.

 Дверь открыла девица чем-то напоминающая Шрека, вернее, его Людоедку.  Улыбка на её широкой и густо наштукатуренной физиономии была явно дружелюбной.

– А мы вас ждём! – проблеяла Коза, выставив напоказ свои перси, при виде которых полицейский поплыл. Из его несчастной головы вмиг вылетели все служебные инстинкты, оставив только один. В нижней части организма что-то напряглось и окаменело.

 О своём задании он вспомнил только после третьего оргазма. Девица оседлала совершенно голого лейтенанта и скакала на его органе подобно кобылице. Волна счастья вновь накатывалась на несчастного.

– Да пошли они все на…. – последнее, что подумал мужчина, выгибаясь в дугу от нахлынувшей волны похоти.

***

 А на площади толпа прибывала. Лужа нечистот не спеша изливалась из недр департамента, не думая останавливаться. Шутки местных хохмачей становились уже откровенно неприличными.

 Шериф бесился и крыл матом втихомолку своего лейтенанта, умчавшегося на единственном джипе. Сем в окружении его штатовских мордоворотов стоял в отдалении с налитыми кровью глазами. Он со всё большим трудом, сдерживал душившее его бешенство.

 Прошло чуть более четверти часа. Заляпанный грязью Ford Transit, помнивший наверно самого Генри с молоденькой, прикрывающей свои прелести вантузом девицей, намалёванной, на капоте, смело въехал в самый центр зловонной лужи.

 Боковая дверца с противным скрежетом и хрустом не помнящего смазки механизма отошла по ржавым роллетам в сторону автомобильного зада.

 Полдюжины рослых громил в резиновых сапогах, противогазах на дебильных рожах непонятно какого цвета, рванули в Клоаку с вантузами и разводными ключами наперевес.

 Водительская дверь открылась и небольшого роста мужчина, явно белый в противогазе, сапогах и с дипломатом в руках не спеша направился к Департаменту и через мгновение исчез в его чреве.

 Сем с презрением, наблюдавший за всем, что происходит, почувствовал укол. Взыграли профессиональные инстинкты.  Ему вспомнились слова инструктора с Фермы:

 "Сегодня я хотел бы обсудить с вами ещё одну вещь – случайное совпадение. В нашей работе его не бывает, обычно такое совпадение означает опасность. Если вам несколько раз попадается один и тот же человек или автомобиль, то лучше спасайте свою задницу. Возможно, что вы влипли.

 Сем явно где-то видел человека в сапогах, противогазе и с дипломатом.

 «Дипломат! – взвыл внутренний голос. – Сантехники не пользуются дипломатами за полторы тысячи баксов».

– Джон! – возопил ЦРУ-шник, призывая местного шерифа.

 Начальник полицейского Департамента через мгновение стоял перед резидентом из Вашингтона.

– Немедленно пошлите своих, – Сем хотел сказать «обезьян», но вовремя спохватился, – парней внутрь.

– Зачем Сер? – полицейский удивлённо пялился на столичного франта:

 «Сбрендил болезный. От вони наверное или может быть его укусила местная «цокотуха» – злорадство прямо-таки витало на его физиономии.

– Задержите их – Сем протянул руку в сторону болтавшейся на одной петле входной двери, не двусмысленно он отдавал боевой приказ, чем -то отдалённо напоминая, сбрендившего Наполеона.

 Мордовороты в лакированных штиблетах, как стая лосей, рванули к входной двери, измазавшись в нечистотах по самую макушку.

 Шериф, с удивлением наблюдавший за корчами бесноватого ЦРУ-шника, отдавать команду своим орлам не спешил.

 Появившийся через пару минут на крыльце покрытый бурыми пятнами подручный Вашингтонского придурка, бестолково хлопая глазами, направился к своему шефу, который всё уже понял.

 Отвернувшись в сторону, он выдал такую речь, что толпа местных аборигенов аж хрюкнула от восторга, не поняв и половины из его выступления.

 А Сем крыл матом весь белый свет, местных черномазых и самого себя тоже.

