Татьяна Викторовна Бурмистрова
Пой, ласточка, пой!
– Цирк, цирк, цирк, – тихонечко запела Аркадьевна. – Это сказочный сверкающий шатер. Это музыка и свет прожекторов.
На площади вдруг появился сверкающий шатер, который освещали прожектора, а из динамиков громко звучала песенка, которую только что напевала девочка.
– Цирк приехал! – раздался детский вопль.
– Бежим! – крикнула Юля, схватила Аркадьевну за руку и потащила за собой.
На арене выступали жонглеры и силачи, которые гнули подковы. Дрессированные тигры прыгали через горящее кольцо, а лошадки танцевали вальс. Смелые акробаты крутили сальто под самым куполом, а веселый клоун рассмешил всех до слез. Потом на арену вышел фокусник, от которого все пришли в полный восторг. Изольда Татьяновна поглядывала на Наташу и смеялась:
– Что на это скажешь?
– Все правильно, – улыбнулась девочка. – Радостью надо делиться.
На следующий день директор собрал детей в холле.
– Ребятки, что-то пыльно стало в нашем доме, – сказал он. – Давайте-ка дружно наведем порядок, а потом устроим пикник в саду.
– Ура!– хором закричали дети. – Пикник!
– У вас тут что, – возмутилась Аркадьевна, – детей работать заставляют? Разве не уборщицы должны мыть полы?
– Мы сами наводим порядок в своем доме, – ответила Наташа. – И это нормально!
Девочки принялись за уборку: вытерли пыль, вымыли окна и полы. Аркадьевна же лежала на кровати и наблюдала за соседками, но Наташа бросала такие сердитые взгляды, что ей стало неловко. Она с большой неохотой поднялась с постели, подхватила свою подушку, а потом немного помедлила и взяла остальные.
– Пойду выбью их, – буркнула Оленька.
Потом она ушла вытряхивать покрывала, а Наташа выглянула в окно.
– Старается девчонка, – сказала она с улыбкой.
– Исправляется! – кивнула Юля. – И чего ее сюда сослали? Жила себе девочка в семье и горя не знала. Завидую я ей!
– Было, значит, за что наказывать, – прошептала Наташа.
Аркадьевна вернулась и снова завалилась на кровать.
– Меня родители никогда не заставляют уборкой заниматься, – устало вздохнула девочка. – Они меня любят и балуют.
Тут Юля шмыгнула носом, закрыла личико руками и выбежала за дверь.
– Чего с ней? – удивилась Аркадьевна.
– А ты не понимаешь? – рассердилась Наташа. – Нечего перед сиротами своими родителями хвастаться.
– Ой, – растерялась девочка, – неловко вышло.
В холле послышался шум, и Наташа выглянула за дверь.
– Айда, – сказала она, – девчата решили и там генеральную уборку сделать.
– Нет, – помотала головкой Аркадьевна, – я чего-то устала с непривычки. Я лучше отдохну.
– Отдыхай, раз такая единоличница, – буркнула Наташа, – а мне вот стыдно от дел прятаться.
Девочка хлопнула дверью, а Аркадьевна начала вздыхать:
– Почему я должна горбатиться? С другой стороны – совестно. Другие работают, а я лодырничаю.
Аркадьевна вышла в холл и увидела Наташу. Та намывала окно, а когда заметила соседку, крикнула:
– Чего замерла? Неси воду!
В душевой девочка услышала плач.
– Кто тут? – спросила она. – Отзовись!
Из темного угла вышла Юля и стала кулачками размазывать по лицу слезы.
– Ты чего плачешь? – удивилась Аркадьевна.
– Я мечтаю жить в семье, как ты, – всхлипнула малышка. – Чтобы и у меня были родители. Если бы ты только знала, как мне тут одиноко!
Аркадьевна впервые в жизни задумалась: «Получается, что у меня есть самое важное, о чем только можно мечтать – мама и папа. А у меня что в голове? Наряды, сладости и игрушки! На бабушку обиделась, потому что она заболела и не купила мне куколку». Тут Оленьке стало так горько, что она заревела.
– Перестань, – принялась утешать ее Юля. – Ты самая счастливая девочка на свете! Улыбнись, Аркадьевна.
