Виктор Батюков
Из яблока в огрызок и обратно
– Ого, Сань. А здесь оказывается транспорт ходит. – прислушиваясь к нарастающему рокоту, сказал Яблочкин.
Шустрик выпрямился, и вгляделся в сторону приближающейся машины.
– Это не транспорт, это катафалк за нами едет – грустно вздохнул он и снова опустился на корточки.
Яблочкин поднялся из борозды.
– Катафалк – это громко сказано, но все же , мало хорошего она везет.
Вскоре, на половину крытый брезентом грузовик, остановился у землянки. Из него выпрыгнули старые знакомые парни и знаком подозвали к себе охранника. Объяснив, что нужно ему делать, приезжие забрались в кабину, а юный надзиратель пошел к узникам.
– К-к-кончай прополку. К-к-капусту г-грузить н-надо.
Гена выпрямился и стряхнул с пальцев прилипшую грязь.
– Целую машину? Так мы ее до утра грузить будем.
– Б-бегом я с-с-сказал! – замахнулся на него дубинкой охранник.
Яблочкин с Шустовым подхватили свои гири, и ускоряя шаг, под градом довольно чувствительных ударов, пошли к капустному полю. Проходя мимо машины, их остановил один из приехавших рабовладельцев. Он высунулся из окна машины, и ударяя по стеклу наружных часов, сказал. – Значит так, черви навозные. Сейчас четырнадцать тридцать, чтобы к семнадцати машина была полная. За каждую лишнюю минуту накажу.
– А если уложимся? – спросил Шустрик, и взяв в руку гирю, приготовился бежать за капустой.
– Останетесь не поврежденными – приезжий громко заржал, и вдруг, оборвав смех, рявкнул. – Бегом!
Эти два с половиной часа были самыми длинными и самыми мучительными в их жизни. Под свист дубинки Яблочкин с Шустриком вырывали прямо с корнем из земли капусту, и бежали с гирями на ногах метров двадцать, отделявших машину от поля. Но чем дальше шло время, чем больше они уставали, тем все длиннее становился путь. Первым выбился из сил Шустрик. Он стал двигаться все медленнее и медленнее. Лицо его стало бордово-красным, рубашка вся взмокла от пота, а язык, как у гончей собаки, вывалился наружу.
– Пить, пить, пить – не переставая шептал он, шатаясь и спотыкаясь даже на ровном месте.
Глядя на него, у Гены от жалости сжималось сердце, но он ничем не мог помочь другу. Единственное, что он мог сделать, это работать за двоих, чтобы уберечь Шустова от наказания. И он старался. Пусть ему было не менее тяжело, пусть перед глазами все расплывалось от струящегося ручьем пота, пусть ноги подкашивались и цеплялись друг за друга. Гена почти на автомате бежал на поле, хватал сколько мог унести Качанов, и шатаясь мчался к машине.
Не вероятно, но к назначенному сроку машина была загружена. Без одной минуты пять Яблочкин забросил в кузов последнюю партию капусты и без сил привалился к борту.
– Ты, смотри, уложились – удивленно присвистнул приехавший, заглядывая в кузов. – Так и быть живи. А где второй? – рабовладелец оглянулся и увидел как охранник, пытаясь поднять, потерявшего, на пол дороги, сознание Шустрика.
– Что ты возишься с этой падалью?! – гневно вскрикнул он и в два прыжка оказался рядом с ними. Оттолкнув парнишку, рабовладелец изо всех сил стал избивать ногами, обутыми в тяжелые ботинки, лежащего без движения Александра. Через пять минут он устало отошел от бесчувственного тела. – Значит так. – сказал рабовладелец охраннику, садясь в машину. – Если тот здохнет, зароешь его, где обычно. Этот – он кивнул на Яблочкина, склонившегося над другом – пусть работает дальше. Следи за ним в оба. Все мы поехали.
Машина сорвалась с места и затряслась по, еле видимой, колее. Яблочкин вытер своей рубашкой кровь с лица Шустрика, потом приложил свои пальцы к его запястью. В это время к ним подошел охранник. Гена повернулся к нему и скомандовал – Андрюха, а ну живо зови сюда свою мать.
На лице парня появилось удивленное выражение.
– Я сказал, бегом зови! Пусть прихватит с собой нашатырный спирт, йод, зеленку, короче тащите сюда аптечку и воду. Ну, живо!
