Владимир Александрович Бабенко
Агентесса. Королевский гамбит

События, описываемые в повествовании, имели место быть, хотя места и имена героев изменены. Всякие совпадения не более как случайность за которые автор ответственности не несёт.

Посвящается моей жене Ольге.

Письмо из Берлина

В приёмную генерала Таманцева вошла молодая красивая женщина лет двадцати пяти.

Хрупкий стан – тонкая, но не «осиная» талия, изящные руки с длинными, сильными пальцами, маникюр в стиле, стемпинг соответствовал последнему писку европейской моды.

Высокая грудь, способная вызвать восхищение у мужчин и жуткую зависть у женщин.

Неширокие плечи, овальное лицо обрамлено золотистыми прядями волос, которые спускались лёгкими волнами на плечи и спину красавицы.

На миловидном лице выделялись миндалевидные глаза насыщенного зелёного оттенка, которые обрамляли длинные пушистые ресницы.

Львица, светская хищница была не только ослепительна, она ещё знала об этом и, похоже, пользовалась этим без зазрения совести.

– Катюша, – Таманцев не спеша, вышел из-за стола, галантно предлагая кресло, стоящее возле камина. Сам грузно уселся в, находящееся рядом.

Небольшой изящной работы столик отделял «чекистов», как за глаза называли группу "нелегалов".

– Вы получили ответ? – поинтересовалась, женщина, усаживаясь в кресло, вполне по-хозяйски, и на то были весьма весомые причины.

– Да вот, – генерал передал письмо, текст которого был написан красивым почерком по-немецки.

Речь шла о возможности покупки небольшого, двухэтажного особняка, окружённого высоким забором из натурального камня в пригороде Берлина – будущей резиденции ГРУ, которую и предстояло возглавить Катрин Кин (Катерине Козловой дочери непосредственного шефа Таманцева).

Особняк был выбран Петровым с Башировым, во время последней командировки и принадлежал местному священнику, которого переводили на повышение в столицу.

Сторговались не без труда. Немецкий поп оказался скрягой, хоть и выглядел солидно. Заломил, сволочь этакая, как за Notre-Dame de Paris.

Разведчики-нелегалы понимающе переглянулись – предстоял торг. Не впервой.

«Тоже мне испугали ежа голой задницей, и похлеще задачи решали», – и это была правда. Не далее, как месяц до описываемых событий парочка втюрила одному из арабских шейхов надувную женщину за кругленькую сумму, прямо в гарем.

Примерно час они спорили и проклинали тот день и миг, когда судьба свела их со скрягой и проходимцем, которого непонятно как до сих пор земля носит.

В ответ ими было выслушано примерно то же самое, – дань традиции.

При этом обе стороны знали, что рано или поздно, они договорятся, что и случилось.

Аванс в размере тридцати процентов от оговорённой суммы передали немцу с подписями. Бумаги заверили у местного нотариуса – всё чин по чину, с германской педантичностью.

Сфоткали внутренний интерьер, постройки, даже курятник и собачью будку с его обитателем, мужского собачьего полу.

Недвижимость оформлялась на молодую леди, которая в денежных делах ничего не смыслила, чем и пользовались два Schwul-я (проходимцы) – представляющие её интересы.

В Москве остались довольны, но:

– Я не наблюдаю отхожего места ни в доме, ни рядом с ним, – заметила Катерина, внимательно изучив снимки.

– Что? – не понял Петров, его с Башировым срочно вызвали в кабинет к генералу.

– Где расположен Klosett? – раздражённо повторила будущая хозяйка особняка. – Сортир! Теперь ясно?

Действительно, эта часть домовладения на фото не была запечатлена вообще. Его не было даже на техническом плане, который расторопные разведчики прихватили с собой.

Затевать стройку, с подводом коммуникаций с кучей согласований, разрешений, экспертиз, – прямая дорога к провалу. Светиться не стоило.

Возникла щекотливая ситуация. Деньги были уже заплачены.

