Владимир Александрович Бабенко
Агентесса. Королевский гамбит

Стерва на дороге.

На столе в кабинете руководителя Торгпредства СССР в Венгрии зазвонил телефон.

 Грузный седеющий мужчина лет пятидесяти от роду поднял трубку и уже через минуту протянул её молодой даме в классическом, прямого кроя костюме, серого цвета. Этакая «железная леди» с туманного Альбиона – Маргарет Течер входила в моду  и стиль «power dressing», говорил об утончённости натуры и принадлежности к сливкам общества.

– Вас.

 Дама, не вставая с кресла, подняла трубку стоящего рядом с ней аппарата, показав жестом, что чиновник может положить свой на место и, вообще, ему самому лучше удалиться. Есть вещи, о которых, начальству, в его лице, лучше и не знать.

 Дождавшись, пока дверь за торгпредом закроется, дама приложила трубку к изящному ушку, в мочке которого, была совсем неброская такая серёжка из белой платины с чёрной жемчужиной, стоившей чуть ли не как половина апартаментов, в которых она находилась.

– Я слушаю товарищ генерал.

– Катюша в пятницу тебе нужно быть у Ювелира (так за глаза в Конторе Глубинного Бурения звали всесильного Ю.А. Андропова).

– На Лубянку или …

– Или.

 Они прекрасно понимали друг друга. Отец Кати Козловой был непосредственным начальником генерала Таманцева и это накладывало определённый отпечаток на их взаимоотношения.

– Самолёт, поезд?

– Машина. Бери посольскую Волгу и прихвати Баширова на всякий пожарный.

– Но я ведь …

– Это не моё решение. Выезжайте завтра утром. И счастливого пути.

 Гудки в трубке ясно говорили, что решение принято и ей следует его просто выполнить.

 «Ну что ж может это и к лучшему». Через полгода её ждала Европа и светиться в аэропорту не стоило, впрочем, женщина, выезжающая на Волге ГАЗ-24-76 «Scaldia» из ворот советского посольства в Будапеште была даже отдалённо не похожа на будущую агентессу.

 Темноволосая красотка, этакая женщина-вамп, а по-русски стерва, гнала чудо советского автопрома на предельной скорости к границе.

 Двухлитровый дизельный двигатель Peugeot Indenor XD2P мощностью 62 лошадки и был той изюминкой, на которую, клевал забугорный народец, а уж на родных просторах о таком чуде попросту и не знали вовсе. Российские ГАЗ-24 ездили исключительно на бензине.

 Границу прошли без проблем и ничего не предвещало проблем. Катерина любила быструю езду и Руслам спокойненько, перебравшись на заднее сидение, большую часть пути дрых или читал Синди Шелдона в оригинале.

 Гаишники пару раз останавливали «сладкую парочку», в надежде поживиться, но корочки капитана КГБ быстро превращали вымогателей в бдительных стражей правопорядка на дорогах.

 Писец, как водится, подкрался незаметно. На заправке, куда свернула машина, не оказалось дизеля.

 Ничего подобного в Европах не могло произойти в принципе, и это несколько сбило Катерину с радостной волны, напомнив о реалиях российской действительности:

 «Это вам мадам не Европа – матушка Россия, извольте видеть», – напомнил о себе дух патриотизма.

 «Мадмуазель», – смущённо поправила капитанша.

 Баширов нарисовался за её правым плечом совершенно неожиданно.

– У нас проблемы?

– Да вот, – выразительный кивок на табличку, которая красовалась на колонке для отпуска дизельного топлива.

– Ну, а до ближайшей заправочной станции?

– Не хватит. Вот самонадеянная дура, – и дамочка прошептала в свой персональный адрес такую фразу, которую таким утончённым леди и знать-то не положено.

– Ладно не переживай. Поехали. – Напарник, в штатском, но с корочками старшего лейтенанта, направился к задней двери, намереваясь умоститься на своё место.

– Куда? – бестолково захлопав глазами, удивилась леди.

– До трассы доедем, выставим канистру, купим у леваков. Делов-то, – буднично заявил Русик, открывая книгу и умостившись на заднем сидении волжанки.

