Валерий Столыпин
Любовь понарошку и всерьёз
– Опять хамишь?
– Чего так разволновалась? Раскраснелась, взъерошилась. Дело-то житейское. У нас ведь с тобой свободные отношения, правда? Ты иди, иди. Мне в гости не хочется. Погулять с удовольствием схожу, подышать свежестью леса, с тобой наедине побыть, поговорить по душам… Помнишь, как мы познакомились! Ты была такая… да, была…
– Мне тоже в гости расхотелось. Может, правда, посидим, вина попьём. Или шампанского. Помнишь, как тогда…
– Напомни-ка… у меня что-то память отшибло. Давно с тобой не сидел.
– Как это давно? Года не прошло… Всего год и не сидели. Ты тогда из командировки приехал, ожерелье ещё привёз из коричневого жемчуга. И шарф кашемировый. А ещё духи. Клима кажется. Вкусные. Мы тогда до утра наговориться не могли. Неужели это была я?
– Сама удивляешься? Конечно ты. Представляешь, Лиза, год назад, всего год, мы были безумно влюблены. По уши… а что это значит? Только то, что до мозга любовь наша не доходила: сердце, грудь, нос, уши… и всё. Как до мозга дошла, начали думать, сопоставлять, сомневаться.
Оказалось, что любовь наша и не любовь вовсе – иллюзии, глюки, что мы совсем не идеальны, попросту обычные люди, как миллионы прочих. Мираж растаял, осталось ощущение, что тебя надули, как последнего простака, подсунули фантик вместо сладкой конфетки.
А ощущения той эйфории, счастья неземного, в памяти прочно засели, требуют повторения. Любовь ведь наркотик. Это не преувеличение, так оно и есть на самом деле. Симфонию жизни исполняют гормоны, тот ещё опиум. Организм привыкает получать дозу допинга в виде космических эмоций и ярких оргазмов. Не дают – начинается ломка.
– Не выдумывай. Хочешь сказать, что мы сами себе не хозяева?
– Почему? Люди взрослеют, набираются опыта, учатся справляться с любыми ситуациями, перестают жить иллюзиями. Жизнь слишком коротка, чтобы только и делать, что преодолевать одиночество, живя вдвоём.
Одиночеством нужно наслаждаться. Одному, в полной тишине. Только не очень долго. Если слишком увлекаешься, пропадает сладость блаженства. Оно превращается в несчастье, выдержать которое становится невыносимой пыткой. Когда начинаешь тосковать в браке, значит, любовь безвозвратно ушла, не выдержала испытания временем.
– На что намекаешь, опять скажешь, что изменяю?
– Зачем? До любой информации дозреть нужно. Никогда не замечала, что перечитывая одну и ту же книгу, ты не видишь, не чувствуешь то же самое, каждый раз получаешь совсем иную информацию. А почему? Развиваешься, становишься другим. А буквы и слова в тексте всё те же.
Понимаешь, Лиза, нет смысла строить дом на чужой земле, даже если очень хочется. Это исключено. Отнимут. Или выгонят в лучшем случае. Обживать нужно своё поле, пусть даже крошечное, неудобное. Так как насчёт романтического ужина?
– Принято. Выдвигаю встречное предложение – что скажешь о романтическом завтраке? И вообще, может, хватит уже ссориться?
– Ты мне что, предложение делаешь, на любовь намекаешь?
– И не намекаю даже, всегда тебя любила.
– Считаешь, что я должен поверить?
Серёжка на пузе
Любовь, она и есть любовь. Она – сокровенное таинство, мистическая благодать, бесценный дар, колдовство, талант, магия.
Можешь триста романов с продолжением о любви прочитать, Санта Барбару все две тысячи сто двадцать семь серий посмотреть, миллионы томов познавательных книг о психологии семьи и брака изучить и всё равно ничего о ней не узнаешь.