Очередная звезда неспешно скатилась на погоны советника посла по Культуре. А через неделю и Баширов появился в краю сибирских кедров.

 В конторе в его личном деле появилась первая запись. Жизнь продолжалась.

Сукин сын.

Окончив инженерный факультет ленинградского Политеха. Баширов получил распределение на Сибирский, богом забытый завод по производству отвёрток – официально, а неофициально он стал курсантом одной уважаемой и широко известной в весьма узких кругах школы, в которой готовили штучный товар под патронажем КГБ, вернее, СВР(Служба Внешней Разведки).

Вскоре после начала занятий в стенах уважаемого заведения появился весьма неприятный тип, которого, по словам курсантов, качнувших инфу с доступных им источников, выперли с оперативной работы за провал в одной европейской демократии, которую ЦРУ уже тогда оплело своими щупальцами при полном согласии и непротивлении принимающей стороны.

Как издавна повелось, провалившихся разведчиков при наличии у них влиятельных связей ставят начальниками, или отправляют на преподавательскую работу при отсутствии таковых.

Майора фамилию, которого называть не имеет смысла, без промедлений и колебаний слили в одну из спецшкол ведомства. За глаза, курсанты его именовали «Уксус».

– Почему именно так, а не иначе? – спросите вы.

– Да харя у него была такая, что рожи курсантов косило в сторону при одном взгляде на него.

Вновь назначенный инструктор по оперативной работе ко всему прочему имел скверный характер. К своим воспитанникам этот тип относился с откровенным презрением и даже не считал нужным скрывать этого, искренне полагая, что настоящего разведчика в спецшколе обучить невозможно – разведчиком-нелегалом, считал он, нужно родиться, и никак иначе.

Майор искренне считал, что разведка от Бога или от Дьявола, а все эти тесты от яйцеголовых придурков-психологов, которые проходили курсанты, напрасная трата времени.

Начальство в «Стекляшке» было проинформировано и «товарища» вызвали на ковёр к самому генералу Таманцеву. О чём они там беседовали, осталось тайной, но по прибытии в школу двадцать курсантов, в число которых попал и Баширов, загрузились в автобус и выехали за ворота школы.

Ехали всю ночь и весь следующий день. Сделав пару остановок на «пописаить» и только.  Часов в шесть вечера «скотовоз» остановился в чистом поле, жарко дыша перетруждённым мотором.

Майор поднял свой зад с переднего сидения, достав пачку «Примы» закурил, вдыхая дым полной грудью. Усмехнувшись и пройдя на середину салона, остановился. Не спеша достал из внутреннего кармана смятую бумажку, на которой синими чернилами был написан номер, похоже, что телефонный и пару раз взмахнул ею в воздухе.

– Внимание! Сейчас вы выйдете из салона. До школы, примерно пять сотен километров, может больше. Ваша задача прибыть в школу не позднее десяти дней имея при себе не менее трёх сотен рублей и документ, удостоверяющий вашу личность. Имеющиеся у вас сейчас при себе документы и денежные знаки вы сдадите мне при выходе. Я проверю лично. Шутить не советую.

– Разрешите вопрос? – пролепетал один из двух десятков ошарашенных курсантов.

– Не разрешаю, – рявкнул майор. – Просто уточняю для непонятливых. Вы на боевом задании, поэтому разрешено всё, кроме откровенного криминала. В аварийном случае можете позвонить по телефону. Я вам его показал.

«Это та бумажка, которую он вынул из кармана и помахал перед рожей?», – невольно подумали курсанты, но вопросы задавать не стали.

Когда все покинули салон, предварительно опустошив карманы от дензнаков и документов. Инструктор, ухмыляясь, пожелал удачи и автобус, взревев мотором, укатил прочь. Солнце клонилось к закату. И наступившая темень скрыла ошарашенный табунок ребят.

Наступило утро. Дорога была пустынна, роса обильно ложилась на придорожную траву. К утру, следующего дня, майор уже въезжал в ворота школы. Отсчёт пошёл.