– Хорошо, будь по-твоему – согласилась дама, всецело положившись на опыт Баширова. – В конце, концов ты мужчина, а я всего лишь слабая девушка.

 «Ага совсем слабая и безобидная, – съехидничал внутренний голос, – кобра и та безобидней».

 «Хам! И вообще чья бы корова мычала».

 Капитанша повернула ключ зажигания.  Стартер запел свою песню, а там её подхватил и двигатель. Отъехав пару километров от АЗС, двигатель чихнул и остановился.

 Набранной скорости вполне хватило, чтобы аккуратно припарковаться на обочине.

 Пустая канистра из багажника перекочевала на обочину, сигнализируя о том, что : «Помогите люди добрые. Продайте Христа ради литров двадцать солярки, а лучше сорок».

 Добрые люди не заставили себя долго ждать.

– Девушка вам слить бензинчику? – поинтересовался какой-то лысый хмырь.

– Не нужно дедушка! – съехидничала дама.

– А какого хрена ты тогда канистру выставила, – удивился «кучерявый».

– Ехал бы ты своей дорогой дядя, – дама впилась в доброго самаритянина фирменным милицейским взглядом, не оставляя сомнений у товарища, что это не просто так.

 «ОБХСС?!» – быстро сообразил лысый и поспешил убраться от греха подальше.

 Таким же образом удалось отшить ещё дюжину доброхотов.

 Дух отчаяния уже начал витать над неудачливыми путниками, когда вдалеке показался МАЗ.

– Катерина, тормози!

– Спрячься, – успела прошипеть темноволосая леди, бросаясь наперерез фуре.

 Скрип тормозов.  Маз, прочертив на асфальте тормозной след, остановился.

– Ты что дура под колёса лезешь. Совсем очумела, – выскочивший водила густо покрыл фифу лаком, не стесняясь в выражениях.

– Отлейте топлива до заправки доехать. Я заплачу, – часто захлопав ресницами, пролепетала девица, всеми силами корча из себя классическую интеллигенточку московского разлива.

 Мужик ошалел, а потом уже поднял было руку к башке, собираясь объяснить грёбаной интеллигенции, как устроены автомобили.

 Но тут вдруг с задней кровати, как чёрт из табакерки, выскакивает заспанный сменщик и, подмигивая аж обоими глазами, вопит: «Сливай Вася, сливай. Отчего людям не помочь, конечно, красавица, отольём, о чём речь!»

 Поначалу удивлённое выражение лица первого водилы постепенно проясняется хитрой улыбкой понимания, а затем и вовсе с коварным видом он, согласно кивает головой и, схватив канистру, бежит её наполнять и даже заливает в бак легковушки, в предусмотрительно поставленную воронку.

 Получив деньги, барыги отъезжают на несколько метров и останавливаются в ожидании шоу. Даже на этом расстоянии видно, как они катаются по кабине от радости, ухахатываясь над тупой дурой.

 Сообразив, в чём дело и решив подыграть шоферюгам, Катерина садится за руль и начинает играть педалью газа. Волга, не привыкшая к такому варварству, начинает брыкаться, отчаянно прыгая вперёд, попердывая глушителем  и  визжа стартером.

 Работяги из МАЗа пялятся в зеркала заднего обзора и уписываются от смеха, отпуская солёные шуточки в адрес бабы-дуры.

 Баширов, открыв заднюю дверь, быстро сообразил, что от него хотят, и тоже старательно изображает недоумка:

 Стучит носком туфли по колесу, гладит капот и старательно изображает подкаблучника.

 Минут пять длится представление.

 «Ну, хватит!» – решает коварная дамочка и решительным жестом подзывает своего «козла безрогого» к бензобаку.

 Открыв крышку, она что-то ему орёт.

 Оба дальнобойщика сквозь смех недоумённо смотрят на её действия не совсем понимая, что эта шмара хочет от мужика.

 Баширов, давясь от смеха, и старательно изображая из себя, «жертву домостроя», опускает штаны, достаёт такой немаленький инструмент полового размножения и делает вид, что мочится прямо в бензобак.

