Валентина Вануйто
Очерки истории и культуры Обдорского Севера Березовского края XVIII – XX вв. I том

Глава I
Историография и источники

История изучения культуры, традиций народностей, проживающих на территории Березовского Севера

Население Березовского краяуже несколько сотен лет является предметом научного интереса историков, культурологов, этнографов, археологов, антропологов, лингвистов. Вообще в литературе о Северо-Западной Сибири сочинения на иностранных языках по своему количеству и качеству играют довольно существенную роль. На первом месте при анализе литературынаходитсявопрос по исследованию накопленного материала зарубежных и отечественных источников по истории Сибири и северных регионов. Наиболее актуальна такая задача для территорий, где существовали народы, не имевшие письменности, а воссоздание прошедших времен базируется, главным образом, на дневниках, журналах, записках, отчетах мореплавателей, путешественников, дипломатов. Изучая какой-либо этнос или этническую группу, важно знать, какой исторический путь он прошел, с кем соседствовал и как это отразилось на его развитии. В материалах оСибири едва ли не самую важную часть составляют известия о народах, населяющих территорию Севера, в работах иностранных путешественников, мореплавателей и писателей. Децствительно, нет области научного знания, которой не коснулись тогда путешественники, совершая рискованные и утомительные экспедициипо отдаленнейшим уголкам севера Сибири и собирая геологические материалы вместе с этнографическими, зоологические —с историческими и т.д.Историографические исследования дают возможность восстановить в ретроспективе традиции, обычаи, жизнь и быт ненцев, хантов, селькупов, русских (старожилов), коми-зырян (ижемцев), которые сущесвовалив период XVI—XX вв.

Наша задача – изучить каждое произведение в контексте того времени, когда оно появилось. Выстраивание хронологического ряда работ позволяет выявить процесс накопления знаний, выяснить качественные изменения в разработке проблемы, рассмотреть заслуги исследователей по сравнению со своими предшественниками, а не с последующим уровнем исторических знаний. Обзор источников и литературы по народам севера Западной Сибири имеет двоякую цель. Первое – он вводит читателя в круг разноязычных зарубежных источников по истории и культуре народов Крайнего Севера. Особое внимание было уделено освещению особенностей исторической информации, в первую очередь, о народах Березовского края. Второе – обобщение информации о северных народах, содержащейся в русских и зарубежных источниках: от первых упоминаний в рассказе новгородца Гюряты Роговица «Югра же – народ, а язык его непонятен; соседит с самоядью в северных странах»²⁵ до свидетельств западно-европейских путешественников, мореплавателей, исследователей.

Путешественники, мореплаватели и исследователи часто первыми ступали в те или иные районы Севера Сибири. Они старались обозначить имперскую властьсвоего правительства в научных открытиях и инвестировании новыхгеографических названий, несмотря на то, что там уже существовали местные топонимы. Материалы и дневниковые записи путешественников XVI—XIXвв. о Сибири публиковались сразу же после экспедиций, причем иногдаих труды еще при жизни авторов видели не одно издание. Более того, в этотпериод на Западе наблюдается рост печатных изданий о путешествиях иприключениях в далеких странах и землях, что, в целом, отражает усилениеинтереса западного общества не только к древним и современнымевропейским обществам и культурам, но и к северным народам Сибири и Дальнего Востока.

Большую часть своих записей иностранные путешественники, мореплаватели, торговцы производилина основе включенного наблюдения. В какой-то степени это освобождало ихот влияния других авторов, и их информация становилась эксклюзивной инеординарной. В то же самое время информация путешественникавыглядела субъективной и эмпирической, лишенной обобщений и выводов. Не исключено, что наблюдения и записи путешественников подвергалисьличной, а возможно, и групповой литературной редактуре и фильтрации.

Самые ранние сообщения о северных народах Северо-Западной Сибири мы встречаем в работах иностранных путешественников, мореплавателей, лекарей, исследователей и др. Их сообщения являются для историков и этнографов важными источниками в изучении традиций, обычаев, культуры, жизни и быта северных народов. Изучение племенного состава Сибири и тех изменений, которыепроизошли в нем за два последних столетия, колонизационного процесса, исторической динамики сибирской экономики и т. д. немыслимо без обращения ко всем этим иностранным книгам как к первоисточникам. Собранный этими учеными, путешественниками, писателями материал поистине необозрим и еще далеко не весь использован до конца.

