полная версия

Виктор Витальевич Васецкий
Рассказ о «Пурге» – выездном измерительном пункте

Техника первого отделения – две станции траекторных измерений «Кама» вместе с фургонами «Кедр» и вторая станция приема сигналов службы единого времени – будут размещены недалеко от узла связи дивизии. В процессе измерений полученная этими станциями траекторная информация по телефонному каналу, через узел связи дивизии, в реальном масштабе времени будет передаваться на вычислительный центр космодрома.

К этому времени в дивизию уже прибыли представители Ижевского Мотозавода для установки системы Спектр-Б1. Они должны были сначала руководить монтажом этой аппаратуры местными военными, а затем настроить её, поставить эту систему на гарантию и передать для эксплуатации мне. Представительницами завода оказались две очаровательные девушки.

Их руководство в Ижевске определило окончанием работ по настройке и сдаче в эксплуатацию ими этого экземпляра системы начало выполнения работ по подготовке телеметрических блоков для данной ракеты. Моя проблема состояла в том, что устанавливаемая система сможет работать только после включения в ее состав привезенной мною стойки наземного согласующего устройства. По окончании работ по сборке, настройке и тестированию устанавливаемой аппаратуры эту стойку необходимо будет включить в её состав, систему снова настроить и протестировать Проблема заключалась в том, что согласующее устройство выпускал другой завод. Ну, даже не это самое страшное. Самые страшным было то, что эту стойку по закону вообще нельзя было эксплуатировать. После чего они передадут весь комплекс аппаратуры мне, хотя во время проведения первой работы за безотказность функционирования всех устройств системы будут отвечать они, как представители завода-изготовителя.

Однако обработку телеметрической информации, полученной приемными станциями БРС-4, обеспечивающими прием телеметрических измерений для подготовки запуска этой ракеты и начала ее полета, я буду проводить уже самостоятельно. Благо, всегда можно будет проконсультироваться у руководителей работ. Подготовка телеметрических блоков для данной ракеты проводилась по полной полигонной программе. Руководили работами офицеры отдела телеметрии 2-го управления Байконура, которые занимались этим и на космодроме. Выполняли работы местные офицеры и прапорщики. В сооружениях дивизии сначала проводились автономные испытания измерительных блоков головной части первой ракеты, затем проводились комплексные испытания. Телеметрическая информация об этих испытаниях, не излучалась в эфир, а передавалась по кабелю на специально установленную рядом с сооружением, где проводились испытания, входящую в состав второго отделения нашей части станцию БРС-4. После этого я обрабатывал все полученные этой станцией данные. Потом всё это повторялось непосредственно на первой пусковой установке, где запись производила уже другая станция БРС-4. Записанную там информацию для обработки в сооружение, где стоял Спектр-Б, привозили автомобилем. Всё, что касалось нас, мы выполнили. Телеметрические блоки были проверены и установлены на головную часть первой ракеты. Головную часть установили на саму ракету, телеметрические блоки проверили ещё раз. Уже непосредственно установленные на изделие, которое принесет их на далёкую Камчатку, где они должны будут поразить те учебные цели, которые им назначены. Мы обработали телеметрическую информацию, подтверждающую готовность этих блоков, всей головной части и самой ракеты к применению по назначению в испытательных целях.

Параллельно с этим готовилась к учебному запуску и следующая ракета. Снова проводились автономные и комплексные испытания. Телеметрические блоки были проверены и установлены на место боевых. Саму головную часть в собранном виде установили на ракету, телеметрические блоки и сама головная часть дублирующего изделия были проверены ещё раз. Теперь и они были готовы поразить свои учебные цели на Камчатке.

В свободные от подготовки ракет к испытаниям часы я имел возможность ознакомиться с местными достопримечательностями. Городок Державинск стоит на берегу реки Ишим. В то время там был отличный пляж. Можно было вдоволь и поплавать, и позагорать. Благо погода была великолепная. На пляже я познакомился с очень красивой женщиной. Высокая, стройная, с огромным бюстом и густой чёрной шапкой волос. Звали её Марина. Представилась она с юмором, сказала, что является красотой и гордостью этого военного городка. На пляже она была с дочкой, которая была примерно такого же возраста, как и моя. Тогда я первый раз в жизни пожалел, что рано женился.