 Хохот из невдалеке припаркованного МАЗа, доносится до Волги. Из открывшейся дверцы вываливается сменщик водилы и ржа «в голос» скатывается в придорожную канаву.

 А в это время интеллигент-подкаблучник заканчивает писать, закрывает бензобак крышкой и садится на заднее сидение легковушки.

 Евоная стерва садится за руль. Стартер с пол-оборота заводит двигатель. Взвыв мотором, резко сорвавшись с места, Волга, быстро набрав скорость, исчезает из вида обдав работяг и сам МАЗ облаком дорожной пыли.

 Выпученные глаза бедных водил были видны в зеркальце заднего вида лучше, чем фары ихнего трудяги МАЗа.

На чёрном континенте.

 Руслан Баширов в Конторе оказался совершенно случайно, а может, так было предопределено в Небесной Канцелярии. Не мне судить.

 Родился наш герой в далёком сибирском городишке Учёртанароганске (истинное название скрыто мною, по понятным соображениям), расположенного на берегах могучей сибирской реки – Шантары.

 Городишко небольшой, но знаменит уже тем, что тут отбывали ссылку два Генералиссимуса Российской империи.

 Сначала тут тянул срок князь Меньшиков – ворюга известный. Александр Данилович строил град на Неве, между прочим, за свои деньги, предварительно хапнув их в казне Российской.

 А потом и граф Миних припожаловал – персона исключительно властная, привыкшая командовать и гнуть людишек в бараний рог.

 Справедливости ради следует заметить, что Миниха боялись и уважали, за то, что местную школу построил за свои деньги, церковь, почитай, заново перестроил, землицу пахал, дичь лесную стрелял, детишек учил наукам всяким. Жил не шибко богато, но здоровье сохранил и местных девок брюхатил по обоюдному согласию исправно.

 Местное начальство, что должно было надзор за ним осуществлять, сразу к ногтю прижал, пообещав стереть в порошок всякого, кто вякнет что-то супротив его воли, разумеется, когда станет Сибирским губернатором.

 Обещание граф сдержал, правда, через два десятка лет. Но ведь сдержал!

 Самуил Саныч Либерман, сыгравший немаловажную роль в судьбе Руслана, был еврей. Руководил каким-то научным институтом в Москве и знал, аж восемь иностранных языков.

 Но вот подумайте люди добрые на кой ляд советскому человеку знать восемь языков, когда многие руководители, сидящие в Кремле и одного толком не знают?

 Подозрительно это! Бдительные товарищи из числа соседей заинтересовались «профессором». Но, скорее всего, они попросту положили глаз на его комнатёнку в коммуналке, а может, ещё чего, но стали копать под бедного жида основательно и стучать не хуже дятлов в Органы.

 Раскопки обнаружили старый велосипед, который Самуил Саныч хранил в малюсенькой кладовой и любовницу – даму хоть и молодую, но к великому разочарованию всей этой своры доброхотов – вдову, коей по статусу не возбраняется крутить втихаря хвостом.

 Законом это не запрещено, но от греха подальше Либермана, из партии турнули, из института выперли и отправили в забытый богом сибирский угол заведовать леспромхозом и забыли о нём напрочь.

 Это в дальнейшем спасло любвеобильного еврея от больших неприятностей, потому что во времена Ежова почти все его коллеги отправились либо на лесоповал, либо в шахты, а некоторые переселились к Богу в гости или к Сатане. Ну, это как кому повезло.

 Пока ретивые следователи ОГПУ трясли коллег «профессора», Самуил Саныч исправно давал план, писал доносы начальству, лизал ему же попу и жил себе весьма скромно.

 Разменяв восьмой десяток, Либерман бодрости духа не растерял. Наоборот, скуки ради, вспомнив профессорскую молодость, стал обучать Русика, – смышлёного соседского паренька языкам, кои сам уже основательно позабыл.  Вначале он искренне удивлялся способностям ребёнка, а потом наслаждался, слушая провансальский говор паренька.

 К шести годам Баширов весьма сносно мог изъясняться на восьми иностранных языках, знал основы высшей математики, и по большому счёту мог преспокойно пойти аж в пятый класс, но выделяться среди, таких же как он «пердышей» не стал.

