Валентина Гусева
Последняя крестьянка
Баллада о свалке
Жара, но не эта причина
Волнует, тревожит народ –
Вдыхает он вновь диоксины,
Что ветер со свалки несет.
В опасном дыму задыхаясь,
Давно пестовчанин живет.
Терпел, но однажды отчаясь,
Он смело к начальству идет.
Вопрос его краток и ясен,
Забота всего лишь одна:
Когда же нам свалку погасят,
Ведь свалка гореть не должна?
Обратно идет туповатый,
Пожалуй, и сам уж не рад,
Что выслушал витиеватый
О деньгах он длинный доклад.
Идет и понять он не может,
(Да кто же такое поймет)
Он думал – здоровье дороже –
Сказали, что наоборот.
Сказали, что деньги важнее
И нечего ими сорить
Сказали – начальству виднее
И дорого свалку гасить.
И все ж не понять пестовчанам
Как в дымной завесе им жить,
Закон ведь гласит изначально –
Немедленно надо гасить.
Так кто же разумно ответит,
Что будет со свалкою впредь
Со свалкой? Читайте в газете:
Горела и будет гореть!
Купил «Жигуль» водила
Много мусора в лес привозят
на частных машинах.
Купил «Жигуль» водила, как господин зажил
На все деньжат хватило,
А мусор в лес возил.
У дома всем на диво цветочки насадил,
На грязь смотрел брезгливо,
А мусор в лес возил.
Чтоб жить совсем красиво, он выбился из сил,
При галстуке ходил он.
А мусор в лес возил.
Проехать свалки мимо резон у дяди был –
На мусоре водила
Полтинник сохранил.
Что, будем жить красиво, как этот вот водила?
2005 г.
Экология души
Я сегодня устал, наводя чистоту возле дома.
Скоро праздник Христов – в чистый дом вербу я принесу,
А пока надо в лес отвезти на тележке полтонны
И свалить этот хлам под деревьями в ближнем лесу.
Хорошо, что темно, я тележку везу воровато,
Чтоб никто не узнал, что такой я поганый в душе,
Чтоб никто не сказал: «Ты – Свинья!», как мне крикнул когда-то
За окурок мужик из окна на втором этаже.
Мусор вывалил я у тропы под высокой березой…
Вздрогнул лес… прошумел, прошуршал…
А с березы потек… нет, не сок, а березовы слезы,
Чей-то жалобный крик… леса то простонала душа.
И внезапно прозрев, я пред лесом упал на колени
И прощенья просил у деревьев и звездных небес,
Но печально и холодно звезды мне в душу глядели
И стоял, не откликнувшись с горьким презрением лес…
Март 2016 г.
Памятник. Исповедь грешника
Э
ту историю я услышал от своего друга, с которым мы вместе работали в НИИ в Твери. До этого Владимир Николаевич (я его звал просто Владимир) жил в небольшом городке Новгородской области и часто ездил в Тверь по своей прежней работе.
Он много рассказывал о своей малой родине, о замечательной природе, красоте ее лесов, уникальных грибных и ягодных местах и особенно о рыбалке, благо озер на его родине было предостаточно, а рыбы… и он проводил рукой по горлу.
Я, также заядлый рыболов, однажды не выдержал и на его предложение порыбачить в его родных местах, ответил согласием. И не пожалел.
Разве есть еще какое другое наслаждение и отдохновение от работы сравнимое с ужением рыбы на каком–нибудь глухом озере, созерцанием дымящегося костра, тихой русской природы, дающих ощущение необыкновенного отдыха и полнейшего отрешения от забот прозаической городской жизни.
А еще разговоры у вечернего костра, которые почти всегда сводятся к воспоминаниям и различным случаям из жизни рыболова.
Вот у такого костерка я и услышал эту удивительную историю.
А причина для этого интересного, затянувшегося до ночных звезд, разговора была на первый взгляд очень малозначительная. Всего-то навсего старая покоробленная пивная бутылка из зеленой пластмассы, коих валяется превеликое множество на обочинах наших многострадальных дорог. Эту бутылку я увидел у Владимира в багажнике, куда сунулся за какой-то нужной мне вещицей. Как хлам, я выбросил ее в кучку остального мусора, чтобы потом его уничтожить.
Надо сказать, что мы никогда не мусорили на природе и при отъезде всегда оглядывали оставляемое нами пространство, чтобы убедиться – не нарушили ли мы природную целостность какими-нибудь атрибутами городской цивилизации в виде бутылок, пакетов и прочее. Так привыкли. Да и характер работы, ее экологическая направленность, исключала другие варианты. Особенно ревностно относился к порядку в лесу Владимир.