Оказалось, что она работает официанткой в столовой военторга, где мы питались. По крайней мере теперь я знал, что за время этой поездки для выполнения работ не похудею. А возможно, даже поправлюсь. Хорошее питание для любого военнослужащего – особенно в командировке – дело святое. С Мариной мы подружились, и она оставила в моей памяти самые теплые и приятные воспоминания.

Но не всё во время этой работы проходило безоблачно. Дело в том, что в это время в дивизии полным ходом проходили учения, последним этапом которых планировался запуск ракеты, которую мы должны были обеспечить телеметрическими измерениями. А пока все офицеры и солдаты этого соединения учились воевать. В ходе учений они сдавали всевозможные зачеты: строевая подготовка, физическая подготовка, марксистско-ленинская подготовка, специальная подготовка, тактическая подготовка, состояние автомобильной техники. Для этого автомобили выгоняли из боксов и проводили на них многокилометровые марши. Одна машина должна была следовать на марш с прицепом. Когда этот прицеп цепляли за фаркоп автомобиля, офицер, взявшийся этим руководить, проявил неосторожность и был насмерть задавлен этой машиной. Трое других офицеров проводили занятия по тактической подготовке в поле. Туда они были доставлены автомобилем ЗИЛ-131 с фургоном. Занятия проводились до позднего вечера. После их завершения офицеры, проводившие это мероприятие, решили в этом фургоне переночевать. Для организации спальных мест использовали три солдатских матраса. Перед сном решили покурить и не заметили, как один из окурков упал на матрас. Заснули, но утром уже не проснулись – отравились угарным газом насмерть.

А в целом учения проводились успешно. Все установленные нормативы и солдаты, и офицеры выполняли не ниже, чем на хорошо. Постепенно приближался момент истины – настоящая проверка готовности к отражению агрессии оккупантов – учебно-боевой запуск ракеты. Несмотря на то, что к пуску готовились две ракеты, было принято решение запустить одну. Перед запуском я был на автомобиле УАЗ-452 направлен на выездную телеметрическую позицию с целью собрать после пуска записанные магнитные ленты со станций БРС-4 для их транспортировки к месту обработки. Репортаж о полете ракеты в этот раз планировалось производить непосредственно из одной приемной радиотелеметрической станции – визуально и по факту наличия принимаемой телеметрической информации. Мне удалось увидеть сам пуск. Зрелище было, конечно, великолепным. Сначала открылась крышка шахты, затем из шахты вылетела, поднявшись немного выше крышки, серебристого цвета, с тёмно-зелёной головной частью, огромная ракета. Двигатели её не работали. Из-под земли, где она до этого находилась, её выбросило специальное устройство – пороховой аккумулятор давления. Создалось впечатление, что она стала опускаться. И казалось, вот-вот рухнет обратно в шахту. Однако в следующий момент под ракетой появился маленький огонёк, который быстро стал увеличиваться и через мгновение превратился в огромный, как показалось, полупрозрачный факел. Ракета резко пошла вверх. Уже в небе, слегка изменив направление полета, легла на курс и через несколько секунд практически исчезла вдали, превратившись в небольшую звёздочку, оставившую за собой инверсионный след. Раздался мощный грохот. Звёздочка становилась всё меньше и меньше, пока совсем не исчезла. Огромный снаряд улетел на Камчатку. Мне пришлось много раз видеть запуски космических ракет, но старт боевой ракеты сильно отличается от начала полета ракет космических. Показалось, что в этом случае всё происходит гораздо быстрее. Открылась крышка, ракета вылетела. Заработали двигатели – и всё. Улетела. На одной станции БРС-4 проводился репортаж о её полете. В ходе репортажа было отмечено, что объект без замечаний вышел из шахты. Двигатели включились своевременно. Ракета легла на заданный курс. 10 секунд, полет нормальный. 20 секунд, полет нормальный. 30 секунд, полет нормальный. 40 секунд, полет нормальный. 50 секунд, полет нормальный. 60 секунд, полет нормальный. 70 секунд, полет нормальный. 80 секунд, полет нормальный. В это время телеметрическую информацию о ракете уже стали принимать измерительные пункты космодрома. Дальнейший репортаж о ее полете проводили их специалисты. Я взял магнитные ленты с записью начала полета ракеты. На том же УАЗ-452, на котором я приехал на телеметрическую позицию, привёз их в сооружение, где уже была установлена аппаратура Спектр-Б1. Произвел их декоммутацию и расшифровку. Перезаписал на внутренний магнитофон системы Спектр-Б1. Вывел на бумагу необходимые для экспресс-анализа графики, отображающие состояние основных систем ракеты и содержание памяти её БЦВМ. Проводившие экспресс-анализ специалисты, просмотрев графики, сказали, что ракета ушла отлично. Поэтому вторую ракету запускать не стали. Для более глубокого анализа необходимо обработать данные со всех магнитных лент, на которые мы записали расшифрованную информацию, с помощью более серьёзной ЭВМ, для чего их необходимо срочно доставить на вычислительный центр космодрома самолётом, который уже ждал нас на аэродроме города Аркалык. Но перед этим мне необходимо было успеть закрыть, опечатать и сдать под охрану комнату, в которой установили аппаратуру Спектр-Б1, которую закрепили за мной. До Аркалыка нас доставят вертолетом из авиационной эскадрильи этой ракетной дивизии. Всё-таки приятно иметь дело с понимающими людьми. Воздушный транспорт куда удобнее железнодорожного. Однако доставлять технику и личный состав, за исключением нас, обратно на Байконур будет железнодорожный воинский эшелон, погрузка которого уже шла полным ходом.