Генерал смотрел на агентов, что тот удав «Каа» на бандерлогов, ещё советской экранизации.

В воздухе запахло жареным.

– Я напишу письмо хозяину и попрошу его прояснить этот нюанс, – предложила Катерина, чем сняла огромную каменюку, уже нависшую над приятелями, да и над генералом, похоже, тоже.

Козлова, большую часть своей карьеры провела в утончённом обществе, «золотой» забугорной молодёжи и это наложило свой отпечаток. Вместо того чтобы, написать простым немецким языком:

«Преподобный отче, будьте любезны, объясните мне, где я буду какать или писать поутру и вечером?» – она, будучи утончённой, натурой поинтересовалась в самых изысканных выражениях наличием «WC» в покупаемых её апартаментах.

Прочтя письмо светской львицы, простой немецкий поп не понял, что такое «WC». Почесав репу, он полез в интернет.

Железный ящик с америкосовской ПО выдал:

"WALLS CHAPELS", что в переводе означало Германо-Английская церковь.

А учитывая, что Катя в письме прямо-таки рассыпалась английскими оборотами, корча из себя утончённую английскую леди германского разлива, пастор окончательно уверился, что его спрашивают о наличии именно церкви и в нём ворохнулась совесть.

«Содрал такие деньги с Агницы Божьей, скряга я этакий», – ему стало стыдно на непродолжительное время.

Смахнув умилённую слезу, он написал следующий ответ, который и прочитали в Москве:

– Дитя моё, госпожа, я уважаю ваш выбор и с удовольствием спешу сообщить, что, то место о котором вы интересуетесь, безусловно, есть, но находится в 14 км. от дома, который вы намерены приобрести.

Я искренне верю, что вы будете частой гостьей этого чудного места, и даже можете брать с собой обед.

Приезжать туда можно на машине, которая, надеюсь, у вас имеется, или в крайнем случае на велосипеде. Можно, конечно, и пешком, но в этом случае вам следует запастись терпением.

Прибыть в «WC», как написали вы, лучше пораньше, чтобы занять сидячие места и не мешать другим посетителям.

В этом чудном месте приятный кондиционированный воздух и потрясающий аромат.

Дети зачастую усаживаются рядом с родителями, и все поют хором.

Вам на входе будет выдан бумажный листок, которым вы сможете воспользоваться.

Если вы опоздаете, и бумага закончится, то сможете воспользоваться листком соседа. Жители у нас добрые и понимающие, вам не откажут.

Листки выбрасывать не нужно, они должны быть возвращены, чтобы потом их можно было раздать бедным людям. Помещение оборудовано специальными стёклами, позволяющими видеть посетителей и усилителями звука, чтобы слышать все звуки.

Я надеюсь, дитя моё, что я дал достаточно подробное описание интересующего вас места и выражаю вам свои наилучшие пожелания.

Только утончённое воспитание и чувство субординации не позволили юной агентессе выплеснуть на генерала всю ту бурю эмоций, которая кипела в младой груди.

В противном случае он бы узнал много интимных подробностей о себе самом, своих подчинённых, ближайших родственниках, и обо всём скотном дворе возглавляемой им Конторы.

Катя Козлова. Первые уроки.

Катя Козлова вовсе не мечтала о карьере агентессы-нелегалки. Но её мама работала в Конторе Глубокого Бурения и папа тоже, так что выхода у девушки практически не было. Вздохнув, выпускница престижной школы с математическим уклоном робко ступила на скользкую дорожку шпионажа.

 Впрочем, шпионами принято называют исключительно провалившихся агентов, а дочери полковника, а с недавних пор и генерала, провалы были как-то не комильфо.

 Её дедушка, например, всю войну просидел в ведомстве Шеленберга и потом ещё долго мотался по свету, меняя паспорта и обличья, так что с такой родословной её профессия была предопределена задолго до окончания школы.

 На «девушку Бонда» она явно не тянула, хотя и «серой мышью» назвать Катю язык как-то не поворачивался.