Историография XVII— начала XX вв. характеризуется относительной свободой мысли и существованием благоприятных условий для научного творчества. В это время происходит становление российской исторической науки, накопление исторических источников и формирование различных направлений в процессе изучения истории и культуры малочисленных народов Крайнего Севера. В отечественной историографии можно выделить три этапа изучаемой проблемы: дореволюционный, советский и постсоветский. Они отличаются друг от друга в организации научных исследований, методологическими и концептуальными подходами, проблематикой научных исследований, методами исторического исследования и т. д.

Дореволюционный период (XVI в. – 1917 г.). Все работы дореволюционного периода можно разделить на две группы. Первые исследования носили описательный характер, вторые – обзорный. В периодической и непериодической дореволюционной печати встречаются статьи и очерки, которые носят обзорный характер и дают общее описание. Эти группы работ важны для нас тем, что личное (субъективное) мнение авторов в этих работах минимально, они давали описание жизни и быта народа в данный конкретный момент. Кроме того, в них отсутствует «эффект времени», когда автор забывает определенные детали произошедших событий. Поэтому степень достоверности этих произведений достаточно высока. Значимость данных групп историографических источников не поддается сомнению, таккак исследователям, на наш взгляд, еще предстоит выявлять и находить работы дореволюционных авторов, которые во всей своей совокупности, несмотря на прошедшие годы, до сих пор не обработаны и не изучены полностью.

Наиболее ранними сведениями о Югорской земле в составе Золотой орды мы обязаны сочинению Шихабеддина Абулаббаса Ахмеда Ибнфадлаллаха Эломари «Пути взоров по государствам разных стран».²⁶Существенный вклад в изучение Северо-Западной Сибири еще во второй половинеXVI в. внесли немецкие, английские, голландские путешественники, на что обращали внимание многиеотечественные исследователи прошлого столетия. М. П. Алексеев писал, что с середины XVI в. наблюдается ряд настойчивых попытокангличан и голландцев достигнуть Сибири, которая живо интересовалаправительства и наиболее энергичные круги торговой буржуазии двух самыхпередовых европейских стран той эпохи.²⁷Исследованиясеверного побережья России до Оби, да и в Сибири позволили англичанам, голландцам и немцам сделатьчрезвычайно интересные описания. Исследования по отдельным вопросам культуры края в виде очерков, сообщений и заметок, публиковавшихся в различных дореволюционных изданиях, касались преимущественно частных вопросов истории и культуры края.

Второй период – советский (1917 г. —рубеж 80-90-х годов ХХ в.) можно разделить на три этапа.

Первый этап (1917—1930гг.) отмечен чрезвычайно важными событиями, отразившимися на судьбахне только литературных источников, но и документального наследия. 1917 г. кардинальным образом повлиял на отношение значительной части общества к отечественной истории.1920-е гг. отмечены ростом краеведческого движения. В материалах советского периода особо необходимо выделить издания, относящиеся к 20-30-м годам, где приводилосьмного фактического материала.

Второй этап— период 30-60-х гг. Это период накопления этнографами фактического материала и изучения отдельных вопросов. Историки отражали, главным образом, деятельность советских органов по ликвидации культурной отсталости этих народов. Исследователи доказывали осуществление культурной революции на Севере. Особо отметим внимание авторов к таким вопросам как специфика форм и деятельности учреждений культуры, формирование интеллигенции, появление у народов Севера первых писателей и художников. Недостаточно уделялось внимания качественным изменениям культуры коренных народов в процессе преобразований. Тем не менее, за годы советской власти появился ряд исследований, которые для изучения данной темы представляют значительный интерес.

Третий этап – период 60-80-х гг. отмечен появлением обобщающих монографических исследований историков, которые изучали достижения «социалистических» преобразований у народов Крайнего Севера. В научных трудах были отражены многие вопросы культурного строительства на Севере, подчеркивалась роль заимствований из русской культуры в развитии малочисленных коренных народов. Историки большое внимание уделяли «социалистическому образу жизни» коренного населения, лишь тезисно рассматривая воздействие индустриального развития северных районов на населяющие их народы, участие народов Севера в новых для них отраслях народного хозяйства. В 80-е гг. большой вклад в комплексное, системное изучение проблем культуры народов Севера внесли екатеринбургские, новосибирские, тюменские ученые.