По прибытии в расположение части, я узнал, что там произошел целый ряд событий. В нашу часть был назначен замполит. Им оказался капитан из соседнего управления. Приняв должность, он сразу стал майором. Потом я наконец-то обрёл собственного командира. Им стал капитан Докин, служивший ранее в одной из частей космодрома. Ему тоже сразу присвоили звание майора. Моя беда заключалась в том, что по образованию он был связистом. Всегда работал по своей специальности, являлся отличным специалистом, имел классную квалификацию «мастер», но никогда ранее не был связан с оборудованием, предназначенным для приема и обработки телеметрический информации. И был от этой техники очень далек. Пожалуй, куда более далек, чем я. Мне всё-таки уже пришлось с этой техникой познакомиться. Поэтому сразу договорились, что с техникой буду работать я, а он возьмет на себя только руководящие функции. Ещё один плюс. У него был повышенный допуск к работам и документам, которые могли содержать, военную или государственную тайну. Поэтому он вполне мог бы получать секретный прибор для установки его в стойку НСУ. Ту самую многострадальную стойку, которую я получил перед самым отъездом в первую командировку. Раньше установку секретного прибора делали только офицеры управления.

Теперь с этим проблем не будет. Но за работоспособность этой самой НСУ всё-таки по-прежнему буду отвечать я. В общем, с новым начальником мы быстро нашли общий язык, слава Богу. Но это было только начало новостей. За время нашего отсутствия военная промышленность передала в часть мобильный бытовой комплекс, который состоял из трех автомобилей МАЗ-543 с огромными фургонами. Это были две автомашины с кузовами, внутри напоминающими купейный вагон. Каждый для отдыха и временного проживания в полевых условиях 24 человек (6 купе по 4 человека и третий – автомобиль-столовая, в котором находились объемистый холодильник и огромные электроплиты. Также в этой машине находилось купе для отдыха поваров и помещение, чем-то напоминающее зал вагона-ресторана на железной дороге для одновременного питания 16 человек. В общем, это решит многие проблемы, связанные с жизнеобеспечением личного состава на выездной телеметрической позиции во время подготовки к работам и непосредственно в процессе их выполнения. Надо сказать, что такой мобильный бытовой комплекс уже успел неплохо зарекомендовать себя в войсках. По прямому назначению он должен был применяться для отдыха и питания военнослужащих, которые несли боевое дежурство на мобильных комплексах Ракетных войск стратегического назначения.

Но самое интересное было в том, что в часть прибыли лейтенанты выпуска 1983 года. Однако отдел кадров опять что-то напутал. Всего в часть прибыли пять офицеров, один из которых был назначен на вакантную должность в первом отделении. Однако трое из вновь прибывших были назначены на должности в нашем отделении, в котором пока не было подвижной техники. Ещё один лейтенант был назначен на должность командира взвода связи, техника для которого тоже поступит еще очень не скоро. Трое офицеров, попавших в наше отделение, сначала заняли три вакантных должности старших лейтенантов. Лейтенанты Бутов, Жилин и Баталов.