 Отец Руслана работал в местной жилищной конторе сантехником и считался хорошим специалистом по части унитаза, вантуза, газового ключа и прочистке всех и всяческих заторов. Пользовался заслуженным уважением у начальства, шабашил понемногу, но меру знал.

 Начальство ведь привыкло срать не только в душу.  Стать обладателем заветного фарфорового унитаза и гадить в тепле и неге, с работающим сливом и при тёплых батареях – это, брат, дорогого стоит.

 Баширов-старший сына учил на совесть и когда он закончил местную восьмилетку, а потом и десятилетку, то ни в какие институты, или там техникумы, отпускать отрока не стал:

– Нечего тебе дуру валять по столицам. Аттестат есть, а вот ума нет. Отслужишь срочную, а потом посмотрим, – так и порешили.

 Руслан хлюпиком отродясь не был – так, невзрачный серый мышонок, которого в толпе и различить было невозможно. За спинами старших он не прятался, но и напоказ не лез, инициативы и показного рвения не проявлял.

 А вот то, что пару раз на Мишку – Хозяина и Прокурора местных лесов с ножом хаживал, знали единицы, но молчали, да и не поверил бы никто. Отец Баширова был заядлый охотник-браконьер, и сына пристрастил лося с одного выстрела валить. А потом килограмм пятьдесят свежатины на себе, да по сопкам и буреломам по пояс в снегу вёрст тридцать не раз тащить приходилось. Тут здоровье и силушка требуется.

 В армию Руслан ушёл как все – по повестке и попал в провинциальный забытый богом и начальством военный городок. «Дедушки», как и положено по уставу, молодого припахали в первую же неделю. Мухи в руках Русика не сношались, но побои за нерасторопность он принял, даже не пикнув – традиция.

 А вот когда один из ретивых дембелей решил продолжить «марлезонский балет», то получил от «молодого» в рог вполне качественно.

 Это был вызов! Нарушение устоев, бунт на корабле.  В эту ночь было решено для начала, прокатить наглого «духа» на «велосипеде».

 Но «поездка» сорвалась, и шестеро оболтусов отправились в медсанчасть с поломанными носами и рёбрами, причём у каждого из нападавших.

 А «молодой» даже и не особо запыхался. Рельефными мышцами в духе Арни Шварценеггера Руслан похвастать не мог – жилистый был, как сыромятный ремень, а вот напавших на него сослуживцев уложил в три касания и не запыхался.

 Таким, как он дурное мясо на себе таскать и не нужно, а вот в драке, на охоте, да и просто в жизни они опасны как мангусты – жёсткие и стремительные.

 Офицеры, с подачи замполита, написали рапорты о случившемся, но наверху дело мягко спустили «на тормозах».

 Группа поддержки из «дедов» попробовала повторить наезд, но работы местной медички только прибавилось, а вот желающих попробовать Русика «на зуб» резко убавилось. А вот когда на стрельбах все пули «сибиряка» легли в десятку, оставив на её месте зияющую дыру, начальство поскребло «репу» и на погоны комроты прилетела внеочередная звёздочка.

 Докладная от Замполита улетела в дивизию, – так, на всякий пожарный случай. Но её опять «по-тихому» спустили на тормозах, к великой радости, всех заинтересованных сторон.

 Солдат, спит, а служба себе идёт.  Вот уже и второй год пошёл, дембель замаячил на горизонте.

 За год начальство выяснило, что к ним попал самородок.  Баширов не только отремонтировал гарнизонную котельную, от которой грелся весь небольшой городишко, но и водопровод заработал вполне себе исправно и даже канализация.

 Зампотех попытался привлечь сержанта к ремонту автопарка, но вышестоящее руководство заявило, что помимо казённого транспорта есть и личный, а вот стоящих спецов днём с огнём не сыщешь, и пришлось Руслану заняться ремонтом Волг и Жигулей офицерского состава.

 Но это, в сущности, такие мелочи. Главное – в квартирах военного городка появилось тепло, батареи стали горячими, туалеты заработали, как им и положено, а из кранов полилась вполне себе чистая вода.