Конспекты и графики, теории и тренинги, даже обширная практика ничего не дадут. Пока сам не испытал на себе действие волшебства любви – ты по сути девственник, даже если успел совратить десяток-два наивных партнёров.
Прямая линия как это ни странно состоит из отдельных точек. Одну пропустил – получилось тире, а это уже совсем другая история.
Когда мальчишечка лет пяти утром после обильного прилива бегал по берегу и бросал в воду медуз и ракушек, вынесенных на берег, мама сказала ему, что он зря старается, потому, что природу невозможно исправить.
– Каждая смерть – продолжение чьей-то иной жизни, – говорила она малышу.
Ребёнок ответил, – а эта ещё живая. Может, у неё детки будут.
Как же он прав.
Судьбу, её ещё собственноручно создать нужно. Она пока молодая, эксцентричная, хохотушка и шалунья, смотрится в зеркало, где всё её не устраивает и страдает.
Рыжеволосый юноша хочет иметь чёрные кудри. Худой и хилый мальчишка мечтает о коренастой с рельефной мускулатурой фигуре. Ребёнок торопится взрослым быть, красавец страдает от несовершенства пропорций тела, хотя все вокруг завидуют его внешности.
Мы такие, каких нас создала природа. Ничего невозможно исправить, потому, что всегда есть то, чего не достаёт, сколько бы мы ни старались стать совершенными.
Серёжка, худой как щепка юноша под два метра ростом, субтильный и замкнутый на внутренних семейных отношениях, со скрипучим, истинно мужским глубоким басом. Таким голосищем проповеди с амвона читать или литургии петь, но характер и сущность его нисколько не соответствуют данному обстоятельству.
Не сказать, что Сергей маменькин сыночек, но всю жизнь под присмотром исключительно женским. До десяти лет с тётками спал, благо их много и каждая души в нём не чаяла.
Когда его выгоняли на свою кровать, малыш басом плакал, – ну можно я с Любкой лягу, она горячая и мяконькая?
Кто же ребёнку откажет – конечно, можно.
– Сергунька, маленький мой. Ну иди же скорей к любимой няньке.
Семнадцать лет парню было, а дамы из его прихода пылинки с тела недоросля сдували, сопровождая и контролируя каждый его шаг.
Не дай бог случится с ребёнком чего! Мальчишка совсем. А ну как обидят?
А оно вон как повернулось.
Вжик…
С одного единственного взгляда пал долговязый баловень к ногам светлокудрой прелестницы..
Взмахнула девочка пушистыми ресничками, метнула пристальный сероглазый взор и пронзила насквозь чувствительное мальчишечье сердечко.
Дальше всё завертелось вихрем, заполнило голову Серёги туманом первой любви, предъявляя ему раз за разом волшебные наслаждения, одно прекраснее другого, манившие ещё более прекрасным, пока неизведанным.
Наташенька – пигалица чуть не вдвое меньше Сергея ростом, но серьёзная не по годам и решительная девочка взяла быка любви за рога, повергла его, заставила мальчишку сразиться с мамками и тётками.
Понятно, что победили в итоге романтические чувства.
Спустя малюсенький срок прекрасная дива принялась раздаваться в боках. Ветром ли надуло или непорочное зачатие произошло – кто там чего разберёт у детей неразумных.
Сердце, руководящее чувствами и разумом, никакого отношения к мудрости и расудительности не имеет. Тук-тук! Кто там? Почтальон Печкин. Принёс вам привет от вашего мальчика. Из всех возможных удовольствий – греховные деяния самые привлекательные.
Ура, свадьба!
А чего? Здорово же. У них и детки будут. Красивые, здоровые, счастливые. Тёток и мамок много – вырастят.
Пигалица оказалась оборотистой, мозговитой и ловкой. Родила замечательного мальчика. Грудью до двух лет кормила, дом как могла обиходила. Им ведь сразу, словно по щучьему велению квартиру отдельную предоставили.