 Хрупкий стан – тонкая талия, изящные руки с длинными пальцами. Высокая грудь, неширокие плечи, выделяющиеся округлые шикарные бёдра, её попка просто сводила мужчин с ума, напрочь убивая все инстинкты кроме, естественно, полового.

 Овальное лицо, обрамлённое золотистыми прядями волос, которые спускались лёгкими волнами на плечи и спину. Цвет волос идеально маскировал её не дюжий ум и женское коварство, гармонируя, с идеальной светлой кожей, покрывающей юную Мегеру или Горгону, кому как нравится.

 Вот только знали об этом, пока, исключительно её родители и инструкторы в АВР (Академия Внешней Разведки), что расположилась в тенистой дубраве подмосковной Балашихи.

 На лице девушки выделялись миндалевидные глаза насыщенного зелёного оттенка. Их обрамляют длинные пушистые ресницы. Они отбрасывали тень на покрытые румянцем щёки. Когда Катя смеялась, её глаза словно искрились, а во время грусти взгляд становится томным и более глубоким. На высоком лбу выделялись светлые, изящно изогнутые брови. Тонкий, слегка вздёрнутый нос придавал лицу девушки игривое выражение. За полными, чётко очерченными губами нежно-розового цвета прятались ровные жемчужно-белые зубы. Высокие скулы и заострённый подбородок явно выдавали аристократическое происхождение красавицы.

 Короче говоря, Катя была блондинка, причём натуральная.

– А как отличить натуральную от крашенной? – спросите вы.

 Отвечу:

– Только в постели и только в пору моей молодости, когда эпиляция в интимных местах была ещё не так распространена, как в наше лихое время.

 Я не зря, описывая, Катюшу вспомнил о Горгоне, которая, к слову, была тоже ослепительно красива. Оболочка обманчива, так что при желании она могла Джеймса Бонда скрутить в бараний рог, но зачем? – она ведь Женщина, а значит, опасна вдвойне.

 Учась ещё на первом курсе Академии, её занесло в провинциальный городок, где свирепствовал некий сексуальный маньяк. КГБ с МВД не дружат априори, но как-то так уж сошлись звёзды, что юную практикантку, работающую, кстати, под прикрытием, обязали прогуляться по-вечернему Мухосранску (я так условно назову этот провинциальный городок, чтобы не раскрывать тайну).

 Прикрытие в виде амбала двухметрового роста со взглядом голодного людоеда у неё было, но отлучилось по естественным причинам в ближайшее заведение «М-Ж» и застряло там основательно и надолго. Вчера была получка, и индивидуальные особенности организма, сыграли свою роковую роль.

 Умостившись попой на лавочку, в тёмном уголке Первомайской рощи, которую в наше время местные казаки переименовали в Чистяковскую, Катя томно вздохнула и поглядела на циферблат изящных золотых часиков, в потаённом месте которых хранилась порция клофелина, на всякий пожарный случай.

 Стрелки показывали без четверти одиннадцать, вечера естественно.

 «Да пора бы уже этому придурку появиться, – мечтательно подумала девушка и представила, как она будет ломать ногу сексуальному маньяку, – а может быть его лучше кастрировать? Чтобы не повадно было".

 Ножа у неё с собой не было, ножниц тоже:

 «Придётся вырвать с корнем, – печально подумала практикантка, – платье запачкаю. Жаль".

 Так и не решив, как именно она будет освобождать Мир от извращенца, она ещё раз взглянула на часы.

 «Пора бы уже и появиться».

 И как накликала. На лавочку присел Маньяк. В том, что это ОН Катя даже и не сомневалась – природное чутьё и фамильная интуиция её ещё никогда не подводили.

 Прикрытие в лице амбала, всё ещё оглашало окрестности громовыми раскатами в неблизком сортире, страдая от вчерашнего похмелья в извращённой форме – короче у мужика случился понос.

