Виктор Юрьевич Савинов
Два дня под солнцем
– Ну да, – недоверчиво хмыкнул Гегель.
– Кстати, она ведь тебя любила, – начал было Юз.
– Тоже новость сказал…, – проворчал Гегель и прибавил:
– Все в прошлом.
– А Юлька только о тебе и говорит. Так что, – положил он руку на плечо Григория. – Иди домой. Живи счастливо. И сына назовите Федором Антоновичем Горбачевым, слышишь? – потряс плечо друга Антон.
– Слышу. А ты? – спросил Гегель.
– А я что? Мы все диггеры. Только я сталкер. А ты – виртуал, – не удержался от легкой подначки Юз. Но Гегель уже не обижался.
– Хех, – хмыкнул Гегель.
– Пригляди за всеми, ладно? – попросил Юз.
– Хорошо. Не беспокойся, – заверил его старый друг.
– И ты это… извини меня за все, – сказал тихо Юз – он не любил извиняться. Но такой был момент.
– Забей, старик, – выдавил из себя улыбку Гегель. – Пересечемся еще.
– Да… наверно, – задумчиво произнес Юз.
– Удачи вам, – сказал Гегель громко.
– И тебе, – послышались теплые голоса верных друзей.
– До встречи, братцы, – сказал Гегель и тихо прибавил:
– Надеюсь.
Путь человека
Год спустя…
Григорий в который раз ругал себя: ну не связывайся с женой – хуже будет. Ан нет, связался.
В ответ на гневный монолог жены, приличным словом в котором было только «пес», Григорий, бывший диггер по прозвищу Гегель, молча встал и вышел на балкон.
Он не курил, нет. Но в такой момент сильно захотелось. Была ночь, нигде не купишь. Да и идиотская затея. Лучше уж перебороть себя. И Григорий подумал: а с чего все началось?
Воспроизвел весь день. Обычное утро, работа в душном офисе строительной компании, куда его, дипломированного юриста, устроил отец Юли. Так сказать, авансом. Григорий был не против, в общем-то. Все проще.
Зря он так думал. Лучше быть в тяжких условиях, но свободным, чем в идеальных, но приживалой. Но понял он это потом.
После работы Гриша приехал домой. Жена, как обычно, болтала с подружками. Ненавижу этих подружек, – с раздражением подумал Григорий. От них все беды. Вон в недавно показанном фильме «Воскресенье, в половине седьмого», подружки тоже довели… Но это уж крайности. Не приведи Господь.
После обеда Григорию позвонила секретарша. Она передала требования подрядчика на строительство нового торгового центра снять копию с договора о покупке цемента. Григорий едва сдержался, чтоб не ругнуться. Надоело. Но терпеливо объяснил секретарше, где документы, и отключил уже надоевший телефон. Потом посмотрел на него. А ведь этот телефон мне Акробат подарил, – подумал он с небольшой тоской. Первые дни после похода он вскакивал по ночам в холодном поту – казалось, что за ним охотятся бандиты, а Акробат и Дреймур далеко и не придут на помощь. И он опять видел искаженное болью лицо Кола… но не надо о нем. Каким бы он ни был, он был другом.
После того похода прошел год. От диггеров не было никаких вестей. Григорий понял почти сразу, что предстоит серьезная борьба, и начал к ней готовиться. Изучил всю карту Зоны, подтянул физическую форму, научился толково владеть оружием. Ну как толково… скажем, за год это было реально сделать. На таком уровне. Но – не более. Все равно как был отмычкой, так им и остался, – со злостью подумал Григорий.
Он сделал небольшой схрон на заброшенном заводе на окраине города. Там было сложено все, что нужно для выживания в Зоне. На первые пять дней. Сухпай, вода, оружие, медикаменты… конечно, оружие не только для диких собачек или волков. А для самого страшного врага – человека.
А после жена решила подойти с «серьезным разговором». Григорий выслушал ее, охреневая от женской наглости. Она потребовала кольцо за сто тысяч рублей, и услышав отрицательный ответ Григория (у нас же ребенок!) начала его «пилить». Да как пилила-то! Мол, он неудачник, слабак, все за него делал ее отец… Этого Григорий не мог вынести. Конечно, милые бранятся – только тешатся, но… тут уже не до потех. Когда жена бьет посуду. Когда маленький ребенок кричит в соседней комнате. И ведь это не мой ребенок, – подумал Григорий с тоской и грустью. А моего друга. И это Григорий подумал, и вновь ощутил тоску. Сильную. Горечь. И лишний раз убедился, что проще выжить в Зоне. Здесь не его мир. Не его жизнь. Он живет чужой жизнью.
Да, там могут убить. А на Большой Земле разве нет? Пусть и не приставив ствол к виску, но разорить (хотя такое и среди мелких торговцев Зоны бывает, особенно в Дитятках и Чернобыле) или лишить всего. И тогда те, кто был чего-то лишен на Большой Земле, идут в Зону. Им она дает то, чего им не хватало. Денег нет? Так и не надо тебе их. Одиночка по характеру? Легче выжить будет, не будешь думать о том, не прирежет ли «товарищ» за краюху хлеба – и такие случаи бывали… В Зоне проще. Там явно видно врага. А врага надо истреблять. Это Григорий понял.
В Зоне все чистое. Искреннее. В тяжких условиях человек сбрасывает маски, показывает себя настоящим. Идеальный сотрудник в ходе стресса превращается в подобие человека. На вид грубый и нелюдимый человек оказывается самым добрым и человечным…
Поэтому зашел в квартиру, молча собрал свои вещи, выложил все драгоценности и, ни слова ни говоря, ушел.
Жена его не сразу поняла, что сделал Григорий. А когда поняла, попыталась вернуть, кричала на всю улицу, но… оставила эти бесплодные попытки. Никто не остановит диггера, когда тот идет в Зону.
Грише стало легче на душе. Он шел домой.