Андрей еще с секунду поколебался, а затем развернулся и бросился в землянку. Через пять минут из нее вышла худенькая, невысокого роста женщина с бледным, осунувшимся лицом и густыми черными волосами, в которых уже проступила седина. Она несла коробку со всевозможными лекарствами и бинтами, а позади нее Андрюха нес чайник и полотенце.
При ее появлении Яблочкин поднялся и уступил свое место. Женщина, молча взглянула на него, и не говоря ни слова, склонилась над Шустриком. Осторожно промыв раны водой, она поднесла к его носу ватку с нашатырным спиртом. Александр дернулся, застонал и открыл глаза.
– Пить. – прошептал он пересохшими губами.
Андрей подал воду ему прямо в чайнике, и Шустрик, чуть приподнявшись, жадно припал к его носику.
Через полчаса, обработанного йодом и забинтованного Александра, отнесли на матрац. Сжалившись, охранник даже отстегнул от его ноги тяжелую гирю и разрешил Гене остаться при больном, а не идти в поле.
Когда женщина собиралась уходить, Шустрик снова открыл глаза и тихо прошептал. – Светик, не уходи. Я так долго тебя искал.
Коробка с лекарствами упала на земляной пол, и баночки, весело звеня, раскатились по комнате. А женщина стала над Шустовым и беззвучно шевелила губами.
– Александр? Саша?! Сашенька! – наконец вскрикнула она и упав на колени, положила голову ему на грудь и разрыдалась. Андрей недоуменно переводил взгляд с матери на Гену и обратно.
– Да, парень. Жизнь это брат такая штука. По круче любого детектива будет. – Яблочкин похлопал по плечу ничего не понимающего парня. – Подойди ближе. Не бойся. Это твой отец.
Подтолкнув парня к улыбающейся сквозь слезы, матери. Гена подхватил свою гирю и вышел из будки.
Через час они все вместе сидели рядом с Александром, пили травяной чай и рассказывали друг о друге. Во время разговора с разбитых губ Шустрика не сходила радостная улыбка, а с глаз, то и дело, выкатывались скупые слезы. Яблочкин в двух словах описал тяжелую жизнь Александра. Светлана сочувственно вздыхала и нежно гладила волосы своего бывшего мужа. Но, вот, Гена замолчал, и женщина грустно посмотрела на него.
– До тех пор, пока Сашеньку не посадили, я все ждала, что он вернется, – начала она свой рассказ. – Но потом познакомилась с одним, на вид, очень приличным человеком. Он то и подбил меня на развод и размен квартиры. Уверяя, что хочет на мне жениться. Ну, я, дура, и согласилась. Потом он стал уговаривать продать свою квартиру, чтобы уехать из города и купит дом в деревне. Я всегда хотела жить в деревне, правда Сань?
Александр нежно взглянул на нее и чуть заметно кивнул.
– Ну вот, когда я все сделала, этот гад забрал деньги, отвез нас с сыном в какой-то сарай, недалеко отсюда и скрылся. Там мы и ютились все это время. Я на ферме работала, а Андрюшка пастухом был. А год назад он на это поле набрел. Здесь его эти изверги в оборот-то и взяли. Сначала избили как Сашеньку, а потом пригрозили, что если на них работать не будет, то и до меня доберутся. С тех пор он здесь и мучается. А я к нему тайком перебралась. Они даже не знают, что мы вместе.
– Как же это они тебе оружие доверили? – удивленно спросил Гена, кивнув на оттягивающий карман, пистолет. Андрей усмехнулся, достал оружие и бросил ему на колени. Это была игрушка.
– Ха. Ловко… – Яблочкин повертел в руках пластмассовый пистолет и вернул его обратно. – А не думали бежать отсюда?
– Куда? Документы наши у них, денег нет, жилья тоже, родственников никого. Куда бежать-то?
– Да. Кстати. Сань, документы твои при тебе? – Гена вопросительно поглядел на Шустрика, одновременно ощупывая свои карманы. Александр отрицательно покачал головой и с трудом выговорил: – Они забрали и твои тоже.
– Ясно. – Гена хлопнул себя ладонями по коленям и поднялся. – Значит так. Завтра мы отсюда уходим. Возражения есть?
– Куда? – обреченно вздохнула Светлана.