 На противоположный край лавочки присел мужчина. Рост – семь футов, Катя по привычке будущей нелегалки, всё переводила в футы и дюймы, голова лысая как коленка, взгляд безжалостный, как у самой Смерти.

 Но прокололся он не на этом – на нём были женские трусы, причём старого фасона, который сейчас уже не носят. Уж что-что, а распознать тип и цвет трусов или отсутствие таковых в Академии учили накрепко.

 «Он серийный убийца-психопат, который наряжается в одежду своей умершей матери и убивает людей, воображая, что он – это его мать. А в гараже он наверняка хранит мумифицированный труп своей мамаши, чтобы тот составлял ему компанию, – мгновенно сообразила Катюша, вспомнив Норта Бейса. – Откуда в Мухосранске знают Роберта Блоха? Нужно будет разобраться!»

 Вихрь мыслей пронёсся в головке милого создания, опасного, как голодная анаконда, вот только Маньяк об этом даже и не догадывался.

– Девушка, хотите конфетку? – спросил Маньяк, придвигаясь вплотную в своей жертве.

– Хочу, конечно, – ответила агентесса, работающая под прикрытием, которое, в это самое время извергло из глубин своего измученного организма очередную порцию метана. – Но не возьму. Потому что мама мне говорила не брать конфеты у незнакомых дядей. Но если вы со мной познакомитесь – я, так и быть, возьму.

– Маньяк, – представился Маньяк, сообразив, что перед ним очередная блондинистая Дура. Даже скучно как-то ему стало.

– Девочка, – присела в реверансе Катерина, явно намекая на свою непорочность. – Очень приятно. Давайте свою конфету.

 «Целка?! – удивился злодей, – не может быть?!» – немой вопрос огромными печатными буквами светился на его нешироком лбу.

 Катя без труда прочитала надпись.

 «Тоже мне Маньяк», – презрительно фыркнула практикантка, но промолчала, сохраняя на губах ослепительную улыбку.

– Вот, – Маньяк протянул кулёчек с леденцами.

– Фи-и-и!! – презрительно протянула Девочка – Бон Пари? Вы, дяденька Маньяк, безденежный совсем?

– Я богатый. Я очень богатый. Хочешь, мы пойдём ко мне и посмотрим мои богатства? – свистящим шёпотом произнёс Маньяк.

– Щас! Упала я. Какие у человека с Бон Пари в кармане могут быть богатства? Китайская Барби? Или у вас денег много?

– Много. Очень много денег. Пойдём, покажу. Полный чемодан, – оскорбился Маньяк.

– В рублях поштучно, наверное? – съехидничала жертва. – А чего Бон Пари купил?

 Неохота было новый чемодан ради каких-то конфет открывать? Иди, рассказывай кому-то ещё про богатства свои. Богатей леденцовый. А ну-ка, покажи сколько денег в кармане?

– Я меня с собой нету.., – промямлил Маньяк. – У меня дома и в Сберкассе. Хочешь, покажу?

– А Сберкасса на Атарбекова небось? – не унималась Девочка.

– Не помню я. Щас, – Маньяк достал синенькую порядком потёртую книжку и с ужасом прочитал адрес сего заведения : – Атарбекова 21.

– Так я и думала. Неудивительно. Леденцы, видимо, в фойе Сберкассы бесплатно раздавали тем лузерам, что деньги туда положили?

– Я в магазине…

– А врать некрасиво, дяденька Маньяк. Денег у вас с собой нет, а по этой вот бумажке, вам никто и ничего не продаст – и она скорчила презрительную рожу, будто увидела не богатого Манька, а глупого, несчастного мышонка, которому пьяный мужик написал прямо в норку.

– Почему вдруг? – удивился Маньяк.

– Потому, что ещё вчера Сберкассу на Атарбекова спалили, вместе со всеми деньгами, документами и архивом. Ничего не осталось. Так что сосать придется вам дяденька лапу. А может и не только, – торжествуя раздельно произнесла Девочка, – мне папа рассказывал.