Одного них, лейтенанта Жилина, буквально сразу откомандировали в первое отделение с перспективой назначить в ближайшее время на капитанскую должность начальника станции. Он был молодец и не стеснялся периодически нашему командованию об этом напоминать. Лейтенант Бутов и глазом не успел моргнуть, как оказался на должности начальника отделения бытового обеспечения с повышением на капитанскую должность, которую ввели в штат нашей части сразу после того, как на выездной измерительный пункт для организации жизнедеятельности на выездной телеметрической позиции был передан представителями завода-изготовителя мобильный бытовой комплекс. Третий лейтенант ещё в училище получил назначение весьма специфическое. Оказывается, он был назначен на новую должность, которая была совсем недавно введена. Эта должность предназначалась для офицера, который будет работать с секретным прибором и шифровальными ключами к нему. Поэтому она предусматривала повышенный допуск к работам и документам, которые могли содержать военную и государственную тайну. Конечно, очень хорошо, что этот вопрос будет закрыт офицером нашего отделения. Плохо то, что случится это не скоро, потому что данный офицер должен пройти какие-то там секретные курсы, оформить кучу бумажек и отправить их на утверждение. И только после того как их утвердят, приступить к работе. В общем, в ближайшие два, а то и три, если не четыре выезда нашего отделения в составе всей части для организации работ по обработке телеметрической информации придется обходиться без него.

А время летит. Вроде бы только вернулись из Державинска, а уже пора собираться для выполнения испытательных работ в Кострому. Посоветовавшись с супругой, решили поехать в Кострому вместе. В Ленинске уже давно началась жара. А на работу она так и не устроилась. На гражданском узле связи, куда она подала документы ( а в Ленинске был и такой, хотя город считался военным), сказали ждать, когда освободится место до начала октября. Почему бы пока не попутешествовать в последний раз? А в это время в части формировался воинский эшелон для отправки техники и личного состава к месту выполнения работ. Для меня уже начало становиться традицией, что меня не привлекают для следования к месту выполнения работ эшелоном. К этой командировке привлекли и вновь прибывших лейтенантов. Лейтенант Бутов, успевший принять бытовой комплекс, был отправлен эшелоном. Также эшелоном были отправлены капитан Власенко и только что получивший воинское звание старший лейтенант Дорошин. Обычным поездом поехали командир части подполковник Иванов, его заместитель капитан Урядник и новый заместитель командира по политической части капитан Азарин. Все командиры ехали обычным поездом. Тем же поездом, но в другом вагоне ехал и мой новый начальник майор Докин. Туда же присоседились и мы с женой, лейтенант Жилин добирался вместе с нами в одном вагоне. По прибытии в Кострому офицеры в основном поселились в местной военной гостинице. Исключение составили командир части, его заместитель и я. Они поселились в гостинице «Кострома» с видом на Волгу. Всё-таки не каждый год удается побывать на берегу великой реки. Мне же просто не удалось поселиться в военной гостинице, так как я был с супругой, а она не была военнослужащей и не имела командировочного предписания. Поэтому в военную гостиницу её не поселили. Но мы ведь приехали вместе, поэтому погуляли по городу, сходили на берег Волги, осмотрели беседку Островского и поселились в гостинице для колхозников. Это нас не особо расстроило, потому что условия проживания в гостинице для колхозников были чуть лучше, чем в гостинице КЭЧ, а стоимость проживания там была ниже. В общем, в пределах той суммы, которая компенсировалась мне за проживание в командировке, я смог снять отдельный номер. Узнав об этом, мой новый начальник снял соседний. Неудобство для нас заключалась только в том, что каждое утро и каждый вечер после окончания работ всему офицерскому составу необходимо было прибывать во двор гарнизонной гостиницы, где командир части определил место сбора всех военнослужащих для проведения совещаний. На таких совещаниях по утрам уточняли задачи на день, после чего военным автобусом, специально выделенным для этого командованием местной дивизии, офицеров нашей части, остальных прикомандированных военнослужащих и представителей промышленности доставляли к местам выполнения работ по переводу предполагаемой к запуску ракеты из боевого состояния в испытательное. По вечерам, после окончания работ, с места их проведения нас привозили всё тем же автобусом во двор гостиницы КЭЧ, где проводилось вечернее совещание После этого совещания до следующего утра мы были совершенно свободны. До своей гостиницы и я, и мой начальник добирались общественным транспортом. В день приезда после устройства в гостинице нам было предоставлено свободное время до утра следующего дня. Однако на следующий день начались чудеса. Пропал замполит – душа нашего коллектива. У него в Костроме служил однокурсник. Он был женат и жил в своей квартире. На лето его жена с детьми уехала на море. Сам он тоже уже взял отпуск. И тоже собирался ехать туда же, к морю. После устройства в гостинице наш замполит зашёл к нему в гости. Сходили в ресторан. Выпили. Вернулись домой, добавили. И видно, добавили хорошо, потому что утром наш замполит на совещание не прибыл. Видно, очень устал. А адреса его товарища никто не знал. В конце концов адрес нашли, но только вечером. Послали за нашим замполитом офицера, прикомандированного из другой части. Нашим офицерам это поручить было нельзя, потому что замполит был для них начальником, а подчинённым видеть своего начальника сильно уставшим не положено. По уставу.