Советская историография по данной проблеме также, как и дореволюционная характеризуется некоторыми особенностями. Во-первых, наблюдается отсутствие исследований, посвященныхнепосредственно западным исследованиям и исследователям народов Северо-Западной Сибири в XVII—начале XX вв., несмотря на то, что их труды и сведенияфрагментарно использовались при изучении отдельных вопросовполитической, экономической и культурной истории Севера в прошлом. Во-вторых, труды английских, голландских, немецких путешественников расценивалиськак недостоверные и ненаучные – более того, как фальсифицирующиепрошлую историю сибирских народов и их культуру.

В советской историографии накоплен значительный материал и опыт изучения культурного прошлого Западной Сибири. Однако в работах по истории культуры малочисленных народов Крайнего Севера освещение базируется на этнографическом материале. С самых первых шагов своей деятельности советское правительство поставило задачу глубокого изучения жизни малых народов Крайнего Севера и привлечения научных сил для успешного переустройства их бытия. Этнографические исследования поставили задачу помочь государству в национальном строительстве. Замечательной чертой советской этнографии является тесная связь ее с практикой национального строительства у отсталых народностей. Великая Октябрьская революция выдвинула историческую задачу полного переустройства жизни малочисленных народов. Ликвидация многовековой отсталости требовала реального знания конкретного состояния всех особенностей жизни северных народностей, нахождения быстрых и безболезненных путей их всестороннего (хозяйственного, политического, культурного) возрождения.

Анализ литературы позволяет сделать вывод, что по советскому периоду истории народов Севера наиболее изучен отрезок 20-70-х годов. Этим десятилетиям посвящены обобщающие труды, хотя большинство из них имели историко-партийную направленность. В меньшей степени изучен период с середины 60-х до середины 80-х годов. Здесь, в основном, преобладают исследования отдельных сторон и проблем развития народов Севера. Неполно изучено именно их культурное развитие. Такое положение обусловлено, в первую очередь, слабой изученностью сибирской истории, в частности, истории культуры коренного населения Северо-Западной Сибири. Все же, несмотря на эти недостатки, ценностьмногих работ, до сих порнепреходяща в том плане, что в них содержится значительнаяисточниковедческая и архивно-документальная база, собранная вбиблиотеках и архивах России.

Третий период историографии—постсоветский (с начала 90-х гг. ХХ в. по настоящее время) отмечен крупными изменениями в отношении литературного и документального наследия.

В 1990-х гг. открылись новые перспективы в изучении многих проблем по этнографии, истории, культуры коренных малочисленных народов Севера. Историками, этнографами, культурологами предпринимаются первые попытки комплексного, объективного освещения Северо-Западной Сибири. В современных исследованиях проводятся попытки нового осмысленияисториографических проблем дореволюционной, начальной советской истории и этнографии. Если первая половина 90-х годов стала периодом осмысления новых процессов и освоения новых методологических подходов, то во второй половине 90-х уже появились серьезные исследования, которые открыли новую страницу в сибирской историографии.

Дореволюционный период

Данная историография «дореволюционного периода»имеет, преимущественно, характер «общего представления» о работах, путевых заметках, дневниках исследователей, путешественников, мореплавателей, купцов, где есть небольшое описание малочисленных народов, территорий севера Западной Сибири. Они дают сводку сообщений о географии, этнографии регионов Крайнего Севера, о ее торговле и даже о ее законах.

В XVI—XVII в. в странах Западной Европы сохранялся устойчивый интерес к Сибири. Европейцев интересовали торговые пути в Китай через Сибирь или вокруг нее по северному морскому пути и торговля пушниной с сибирскими народами. Возможно, толчком к таким активным действиям послужила книга «Записки о Московии» австрийского дипломата и географа Сигизмунда Герберштейна, приезжавшего в Москву в 1517 и 1526 годах, явившаяся в Европе настоящим историко-географическим бестселлером, где указывается путь к Печоре, Югре и реки Оби.²⁸