– От улыбки хмурый день светлей, от улыбки в небе радуга проснется, – вдруг запела девочка.
– Смотри, – закричала Юля, – радуга!
– И тогда наверняка, вдруг запляшут облака, и кузнечик запиликает на скрипке, – продолжила Аркадьевна.
– Гляди, – засмеялась малышка, – танцующие облачка! Кузнечик играет на скрипочке!
– От улыбки солнечной одной, – чуть веселее запела Аркадьевна, – перестанет плакать самый грустный дождик. Сонный лес простится с тишиной и захлопает в зеленые ладоши.
– Ой, не могу, – прыснула смехом Юленька и показала пальчиком в сторону леса.
– От улыбки станет всем теплей, – уже с улыбкой пела девочка, – и слону, и даже маленькой улитке.
Малышка принялась хохотать:
– Слон с улиткой на носу. Не могу! Где это видано?
– Так пускай повсюду на земле, будто лампочки, включаются улыбки!
– Спасибо, – поблагодарила Юля певицу, – у меня теперь очень хорошее настроение.
«У меня тоже», – подумала Аркадьевна и удивилась, – «Оказывается радовать других очень приятное занятие.»
Девочки шли по коридору и переглядывались, ведь всюду включались детские улыбки, будто лампочки. Тут раздался звон, и посыпались битые стекла.
– Что случилось? – вздрогнула Аркадьевна.
– Хулиганы наши озоруют, – вздохнула Юля. – Каждый день чего-нибудь вытворяют.
Шпану изловили и доставили в кабинет директора.
– Бессовестные, – пристыдил их Глеб Жаннович, – зачем вы это сделали?
– Просто так, – заявил мальчишка с фингалом под глазом.
Хулиганы начали смеяться, а самый упитанный спросил:
– Пикник скоро? Есть охота!
– И «фанты» глотнуть, – прошепелявил мальчишка без верхних зубов.
– Музычку послушать, – промямлил тощенький.
– Долой с глаз моих! – закричал директор. – Нахалы.
Завхоз запер хулиганов на чердаке и ушел, а те забрались по лестнице на крышу и уселись смотреть праздник.
Деревья в саду были украшены разноцветными ленточками, и звучала живая музыка. Глеб Жаннович играл на баяне, Жорж Глафирович на дудочке, а Изольда Татьяновна на гитаре. Семен Октябринович нанизывал сосиски на шампура, жарил их на мангале и раздавал детям.
– Налетай, – весело выкрикивал он.
– «Фанту» берите, – смеялась Раиса Василисовна и разливала по стаканам оранжевую газировку.
– Весело тут у вас, – сказала Аркадьевна.
– Спой нам, ласточка, – попросил директор. – Окажи милость.
Девочка кивнула и запела:
– Хорошо бродить по свету с карамелькой за щекой, а еще одну для друга взять в кармашке про запас. Потому что, потому что всех нужнее и дороже, всех доверчивей и строже в этом мире доброта.
Дети внимательно слушали, поскольку никто и никогда не пел раньше песенок в приюте.
– Хорошо бродить по улице с теплым кроликом за пазухой, принимая как награду сердца маленького стук, – красивым голосом выводила мелодию Аркадьевна, а потом почувствовала под кофточкой теплый пушистый комочек, вытащила его и подняла высоко над головой.
– Кролик! – раздался удивленный возглас.
Девочка посадила длинноухого в траву и запела дальше:
– Хорошо бродить по городу с белым голубем в цилиндре, с красным шариком на ниточке, и с улыбкой до ушей.
На голове девочке, каким-то чудом, оказался цилиндр. Она его сняла, и оттуда выпорхнул белый голубь, а вслед за ним полетел на небо и красный шарик.
– Ах, – раздался восхищенный вздох, а потом грянули аплодисменты.
Хулиганы с крыши смотрели представление и злились.
– Веселуха! – возмутился парень по кличке Толстый.
– Точняк, – сердито пискнул в ответ Доходяга.
– Надо бы эту певунью украсть, – проворчал Драчун с фингалом под глазом.
– Пушть наш ражвлекает пешенками, – прошепелявил Беззубый.
– Дело говоришь, – согласился Толстый, – давайте порешаем.