Девочка сразу же учиться пошла, не дожидаясь пока дитя вырастет.
Серёжка, как в детстве был, так и остался – телок и увалень. Про таких говорят – ни украсть, ни покараулить. Только и достоинств, что нежность да верность.
Сказали работать – трудится в поте лица, звонок прозвенел – отдыхает. Напарники гуляют, значит и он с ними. Привык всю жизнь под присмотром, чужим умом жить.
А у супруги его громадьё амбиций. Ей абы как, без цели и плана судьбу строить не по душе. Серёжка мычит и не телится, сколько есть – столько и достаточно.
Помните Вовку из Тридевятого царства – “и так сойдёт”. Если что, мамки и тётки помогут.
– Почему, – думает его ненаглядная жёнушка, – у других всё есть, а у меня есть, но не всё?
Выучилась девочка на экономиста в расчёте на будущее, точнее, определяя и формируя его. Заочно училась, не забывая ребёнка и повседневные домашние хлопоты. Всё успевала. Сыночек к тому времени подрос.
Тётки и мамки по телефону беседуют с малышом, – Мишенька, дитятко, где мамка? Дай ей трубочку.
– Некогда мамке. Уёки учит по математике.
Осилила девочка всё разом, диплом заветный получила. А Сергунька, муж ненаглядный, и без того счастлив. Милая рядышком, сыночек – кровинушка родная, растёт на радость многочисленной родни. Тётки вокруг вьются, готовы без промедления любой его каприз исполнить.
Каждому своё. От, как говорится, добра не ищут. Серёжке невдомёк, что любовь, это не каменная кладка, а рисунок на асфальте или дом из песка на берегу моря: дождь пошёл, волна набежала – всё смыло, даже следов не оставило.
Он-то её на всю жизнь полюбил, отпечаток своих чувств в рамочку оформил и на стенку на видное место повесил.
Однолюб.
– Да ладно тебе, Наташенька, золотце, чего это ты решила, что у нас денег недостаточно? Просто ты тратишь быстрее, чем мы зарабатываем. Умерь потребности, у нас же любовь. Если разобраться, у нас же всё-всё есть…
В том и закавыка: когда всё есть, именно тогда отчего-то всего катастрофически недостаёт. И того, и другого… А хочется. И мысли о желанном, но недосягаемом – куда же их деть?
Зудят, свербят, чешутся.
Серёженька на работу ходил, футбол смотрел да пиво пил, а семейную жизнь свою тёткам. мамкам да жене доверил.
Счастлив был безмерно.
Наташа между тем кумекала, вычисляла, что не так. Додумалась до того, что нужно искать себе другую, достойную её стремлений и вожделений пару, способную обеспечить комфорт не только в постели.
Это же не дело, когда жена больше мужа зарабатывает. Пара, когда двое, а у неё вроде как полтора землекопа выходит с нынешним мужем.
И ведь отыскала себе то, что могло мечты и желания воплотить в реальность.
Подходящий мужчина был старше, более того – невзрачный, сексуально слабый, обременённый букетом возрастных заболеваний. Но семья его была зажиточной, с возможностями и надёжными связями местного масштаба.
Новый претендент на Наташкину руку: интеллигентный, образованный, довольно импозантный мужчина, влюблённый в молодицу дюймовочку до корней волос готов был за её привлекательность и свежесть кинуть к ногам милой буквально всё.
В разумных пределах.
Короче – почти принц на белом коне. Правда, весьма потрёпанный жизнью принц.
Без сожалений и застенчивости развелась Наталья с Серёжкой, оформила официальный брак, начала собирать цветы и плоды этого деяния.
Родственники альтернативного мужа без промедления на престижную работу её устроили, нарядами и благами задарили.
Жизнь удалась!
Что касается некогда любимого Серёженьки: что поделаешь – не мы такие, жизнь такая.
А уволенный в запас муж крепко сел на стакан с горячительным зельем.
Страдает, бедолага. Депрессия у него.