– Пока ко мне, а там будем искать этих ублюдков. Саша, ты к завтрому сможешь подняться?
– Переломов вроде нет. Думаю завтра сможет ходить. – ответила за него жена.
– Вот и отлично. Тогда оставайтесь здесь, а я в ваше берлогу переберусь. Вам, думаю, есть о чем поговорить. Андрей. Да, сними, наконец с меня эти кандалы! А то как я с таким противовесом домой заявлюсь?
Когда с ноги Яблочкина была снята цепь, он потянулся, пожелал всем приятного вечера, и вышел на воздух.
– Горько! Горько! Горько! – дружно закричали гости, и невеста медленно, словно нехотя, поднялась из-за стола, выталкивая за собой красного от смущения жениха. Их поцелуй, скорее символический, чем нежный, закончился, едва начавшись, и они вновь вернулись к своим рюмкам. Прожевав порцию салата, с очередным тостом встал Яблочкин. Он оглядел небогатый праздничный стол, за которым сидели Шустов с семьей, он с Таней и трое малознакомых ему мужчин из пустыря, и повернулся в сторону молодых.
– Зоя и Ист…, прошу прощения, Николай. Я хочу поднять этот тост за вас. За то, что вы, – он еще раз обвел взглядом всех сидящих, задержался на Тане и вернулся к новобрачным. – И не только вы, все мы, избавились наконец от этого кошмара под названием…
– Рыжий! – воскликнул кто-то.
– Я хотел сказать – бездомность, – недовольно поморщился Гена. – Но, у каждого свои кошмары. А вы, вдобавок к этому, обрели еще и друг друга. Живите счастливо, и пусть вся та страшная жизнь останется в прошлом. За новобрачных!
Гости одобрительно зашумели, и в комнате раздался звон разнокалиберной посуды. Когда тосты за молодых закончились, а голод с большего утолен, за столом завязался разговор. Причем говорили почти все одновременно. Лишь только Александр, так за весь вечер и не притронувшись к спиртному, сидел молча, и с легкой, счастливой улыбкой оглядывал гостей. Левой рукой он то и дело нащупывал ладонь жены и несильно сжимал ее своими крепкими пальцами. Другой рукой изредка поправлял волосы на голове у сына.
– Яблочкину за все низкий поклон. Если бы не он, гнили бы мы до сих пор на пустыре! – выкрикнул один из гостей.
– Правильно! Он меня и от фермеров увез, – поддержал его уже слегка захмелевший Историк.
– Точно. А Шустрик этих козлов из моей квартиры вытурил, – Зоин визгливый голос на секунду заглушил все голоса.
– Саня вообще молодец. Без него я бы один ничего бы и не сделал, – сказал Яблочкин и обнял за плечи Таню.
После того, как каждый высказал слова благодарности и восторга, большую часть из которых получил Гена, разговор перетек в более спокойное русло.
– Слыхали? Фомина посадили, – сказал один из гостей, морщась после очередных сто грамм.
– Раскрутили все-таки его делишки, – облегченно вздохнул Яблочкин.
– Не-а. Кажись за взятки.
– Какие взятки, он же из ментовки уволился?
– Ну. Ты думаешь, он на стройку пошел, кайлом махать. Шиш. Устроился в ГАИ инспектором и погорел.
– Да. Не повезло бедняге, – сочувственно покачал головой Яблочкин. – От судьбы даже полосатая волшебная палочка не спасет. А про Рыжего что-нибудь слышно?
За столом на миг воцарилась тишина.
– Не-ет, – осторожно, чтобы не спугнуть это хрупкое счастье, протянул Историк. – Как тогда от тебя стартанул, так больше никто и не видел.
–Как же, не видели, – охрипшим голосом вдруг выпалила Зоя.
Она опрокинула в рот рюмку водки, хрустнула огурцом и только после этого добавила.
– Заходил сюда пару дней назад. Ты в это время ходил тару сдавать, – пояснила она ошарашенному мужу. – Пришел, пожрать попросил. Потом уговаривал, чтобы с ним пошла, мол, скоро у него бабок будет немеренно. Золотом меня осыплет, а когда я его послала, грозить стал, ругаться, даже пытался, как обычно, руку на меня поднять, но я его быстро осадила. Короче, свалил он отсюда злой, как собака. Сказал на последок, что когда узнаю от чего отказалась, сама к нему на брюхе приползу. И еще добавил, что ты, Гена, удавишься.