Многим иностранным купцам, мореплавателям не давала покоя фантастически богатая Сибирь. Они на своих кораблях стремились пройти до проливов Югорский и Маточкин Шар, откуда попадали в устье реки Оби, поближе к сибирским промыслам. Это задевало интересы Московского царского двора. В XVII в. было издано несколько царских указов, запрещающих «немецким людям» торговать в северных районах Сибири. Сведения о ней добывались в России с большим трудом. Нередко с риском для жизни. По свидетельству И. Массы, его информаторы «могли поплатиться жизнью»²⁹ за передаваемые сведения. Нередко информация добывалась с помощью подкупа. Некоторые сочинения писались анонимно. Однако, несмотря на все запреты, в XVII в. о Сибири писали многие европейцы. Среди них были члены иностранных посольств, мореплаватели, купцы, миссионеры, искатели приключений. Многие из них не бывали в России и Сибири, а получили сведения из вторых рук. Главным источником, из которого черпали иностранные путешественники тоговремени сведения о Московском государстве, служило, разумеется, их непосредственное наблюдение. Немногие из иностранцев знали русский язык и пользовались литературными памятникамидля изучения истории и современного им состояния Московии.

Записки, воспоминания, дневники путешествий иностранцев, посетивших Россию в XV—XVIII веках, составляют целую библиотеку. На протяжении всего столетия в стране находились тысячи людей из всех стран мира: купцы, мореплаватели, торговцы, ученые, писатели. Заметки заезжего иностранца могли быть беглые и поверхностные, любопытные и не только. Будничная обстановка жизни, повседневные явления, мимо которых без внимания проходили современники, прежде всего останавливали на себе внимание чужого наблюдателя. С этой стороны записки иностранцев могут служить важным дополнением к отечественным историческим памятникам.

Многие иностранцы, оказавшиеся волею судеб в Сибири, оставили описания ее географии, природы, нравов, обычаев местного населения, торговли. В этих описаниях упоминается река Обь, угорские и самодийские народы, некоторые сведения об их культуре и религии. Многое о Западной Сибири и его дальних территорий, утверждал М. И. Белов, иностранцы узнавали от русских, которые ежегодно доставляли на заграничные рынки драгоценную сибирскую пушнину.³⁰Настойчивые попытки проникнуть в Западную Сибирьпродолжались до запрещения русскими властями мореплавания на Обь. Академик Л. С. Берг писал, что в 1582 г. англичане стали домогаться у московского правительствапривилегии на исключительное право торговли в устьях Северной Двины, Печоры, Оби иЕнисея.³¹С началом в XVI в. процесса присоединения Сибири к России иностранцы, находившиеся на российской службе, стали привлекаться для освоения новых земель. Среди них были выходцы из Прибалтики, Германии, Скандинавии и других европейскихстран и регионов.

Первым, кто описал коренное население в Западной Сибири в своих путевых записях, был баварский ландскнехт Иоганн Шильтбергер (Johann Schiltbergrer), который в XV веке оказался в составе татарского войска хана Едигея. Он оставил нам описание жизни, обрядов сибирских народностей с точки зрения западноевропейского христианина.³² Рассказ И. Шильтбергера не имеет почти никакого значения; интерес представляют только отдельные эпизоды, о которых он рассказывает как очевидец, и отдельные сведения о посещенных им местностях. Он описывает местных жителей, которых ему довелось повстречать в представленной им территории. Он их преподносит мифологически, что очень характерно для описания варваров цивилизованному человеку. Он представляет их в полузверином образе, что свойственно для европейского мировосприятия.³³Действительно, повествование Иоганна Шильтбергера кажутся иногда фантастическими, преувеличенными и требуют к себе критического отношения. Несмотря на все эти недостатки, «Путешествие Иоганна Шильтбергера по Европе, Азии и Африке с 1394 по 1427 г.» не утрачивает исторической ценности как источник.

В числе первых европейских исследователей Сибири выделяетсядипломат Сигизмунд Герберштейн. По богатству географических, этнографических и исторических данных и их достоверности «Записки о Московских делах»³⁴ является одним из наиболее заметных источников по русской истории среди иностранных сочинений о России в XVI— XVII вв. Труд содержит описание путей на Печору, в Югру и к Оби, которые еще были неизвестны западному миру. Источниками при характеристике Сибири были расспросные сведения, собранные в Москве, а в особенности «Русский дорожник» (конец XV или 1-я половина XVI в.), не дошедший до нас в русском оригинале и сохранившийся только в тех извлечениях, какие С. Герберштейн в переводе поместил в своей книге.³⁵