Тот на такси привез его в гостиницу, уложил спать. Утром он проснулся. Хмель, видать, из головы ещё до конца не вышел. Стал ходить по комнатам и требовать у приехавших в командировку офицеров тетради по марксистско-ленинской подготовке. Естественно, что его послали. А так как ему было трудно понять куда, он обиделся и просто ушел. В неизвестность. Просто исчез… Послали за ним того же офицера, который доставил его первый раз, ведь он знал адрес его однокурсника, однако квартира его друга была закрыта, товарищ нашего замполита уже уехал на юг за своей женой. До обеда наш политрук так и не появился. Командир части скомандовал всем офицерам «Найти нашего комиссара любой ценой!». Начались поиски. Но где искать, Кострома ведь город не маленький? Областной центр всё-таки. Разделились на группы и стали обходить все рестораны и кафе в округе, постепенно расширяя круг. Только поздно вечером Серёга Жилин нашёл его в какой-то забегаловке на окраине города. С трудом уговорил вернуться в гостиницу. Затем уложил спать в комнату, где проживал один из прикомандированных офицеров. Этому офицеру было поручено следить за тем, чтобы душа нашего коллектива снова не исчезла. Утром мы прибыли на совещание. Заместитель командира довёл до нас информацию о том, что прибыл эшелон с техникой и после оформления всех документов, а также решения формальностей, начнётся его разгрузка. Все офицеры привлекаются к руководству ею. Каждый следит за разгрузкой закрепленной за ним техники. Автобус к месту разгрузки убывает через час. После окончания совещания командир части отвел меня в сторону и сказал: «Что-то наша «душа» опять с утра не появилась. Пойди, посмотри, как он. Может, ему плохо. Я поднялся на этаж. Подошёл к номеру, в котором должен был находиться замполит. Услышал, как он требует у оставленного следить за его состоянием офицера тетради по марксистско-ленинской подготовке. Судя по всему, наш политрук всё-таки до конца не проспался. Зашел в номер, спросил, что случилось. И тут столкнулся с уставной требовательностью. Наш замполит приказал и мне предъявить ему тетради по марксистско-ленинской подготовке. Я ответил: «Есть. Сейчас принесу». Дошёл до дежурной по этажу, взял ключ от комнаты и позвал охранявшего нашу «душу» старшего лейтенанта. Когда тот вышел в коридор, я снаружи закрыл дверь ключом. Наглухо. Спустился вниз, доложил командиру. Тот рассмеялся, потом поднялся на этаж, взял у меня ключ, открыл дверь. Достал из комнаты нашего комиссара, вывел на улицу, посадил в автобус, который следовал в район рампы, где уже разгружали эшелон, и приказал заниматься выполнением своих непосредственных обязанностей. Не знаю, был ли от него толк в руководстве солдатами, снимавшими крепления со стоявшей на платформах техники, но, когда весь железнодорожный состав разгрузили, он уже был совершенно трезвый. От греха подальше командир приказал ему после окончания разгрузки убыть на выездную телеметрическую позицию, которая организуется сразу после разгрузки эшелона, и до конца выполнения работ находиться там безвылазно. Проводить политзанятия с солдатами и занятия по марксистско-ленинской подготовке с офицерами. В общем, поддерживать боевой дух личного состава. После разгрузки эшелона измерительные средства были размещены по уже отработанной схеме. Станции приема телеметрии будут расположены на специально организованной выездной телеметрической позиции (ВТП) в районе пусковой установки, из которой будет запущена ракета. За исключением одной станции, которая будет использоваться для подготовки и проверки телеметрического оборудования испытательной головной части ракеты. Во время выполнения этих работ данная станция будет отбуксирована к сооружению, в котором это оборудование будет устанавливаться и проверяться. По окончании данной процедуры эта станция тоже будет перевезена на ВТП. Однако на этот раз и офицеры, и личный состав ВТП во время подготовки к проведению работ и выполнению измерений будут размещены в более комфортабельных, чем в прежние годы, условиях. Им будет обеспечено проживание в агрегатах-гостиницах 15т117 и питание в агрегате-столовой 15т118. Конечно, тесно. Особенно когда на ВТП будут прибывать для выполнения работ представители промышленности и офицеры управления. Но это уже лучше, чем было раньше. Станции измерения траектории разместятся в районе распределительного узла связи дивизии, через который результаты полученных ими измерений будут в режиме реального времени передаваться на космодром.