***

Днём ранее в кабинете генерала , майор заявил прямо и недвусмысленно, что не видит смысла работать с этой толпой придурков и дебилов и попросил вернуть его на оперативную работу.

Таманцев, прочитал рапорт и скосоротившить через губу заявил:

– Что, действительно они бесперспективны и мы тянем пустышку? Сколько курсантов в твоей группе? Двадцать? И не одного стоящего?

Майор вспыхнул, понимая, что его сейчас будут ломать через колено и не видать ему оперативной работы как своих ушей.

Генерал молчал, понимая, что орать и грозить бесполезно. Не тот типчик сидел перед ним. Подняв трубку телефона, он коротко бросил:

– Она в приёмной? – видимо, получив положительный ответ, кивнул. – Пригласи.

В кабинет вошла красивая молодая женщина в неброском платье, удивительным образом подчёркивающем её хрупкость и беззащитность.

Однако даже одного взгляда на это милое блондинистое создание майору хватило, чтобы оценить, что перед ним такой же волчара, как и он сам, в милой овечьей шубке, содранной с «бяшки» накануне и, вероятно, живьём.

Майор не спеша раскрыл папку, принесённую дамочкой, которая никуда не ушла а, усевшись за стол, напротив майора, обворожительно улыбалась.

Дочитав документ, который оказался внутри, до конца, он недоумённо поднял взгляд на генерала, на его лице  плясала и повизгивала целая гамма чувств.

– Товарищ генерал, это задание невыполнимо, по крайней мере, у нас.

– Вы, вероятно, судите по себе товарищ майор, – прищурившись насмешливо заявила блондинка.

Мужчина вспыхнул, понимая, что его сейчас опускают ниже плинтуса и кто?

– Катерина, – представилась дамочка, без труда прочтя мысли сидящего перед ней майора, – старший лейтенант и выпускница школы, в которой вам доверили преподавать.

Без труда выдержав возмущённый, пышущий негодование взгляд, продолжила, обменявшись неуловимыми для посетителя взглядом с хозяином кабинета:

– Исходя из вашего рапорта, я поняла, что группа курсантов, которых вам доверили вести, бесперспективна, проще говоря это куча никому не нужного дерьма. Так?

Две пары глаз внимательно смотрели на майора.

– Да я так утверждаю, – с вызовом заявил он.

Обворожительная лейтенантша прищурилась и прощебетала:

– Пройти пять сотен километров без документов, не вызвав подозрения у ментов и «соседей» (СВР издавна соседями звали сотрудников КГБ и наоборот), при этом раздобыть подлинную ксиву и деньги без криминала, вы считаете невозможным?

Майор снисходительно улыбнулся:

–Товарищ старший лейтенант уж поверьте моему немаленькому опыту, – он скосил глаза на генерала, – за бугром я бы может и попытался это провернуть, но у нас в стране это невозможно.

– Кажется, на этом вы и погорели? – дамочка без сожаления вогнала ядовитое жало в душу бывшего нелегала. Спокойно приняла ненавистный взгляд, полыхнувший в его глазах, и безжалостно припечатала майора к стене генеральского кабинета:

– А вот я прошла и в наших палестинах.

Два взгляда скрестились, но генерал не дал разгореться пожару:

– Успокойтесь! Задание непростое, но как показывает опыт выполнимое. Согласитесь майор, найти жемчужину даже в куче дерьма, – он с улыбкой посмотрел на девушку, – почётно. Свободны!

***

К назначенному сроку в школу вернулась дюжина исхудавших курсантов, причём чёртова. Двоих пришлось вытягивать их ментуры, четверых арестовали ГБшники, один не вернулся, вообще.

Телефоном воспользовался только один. Читая отчёты, вернувшихся курсантов майор злорадно улыбался, потому что ни один из прибывших не выполнил в полном объёме поставленные задачи.

Один устроился на вокзал и разгружал вагоны с толпой алкоголиков и не загремел на нары только потому, что вокзальное начальство крышевал какой-то крутой Мен из ментуры.