– Мне прямо сейчас за веревкой идти или можно доесть картошку? – спросил Яблочкин, хотя в душе у него шевельнулась какая-то тревога.
Поговорив еще о том да сем, гости решили устроить перекур, и дружно вышли из квартиры на лестничную клетку. Яблочкин покинул стол последним, помогая женщинам разобраться с грязной посудой. Он подошел к стоящему чуть в стороне от всех Александру, прикурил у него и, стараясь придать тону оттенок безразличия спросил:
– Что ты обо всем этом думаешь?
–По-моему, пьянка удалась, – глядя в грязное окно, спокойно ответил Шустров.
– Я не о том.
– Знаю, но о другом мне говорить просто не хочется. – Александр вдруг повернулся и взглянул Геннадию прямо в глаза. – Ну чего ты так всполошился? Короля свергли с трона, выдварили из страны, вот он и мечется. Хочет напоследок хоть как-то о себе заявить, напомнить так сказать. Все в порядке, Ген, все хорошо. Лучше расскажи как ты? Сколько мы не виделись? Пол года?
– Чуть больше, с осени.
– Вот. А разговоры у нас такие будто вчера расстались. Все об одном и том же. Учишься?
– Да, учусь, работаю. Вот, Танюшу все в ЗАНС зову. Пока безрезультатно. Яблочкин обернулся на скрип открывшейся двери и улыбнулся вышедшей из квартиры девушке.
– А мы тут как раз о тебе говорим, точнее о нас.
– И что, ты уже успел Александру наябедничать?
Таня всем телом прижалась к Гениной спине и легонько чмокнула его в мочку уха.
– Жалуюсь, что замуж за меня не идешь.
– Ген. Мы же договорились. Вот закончишь институт, тогда посмотрим, – Таня вышла из-за спины и стала рядом, держа милого за руку.
– А у Вас как дела, Александр Петрович? – сорвала она с языка Генин вопрос.
– Спасибо. Потихоньку налаживаются. На работу устроился, пока на стройку, а там видно будет. Ремонт сделали. Андрюшку на водительские курсы определили. В общем, жизнь продолжается.
Дверь квартиры снова отворилась, и на пороге появился раскрасневшийся жених. Он немного помолчал и сделал рукой жест приглашающий всех внутрь. Видя, что его так не понимают, застенчиво сказал:
– Ну, вы, это. Пошли что ли. Там еще осталось.
– Коля. Будешь у меня на свадьбе тамадой? Мне нравиться, как ты гостей уговариваешь. Видишь, никто тебе отказать не смог, – смеясь, сказал Яблочкин.
Историк еще больше покраснел и скрылся за дверью.
– Сань. Ты телефоном случайно не обзавелся? – повернулся Гена к Шустрику, когда они уже поднимались по лестнице.
– Есть, конечно.
– А почему его нет у меня? – Яблочкин даже приостановился от возмущения.
– Как нет? – Александр сделал удивленные глаза. – Неужели ты его разбил?
– Смешно. Номер почему свой не даешь?
– Так ты не спрашиваешь.
– Нет, Тань, ты посмотри на него. А он говорит еще, что был аналитиком. Сам догадаться не мог?
–Мог. Вот, держи. – Александр достал из кармана бумажку с написанным на ней номером и протянул Гене. – Я ее еще дома приготовил, когда узнал, что и ты здесь будешь. Звони, если что.
Гена удивленно повертел в руках листок, взглянул на Шустрика и спрятал номер в карман джинсов.
–Знаешь, Танюша, аналитика – это все-таки великая вещь.
Девушка прыснула со смеху и они обнявшись вошли в квартиру.
Старенькое «Вольво» везла седоков по отходящему ко сну городу, ощупывая светом фар сырые от весенней влаги кирпичные бока зданий.
– Наконец-то я сейчас буду дома, – после долгого молчания произнесла Таня, не отрывая глаз от дороги.
– Тебя тяготит это общество? – сквозь дремоту спросил Гена, удобно расположившись на заднем сиденье.
– Не то чтобы тяготит, нет. Просто, – Таня немного помедлили, чтобы подобрать нужные слова. – Вся эта свадьба. Невеста. Жених. Больше похоже на пародию, чем на настоящее торжество. Извини, но я привыкла бывать в других компаниях.