Поэтому, когда он поднял выброшенную мною бутылку и бросил ее снова в багажник, я подумал, что он заботится о чистоте берега, и заметил ему, что зря он беспокоится – мусора после себя мы здесь не оставим.
– Это бутылка особая, – сказал Владимир, – вот уже много лет я вожу ее с собой. То жена ее выкинет, теперь ты. Чего это она всем мешает? – недовольно пробурчал он.
– Зачем она тебе? – засмеялся я.
– Это длинная история, – задумчиво и очень серьезно сказал Владимир. – Я никому ее не рассказывал. Но тебе расскажу. Ты меня поймешь.
После ужина, вороша угольки угасающего костра, Владимир поведал мне удивительную историю, которую я не только понял, но какое-то воздействие она оказала и на мое, казалось бы сложившееся мировоззрение, на мое отношение к окружающему миру, к природе, да и к самому человеку.
– Когда я пришел из армии, – начал Владимир, – встретил хорошую девушку, женился, родилась дочь. Образования я тогда не имел, поступил учиться заочно, а работать устроился шофером в одну местную организацию. Работа была связана с периодическими выездами в Тверь.
Как-то с помощью родителей нам удалось купить небольшой частный домик (уж очень надоело жить в тесной однокомнатной квартире). Дом был старый, захламленный и мы принялись наводить в нем и на прилегающей территории порядок. Набралось хлама на целый мой КАМАЗ, который я и свез на городскую свалку. Приехав, я облегченно вздохнул, с удовольствием наблюдая, как жена и дочь сажают цветы в избавленном от бурьяна палисаднике. На следующее утро я должен был ехать в Тверь. И надо было так случиться, что вечером я случайно развалил старую поленницу, а за ней у забора обнаружил еще кучу мусора. Я выволок на свет божий рваные кирзовые сапоги, ржавое ведро без дна, какие-то полуистлевшие тряпки и много стеклянных и пластмассовых пивных бутылок. Видно прежний хозяин дома любил побаловаться пивком, забрасывая бутылки за поленницу. Я собрал мусор в мешки и, так как двор сиял чистотой, забросил их в Камаз. Рано утром выехал в Тверь.
Постоянно встречающиеся по обочинам дороги дары цивилизации в виде полиэтиленовых пакетов и тех же бутылок напомнили мне о моем грузе. Заметив недалеко от дороги неглубокую яму, недолго думая, остановил Камаз и высыпал в эту яму содержимое мешков. Сел в машину и поехал в Тверь. Вечером возвращался обратно.
Я не терплю выражение «был в шоке», которое любят употреблять сейчас люди, но когда я поравнялся с местом, где высыпал мусор, то действительно испытал что-то вроде шока. В этом месте лес несколько отступал от дороги, образуя небольшую уютную полянку. И вот на этой полянке в свете яркого вечернего солнца мерзко красовалась, блестела зелеными боками бутылок, не поместившаяся в ямку, моя мусорная куча. Я поразился, насколько неприятно преобразил мой бездумно высыпанный мусор эту, окруженную деревьями, полянку, насколько он был чужеродным элементом и не вписывался в окружающее пространство, как он нагло нарушил тихую гармонию природы. А вокруг оскорблённо стояли гордые высокие сосны. Молча стояли и никак не могли противостоять человеческой глупости.
С чем сравнить это созданное мною безобразие?
Я сел на обочину, тупо смотрел на свое творение. В голове зашевелились строчки: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…». Почему нерукотворный? – подумалось мне – еще какой рукотворный!
«К нему не зарастет народная тропа…» – вспоминалось мне дальше стихотворение Пушкина. Да вот и тропинка, уходящая с дороги в лес, моим мусором прерванная. Все как у Пушкина, только наоборот, заключил я, сел в кабину и рванул с места.
Весь настрой хорошего дня был испорчен. Дома меня все раздражало. Жену упрекнул за медлительность с подачей ужина, за что-то накричал на дочку.
– Какие-то неприятности на работе? – попыталась понять меня жена.
– Оставьте меня в покое! – рявкнул я и, не посмотрев, как обычно, телевизор, отправился спать.
На следующий день, который был у меня выходным, я постарался успокоиться и держал себя в руках, работая в гараже. Но выброшенный мусор не выходил у меня из головы. Вечером я почему-то подошел к книжной полке, нашел томик Пушкина и прочитал стихотворение до конца.