 ЧП случилось за три месяца до дембеля. Городское начальство выбило из области деньги, и в город прибыл груз из самой Японии с новым суперсовременным котлом, немецкими насосами и прочими прибамбасами. А с грузом и пара специалистов. Один маленький косорылый японец и толстый рыжий немец.

 По-русски забугорные спецы ни бельмеса.  Лопочут что-то по-своему, по-буржуински, руками машут.

– Матерятся, сволочи, – констатировал Главный инженер местного ЖЭКа. Солидный такой дядька в годах с пивным брюшком и лысиной на всю голову.

 Зам Городничего по образованию срочно командировал учительницу немецкого языка в качестве переводчика. Про японца речи пока не шло.  И тут случился казус.

 Представьте себе:

 Начальство, в лице Градоначальника с толпой бездельников в виде всяческих там Замов и Помов, прибывшее на монтируемый объект городской инфраструктуры, стоит с довольными рожами.  Рыжий Фриц машет перед своей мордой, какими-то бумажками и лопочет что-то по-своему, а училка, коей положено переводить всю эту немецкую тарабарщину глазами хлопает, и ни хрена понять не может. Назревает конфликт.

 Прибывший Первый секретарь местного Горкома, просит учительницу немецкого перевести им, что «фриц» хочет.

– Я ничего не могу понять – смущённо заявляет женщина, виновато опустив глаза.

– Почему? – не понимает Начальство.

– Он говорит так, как нас не учили в институте, – пытается оправдаться преподавательница.

 Первый секретарь, не выбирая выражений, процедил сквозь зубы такую фразу, что преподша враз побурела и чуть не опустилась своим тощим задом в лужу.

 Если перевести реплику партийного Босса с матерного на общечеловеческий, то это звучало примерно так:

– Чему вы наших детей учите. Сволочи?

 Ситуация становилась интересной! Эмоции уже перехлёстывали через край. Ор стоял вселенский, и непонятно чем бы всё это закончилось. И тут, откуда ни возьмись, появляется Русик со схемой подвода воды к монтируемому агрегату.

 Будучи занят делом и не зная причину начальственного гнева, сержант СА спокойненько так обращается к японцу с интересующим его вопросом, на японском.

 Японец, приняв вопли местного начальства за проявление «русского гостеприимства», о котором был наслышан у себя на островах, начинает объяснять русскому "инженеру" в зелёной с погонами спецовке, суть проблемы. А там и рыжий «фриц» подсоединился к разговору.

 И вот эта троица щебечет себе на японском и немецком и даже толстенный атлас с чертежами расстелили на столе. А потом и вовсе умотали за угол строящегося объекта.

 Начальство пялится на всё это непотребство и хлопает губами, что та окунь-рыба, на бережку.

 В тот же вечер личное дело товарища Баширова легло на стол командира дивизии, и тут выяснилось, что данный товарищ свободно владеет иностранными языками, причём техническими, чему в школах не учат.

 Теперь уже не просто Докладная – огромная Закладная записка улетела в Москву.

 Спешно, прибывший «товарищ из Органов» после беседы с Башировым выяснил, что он не только в совершенстве владеет, немецким и японским, но и китайским, испанским, французским, не говоря уже об английском. При этом матом может крыть на всех языках, почище портовых грузчиков из означенных стран.

 Самородка спешно командировали в Первопрестольную. И ему было сделано предложение, от которого, он не мог, даже если бы захотел, отказаться. Что, кстати, категоричным образом не входило в его планы, но дембель ещё не наступил.

 О чём там думало начальство в высоких кабинетах в Москве непонятно, но Руслана по-быстрому дембельнули и настоятельно рекомендовали не кочевряжеться, а ехать в Питер, который в то время носил гордое имя Владимира Ильича и поступить в обычный ВУЗ на инженерный факультет.

 Спорить с Органами никто не стал и заявившись на брега Невы в дембельском прикиде Баширов в Приёмной комиссии сдал требуемые документы и написал заявление на поступление сразу на трёх языках, не считая русского, в надежде, что его выпрут.