Он-то свою любовь на видном месте выколол – не сотрёшь. Во всяком случае, сам так думает. Мужичок-то о, ещё ничего себе: отмыть, побрить, отогреть… глядишь, на что и сгодится.
Охотницы на бесхозный товар отыскались быстро. Да не одна.
Выбирай Серёга любую!
Мужчина и представить не мог, что на рынке женихов настолько популярен. Мужское начало – оно без дела сидеть не должно и не может: бурлит, требует выхода. Его ведь прёт от избытка невостребованных гормонов: туманит мозг желанием, разжигает вожделение до немыслимых размеров, причиняя попутно к духовным и физические страдания.
Любовь, она же на самом деле – сплошная органическая химия. Кто там разберёт – чего с чем и в каких пропорциях смешивать нужно, но реакция при достаточном содержании катализатора происходит незамедлительно и весьма бурно.
Романтический канат был немедленно завязан на мужском достоинстве мужским узлом. Не сказать что шторм или буря, но настоящая чувственная интрига с конфетами и букетами, поцелуями и подарками.
Увлёкся Сергунька не на шутку. Даже жениться собрался.
Не судьба… да… о том неприглядном факте Наталья узнала.
Одно дело, когда ради мечты и идеи на жертвы идут, другое – если налицо реальная измена. Ведь Серёжку жена, хоть и ушла от него к другому представителю грубого мужского племени, до сих пор своей собственностью числила.
А он… подлец, ловелас, изменник!
У Наташки в головке фазу незамедлительно перемкнуло, реально торкнуло. Ревность отравила всё её романтическое существо.
Как же так? На кого он её променял? Да она же, Наталья, супротив той невзрачной разлучницы – настоящая королева.
И в бой.
Развод с новым супругом был оформлен незамедлительно.
Невесту новоиспечённую Наталья застращала: наговорила ей такого…
Серёжке проходу не давала: день и ночь пела комсомольские песни о любви и дружбе ангельским голоском. Такая корова, сами знаете, нужна самому.
Зачем?
А чтобы было! Не ваше дело. Имущество, оно священно и неделимо.
Купила бывшая супружница квартирку дверь в дверь с Серёжкиной. С работы встречает, на работу провожает. Куда бы ни пошёл – она рядом.
Какая к чёрту может быть любовь на стороне, если у них сын общий и вообще…
Пока угольки ещё тлеют разжечь костёр умеючи всегда можно. Девка-то Наталья хоть куда: фигура, походка, стать, личико кукольное, запах родной, интимные зхавлекалочки до мелочей изученные и желанные…
Короче, коготок увяз – всей птичке пропасть.
У Наташеньки спустя десяток-два случайных, но бурных ночей опять пузо на лоб полезло. Извините, временные дамы и кавалеры – так уж вышло, сердцу не прикажешь. Дети – это вам не интим на раз. Это уже социальная ответственность. Приблизительно так.
Ребёнок – аргумент железный: родная кровь.
Страсть – удивительное эмоциональное состояние, схожее с сильным головокружением, когда всё вокруг носится вихрем, не имея направления и цели. События тогда стремятся вылететь за пределы действительности. Сколько ни пытайся из последних сил упорядочить происходящее – тщетно.
Разве можно совладать со стихией?
В таких случаях больной вместо лекарства принимает ещё несколько порций яда, которым отравился накануне. Попытка выблевать то, что вызывает болезненные ощущения, бессмысленна – облегчение не наступает.
Остаётся решить, какое зелье страшнее: сейсмически неустойчивые семейные отношения или депрессия и водка.
“А может ну их: и жену, и водку, будь они неладны? Напьюсь и умру молодым, – думает Серёга, – чтобы не достаться ни той, ни другой. Тогда им придётся между собой влиянием мериться. Хотя, если честно, от водки отказаться проще – проспался и забыл”.