Гена открыл глаз и внимательно посмотрел на девичий затылок:
– Не забывай, дорогая, что я тоже несколько лет был одним из них.
– Как же, забудешь. – Таня глубоко вздохнула. – Но ведь у тебя, у Александра все уже кончилось. А у остальных?
– И у них наладится. Дай только срок. Им просто надо чуть-чуть помочь, и они снова станут ячейкой нашего общества.
– Если захотят, – и Таня скорее почувствовала, чем услышала, как Гена пожал плечами.
– Слушай. Мы сколько с тобой вместе живем? – вдруг спросила девушка.
– Уже полтора года, – настороженно ответил Яблочкин.
– А в деревню ко мне ты так и не удосужился съездить.
– У тебя есть дача? – Гена даже привстал от неожиданной новости.
– Скажем, домик, доставшийся нам от маминых родителей. Я, правда, тоже о нем за это время так ни разу и не вспомнила, а раньше мы с отцом частенько туда приезжали, но он очень любил сельскую жизнь. Копаться в земле, сажать деревья, косить, селекцией увлекался. Все прививал что-то, то к яблоне, то к сливе, то еще куда.
– А ежа с осотом скрещивать не пробовал?
– Кажется, нет. А зачем это? – девушка на миг обернулась и взглянула на Гену.
– Чтобы сорняки с огорода сами сваливали.
– Да ну тебя. Дурак, – обиделась Таня.
– Танюшка, я пошутил, ну прости меня, – засюсюкал Яблочкин и, подкравшись, поцеловал ее в затылок.
– Ладно, что с тебя взять, когда ты комбайн только по телевизору видел, – примирительно сказала Таня.
– Не только, еще и в журнале, на фотографии. Красный такой, большой, с брансбойтом на крыше.
– Каким брансбойтом? – обернулась девушка и удивленно взглянула на Гену.
– Ой, нет, извини, это была, кажется, пожарная машина, – улыбаясь, ответил Яблочкин, и закрыл голову руками, ожидая удара, но его не последовало. Когда Гена выглянул из своего укрытия, то снова увидел девичий затылок.
– Тань. Ты сердишься? – осторожно спросил он.
– Нет. Мы уже приехали.
Тормоза глухо пискнули, и машина остановилась у неосвещенного подъезда.
– Опять кто-то лампочку свиснул, – проворчала Таня, выходя из машины.
– Я знаю, кто это сделал, – заговорческим тоном сказал Гена.
– Кто? – девушка даже чуть подалась вперед от любопыства.
– Заклинатель лампочек. Он их засвистывает до смерти.
– Идиот, – выдохнула Таня и обиженно зацокала каблучками по ступенькам.
Зайдя в квартиру, Гена не зажигая свет, обнял девушку и привлек к себе.
– Не сейчас, – шепотом запротестовала она, впрочем, не делая особых попыток вырваться из объятий. – Можно я вначале душ приму, а то от меня несет, как от моренного коня.
– А я не чувствую, – произнес Гена, осыпая лицо девушки поцелуями.
– Зато я чувствую! – Таня, наконец ,вывернулась из его рук и щелкнула выключателем.
Перед их взором предстала перевернутая вверх дном прихожая.
– Вот те раз, – выдохнул Гена и, отстранив остолбеневшую девушку, прошел в комнату.
Зажегшаяся люстра осветила там еще больший бардак. Все полки из секции были вынуты, а их содержимое валялось на полу. Там же находились и книги из стенного шкафа. Постельное белье, вынутое из внутренностей тахты, разлетелось по всей комнате, все картины и репродукции со стен были сорваны, и валялись на полу среди бумаг. Телевизор спасло от смерти только то, что он уткнулся экраном в подушку, и беспомощно смотрел на хозяина антенным гнездом. Гена сделал шаг вперед, и под его ногой захрустели осколки сервиза.
– Может здесь проходил бегемот? Нет. Может здесь побывал слон? Нет. Просто к нам заходил Сережка, и мы с ним поиграли немножко.
– Что ты там бормочешь? – спросила Таня подходя я Яблочкину, осторожно переступая через горы одежды, выброшенной из шкафа.
– Да это я так. Пытаюсь понять, что за стихийное бедствие пронеслось над отдельно взятой квартирой.
– Ну, а?
– Здесь явно кто-то что-то искал.