– И долго буду тем любезен я народу… – съехидничал я в свой адрес, захлопывая книгу.
С тех пор это мусорное сооружение я стал называть памятником.
Дни до следующей поездки прошли в семье во взаимном молчании. Обиженная жена молча подавала на стол, подчеркнуто кратко отвечала на мои вопросы, а к вечеру вообще ушла к соседке.
Прошло два дня. На следующий день я снова поехал в Тверь. На предельной скорости проскочил это чертово место.
– Хотя, почему чертово? Это мое место! Место Чистякова Владимира. Так и надо указать его на карте. Только вот фамилию мне надо сменить. Грязновым назваться что ли, Дураковым, или Заср…цевым.
С такими размышлениями я доехал до Твери.
На обратном пути я взял пассажира, пожилого мужчину, моего земляка. Иногда я подвозил попутчиков, денег с них не брал, а за разговорами, особенно, если пассажир интересный попадался, время в пути проходило быстрее. И завел этот пассажир разговор о красотах местного края. Места мы действительно проезжали красивые. Березовые колки сменялись дремучим ельником, островерхие конуса елок красновато-охристыми массивами роскошных сосновых боров.
– Еще не все успели вырубить, – заметил мой пассажир, – ну, ничего, – с насмешливым оптимизмом успокоил он себя – скоро вырубят. Человек наступает на природу со всех сторон. Где вырубят, где нагадят. И незаметно перешел к больной для меня теме, к проблеме мусора.
– Во что превратились наши леса, продолжил он, – сплошные свалки. Что за люди, что за люди!? Руки бы оборвать этим людям! Ты посмотри, как загажены обочины, – обернулся он ко мне. – Бутылки, пакеты, колеса! Тебе не противно каждый раз на это смотреть!? А это же все дело рук вашего брата – шофера!
Мне уже порядком стал надоедать этот въедливый мужик. А ведь мы еще не доехали до «памятника». Я решил проскочить «мое место» на большой скорости, но мой попутчик, как назло, именно в этом месте попросил остановиться.
– Давай выйдем на пять минут, разомнем ноги.
Я выходить не стал. Пассажир продолжал разглагольствовать, приглашая и меня к беседе.
– Вот за этим осинником, – сказал он, – березовая роща, мое любимое грибное место. А в бору, – показал он подальше, – белых!.. Мешками сушили. А вот на этой стороне, – он перешел на «мою» сторону дороги, хотел продолжить и… осекся. Он увидел мой «памятник». Сверкали бутылки, победно смотрело на нас нахлобученное ведро, издевательски скалилась рваная пасть кирзового сапога.
– Кто их воспитал этих уродов, такое место испоганить! Поехали, Володя…
Какое-то время пассажир сокрушенно молчал, затем снова стал чехвостить «уродов». В выражениях он не стеснялся.
– Выбросить бы тебя у той же кучи, вот там бы и разглагольствовал, – мрачно подумал я. Мужик настолько разозлил меня, что при въезде в город я раздраженно потребовал с него плату. Мужчина удивился, но деньги отдал.
– Нервы сдавать стали, – подумал я, захлопывая дверцу кабины – зачем хорошего человека обидел?
Домой я приехал опять злой.
Ночью не спалось. Не выходил из головы мой попутчик. Боль его души за наплевательское отношение к природе как то задевала меня, не давала покоя.
Рано утром, пока все спали, я завел КАМАЗ и поехал убирать мусор. Настроение было великолепное, на душе легко, я ехал и мурлыкал свою любимую песенку.
Но, еще не доехав несколько метров до места, заподозрил что-то неладное. Остановился и обомлел. Где же мои бутылки, тряпки и сапоги? На месте моей кучки высилась гора каких-то непонятных отходов.
Выйдя из машины, я все понял. Вероятно, вечером приехал самосвал и вывалил здесь сгнившие в каком-то овощном складе фрукты и овощи. Разбитые арбузы, сгнившие помидоры, капуста, свекла и еще какое-то месиво, вывалившись из разломанных ящиков и развалившихся коробок, образовали огромную дурно пахнущую кучу. А вокруг уже жужжали мухи, слепни, пчелы.
Я обошел вокруг этой горы, сел на обочину, покурил и… поехал домой… Наверное, ехал я с идиотской ухмылкой, осваиваясь с новым вариантом моего памятника.