– Как? У меня же там… всё там… Куда же я теперь? Как… – подкосились ноги у Маньяка.

 Ему вдруг стало трудно дышать, в глазах потемнело.

– Дать конфетку? – участливо спросила Девочка…

– Не нужно! – прохрипел мужчина, хватаясь за сердце.

– Думаю, что ближайшие пару десятков лет они тебе будут без надобности, – густой мужской бас прорычал над ухом Маньяка, и наручники щёлкнули на его запястьях.

 Поддержка, как всегда, оказалась в нужном месте и в нужное время.

 «Ну, по крайней мере, его яйца остались при нём», – печально вздохнула Катюша и не спеша направилась в гостиницу «Москва» что находится на улице Красной в самом центре Мухосранска.

Клоп.

 По приезде в Москву Катерина рассчитывала на краткосрочный отпуск. Ну вот хотелось девушке в Сочи смотаться, на камешках полежать, хвостом покрутить – дело молодое и кошке понятное.

 Но вместо Сочи её отрядили в группу, которая вела наркоторговца. О нём уже шёл слух по Москве, но:

 «Не царское это дело, о всякую шелупонь руки марать. Пусть менты поработают», – решили на Лубянке.

 А вот барыгой, что продавал контрамарки, у Большого театра, втридорога, заинтересовались. Этот бизнес курировали комитетчики, так как «билетёр» часто имел дело с иностранцами, которые прямо-таки мечтали попасть в царство Мельпомены.

 А где актриски там и секс, которого, как известно, в СССР и не было вовсе, а вот вербануть нужного информатора из числа забугорных гостей можно было запросто.

 Интересы пересеклись и, скривив рожу, будто за щекой у него был ломтик лимона генерал Таманцев, отведя взгляд к окну, негромко через губу, заявил:

– Катерина, вот полковник МВД, – за столом сидел средних лет мужчина невзрачного вида в сером костюмчике, с совершенно недружелюбным взглядом. – Поступаешь в его распоряжение.

 Когда практикантка выкатилась в приёмную, генерал преобразился:

– Сергей ты знаешь, чья она дочь?

– Ты хочешь сказать…, – удивлённо начал мужчина.

– Да, – и показал указательным пальцем в потолок, а потом приложил к губам, выразительно поведя глазами по интерьеру служебного кабинета.

– Тогда на кой хрен она мне нужна, – беззвучно губами и мимикой, одним дыханием прошептал, прошедший с Таманцевым не одну горячую точку товарищ, такой же волчара, как и сам хозяин кабинета.

 Генерал махнул рукой и также беззвучно заявил:

– Она одна десятерых стоит. Благодарить потом будешь.

– Чем и как?

– Водкой, конечно, и банькой с девками, – улыбнулся Таманцев.

***

 Конопляный торговец оборзел до невозможности и не стеснялся барыжить травкой прямо на театральной площади.

 Катерина в броском костюмчике, модном в среде «золотой» московской молодёжи с презрительным выражением на холёном лице, и чуть подрагивающими кончиками пальцев подошла к барыге.

 Четверо ментов из центрального аппарата расположились на солидном расстоянии и заподозрить их в причастности к органам было нереально, скорее к таким же барыгам или фарцовщикам.

– Почём баш? – дамочка опасливо озиралась по сторонам.

 Холёное личико, серёжки и сумочка явно из-за бугра. Всё говорило о том, что денежки у мамзельки водились.

 Красноватые глаза, расширенные зрачки и потрясуха рук:

 «Наш клиент», – безошибочно определил торговец.

– Червонец. Коробок. В коробке грамм.

 Дамочка трясущимися от волнения руками вынула из сумочки пухленький такой кошелёк:

– А не дороговато…

 Барыга уже понял, что клиент у него на крючке и наживку заглотнул.

 «Ишь, как глазёнки забегали и ручки затряслись. Точно наш клиент», – мысли роем закружились в его голове.