Мне же и моему начальнику предстояло принять находящуюся. в местной части систему Спектр-Б1, которая последний раз использовалась 4 года назад, после чего её блоки были прошнурованы и на данную шнуровку были поставлены печати. Так было сделано потому, что отдельного помещения для нашей системы в этой воинской части не нашлось и она была размещена в сборочном цехе, который местные военнослужащие использовали для сборки применяемого в их дивизии оборудования. Провести расконсервацию u техническое обслуживание этой системы, подключение к Спектру-Б1 привезенной нами стойки наземного согласующего устройства. Мы с моим начальником взялись за дело. Надо сказать, что стоявшая четыре года без дела аппаратура была покрыта толстым слоем пыли. Для приведения её в порядок командир местной воинской части выделил нам в помощь прапорщика, но сразу предупредил, что в условиях, когда нет приказа о повышении боеготовности, у них в части нет традиции выполнять запланированные работы в нерабочее время. Поэтому мы должны спланировать свои действия так, чтобы укладываться в установленные часы рабочего дня. Честно говоря, мне такое правило понравилось. Через пять рабочих дней аппаратура была расконсервирована. Наземное согласующее устройство подключено. Кабельное соединение с стоявшей рядом с сооружением станцией БРС-4 установлено. Ещё неделя ушла на автономное комплексное тестирование. В пятницу сразу после обеда мой начальник получил секретный прибор, подключил его. И автономные, и комплексные тесты прошли идеально. Начальник доложил об этом по команде. Приехали представители управления. Нам было сказано, что мы молодцы. Перед уходом один из представителей управления, целый майор, зачем-то подошёл к многострадальному наземному согласующему устройству. Я на всякий случай задал вопрос «зачем». Он ответил, что проверил правильность положения переключателя «задержка». Я спросил: «Ну и как?» Он ответил: «Всё в порядке». Следующий день был суббота, выходной. Работы по подготовке изделия планировалось начать в понедельник.

Как это было здорово! В Костроме в это время проводились съемки художественного фильма «Жестокий романс». И в городе можно было запросто встретить и Михалкова, и Мягкова, и Алису Фрейндлих. Тогда я еще не знал, что значительная часть актёров живёт в той же гостинице, где поселились наш командир части и его заместитель. Когда мы с женой пошли гулять по городу, увидели шикарный, запряженный тройкой лошадей экипаж, в котором сидели знаменитые актёры. Это был нерабочий день. И судя по всему, они просто катались. Нам было интересно всё: и пароход, на котором снимали фильм, и еще один небольшой, использовавшийся для съемок пароходик, и пушки образца 19 века, которые были установлены рядом с пристанью. Пока мы были в командировке, удалось увидеть почти всех актёров, которые снимались в этом фильме. Под впечатлением увиденного на следующие выходные я и ещё трое таких же балбесов выпили. Надели полевую форму, приделали к портупеям ещё по одному вертикальному ремню. Получилось сзади крест-накрест. И наняли на окраине Костромы какой-то грузовой катер. Потом целый день на нем катались. Впечатлений была уйма. Я ещё хотел жену пригласить, но она меня послала. Вместе с моей двойной портупеей.