Ночью проснулся от кошмара. Снилось мне, как я пытался выбраться из бесконечного мусорного лабиринта. Я взбирался на горы мусора, всматривался в горизонт в поисках своего города, по шею проваливался в омерзительные отходы, выкарабкивался из них. Снова проваливался… А кругом дымились костры, у которых спокойно сидели люди и пекли картошку. Только от костров пахло не печеной картошкой, а удушливой гарью горящего мусора. «Где город, где город? – с отчаянием взывал я к людям.
Город под тобой. Уже давно. – спокойно отвечали мне люди.
– Нет! – с ужасом кричал я.
Проснувшись, продолжал ощущать запах гари. Вспомнил, что с вечера не закрыл окно. Пахло горящей за рекой городской свалкой.
Я вышел во двор. Было еще очень рано. Привычно спал в диоксиновом чаду мой город…
Через несколько дней я опять ехал в Тверь.
Так и пошло. Я не мог равнодушно проехать мимо загаженной полянки. Настроение мое портилось, я стал раздражительным. От этого страдали жена и дочь. Они не могли понять, что со мной происходит, а я почему-то не мог рассказать им об этом. И еще у меня появилась одна черта. Я стал очень нетерпимо относиться к любому проявлению грязи в городе, на дороге, в лесу, где бы то ни было. Груды мусора на лесных дорогах, брошенная бутылка в парке, окурок приводили меня в бешенство. От этого страдала семья. Однажды я устроил родным грандиозный скандал по поводу выброшенного дочерью огрызка яблока на парковый газон. Я не только заставил дочь подобрать огрызок, но не пустил ее вместе с матерью в машину и отправил через весь город домой пешком. А девочка просто хотела, чтобы из этого огрызка в парке выросла яблонька.
Прошло лето, наступила зима и заботливо прикрыла следы моей безголовой деятельности чистейшим снежным покрывалом, которое радовало глаз и не удваивало, как летом скорость моей машины в этом месте.
Но вот снова весна.
После отпуска я впервые ехал по знакомой дороге, с тревогой приближаясь к злополучному месту. Я, конечно, не ожидал, что мой «памятник» исчез, хотя втайне хотел этого невозможного. Но чтобы куча мусора еще выросла, даже не мыслил. Но она выросла.
Оказалось, что кто-то еще выбросил здесь разный домашний хлам. А кругом густо цвели подснежники. Я вышел. Как могли пробиться эти нежные на тоненьких стебельках создания сквозь плотный прошлогодний слой листвы? Но они пробились. Окружили со всех сторон мусор. Природа обновляясь, как бы пыталась противостоять грубой силе разрушения, старалась залечить раны, нанесенные ей человеком, скрыть возникшее безобразие.
Но здесь победил гомо сапиенс (человек разумный).
Итак, памятник человеческому бескультурью все более утверждался.
Прошло несколько лет. Я окончил институт, переехал с семьей в Тверь, получил интересную работу, и вот как-то мне снова довелось посетить места моей молодости. Изменилось ли что в этих местах?
Оказывается, изменилось. Прошел капитальный ремонт дороги, в связи с этим углубили придорожные канавы и под слоем песка был погребен мой рукотворный памятник. Я походил по песчаной насыпи, пнул ногой какой-то полузасыпанный предмет… Это оказалась зеленая пивная бутылка. Я взял ее и пошел к машине. С тех пор эта бутылка лежит в моем багажнике.
Владимир помолчал.
Стояла тихая звездная ночь. Полная луна освещала пустую палатку, отражалась в спокойной озерной воде. Таинственно шумел вековой сосновый бор. Костер давно погас.
– Ты, наверное, понял, почему я не расстаюсь с этой бутылкой, – после некоторого молчания продолжил мой друг.
– Почти понял, – сказал я. Думаю, что это вечное напоминание о твоем глупом поступке, своего рода крест, который ты решил нести.
– Я знал, что ты меня поймешь, – сказал Владимир, – поэтому я и рассказал тебе эту историю. Но ведь согласись, что я поступил неправильно. Надо было убрать мусор. Сейчас бы я убрал.
– Сейчас бы ты его и не выкинул, – сказал я.
На следующее утро мы уезжали. Укладывая вещи в Володин багажник, я посмотрел на бутылку, взял ее и засунул в свой рюкзак. Владимир заметил это и вопросительно посмотрел на меня.
– Тебе она больше не нужна, – сказал я, – тебе уже скоро настоящий памятник за твою работу надо ставить. А мне не мешало бы некоторое время повозить ее в своем багажнике.