– Вы на редкость проницательны, мистер Пинкертон! – голос девушки звучал на самой высокой ноте, глаза были полны слез, а сама она была почти в истерике.
Гена обнял ее за плечи и успокаивающе прошептал.
– Ну, перестань, все будет хорошо. Сейчас вызовем милицию, и она быстро найдет, кто это сделал. А до ее приезда давай пока ничего не трогать. Хорошо?
Таня всхлипнула, утерла носовым платком глаза и согласно кивнула. Они вместе пробрались на кухню, где разгром был не таким страшным и Гена набрал 02.
– Милиция. Дежурный старшина Городец, – раздалось в трубке.
– Милейший, понимаете в чем дело? Мы с женой, – Гена ласково поглядел на Таню. – Только что вернулись с одного мероприятия и нам кажется, что в наше отсутствие через квартиру прошло на водопой стадо слонов. Вы бы не могли прислать к нам людей, чтобы они разузнали, кто показал им эту тропинку, очень хочется посмотреть ему в глаза.
В трубку было слышно, как со скрежетом проворачивалось серое вещество в голове у старшины. Минут пять на том конце провода напряженно молчали, а потом, видимо, так и не поняв ничего из сказанного, осторожно спросили:
– А на каком этаже вы живете?
– На третьем.
На этот раз пауза была трехминутная.
– Вы что, не понимаете, куда вы звоните? Это милиция, а не зоопарк! Немедленно прекратите, а то живо привлеку за телефонное хулиганство, – после этих слов в телефоне что-то щелкнуло и пошли короткие гудки.
– Кажется, мы друг друга не поняли, – Яблочкин развел руками.
– Перестань издеваться над милицией. Там тоже люди работают, – Таня выхватила из его руки трубку телефона.
Она уже справилась с той минутной слабостью, и поэтому ее голос звучал твердо.
– Алло, милиция? Нашу квартиру ограбили! Адрес? Южная 18, квартира 34. Спасибо. Ждем. – Она взглянула на Яблочкина. – Вот так надо с ними разговаривать.
Гена вздохнул и откинулся на спинку кухонного диванчика.
– Милая, сделай мне кофе.
– Да ладно! Пока они домчат, я еще и выспаться успею, – Гена поднялся, и сам поставил на плиту чайник, а Таня, прихватив из аптечки валерьянку, отправился в свою комнату.
Звонок в дверь раздался в тот момент, когда Гена опускал чашку в мойку.
– А вот и наши доблестные любители беспорядка! – крикнул из кухни Яблочкин.
– Я открою, – выбежала из комнаты Таня.
Замок щелкнул, и в квартиру вошли трое молодых людей. Двое были в милицейской форме лейтенанта и сержанта, а третий, судя по всему старший, в цивильном костюме.
– Здравствуйте. Что у Вас случилось?
– Ничего, просто не с кем было чая попить,– вышел из кухни Гена.
– Не слушайте, это у него от шока, – выступила вперед Таня и гневно посмотрела на Яблочкина.
Гена скрылся за кухонной дверью и достал из кармана мобильный телефон.
– Проходите сюда, мы решили до вашего приезда ничего не трогать, – скороговоркой выпалила Таня, приглашая сотрудников милиции пройти в глубь квартиры.
– Так. Давайте все по порядку, – произнес следователь, внимательно осматривая беспорядок в комнатах. Сержант же, расчистив себе место за журнальным столиком и водрузив на него тетрадь, принялся записывать.
После получасового «затворничества» Яблочкину надоело сидеть на кухне, и он вышел к оперативникам. Таня к этому времени уже рассказала все, чем они занимались весь этот день, а особенно вечер, и помогала лейтенанту разбирать вещи. Завидев вошедшего в комнату Яблочкина, следователь подошел к нему с сочувственной улыбкой.
– Ну, как? Немного успокоились?
Гена взглянул на широкое, располагающее к себе лицо сыщика, задержал взгляд на его умных, проницательных глазах и его сарказм несколько поутих.
– Да, спасибо.
– Вот и чудненько. А теперь, если Вы не возражаете, я хотел бы задать Вам несколько вопросов.
– Так ведь жена Вам все рассказала, – ответил Гена и волна отвращения к представителям этой профессии вновь захлестнула его.
– Мне бы хотелось послушать Вашу точку зрения, – улыбка на лице следователя сделалась еще мягче. – Если Вы не против, давайте пройдем на кухню.