 Расчёт оказался верным. Председатель приёмной комиссии, уважаемый доцент, который и родного языка, как следует, толком не знал, порвал все три заявления и дал указание:

 «Гоните этого умника в ядрёной фене, и чтоб я его больше никогда не видел».

 Баширов, ухмыляясь и не особенно и расстроившись, спокойно забрал документы и направился на вокзал за билетом в Учёртанароганск.

 Но тут, ретивому доценту позвонил ректор. И сообщил, что его срочно командируют на пару тройку лет в заполярный Задрищенск, преподавать Теорию Машин и Механизмов белым медведям. Баширова же культурно сняли с поезда и препроводили в студенческую общагу, сделав соответствующее внушение.

 Вступительные экзамены были сданы честно, пусть и на «хорошо».  Военная форма на экзаменаторов действует магическим образом – неуд не поставят ни за что, в чём могу лично засвидетельствовать.

 На третьем курсе вместо стройотряда на «БАМ» его командировали в одну тихую африканскую страну сантехником-практикантом. Страна находилась у восточного побережья континента и была знаменита тем, что в ней за год, менялось по три-четыре президента. Эта Обезьяния (ну если быть точным то Батуа) по большому счёту никому не была нужна. На местные нравы Большие Дядьки за Океаном давно махнули рукой и в разборки черномазых аборигенов не лезли – себе дороже.

 До дипломатических секретов «практиканта» никто не допускал, а вот чинить сантехнику, ему доверили, а заодно гонять всякую ползающую и летающую нечисть, которая водилась в прилегающих джунглях в неимоверном количестве.

 И жили бы себе местные негры и далее, развешивая на пальмах, время от времени на просушку проворовавшихся чиновников, а то и президентов, упиваясь обретённой свободой, но тут выяснилось, что в дебрях тропических лесов, забугорные геологи отыскали весьма редкую и, главное, баснословно дорогую руду, а это уже в корне меняло расклады.  Родной державе срочно потребовалась такая «корова», хотя бы из-за принципа:

 «А вот чтобы америкосам не досталась».

В Кремле срочно вспомнили об угнетённом народе Африки, о мировом империализме, а заодно потребовали материалы этой самой экспедиции, для принятия стратегического решения.

 Понятное дело, что добровольно и даже за деньги никто ничем делиться не захотел. Из Вашингтона срочно прибыл шустрый Сер и с ним десяток Джеймсов Бондов. Геологов препроводили в самый центр столицы и потребовали отчёт об ентой самой экспедиции.

 Ну столицей ЭТО можно было назвать с большой натяжкой потому, что посреди джунглей располагались сотни полторы одноэтажных развалюх, не считая здания местной полиции.

 Полицией заведовал бывший штатовский шериф и педант, который мелочиться не стал. Обложил местную мафию и бандитов, коих в стране водилось, что гадюк в болоте, данью и здание комиссариата полиции отгрохали, не хуже президентского дворца.

 Вот туда на второй этаж и поместили забугорных геологов писать отчёт, от которого, как показывала мировая практика, зависело ближайшее будущее Обезьянии. Это отлично понимало аборигенное правительство.  Ущемления своих вольностей негритосы категорически не приветствовали и было решено нагадить «белым сахибам».

 В сортир, который располагался во дворе, совершенно случайно заползла местная чёрная мамба и тяпнула на жопу одного из геологов.

 Бедняга, конечно, помер в страшных корчах, а Сер из Вашингтона срочно поднял на уши всех, до кого смог дотянуться и, приехавшие из Европы спецы, срочно смонтировали сортир на втором этаже особняка. Монтажом занимался немец и с немецкой педантичностью наставил кранов, задвижек, ревизионных узлов строго по ихним ГОСТам, что и сыграло в дальнейшем злую шутку.

 Но не будем забегать вперёд и продолжим повествование.

 Из Москвы пришло распоряжение, которое прямым текстом, в зашифрованном виде, конечно, предписывало оный доклад изъять или на худой конец сделать копию и доставить в Первопрестольную.