Пикник был в самом разгаре.
– А теперь загадки, – объявил директор и показал большой мешок. – Призов на всех хватит.
Изольда Татьяновна стала зачитывать загадки, а Жорж Глафирович старательно подсказывать детям, только выходила из этого полная неразбериха.
– Какой рукой лучше размешивать чай? – спросила наставница.
– Правой! – громко крикнул Жорж Глафирович.
– Ложкой, – засмеялись над ним дети.
– Вышел зайчик погулять, лап у зайца ровно …
– Пять! – завопил в рифму наставник.
– Четыре, – хохотали ребята.
– На базар идут старушки покупать себе…
– Игрушки! – ляпнул Жорж Глафирович.
– Продукты, – хором ответили дети.
– Этот праздник – объедение! Напечем блины с утра. К ним – сметана и варенье и, конечно же, икра!
– Восьмое марта, – заулыбался наставник.
– Масленица, – покатились со смеху воспитанники.
– Можно я тоже попробую? – спросила Аркадьевна, – Только загадка будет музыкальная.
– Любопытно даже, – потер руки Жорж Глафирович. – Уверен, что отгадаю.
Изольда Татьяновна взяла в руки гитару, а девочка запела:
– Далеко, далеко на лугу пасутся ко…
– Козы? – спросил наставник.
– Нет, не козы, – сказала Аркадьевна и продолжила песенку. – Далеко, далеко на лугу пасутся ко…
– Кони? – предположил Жорж Глафирович.
– Нет, не кони, – покачала головой девочка. – Далеко, далеко на лугу пасутся ко…
– Сдаюсь! – поднял руки вверх наставник.
– Коровы? – спросила Юля.
– Правильно, – кивнула Аркадьевна и весело допела, – пейте, дети, молоко, будете здоровы!
Откуда ни возьмись на лужайке появились пятнистые коровы, а в руках у детей стаканы с молоком, которое они тут же и выпили.
Уставшие и счастливые дети разошлись по комнатам и крепко уснули, а главарь шайки растолкал товарищей и скомандовал:
– Пора выдвигаться!
Шпана выломала чердачную дверь еще во время шумного праздника, поэтому сейчас легко выбралась наружу.
– Драчун, – сказал Толстый, – ты со мной за певичкой.
– А мы? – спросил Доходяга.
– Шуруйте в столовую за продуктами. Выгребите все подчистую!
Хулиганы разделились и начали действовать. Толстый и Драчун заклеили Аркадьевне рот скотчем, запеленали в покрывало и потащили в лес, а Беззубый и Доходяга ограбили кухню. Хулиганы свалили еду в мешки и поплелись следом, только вот тощий мальчик вскоре выбился из сил и выронил тяжелую ношу.
– Волоки, инаше от Толштого нагоняй полушишь, – шикнул на него Беззубый.
Хулиганы добрались до леса, привязали Аркадьевну к дереву и уселись вокруг. Главарь заговорил первый:
– Ишь, спит певунья. Даже не шелохнулась, пока несли.
– Разбудить? – грозно спросил Драчун и сжал кулаки.
– Бить запрещаю! Мы не бандиты. Ясно?
– Что нам теперь, – пропищал Доходяга, – скучать до утра?
– Спать ложитесь, – распорядился Толстый, – хотя нет, давайте поедим сначала. Открывай мешок, Доходяга.
Главарь схватил колбасу и принялся смачно жевать.
– Чего сидите? – с набитым ртом сказал он. – Хавайте!
Хулиганы разделили добычу и принялись трескать.
– Не чавкай, Беззубый, – разозлился Драчун и стукнул парнишку по уху.
– Я што виноват, што у меня жубов не хватает, – захныкал тот.
– Будешь чавкать, так еще меньше станет, – пригрозил ему кулаком парень.
– Ты куда столько в себя пихаешь, Доходяга, – захохотал Толстый.
– С виду хлюпик, а ест за двоих, – толкнул его в бок Драчун, – умерь аппетит.
– Верно, – согласился Толстый, – неизвестно сколько тут нам куковать придется. Экономить еду надо!
– Ага, экономить, – заныл Доходяга, – колбасу всю ты один съел.