Другой проявил зачатки интеллекта и попытался пристроиться у храма на паперти, но его сперва побили, а потом стукнули куда надо и, прибывшие «комитетчики» забрали подозрительного типа.

 На паперти, уже в другом городе, тоже проделали уже менты.  Через три дня, после начала операции, позвонил Таманцев и густо покрыл майора матом, а на его возражения типа: «Я Вас предупреждал» – пообещал выгнать его к чёртовой матери без выходного пособия.

Назревал скандал. С одной стороны «Уксус» был прав, но с другой в школу были вложены немалые средства, в его стенах прошли учёбу лучшие агенты, худшие тоже, здесь засветились.

Короче говоря, если бордель на грани краха, то Хозяин неизбежно стоит перед выбором: либо менять мебель, либо девочек.

Майор понял, что его загнали в ловушку:

«Вот сука! – только теперь он понял коварство блондинистой интриганки в лейтенантских эполетах. Ему стало понятно, как божий день, что «Хозяин» не станет трогать девочек, а вышвырнет за порог мебель – майора-инструктора, не сумевшего подготовить вверенных ему курсантов, и возможно, без положенного пенсиона.

Оставался всего один шанс, хиленький такой. Перед ним на столе лежала папочка с личным делом Баширова Руслана – последнего пока ещё не вернувшегося курсанта.

 Солнце катилось к закату и майору стало грустно. Он смотрел на телефон, ожидая звонка от генерала. И он позвонил.

Но вместо генерала звонил дежурный по КПП:

– Товарищ майор тут наш курсант прибыл.

– Баширов Руслан?

– Да.

– Пропускай!

Майор подошёл к окну, отдёрнул штору и смотрел на огромный красный диск солнца, торжественно висевший на самом краешке высоченной стены, опоясывавшей периметр школы.

«Выгребся всё-таки», – подумал он, глядя, как белоснежно белый автомобиль, ГАЗ-24 последней модели, не спеша въезжает во двор.

«Ну вот и начальство припожаловало», – с грустью подумал майор, взялся за штору с намерением задёрнуть, и остановился, удивлённо смотря на чудо советского автопрома.

Открылась дверца и из нутра железного комфортабельного жеребца, на свет божий явился Баширов в идеально подогнанном серого цвета костюме, белой сорочке и в дорогущем галстуке. Потянувшись, зевнув и стрельнув взглядом в сторону «Белого дома», уверенной походкой, никуда не спешащего человека, отправился к инструктору на доклад.

Постучавши в дверь кабинета и получив разрешение, прибывший курсант вынул из кармана ключи от авто, красную книжечку: «Водительское удостоверение» и две запечатанных банковской упаковкой пачки четвертных купюр.

– Где ты всё это взял? – холодно спросил майор, напяливший на рожу маску безразличия и холода, хотя в глубине его души творился нешуточный переполох.

– Я совокуплялся со старухами.

– Как? – морда майора вытянулась, налившись кровью и удивительным образом напоминала рожу серийного нарушителя правопорядка.

– Драл их со всем прилежанием, как учили.

Майор знал, что получить зачёт у капитана Брагиной и её своры ненасытных "гарпий" не просто, он бы точно не сдал.

– Так… присаживайся и давай по порядку.

***

В ближайший город я добрался уже под вечер и направился на городское кладбище.

– Почему? – удивился майор. Уж чего-чего, а такого он точно не ожидал.

Пожав плечами, Руслан заявил:

– По ночам, а надвигалась именно ночь, погост единственное место, где нет милиции, да и есть хотелось. Вы, видно, товарищ майор давненько не были на Родине, да и родились наверняка не здесь.

Майору стало не по себе. Его так легко, буквально с маху, просчитали.

– У нас в России на кладбище принято при посещении умерших кушать и выпивать, треть оставлять на могилке, ну если не покойнику, то тем, кто забредёт и помянет усопшего добрым словом. Принято у нас так. Вопрос с кормёжкой был решён.

«Лихо» – подумал майор, но вида не подал.