 Посол почесал репу, вызвал своего заместителя по Культуре и ознакомил его с полученным Распоряжением.

 Посольские забегали наподобие тараканов за печкой, но к вечеру выяснилось, что проникнуть в полицейский Департамент, не угрохав местных макак, и прибывших америкосов, практически невозможно. О чём и радировали в Москву.

 Через три часа пришёл ответ. Суть которого была проста, как перпендикуляр – или доклад будет в Кремле или … .

 Зам по Культуре заперся в своём кабинете и хлестал горькую из кактусов, а кто попроще, понимая, что их скоро выпрут домой и никогда, никуда больше не выпустят за пределы любимой Отчизны, наплевав на правила, заявились в местный БАР, который был по совместительству и борделем.

 Здесь местные фемины лихо отплясывали канкан, соблазняя клиентов голыми ножками.

 Русик заказал местное пойло и жрал глазами, весьма подержанную метиску, исполнявшую на небольшой сцене стриптиз.

 Его соседом по столику оказался француз, средних лет, с шевелюрой каштановых волос на манер хиппи, который тоже основательно нагрузился и отпускал солёные шуточки в адрес стриптизерши.

 Провансальский говор соседа моментально напомнил Руслану родную Сибирь. Самуил Саныч Либерман учил его именно этому диалекту и как-то захотелось сказать что-то тёплое, родное этому французскому хиппи.

 Завязался разговор. От сисек стриптизерши плавно перешли к её ножкам, и солидной филейной части организма. Несколько солёных анекдотов о бабах, расположили собеседников, и они орали похабности напару.  Приговорили остатки пойла и заказали ещё.

 К исходу вечера, когда оба уже изрядно приняли «на грудь», выяснилось, что француз тоже сантехник, из местной Управляющей Компании, обслуживающей городское хозяйство и полицейское управление в том числе.

 А ещё Шарль имеет большую и светлую Мечту, но совершенно не имеет денег на её осуществление.

– Понимаешь, друг, – шумно втянув в себя воздух и резко обдав Баширова ядрёным позавчерашним перегаром, признался француз, – хочу я забраться на самую верхотуру Эйфелевой башни и проорать в ночи:

 «Да здравствует Франция!»

– И всё?! – удивился Баширов, смотря на соседа по столику осоловевшим взглядом, в котором плескались могучие воды сибирской Шантары.

– Нет! – заявил Шарль. – А потом я хочу поссать вниз на всех сразу. – Злорадная пьяная улыбка светилась на его физиономии.

 Пьяно хрюкнув, Баширов потёр лоб, стараясь придать мыслям хоть какое-то направление и резонно заметил:

– А отморозить хрен не боишься?

 Француз удивлённо посмотрел на собутыльника и уверенно заявил:

– Ты русский!

– Почему! – пьяно икнув, удивился Баширов, точно зная, что его провансальский безупречен.

 Видно, сомнение посетило и француза.

– Извини друг, но только в Сибири можно отморозить хрен, там даже птицы в полёте замерзают. Мне об этом рассказывала бабушка, которая там родилась.

 Интересный поворот. Хмель мигом выветрился из головы Руслана, и родился дерзкий план.

***

 На следующий день, в половине восьмого вечера, по местному времени должна была состояться встреча Баширова и Шарля. И она состоялась в заведении мадам Рози.

 В борделе Русик ещё не был, но инструктаж, полученный от заместителя посла по Культуре, не прошёл даром. Здоровьем бог сибиряка не обидел, так что местных потаскух приятели жарили на пару, по всем правилам Кама Сутры.   Расплатились с местными шмарами тоже на пару, и заказали в номер выпить и закусить, что, вообще-то, было в порядке вещей.

 Пропустив первые два стакана, Шарль достал сигарету и, закурив, изрёк:

– Вербуй! Я готов. Так ты всё-таки русский резидент?!

– Русский, – согласился Баширов, – и я заплачу за твою мечту.  Вот, считай!

 Увесистая пачка американских президентов легла на стол.

 Француз ошалело смотрел на агента Кремля, не веря в то, что произошло.

– Я могу.., – неуверенно начал француз.