Только любая отрава – тот же наркотик. Удержаться в рамках оптимальной дозы не всегда удаётся, потому неизбежны болезненные кризисы, когда система сбивается с ритма. Дальнейшие события раскручиваются хаотически, сразу во всех направлениях и не ясно, куда кривая выведет.
Если разобраться – всё складывается просто сказочно: две квартиры у них, двое мальчишек, дом – полная чаша. Чего ещё?
Нужно просто решить, чего ты хочешь на самом деле – добить себя окончательно или чего-то опредёлённого добиться.
Кто бы знал, что на самом деле лучше. Сергуньку не переделаешь: как был валенок, так им и остался, а у Наташки – положение, статус и немалое материальное имущество.
Она, когда ринулась в бой, думала, что муженёк очухается, поймёт, что к чему, изменится. Но, Серёжка, как и прежде, в обозе: любовью сыт по горло, а больше ему ничего не надобно.
И на какой хрен, ей такой хвост?
Пожила Наталья в повторном с Сергуней замужестве, пока заскучавшие во временной разлуке гормоны шевелились, и ревность покоя не давала, а потом заскучала.
Пришлось опять разводиться.
Серёга от такого оборота событий вновь основательно запил. Ни любви, ни ласки больше не хочет.
– Все бабы б…ди!
А Наташка опять невестится. Планы и цели, конечно, видоизменились, но желание быть успешной, богатой и знаменитой не пропало.
Пробует она интенсивными мерами вывести свою судьбу на более высокий уровень потребления. Мерещатся ей немалые материальные блага, которые непременно необходимо добыть и поставить на личный учёт.
Причесон по моде соорудила, маникюр, пилинг, тату, одежонку от кутюр приобрела, лабутены там всякие носить научилась , даже серёжку на пузо прилепила. Пирсинг, мать его, чтобы чувствовать себя необыкновенной… и отправилась плавать в море любви с интересом.
Молодая кровь требует не только возбуждения, но и разрядки, а чувственные акробатические номера в постели никогда не были ей чужды. Чего греха таить – секс тоже относился в её головке к материальным ценностям.
Секс без любви, хоть и горячий, увы, не вдохновил. Новые возможности не дал и не приумножил.
По причине несбывшихся надежд провалилась Наталья в глубокую депрессию.
Серёжка, решивший никогда больше не иметь отношений с женщинами-предательницами и вообще чувственных связей, запил беспробудно.
Наташка тем временем окончательно разочаровалась во всём, что имело прежде привлекательность, начала стремительно худеть и гаснуть на глазах. Практически в тень себя прежней превратилась.
Зато у неё теперь всё есть, даже больше, чем мечтала: квартира, машина, положение, деньги.
Только любви нет. И счастья тоже.
А так всё-всё…
У Серёги, хотя ему ещё сорока нет, проктологию выявили и отсутствие иммунитета, способного справиться с болезненной проблемой. Грубо говоря – незапланированная биологией дырка в заднице, не к столу будь сказано.
Уныние, сами знаете, хуже отчаяния. Оно не оставляет шанса на будущее. Ведь человек, подхвативший эту хворь, ничего не чувствует. Совсем.
Жизнь – сама по себе занятие не из лёгких: чтобы радоваться – необходимы усилия и желание, а любовь и вовсе труд непосильный.
Бывшие супруги и любовники страдают непомерно, мучаются от утери интереса и воли к жизни, но теперь уже намеренно и жёстко не оставили друг для друга ни единой возможности на третью попытку, огородили себя со всех сторон забором негативного опыта.
Вместе плохо, врозь – и того хуже.
Хоть дырка в заднице, хоть серёжка на пузе, которая со временем грозит обратиться в отверстие немыслимого размера в теле духовном – без разницы, если живёшь без любви.
Есть явления, которые исправить невозможно: упущенное время, опрометчивые слова и поступки, утраченные доверие.
А так чего – жить можно. Главное, чтобы было на что выпить.
И таблетки приобрести…