К описанию стран, лежащих на северо-восток от Москвы, З. Герберштейн отнесся с большим интересом и вниманием. Однако сообщенные им данные и выписки не вполне ясны и определенны. Занося их в свою книгу с некоторым недоверием, С. Герберштейн все же не решился совсем опровергнуть даже те из них (басни о жителях Лукоморья), которые казались ему особенно невероятными: «Все то, что я сообщил доселе, дословно переведено мною из доставленного мне „Русского дорожника“. Хотя в нем, по-видимому, и есть нечто баснословное и едва вероятное как, например, сведения о людях немых, умирающих и оживающих, о Золотой старухе, о людях чудовищного вида и о рыбе в человеческом образе. Хотя я сам также старательно расспрашивал об этом и не мог указать ничего, наверное, от какого-нибудь такого человека, который бы видел это собственными глазами (впрочем, они утверждали на основании всеобщей молвы, что это действительно так). Все же мне не хотелось опустить что-нибудь, дабы я мог доставить другим более удобный случай к разысканию сих вещей. Поэтому я воспроизвел и те же названия местностей, которыми они именуются у русских».³⁶Очевидно, эти неточности и неясности были и в «Русском дорожнике», которым он пользовался, так как русские еще только начинали знакомиться с долиной р. Оби и сопредельными с ней областями.

В XVI веке вестфалец Генрих Штаден (Heinrich Staden) служил командиром отряда опричников у царя Ивана Грозного. В рукописи Г. Штадена Сибири посвящено всего лишь несколько строк, но о странах северо-востока и о народах, там живущих, он располагал достаточно большими сведениями, чем те, которые занесены в его сочинение. В своих сообщениях он описывал реку Обь и населявшие северные районы Зауралья племена Югры и самоедов (ненцев).Сочинение Г. Штадена лишено литературной обработки, местами представляет собою ряд разрозненных отрывков, не всегда объединяемых какой-нибудь общей мыслью. Зато в этих отрывках Г. Штаден дает нам чисто географические сведения о северных и северо-восточных окраинах.³⁷

С середины XVI в. наблюдается ряд настойчивых попыток англичан и голландцев достигнуть Сибири, которая живо интересовала правительства и наиболее энергичные круги торговой буржуазии двух самых передовых европейских стран той эпохи. Голландские, шведские, английские купцы и промышленники в интересах своих компаний, а зачастую и правительств правдами и неправдами пытались проникнуть в Сибирь, к устьям Оби и Енисея, и далее – на восток, с задачей собрать как можно больше сведений о северных морских путях и найти дорогу через арктические моря в Китай и Индию. Для XVI—XVIIвв. имели большое значение не только сведения английских и голландских, но также труды немецких и датских путешественников, непрерывно расширявших запас сведений о Сибири и его территорий и наполнявших европейское представление о ней более или менее достоверным фактическим материалом.

По поручению агента «Московской компании» А. Марша (AntonMarsh) русские мореходы в 1584 г. предприняли путешествие к Оби за пушниной. Он известен нам своими заметками: «Извлеченная из рукописного свитка, написанного на русском языке, заметка об экспедиции на р. Обь, предпринятой Антоном Маршем, главным фактором Английской компании в Московии, и другие заметки о Северо-Восточном крае»: «На русской стороне Оби живут самоеды, называемые угорскими и сибирскими самоедами (Vgorskoi and Sibirskie Samaeds), а на другой стороне живет другое племя самоедов, называемых мангазейской самоядью (called Monganei or Mongaseisky Samoeds). Мы должны проехать мимо пяти городков, расположенных на р. Оби. Первый называется Тазовский городок (Tesuoi Gorodok) и находится в устье реки Пады (Padou). Второе селение (small castle) – Носовой городок (Nosoro-Gorodock) стоит на самом берегу р. Оби. Третий называется Necheiour goskoy. Четвертый – Charedmada. Пятый —Надежная (Nadesneaa), т.е. крепость спокойствия и доверия. Она стоит на реке ниже всех других городков и ближе к морю».³⁸

Фрэнсис Черри (Fransis Cherry—Перчас), будучи одним из важнейших агентов английской торговой компании в Москве, несколько раз исполнял важные дипломатические поручения московского и английского правительства во время своего пребывания в России. Он был первым изангличан, который проник сухим путем за Урал и отведал «осетра, пойманного в Оби».³⁹Андрэ Тевэ (AndreThevet),французский путешественник и географ. В «Космографии» («Cosmographie Universelle») Андре Тевэ есть несколько сведений о Сибири, где говорится о местностях, наиболее близких к Уралу. Но известия его об Оби и реках Западной Сибири и народах довольно фантастичны.⁴⁰Сибирь была для А. Тевэ была совершенно неизвестна, поэтому он заимствовал информацию из трудов С. Герберштейна. Неудивительно поэтому, что сведения об этих краях, приведенные в «Космографии» Андрэ Тевэ, отличаются такой скудностью и сбивчивостью.