– Ну, если надо, вози, – улыбнулся Владимир.
Всю обратную дорогу у меня не выходила из головы история моего друга. Владимир оступился один раз и решил запомнить это на всю жизнь. А какое множество наших людей не задумываются над своими поступками. Я продолжаю думать о вопиющей замусоренности наших лесов, придорожных канав, берегов рек и озер.
Апрель 2013
Человек России не может без земли, или Путешествие в сказку
И
открылся передо мной сад красоты несказанной, а в саду том деревья диковинные, цветы чудные, ароматом благоухающие… А среди красоты этой терема стоят добротные, с окошками узорчатыми, наличниками резными, в разные цвета крашеными…
Нет, не в сказку «Аленький цветочек» я попала, а посетила дачное садоводческое хозяйство, что на берегу нашей реки Мологи расположено. Но красотой своей, благоустроенностью напомнило оно мне эту известную всем аксаковскую сказку.
Чем же конкретно заворожил меня этот дачный мини – поселочек, так заворожил, что захотелось рассказать о нем людям?
Приятное удивление началось с самого въезда в поселок. Я моментально оказалась среди такого многообразия и обилия цветов, плодовых деревьев и кустарников, какого абсолютно не ожидала здесь встретить. Многоцветные астры, пышные георгины, фиолетовые флоксы, яркие и другие, порой неизвестные мне цветы окружили меня на узкой, не знающей заборов, улочке. А за деревьями и ягодными кустарниками тут и там виднелись дачные домики, которые за их красивый внешний вид действительно хотелось назвать теремками. А за теремками овощные грядки, парнички, теплицы, колодцы, баньки, беседки…
Фасад вот этого домика плотно обступили ждущие обмолота, снопики ржи. А здесь снова хочется вспомнить сказку – вокруг большого раскидистого дуба устроен стол так что ствол дуба оказался внутри стола. У стола стулья–пеньки со спинками. Приятно пообедать под этой природной зеленой крышей, отдохнуть, почитать, подумать.
И вот на что невольно обращаешь внимание. Все, что здесь есть, сруб ли колодца, форма ли беседки или узор оконных наличников выполнены с душой и любовью. Как будто запрятанная глубоко городской суетой православная русская душа, трудолюбивая и изобретательная, вырвалась среди природной среды на свободу и проявила себя, ничем не стесненная, во всю широту и мощь, на которые способна душа русского человека.
А еще я заметила, что человек на даче какой-то другой, нежели в городе – добрее, чище, честнее, прямее, проще и вроде бы даже культурнее. По крайней мере, с такими я встретилась.
Вот идут навстречу мне две женщины с тяжеленными корзинами грибов. Здороваются первыми. Лепечу ответное «здравствуйте» – мне бы надо первой поздороваться. Останавливаются. Видя мое восторженное удивление, объясняют, где грибов можно столько же набрать. Доброжелательность, простота, приветливость приятно удивляют.
А у нас здесь все здороваются, даже если не знают друг друга – говорит потом моя хозяйка. Иду дальше. Вот выскочила ко мне страшненная собака. Видя мой испуг, женщина, перекапывающая рядом грядки, успокаивает: «Она не кусается, привыкла, что все ее подкармливают, вот и подбежала».
Удивило отсутствие заборов. Нет ни каких, ни высоких, ни низких. Поэтому создается впечатление, что все здесь общее, и яблони, и кусты шиповника и цветы. И вид поселочка из-за отсутствия заборов намного красивее.
Идем в лес за грибами. Он начинается сразу же, шагнул и – в лесу.
– За велосипед не беспокойся, не украдут, – увидев мою озабоченность, говорит хозяйка, – Я и дом не закрываю.
– Как в сказке, – опять подумала я. В лесу встречаем мужчину.
– Да не наберете вы здесь, – останавливает он нас, – здесь уж человек сорок прошли, дальше идти надо. Но мы и здесь немного набрали. Вышли на берег Мологи, полюбовались открывшимися красотами.
И вот снова в поселочке. Время обеда. На обед борщ, котлеты, пшенная каша.
– По крестьянски обедаете, как в старину, – заметила я.
– И вина не будет, – улыбнулась хозяйка. И правильно. Чуждым элементом здесь было бы вино, как и пригорюнившийся в углу телевизор, вниманием которого видно очень редко здесь пользуются. Да и зачем? Не смотрится здесь бездуховная телевизионная развлекаловка. Куда лучше выйти на берег Мологи да и полюбоваться спокойным течением реки, извилистыми ее берегами, красками осеннего леса на той стороне да и просто подышать чистым лесным воздухом. А чем не отдых работа на грядках?