В понедельник мы прибыли на работу. Включили систему, хотели начать тестирование исходного положения телеметрических блоков. Но вместо теста получили две прямые линии. Проверили систему. Оказалось, что наземное согласующее устройство неправильно работает. Я точно знаю, что чудес не бывает. Бывают плохие контакты. Но где эти контакты искать? Если позавчера перед нашим уходом со службы всё работало как часы, а через двое суток не работает вообще. Слава Богу, что в утвержденном графике работ были предусмотрены дополнительные трое суток «на разгильдяйство». Я попытался разобраться, что случилось с аппаратурой. Первым делом хотел её осмотреть. Однако прибывший, с Байконура представитель управления (кстати, тот самый, который «проверял задержку») потребовал, чтобы я отошёл от аппаратуры и дал ему возможность её протестировать и, если надо, исправить. До конца рабочего дня он над ней колдовал. Рабочий день закончился. Местные начали шутить, мол, «наступил вечер, на страну дураков опустилась тьма, и закипела работа.» Смех смехом, а до 4.00 утра представитель управления искал неисправность. В 4.00 утра устал. Решил отойти отдохнуть. Я, воспользовавшись этим, решил ещё раз осмотреть злополучную стойку. Каково же было мое удивление, когда на её поддоне я увидел кусок розового провода, очень похожего на тот, каким была сделана перемычка моим товарищем с площадки 2А Байконура, когда он эту стойку восстанавливал. Провод я нашёл, но как найти то место, к которому он был припаян? Ведь припаян он был тогда абы как. Проснулся представитель управления. Я объяснил ему ситуацию. Дальше мне показалось, что его накрыла детская болезнь истерии. Он начал мне доказывать, что такое оборудование использовать нельзя вообще. Тогда я сказал, что сейчас съезжу на телеметрическую позицию, возьму там кувалду и разобью эту стойку к чёртовой матери. Не зря ведь когда-то давно мне в управлении космодрома посоветовали разобрать её на запчасти как несуществующую. Представитель управления вначале стал нервничать, сказал, что такого не бывает. Я взял его за шиворот и слегка стукнул лбом об эту стройку. После этого он, похоже, в мои слова поверил. Вместе с ним уже целенаправленно мы осмотрели ячейку, на которой должна была быть перемычка. В двух местах нашли следы от пайки. Взяли кусок провода и сделали новую. Многострадальное наземное согласующее устройство заработало. Получили секретный прибор, провели повторное тестирование. К этому моменту уже наступило утро. Но мы всё- таки вернулись в график выполнения работ. Дальнейшее даже показалось неинтересным. Запись автономных и комплексных испытаний. Проверка их результатов. В общем, 10 дней работы в сооружении. Хотя ленту комплексных испытаний привозили с выездной телеметрической позиции, сам я на этот раз туда не ездил. Назначили время пуска 29 августа. В этот день пуск не состоялся. 30 августа. Та же история. 31 августа. Снова пуск отменили. 1 сентября под утро уехал в гостиницу. Благо, представители промышленности довезли на своём автобусе. Немного поспал. Когда проснулся, по радио передавали новости. В ночь с 31 августа на 1 сентября 1983 года над Сахалином был сбит южнокорейский самолет Боинг рейса 007 Нью-Йорк – Анкоридж – Сеул. Американские СМИ объявляют о чудовищном убийстве 269 человек, в том числе и граждан США. Среди погибших – самый активный антисоветский конгрессмен Лари Макдональд.

Оказывается, этот Боинг вертелся возле наших границ с вечера 28 августа по камчатскому времени по 1 сентября, периодически границу нарушая. Как раз в том районе над Камчаткой, куда должны были упасть головные части изделия, которое мы готовили к пуску. Потом полетел чудить на Сахалин. Нарушал, нарушал и донарушался.