– Иди, мороженое купи детка, копейки стоит, – презрительно поморщился клоп, почему-то именно эта зверюшка всплыла в мозгу Кати Козловой. – Пломбир или эскимо, что любишь? Ломает? – участливо прошептал мужчина.

 Девица часто закивала головой и поспешила раскрыть свой «лопатник». Руки у неё тряслись. Пухленький кошель ходил ходуном и не желал раскрываться.

 Наконец, дама глубоко вздохнула и вместо того, чтобы достать деньги предложила:

– Давай за четвертак три коробки. Не хочу здесь отсвечивать. Товар хоть у тебя нормальный?

 Юная практикантка, командированная в помощь жлобам из центрального аппарата МВД, искусно изображала из себя начинающего торчка, который ужасно волнуется и собирается совершить нечто незаконное, по тяжести сопоставимое с убийством президента Кеннеди.

– Не здесь, – прошипел клоп, – иди за мной дура.

– Да, да, конечно – пробормотало трясущееся мелкой потрясухой создание, неуклюже и торопливо пряча кошель обратно в боковой карман пиджачка.

 Прижимая рукой пухлик с немалой сумой советских дензнаков, Катерина в глубине души плотоядно облизывалась, понимая, что бумажник из коричневой кожи с тиснениями в виде башни Кремля засвечен и жертва уже почти в её руках.

 Клоп, потащился в сторону укромного места, подальше от праздношатающихся прохожих и прочих туристов из наших краёв и забугорных стран.

 Получить по голове юная нахалка не опасалась потому, что специфические навыки ей вбил чуть ли не с пелёнок отец, а потом и мама, а уж в Академии просто закрепили и отшлифовали.

 Группа прикрытия дёрнулась было к ней, но условный жест остановил их, и они ограничились только наблюдением на весьма почтительном расстоянии, остановившись у киоска с мороженым и создав там очередь из жаждущих освежиться граждан.

 На горизонте нарисовался пеший наряд ППС. Два парня с сельскими харями в шинелях, подпоясанных портупеями. Из-под сдвинутых на затылок шапок выбивались наружу соломенные кудри.

 «Двое из ларца, одинаковы с лица, – невольно подумала девушка, – вот сейчас прямо среди площади начнут дрова месить и тесто рубить»

– Менты! – ужас прямо-таки плескался в глазах начинающей наркоманки, готовой броситься прочь со всех ног, вместе с её лопатником.

 А вот этого, торгаш допустить не мог. Её денежки он уже считал своими, а терять своё бабло он решительным образом не желал.

– Всё нормально. Не дёргайся, – клоп даже глазом не моргнул. – Давай деньги.

 Двадцатипятирублёвая, извлечённая из кошелька, перекочевала в лапу торговца. Три спичечных коробка он сноровисто сунул в руку девушки, которая на автомате открыла один. Внутри оказался квадратный брикетик, похожий на застарелую ириску с зеленоватыми вкраплениями.

 «Не обманул. Натуральный гашиш. Даже запах специфический чувствуется, – уж в чём другом, а в наркоте её разбираться учили. – Скорее всего, откуда-нибудь из Узбекистана или Казахстана. На Тувинский, «ириска» явно не тянула».

 «Всё, пора заканчивать комедию», – молниеносный удар в пах скрутил клопа поперёк. Размахивать корочками и кричать милиция Катерина могла, но попросту не успела.

 Дуремар её опередил и заверещал как недорезанный кролик:

– Милиция! Грабят!

 «Ну что ж, тем лучше», – подумала практикантка, вывернув руку торговца особым приёмом, которым милиция вряд ли пользуется.

 Наркоторговец скрежетал зубами, шипел, но взывал к блюстителям правопорядка. ППС-ники почти что бегом приближались к ним.

 То, что произошло далее, никак не входило в планы Катерины, потому что подскочившие «двое из ларца» с ходу попытались скрутить не клопа, а её.

 Поняв, что всё только начинается, юная Комитетчица, выпустив кисть барыги, отточенным пируэтом ушла в сторону.