Гена пожал плечами и шагнул в коридор.
– Вы, когда здесь закончите, переходите в следующую комнату. Костя! Чтоб мне протокол досмотра был подробным, без всяких там твоих сокращений. Понял? А то самого читать заставлю, – уходя, бросил оперативник сержанту и поспешил за Яблочкиным.
– Итак, с утра… – начал следователь, измеряя шагами кухню.
– Я отправился в институт, а Таня на работу, – перебил его Гена, сидя на краешке диванчика.
– Хорошо. Потом.
– Вернулись домой.
– Тогда все было в порядке?
Терпение у Гены лопнуло, он откинулся на спинку, достал сигарету, закурил, и, глядя на оперативника сквозь дым, не скрывая иронии, произнес:
– Командир. Если бы в то время квартира выглядела так же, вы были бы здесь гораздо раньше.
– Значит, днем квартира была цела, – не обращая внимания на сарказм Яблочкина, подытожил следователь. – Потом куда вы отправились?
– К моему другу на свадьбу.
– Где живет Ваш друг? – сотрудник достал из внутреннего кармана блокнот и ручку.
– Парковая 15, квартира 21.
– Как зовут Вашего друга?
– Историк. Тьфу-ты, блин. Коля, Коля, как его? – стушевался Геннадий, поняв, что напрочь забыл настоящую фамилию Историка.
Вдруг он хлопнул себя по лбу ладонью и облегченно рассмеялся:
– Вспомнил! Дубин. Николай Дубин.
– Да. Видно очень близкий друг, что с трудом фамилию вспомнили. Ваша жена ее вообще не знает.
– А вот Вы можете сейчас, не задумываясь, назвать девичью фамилию Вашей жены? – хитро прищурившись, спросил Яблочкин.
Сыщик открыл рот, потом густо покраснел, выдохнул и спрятался за блокнотом.
– Мы сейчас говорим о Вас, – раздался оттуда его сдавленный голос. – В котором часу Вы вернулись?
– Час назад.
– То есть, – следователь взглянул на часы. – В 22.20. Так?
– Вроде того. Я не засекал время.
– Дверь была взломана?
Тут Гена пристально посмотрел на сыщика и медленно произнес:
– Нет, замок был цел.
Когда следователь вышел из кухни, Яблочкин загасил сигарету и тут же прикурил другую. Вскоре оперативник вернулся, и вопросы возобновились.
– Наконец-то, – Гена захлопнул дверь за милицейскими работниками, и устало привалился спиной к стене. – Тань! Который сейчас час?
– Почти два, – она вышла из комнаты и тяжело вздохнула.
– Устала?
– Есть немного, – она отбросила свисающую на лицо прядь волос и тяжело вздохнула. – Вечер сегодня выдался какой-то… – девушка рукой указала на кавардак в квартире.
– Разгромный, – докончил за Таню фразу Гена и подошел к еле держащейся на ногах девушке. – Дорогая, да ну их, этих полотняные барханы. Пошли спать.
Словно ждав этих слов, Таня без сил упала ему на грудь и он, подхватив ее на руки, понес в спальню.
Утром Гена проснулся от назойливых трелей. Казалось, вся квартира была наполнена переливами звонков. Звонили одновременно и в дверь, и на мобильник и на домашний. От всей этой какофонии Гена первые минут даже растерялся и стоял посреди спальни в одних трусах, бессмысленно хлопая ресницами, пытаясь сообразить, куда броситься в первую очередь. На помощь ему пришла Таня. Она дотянулась до его джинсов и извлекла оттуда мобильный. Через секунду на одну мелодию сало меньше.
– Здесь сработал будильник, – ответила она на вопросительный взгляд Гены.
– Ага. Значит, оставшиеся два мне доброго утра не пожелают, – сказал он и, впрыгивая на ходу в спортивные брюки, пошел открывать дверь.
На пороге стояли его родители. Пригласив их жестом войти, Гена помчался к телефону.
– Привет. Что ты мне вчера ночью пытался сказать? Извини, но я так ничего и не понял, – раздался в трубке голос Шустрика.
– А, Саня, здравствуй, – невольно зевая и потягиваясь, ответил Гена. – Ты не мог бы ко мне приехать7 Очень нужна твоя помощь.