Большой интерес представляет дневник Геррита Де-Фера (Gerrit De Veer), где описываются встречи и описания ненцев. Первое издание его книги вышло в 1598 году на голландском языке под заглавием «Правдивое описание трех морских путешествий на голландских и зеландских кораблях, к северу от Норвегии, Московии и Татарии, в королевства Китай и Хину».⁴¹В основу рассказа о первом путешествии Де-Фер положил ведшийся В. Баренцом судовой журнал. Это сочинение вызвало огромный интерес и, вскоре было переведено на другие языки. Кроме сокращений дневника Г. Де-Фера, из него неоднократно делались извлечения на латинском (1599), голландском (1646), (1675), французском (1702) и английском (1703, 1853) языках.⁴² Почти все эти издания имели ряд перепечаток. Более подробный перевод дневника дан в труде П.А. (Тиле P.A. Tiele).⁴³Геррит Де-Фер не был искусным стилистом. Да и трудно было бы требовать от него красноречивого изложения, особенно если принять во внимание, в каких ужасных условиях приходилось ему иногда вести свой дневник. В его дневниках находим сведения о религиозных взглядах ненцев. Сам Геррит Де-Фер характеризует свою работу очень кратко: «Если не красноречивая, то, по крайней мере, правдивая».⁴⁴

Дополнением к рассказу Геррит Де-Фера может служить описание двух первых плаваний, составленное Яном Гюйгеном ван Линсхотеном (Jan Huygen van Linschoten), который принимал в них непосредственное участие.⁴⁵ Именно в первом плавании он был торговым комиссаром на энкхейзенском корабле «Меркурий». По окончании путешествия он представил правительству отчет, где, по осторожному выражению Геррит Де-Фepa, излагал события «с несколько излишнею обстоятельностью» и, несомненно, стараясь представить результаты экспедиции в очень благоприятном свете, что ему и удалось в силу его учености и таланта.⁴⁶Я.Г. ван Линсхотен вел дневники, исправно записывал все, что видел, обладая даром художника, делал зарисовки местных пейзажей и «чертил» морские карты. Четырьмя годами позже он опубликует книгу о своих плаваниях. Капитан Я. Г. Ван Линсхотен оставил весьма подробные и интересные записи, где описал одежду ненцев: «Платья их из меха, непокрытого снаружи, волосом вовнутрь, на руках перчатки, приделанные к рукаву, чтобы можно было всегда снимать и одевать так же, как и шапки на голове, приделанные к одежде».⁴⁷ Он один из первых дал обстоятельное описание ненцев.

Сведения о ненцах заимствовал у Я.Г. ван ЛинсхотенаИероним Мегизер (HieronymusMegiserus) для своей книги «Новый северный мир». Книга эта была с замысловатым, по обычаю эпохи, заглавием, в котором находятся некоторые данные и о Сибири: «Новый северный мир, т.е. основательное и правдивое описание всех полночных или на севере лежащих стран и островов».⁴⁸«О стране самоедов» поместил оба сочинения И. Массы о Сибири.⁴⁹Целью И. Мегизера было, очевидно, дать свод всех известий о северных странах, известных в его время. Он это сделал довольно живо, добросовестно и с большой эрудицией: «Самоедия, Сибирь, Обдора, Печора, Кондора и Тунгусия; обитатели их обыкновенно называются самиуты или самоеды. Эти страны сделали более известными для нас путешествия голландцев, потому что последние с самоедами несколько раз вступали в беседу и довольно много узнали об обстоятельствах их жизни».⁵⁰