 «Ну что ж будем ловить гадюку на живца. Прости змеючка, что сравниваю тебя с этой падалью», – подумала девушка.

– В чём дело гражданка? – воскликнул один из сотрудников. —Документики предъявите.

– А вы лучше, товарищи милиционеры, проверьте вот этого подозрительного субъекта, – кивок в сторону барыги, который медленно и никого не опасаясь поднимался на ноги. – У гражданина наркотики. Досмотрите его, а то, как бы у вас неприятности ни образовались.

– Слышь, девка, – сержант придвинулся к Козловой и тихо, чтобы не привлекать внимания заявил: «Шла бы ты отсюда по-хорошему. А мы без тебя разберёмся».

– Не пойдёт, – заметила юная практикантка. – Очень мне интересно на ваши доблестные действия посмотреть и куда вы этого мизерабля доставите.

– Какого ещё мизерабля, – вмешался уже младший сержант. – Мы и слов-то таких не знаем. Подозрительно выражаетесь гражданка. Да ты пьяная, наверное? А ну-ка, давай пройдём с нами в отделение. И больно физиономия мне твоя знакома. Уж не проходила ли ты по ориентировке, вчерашней, по грабежу. Вася! – он повернулся к напарнику, – Что думаешь?

– Точно она, помада на губах фиолетовая!

– Помада у меня не фиолетовая, – возразила Катерина, – А вот вам я настоятельно рекомендую обратить своё внимание на означенного товарища, которого я пыталась задержать.

– Ну точно пьяная, – заключил младший сержант издевательски ровным голосом, – ещё и на граждан бросается.

– Ага, – лыбился напарник. – Хулиганка у тебя уже есть. Руки протяни, – приказал он, снимая с пояса наручники.

 Барыга, прямо-таки сиял от злорадства.

 «Недолго тебе тварь радоваться, – подумала Катерина, покорно протягивая навстречу браслетам, кисти своих рук. – Прикормил ментов, совсем ручными стали. Не за идею работают – за деньги иуды. Ишь, как глазёнки бегают, добычу высматривают с которых можно денежку срубить по лёгкому».

 Схема вымогательства была проста: ловят подвыпившего, но сознательного гражданина, лучше интеллигента и грозят вытрезвителем и сообщением на работу, но за соответствующую плату отпускают. Мзда от пятёрочки до чирика, могли и за трёшку отпустить, но только, если работягу под градусом повяжут, но в качестве компенсации могли надавать напоследок зуботычин, чтобы душу отвести, и для профилактики.

 Пока сержант, пыхтя, пытался застегнуть на юных девичьих руках железные браслеты, а девушка, создавая иллюзию помощи, ему в этом, всячески противилась. Наркоторговец подкатился сбоку и нагло, просунув лапы в карман пиджака, извлёк коробки с гашишем. Кошелёк брать не стал, – видно роли у троицы негодяев, были расписаны заранее.

 «Вот сволочь», – подумала Катя, активно помогая сержанту, которому всё никак не удавалось сковать ей руки.

– Да не вертись ты дура, – буркнул на девушку сержант, пытаясь втиснуть её запястья в дужку наручников.

 «Пора!» – решила Катерина, чувствуя, что группа поддержки уже рядом и ломать комедию смысла большого уже нет.

– Давайте я вам помогу, улыбнулась она и неуловимым для глаза движением, ударив в болевую точку руки, парализовала кисть ППС-ника.  Завладев наручниками, она ловким взмахом, защёлкнула одно кольцо на руке сержанта.

– Э-э-э! – тот сначала опешил, но уже через мгновение без малого не пёр на девушку, в надежде засветить ей в глаз и только толпа зевак вокруг, сдерживала его пыл. – Совсем офигела падло!

 Не теряя времени, Конторская дама перешла в атаку. Крутанувшись, в полуприсяде она ловко подбила торговца под колено и продолжив поворот примерно тоже проделала и с незадачливым сержантом.

