Вероника Гард
Это моя собака!
– Кто вас уговаривает? Вы уже сами себя уговорили. Я лишь предлагаю деньги.
– А что вы ко мне прицепились? Очередь большая, идите вон, глядите.
– Просто вы назвали меня живодером, хотя по сути сами являетесь им. Я это вижу сейчас, здесь, своими глазами. Это все видят. А вы, к примеру, не можете до конца быть уверены, что я этих чудесных песиков веду не цирк.
– Вы ведете их на живодерню!
– Докажите. Вы судите по лицу?
– Да. У вас мерзкое лицо.
– А у вас нет, хотя вы живодер.
– Я не живодер.
– Докажите, – человек наклонил голову и улыбнулся.
– Не собираюсь я вам ничего доказывать. Кто вы вообще такой?
– Вы считаете, что я живодер, пускаю собак на мыло. Но так ли это?
– Да прекратите…
Хозяин бульдога взмахнул руками:
– Ой, да оставьте вы эти разговоры. У меня пухнет голова от вас. Я здесь уже неизвестно сколько стою, а у меня, откровенно говоря, опущены почки. Мне нельзя. Заберите моего, что ли, – он протянул поводок человеку, и собак у него стало восемь. – Мне надоело уже вас слушать. Обоих.
– Сколько желаете за собачку? – ласково спросил человек.
– Знаете, нисколько. У меня адская боль в пояснице.
***
Генрих вернулся домой один. На пороге его встретил Курт. Он увидел поводок, отсутствие собаки и заплакал, хотя до этого всеми силами хотел сдержаться.
– Дурак! Дурак! Зачем ты так сделал? – стуча кулачками по груди брата, кричал Курт. – И где твоя куртка? Всю кровью заляпал, да? Это же наша собачка! Наша Данке!
– Вот и будешь ходить к нашей Данке, я место нашел, – Генрих схватил Курта за руки и приподнял, как обычно он делал, что успокоить его. – Я все сам сделал, ты бы опять набедокурил. Пошли, там недалеко. Хоть каждый день там сиди, – он помолчал. – Кто-то ведь должен был это сделать.
– Я больше никогда не буду разговаривать. Ни с кем из вас! И вообще! Понятно тебе?
И Курт перестал говорить. Молча шел за Генрихом, стараясь не всхлипывать. Могилка Данке должна была находиться на пустыре, где они играли с Гансом и Йоахимом в войну.
Их шалашик. Рядом – разбитый ими лагерь и импровизированный штаб. В землю вбита по рукоятку лопатка. «Под ней Данке», – Курт остановился, как вкопанный и стал неотрывно смотреть на землю перед собой.