– А в чем дело? Что-то случилось?
– Это не по телефону. Ты сможешь?
– Через полчаса буду.
Гена положил трубку и повернулся к стоящему посреди кухни отцу.
– Привет, пап. А где мать?
– С Таней. Ты мне объяснишь, что здесь произошло?
Гена включил чайник и задумчиво поглядел на отца.
– Если честно, сам пока толком ничего не понимаю. Давай дождемся Шустова и все вместе попробуем разгадать эту загадку.
– А, может, это просто банальное ограбление,– высказал предположение Степан Семенович, глядя на горы еше неприбранных вещей.
Гена почесал затылок и криво усмехнулся.
– Нет, па. Им очень хотелось, чтобы так выглядело, но… Давай все же дождемся Сашу.
Отец, подумав, согласно кивнул, и они отправились к женщинам помогать наводить порядок.
Шустов оказался на редкость пунктуальным. Как и обещала, через полчаса он уже стоял в коридоре Таниной квартиры.
– Так что у вас случилось? – спросил он, внимательно рассматривая все еще разбросанные по квартире вещи.
– Ну, раз все в сборе, предлагаю попить чаю, – объявил Гена и увлек Шустрика на кухню.
Вскоре к ним присоединились и все остальные. За завтраком Таня с Геннадием, дополняя друг друга, рассказали о том кошмаре, который их ждал в квартире по возвращении со свадьбы. По окончании рассказа в кухне повисла напряженная тишина. Первым ее нарушил Степан Семенович.
– Так вы говорите, почти ничего не пропало? – спросил он, вертя в руках чашку с чаем.
– Ну да. Кое-какая мелочь из тумбочки, бутылка виски из бара и… Тань, что еще?
– Мои сережки.
– Вот, точно, сережки.
– А было, что еще взять, кроме вещей и аппаратуры? – задал вопрос Шустов, глядя куда-то в пустоту.
– Ну конечно. В той же тумбочке лежали кредитные карточки, кстати, код написан прямо на них. Часы, довольно дорогие, цифровой фотоаппарат, да и вообще, – Гена неопределенно развел руками.
– Только исходя из этого, ты считаешь ограбление странным? – спросил его Степан Семенович.
– Нет, самое главное, дверь не была взломана. И вскрыта не отмычкой. Менты осматривали, сказали, что ключ был родной.
Все за столом удивленно уставились на Гену. Он отхлебнул из чашки и продолжил.
– Мало того, когда мы вошли в квартиру, у меня сложилось впечатление, что здесь что-то искали. Грабители, мне кажется, так вещи не разбрасывают.
– Н-н-да. Действительно, – задумчиво произнес шустов.
В кухне опять наступила тишина, каждый думал об этом происшествии.
Наконец Александр отодвинул чашку:
– Итак. Есть только одна зацепка. Ключ. У кого кроме вас он мог быть?
Гена и Таня вопросительно посмотрели друг на друга. Первой, растягивая слова, заговорила девушка.
– Ну, естественно у меня, у Гены, комплект был у папы, нам его отдали там, в милиции. Еще? – она снова взглянула на Яблочкина, но тот в ответ лишь пожал плечами и отрицательно завертел головой.
– Я так понимаю, что Вы после убийства замок не меняли? – удивленно взглянул на них Шустрик.
– Не-ет, – Таня растерянно перевела взгляд с Гены на Александра.
– Года два назад, я видел, как из вашего подъезда выходил один молодой человек, – подал голос, молчащий до этого Степан Семенович.
Все повернули головы в его сторону.
– Я по долгу стою на балконе и наблюдаю за тем, что делается в нашем дворе. Так вот, этого молодого человека я не раз наблюдал в компании твоего, Танечка, отца. Но в тот день он выходил из подъезда один.
– Ну, и …
– В это время ни тебя, ни твоего отца дома не было.
– Может, он не к нам приходил, или позвонил в дверь, подождал немного и когда никто не открыл, ушел, – не совсем уверенно высказала предположение девушка.
Степан Семенович усмехнулся.
– Возможно, но я видел и когда он приехал. Между этим прошло минут сорок. Думаю, человек столько перед дверью не простоит. Теперь еще, знакомых, кроме вас, у него в этом доме, насколько мне известно, нет.
– Как ты говоришь, он выглядел? – пристально глядя на отца, спросил Яблочкин.