Далекий сибирский край в известной степени вдохновлял приезжих иностранцев. О возросшем интересе англичан к России свидетельствует также появление ряда географических и этнографических описаний Московской Руси, авторами которых были английские путешественники Ричард Джонсон (RichardJohnson) иСтивен Барроу (StevenBarrow).Благодаря сборникуРичарда Гэклюйта⁵¹ эти рассказы английских моряков XVI в. впервые познакомили Западную Европу с малочисленными народами, о которых на Западе до того имелись самые скудные и часто полуфантастические сведения из сочинений С. Герберштейна и других иностранцев, писавших о Московском государстве. Описание этого путешествия любопытно еще и в том отношении, что оно дает очень ранние сведения о жизни, быте и религии ненцев. Сам С. Барроу признавался, что русские моряки дали ему целый ряд ценных указаний относительно пути к Оби. Англичане за эти ценные сведения «подарили» русским морякам стальное зеркало, 2 оловянных ложки и пару ножей в бархатных ножнах, получив «в подарок» от русских 17 диких гусей. Подарки были типичнейшей меновой торговлей в духе эпохи первоначального накопления.

В 1556 г. вместе со Стивеном БарроуРичард Джонсонездил на о. Вайгач и Новую Землю. В начале 1557 г. он побывал у ненцев (самоедов). С. Барроу получил подробные сведения о самоедах (ненцах), занимающие немало места в записках английского мореплавателя, которому были не чужды и этнографические наблюдения: «На востоке, за Югорской страной, река Обь образует западную границу страны самоедов (от нелепых вымыслов об их людоедстве). Самоеды живут по морскому берегу, и страна их называется Молгамзеей (Мангазея)».⁵²Он овладел даже в какой-то мере речью ненцев и записал несколько десятков их слов с переводом на английский язык. В частности, описал святилище на о-ве Вайгач (около 300 культовых изображений из дерева, следы принесения в жертву оленей).⁵³Одним из его информаторов был некий Федор (Theodor).Путешествия С. Барроу вызвали к себе большой интерес, впервые ознакомив англичан с ненцами (самоедами) и рассказами русских о сибирских берегах. Он был первым англичанином, который водным путем постарался доехать до Оби. Выехал из устья Печоры вместе с ненцами (самоедами) и впоследствии привез на родину те сведения об Оби, которые собирал от местных рыбаков и охотников на моржей. С. Барроу дал Р. Джонсону «сведения о некоторых странах самоедов, живущих по реке Оби и по морским берегам за этой рекой, переведенные слово в слово с русского языка».⁵⁴Эти материалы делают отчет С. Барроу очень ценным источником информации обистории ненцев.

Особый интерес произвел один из рассказов Ричарда Джонсона (RichardJohnson) о ненцах (самоедах) и их шаманах, которых английский путешественник наблюдал сам. Краткие заметки полны исторического интереса, он буквально воспроизвел в них все то, что ему удалось узнать в России о еще таинственной и для русских Сибири. Особенно интересенперевод на английский язык Р. Джонсоном текста XV века: «О человецех незнаемых в восточной стране», напечатанный в Лондоне в 1598 г.⁵⁵ То, что на английский язык было переведено произведение, рассказывающее о быте народов, населявших Сибирь, говорит о характере интереса, который испытывали британцы к Русскому государству в этот период, рассматривая ее, в первую очередь, как источник сырья.

По ясности и стройности изложения, по богатству содержания, по образованности автора книга Джильса Флетчера (GilesFletcher) занимает почетное место среди сочинений иностранных писателей о Русском государстве в XVI веке. Нельзя назвать ни одного сочинения иностранного писателя о России во второй половине XVI века, которое могло бы сравниться с книгой Д. Флетчера по своему научному значению. Никто не затронул одновременно стольких сторон и явлений этой жизни, как это сделал он. Большинство этих писателей обращали внимание на отдельные эпизоды русской истории в этот период, но никто не дал такой полной и многосторонней характеристики всей жизни Московского государства и общества. Несмотря на одностороннюю окраску, приданную автором своему описанию, на тенденциозность многих его известий, на поспешность делаемых им обобщений, книга Д. Флетчера является незаменимым источником сведений о северных народах.⁵⁶У него гораздо интереснее и самостоятельнее известия о ненцах (самоедах) и об их образе жизни. Если он во многих случаях допускал ошибкииз-за недостаточно глубокого знакомства с описываемым предметом или слишком сильного стремления обобщать отдельные явления, то эти погрешности искупаются широтой плана всей книги, стройностью его выполнения и сохранением для исторической науки целого ряда таких подробностей, которые иначе остались бы совершенно неизвестными. В этом несомненная и незаменимая ценность его труда, ставящая его в один ряд с сочинениями З. Герберштейна для первой половины XVI столетия, А. Олеария – для XVII в.