– Валяй, – небрежно бросил Русик и налил себе половину стакана.

 Привычно зашуршала бумага – Шарль аж вспотел, считая американские денежные знаки.

 Наконец, подсчёты были закончены, и француз недоумённо уставился на своего нанимателя.

– Что-то не так, – осведомился русский резидент.

– Здесь в два раза больше той суммы, о которой мы договаривались, – недоумённо заявил продажный галл.

 Неожиданно его физиономия расплылась в довольной ухмылке:

– Понятно!  Это откат?!

– Что? – не понял Баширов.

 Француз аккуратно разделил купюры на две почти равные части.

– Это твоя доля! Без претензии. Всё честно. Не волнуйся, я умею хранить чужие секреты.

 До Руслана наконец дошло, что имел в виду завербованный им сантехник, поданный французской республики.

– Шарль это, – Баширов небрежно соединил пачки, – тоже твоё. Моё в банке, – соврал Руслан, закуривая сигарету. Нужно было выглядеть солидным бизнесменом.

– Хорошо! – быстро согласился француз. Что я должен сделать?

– Сегодня, даже сейчас, ты нарисуешь схему городской канализации в районе полицейского управления и достанешь ключи от распределительных узлов.

– На! – Связка ключей легла на стол. – А схема висит на стене. Что-то ещё.

– Да! Послезавтра твоего духа не должно быть в этом городе.

– А завтра? – напрягся Шарль, мысленно готовясь к чему-то ужасному.

 Руслан разлил остатки местной самогонки по стаканам. Они выпили.

– А завтра ты должен накрыть поляну.

– Что? – не понял француз. – Какую Поляну и кто она?

 Он вырос в сельской местности и не единожды видел, как племенной бык "покрывал" молоденьких тёлок.

– Господи! – мысленно взмолился несчастный француз, представив, как он "покрывает" неизвестную ему Поляну.

 Снисходительно усмехнувшись, Русик пояснил:

– Завтра вечером, примерно в пять часов, всё ваше начальство и весь персонал вашей Конторы должны гулять в этом заведении. – Баширов ткнул в стол указательным пальцем. – Вот на это и уйдёт «откат» и смотри, чтобы все были довольны и пьяны в зюзю – до поросячьего визгу.

 Баширов небрежно кивнул на пачку американских президентов, которую Шарль так и не решался заграбастать

– Это как, – не понял галл.

– Ты в свинарнике был? – пристально глядя ему в глаза, поинтересовался русский.

– Был.

– Как визжат и хрюкают свиньи слышал?

– Слышал!

– Вот чтобы ты, и все ваши также визжали и хрюкали. Теперь понял?!

– Понял! Не волнуйся, я всё сделаю.

– И умотаешь в свой Париж, чтобы осквернить башню.

– Да!

***

 В распределительном узле, находились две неизвестных широкой общественности личности. Дверь скрипнула, жалуясь и явно намекая:

 «А не хотите ли вы меня смазать господа хорошие?!»

– Перебьёшься! Осторожно! Это дрожи? – один из неизвестных, а это был Руслан, обратился в несуну с мешком свеженьких быстрорастворимых дрожжей, намедни стыренных из пекарни.

– Угу! – мотнул головой верзила, растянув губы в идиотской улыбке.

– Сыпь сюда.

 Задвижка была надёжно перекрыта, а «ревизия», наоборот, открыта.

 Не задавая лишних вопросов. Верзила сыпанул половину мешка в горловину аккуратно прикрученной воронки.

– Хватит! А остатки, сыпь сюда и вот сюда!

– Этого будет достаточно? Раздался голос третьего неизвестного, появившегося в тесном помещение распределительного узла, как тот самый чёрт из табакерки.

– В самый раз товарищ майор!

– Баширов, соблюдай конспирацию, недовольно рявкнул советник по Культуре.

 Внимательно обведя взглядом, достойным прапорщика Зарубайло, присутствующих майор остался доволен.

– Капитан, – кивок в сторону стоявшего рядом с Русиком неизвестного, – приберитесь здесь и сотрите все пальчики. Ходу ребятки. Ходу.