– Утром, позавтракав и выпив стопочку, я отправился на поиски «жертвы» и вскоре у могилки немаленьких таких размеров из чёрного гранита я обнаружил старушку, которая рыдала, молилась и каялась с таким неистовством, что мне стало понятно, что, вероятно, именно она и спровадила дедушку в лучший из миров.

Я возложил на могилу цветы. Мы встретились взглядами, и я сразу понял, что ей надо, далее действовал по методике, которую нам читали в первом семестре.

С кладбища мы возвращались, уже вдвоём держась за руки.

Она была добра и ненасытна, не хотела меня отпускать, но через трое суток вызвала такси, оплатила дорогу, вложила мне во внутренний карман новенького пиджака, рекомендательное письмо к подруге и три тысячи на мелкие дорожные расходы. Мы расстались.

– Понятно! – хмыкнул майор. – Оригинально. Ну, а откуда у тебя «Волга» и права, ведь у тебя не было с собой документов?

Баширов молча взял остро заточенный карандаш, лежащий на столе и бумагу, начертал что-то на ней и передал майору.

Прочитав, майор удивлённо уставился на курсанта. Наконец, овладев собой он, перейдя на шёпот, одними губами, пролепетал:

–Ты хочешь сказать, что ты спал с женой товарища…, он не посмел даже вслух произнести фамилию человека, стоящего рядом с Леонидом Ильичом, члена Политбюро, всесильного…. – Этого не может быть!

– Увы, но это так. Даже с двумя от третьей я отказался.

Сказать, что майор был в шоке, это ничего не сказать. Он просто не мог поверить.

«Трепло» – наконец решил майор и заявил.

– Так, машину тебе подарила супруга товарища …, – он покосился на листок бумаги, которую он предусмотрительно перевернул и сунул с красную папку, лежащую у него по правую сторону.

– Да и деньги тоже. Кстати, она просила меня хотя бы изредка навещать её. Дозволите?

– Нет! – гаркнул майор, – ну а водительские права?

– Это любовница, между прочим, они с женой уважаемого "члена Политбюро", – он кивнул на красную папочку, – добрые приятельницы.

– Ну, а кто третий?

– Сам. Он всё и организовал. Предлагал мне работать в его аппарате, но я отказался.

Картинка сложилась. Майор увы, был циник на штампы и догмы коммунистической морали «строителя коммунизма» давно ложил хрен с прибором.

– Понятно. Отчёт напишешь завтра, поутру. Ты выглядишь устало, разве ты плохо питался, не похоже.

Баширов вздохнул и чуточку отрешённо промолвил:

– Вы правы, я чертовски устал, эти старухи были ненасытны, и мне пришлось отработать «Волгу» и купюры по полной программе.

– Понятно. Деньги сдашь в кассу, Волгу поставь в гараж, используем её в оперативных целях. Мелочь можешь оставить себе. Свободен!

Баширов чётко повернулся и направился к двери. Когда он взялся за ручку, намереваясь покинуть кабинет. Майор уловил некоторое несоответствие в его рассказе и поспешил внести ясность:

– Курсант!

Баширов обернулся.

– А сколько лет супруге, он взглядом показал на красную папку.

– Сорок два, ну от силы сорок пять.

– Да какая же она старуха? Мы же с ней почти одногодки?

И тут он понял, что опять подставился по полной программе.

Баширов улыбнулся и ответил:

– Товарищ майор она мне в матери годится.

– Свободен курсант, рявкнул майор, опускаясь на стул.

Настроение было препаршивое. И тут зазвонил телефон.

Подняв трубку, он услышал мелодичный женский голос, без сомнения, принадлежащий блондинистой стерве, с которой он беседовал в кабинете генерала.

– Вас Сергей Михайлович можно поздравить!

– С чем? – наливаясь гневом ответил майор, понимая, что только что произошедший в его кабинете разговор уже известен красотке.

– Вам, подобно библейскому петуху, удалось отыскать жемчужное зерно в куче дерьма. Ещё раз поздравляю.

В трубке раздались короткие гудки.

– Сука! – ругнулся в голос майор.

Через три года Баширов был переведён в группу Катеньки Козловой, к тому времени уже капитана.