 Вторая половина наручников щёлкнула, и запястье клопа оказалось в капкане.

 Скованные одной цепью барыга и ППС-ник вопили и крутились, мешая друг другу. Сержант, видимо, вспомнил о ключе, пытался вынуть его из кармана шинели, а ошалевший торговец ему в этом активно мешал.

 Эти двое орали и матерились, а всё прибывающая на представление толпа зевак улюлюкала и свистела.

 Надо отдать должное второму ППС-нику, он, видимо, сообразил, что обычная девушка, может быть и общественная активистка, не может так ловко орудовать и знать приёмы рукопашки, о которых он даже и не слышал.

 Попятившись назад, он выхватил пистолет, но выстрелить не успел, потому что красная книжечка, которой её снабдили, в МВД уже была вынута на свет божий.

– Товарищи сержанты, вы задержаны. И не советую сопротивляться.

 Скованный сержант всё же добрался до ключа и активно освобождался.

– Ах ты сука, – пистолет, взметнулся кверху.

 «Ну да, с таким проворством тебя можно было нашпиговать свинцом, что булочку маком», – невольно подумала Козлова, уходя с линии огня.

 Собственно, не она, а её хрупкое девичье тело сделало за неё всё. Сержант был сбит с ног, а его пушка была направлена на освободившегося от наручников мента.

– Руки. Подними лапы кверху! – на лице девушки не было никаких эмоций, но её взгляд гипнотизировал, и ноги сержанта приросли к асфальту.

– Васька, валим, – раздалось за её плечом, но смотаться ППС-ник вряд ли смог бы, даже если и захотел. Анаконда тоже милое создание, вот только опасна и стремительна. Практикантка держала пространство и даже без поддержки смогла бы справиться с негодяями.

 Вот только зачем! Четыре неприметных типа, как оказалось, были в толпе, всё видели.  Только вколоченная в сознание нелюбовь МВД к Комитетчикам их сдерживала.

 Им было попросту интересно посмотреть, как выкрутится из заварушки, КГБшная фифа, которую они были обязаны страховать.

 Когда стало окончательно ясно, что лавры могут перекочевать к «соседям», они вмешались. Дама не возражала.

 Бить морды ментам, на глазах прохожих ей явно не хотелось.

 «Пусть сами разбираются. В конце концов, она не коза, чтобы лезть в чужой огород. Её командировали помощ. Она помогла. А с лаврами пусть Таманцев разбирается». Умение незаметно исчезнуть тоже искусство. Потом уже в участке, когда потрошили троицу, никто толком, из свидетелей, не мог вспомнить героиню. А вот тех, кто вязал негодяев, помнили прекрасно.

 После досмотра у клопа помимо гашиша нашли «аптечный набор»: заводской морфин в порошке и раствор промидона в аптечках АИ-2.

 Их разработали и изготовили на случай ядерного конфликта. Потом, когда разобрались, запретили, но партию в несколько сотен тысяч оранжевых футляров уже выпустили. Они были на складах Гражданской обороны под надёжной охраной.

 Но как выяснилось несуны были и там. Этим предстояло заняться ОБХСС-никам.

 А вот при личном досмотре милиционеров обнаружилось много занятного: рубли в количестве четырёх тысяч, цыганские паспорта, которые вымогатели изъяли у незадачливых ромал и которые в скором времени должны были вернуться к своим хозяевам за солидную мзду.

 А ещё восемь сотен долларов, – видно «двое из ларца», щипали и иностранцев. А вот это была уже расстрельная статья.

 И придётся ими заниматься бедолагам с Лубянки.

 Впрочем, об этом юному, и, как оказалось, вовсе не безопасному созданию, поведал в сжатой форме полковник Сергеев уже в служебном авто, когда лично подвозил её до дома.

– Спасибо Катюша, но пришло распоряжение. Так что с завтрашнего дня ты уже не наша, а честно говоря, жаль.

 Машина скрылась за поворотом. Накрапывал мелкий и противный дождик. Жизнь продолжалась.