Правда, я предпочла отдохнуть под зеленым сказочным дубом, подумать, поразмышлять об увиденном.
А увиденное в этом садоводческом хозяйстве поставило передо мной некоторые вопросы, на которые мне хотелось ответить.
Например, мне хотелось бы узнать, как влияет на человека, его здоровье, состояние, на его душу работа на природе. Почему человек сейчас (да и раньше) рвется из города в деревню, почему он поет в поле и вряд ли запоет у станка? Что же дает человеку соприкосновение с землей и природой? Вероятно, кроме неизбежной усталости, близость к земле и природе одухотворяет человека, приносит радость и успокоение, дает какую-то таинственную духовную энергию, которая формирует душу человека и даже определяет его характер, русский характер.
Не под влиянием ли обширных русских полей и лесов, а также крестьянского труда русские люди, выросшие в основном на природе, душевнее, спокойнее, скромнее, открытее, мудрее. Не исчезают ли в какой-то степени эти прекрасные человеческие качества после многолетнего проживания в оторванных от земли, природы и других людей, изолированных клетках каменных многоэтажек. Чего-то не хватает русскому человеку в этих сугубо благоустроенных квартирах, в которых есть все. Видимо, не хватает, если отрывается он, петербуржец, москвич, пестовчанин от своих городских удобств и едет на все лето «вкалывать» на заросшей земле своих предков и жить в неблагоустроенных деревенских домах с русской печкой и удобствами во дворе.
И с каждым годом все большее число горожан уезжает летом на дачи. А некоторые уезжают насовсем. Думаю, что каждый из нас знает такие примеры.
В чем же причина такой тяги людей к природе, тоски по земле? Наверное, причина и простая и сложная.
Несомненно, человек, как нераздельная часть природы, возвращаясь к ней, черпает в природе свои физические и духовные силы.
Выйду в поле позднее
Да силы наберусь,
Здесь дышится привольнее –
Развею сердца грусть.
– пишет в своей книге «Качели памяти» истинно русский человек, наш земляк, поэт Владимир Скворцов.
Комментарии здесь не нужны.
Набирались от родной земли творческих, духовных и физических сил, рождались на ней многие великие люди земли русской – Пушкин, Толстой, Бунин, Шмелев, Куприн, Рубцов, Ломоносов, Репин, Циолковский и т.д. и т.д., до бесконечности. Какой же великой и таинственной силой обладает наша природа, наша земля, что потеря связи с ней иногда приводит к трагедии. Об этом свидетельствуют печальные факты из биографий многих русских людей, оказавшихся волею судеб за границей.
* * *
К
аким-то непостижимым образом меняется даже язык, речь человека. Вспоминаю, что за все время, что я была на даче, из уст обитателей этого поселка, с которыми я общалась, ни разу не вылетели современные засорители русского языка – модные жаргонизмы, обильно обогащающие речь наших горожан. Да и я вроде бы ни разу не чертыхнулась, а дома – бывало. А какая образная речь деревенских людей. Точная, порой ироничная, остроумная, мудрая, изысканная.
Когда-то, живя в деревне, я заносила в записную книжку понравившиеся мне образные выражения сельчан. Помню сенокосную пору, идет уборка сена. И вдруг – дождь! Как быть?
– Подопри небо вилами! – советует растерявшемуся парню другой. Иронично, изысканно, остроумно! Нет, Эллочка-людоедка, знаменитая героиня романа Ильфа и Петрова, словарный запас которой едва набирал 30 слов, могла родиться только в городской квартире.
* * *
Н
о возвратимся к родимой земле, рождающей Человека. Что же с ней сегодня? Все мы видим, что! Видные экологи мира утверждают, что пройдет еще немного лет и превратится наша родная земля во всемирную смердящую свалку, рождающую кого?..
Свои записки я показала хозяйке дачи, у которой гостила. Она прочитала и сказала вздохнув:
– Ты показала только одну сторону нашего поселка – светлую. А темную сторону ты не заметила? Не заметила, сколько дач заброшено, не заметила, что возраст дачников пожилой, что не хотят заводить дачи молодые. И есть еще много других проблем в нашем дачном поселке, – сказала она.
Кое-какие проблемы я заметила, но пусть об этом напишет кто-то другой, а мне хотелось показать светлую сторону жизни людей на даче. Другими словами – роль природы в жизни человека.
Август 2012 г.