Татьяна Викторова
Ясный день. Рассказы, которые согреют в любую непогоду

– Так вот и надо начинать прямо сейчас. Мы же все с вами строители, а вы, Аркадий Борисович, еще и руководитель с опытом.

– О! Отец вернулся! – обрадованно сказал Димка. – А мы так и знали, что у нас семейное дело будет.

Марго постелила Аркадию в зале.

– Мне завтра уйти? – заискивающе спросил он у Маргариты.

– Как хочешь. Можешь остаться, но понимать должен, что я тебе не утюг – за минуту не нагреваюсь. Так что мнение свое о тебе поменять мне не скоро придется. В общем, заслужить еще надо мое расположение, я тебя не простила…

– Понимаю, Рита, понимаю. Я вот Свету эту деревенскую узнать не могу, – другая какая-то стала.

– Счастливая она стала, и Димка с ней счастливый. И вообще спасибо Светке, что жила у нас тогда, слезы мои вытирала. А уж какая она толковая, так это ты сам убедишься, когда вместе поработаете.

– Да-а, оказывается, наш с тобой сын, Рита, умнее нас, по крайней мере, умнее меня – это точно.

– Ладно, ложись спать, – сказала Марго устало. Потом остановилась и спросила, – таблетки принимал?

Он махнул рукой:

– Забываю.

– Ладно, завтра схожу с рецептом в аптеку, – пообещала она, и Аркадий одарил ее благодарной улыбкой. – Только не обольщайся, я мириться с тобой не собираюсь, а то еще какой-нибудь фортель выкинешь.

– Подожди, Рита, – окликнул он, – неужто уже расписались Димка со Светой? А я ничего и не знаю.

– Не расписались, надо сначала невесту посватать.

– Так это я хоть завтра, подумаешь, двести километров, сядем на машину да поедем. И ты, Риточка, прости меня, дурака заблудшего, не хочу тебя терять…

Собачий лай снова разносился по деревне, когда гости вошли в дом.

– Спасибо вам, Людмила, за дочку, – начал первый тост Аркадий Борисович, – умница она у вас, старательная, золотая у нее голова!

– И руки золотые, – добавила Маргарита, – готовит не хуже меня, а иногда и лучше, так что за сына я спокойна.

Людмила благодарно улыбнулась в ответ и тихо сказала:

– А я и не сомневалась в ней, знала, что пробьется в жизни. И вам, сваты будущие, хочу спасибо за сына вашего сказать. За то, что разглядел он мою дочку, любить его буду как родного.

За окном смеркалось, а в небольшом домике, за круглым столом, велись нескончаемые разговоры о будущей свадьбе. Только теперь не Димка со Светой смущенно переглядывались, а Аркадий с Маргаритой, как будто все у них начиналось сначала. И, судя по взглядам, все сладилось.

Дохлик

– Что, не ждали? Да-а-а, я люблю сюрпризом, такая у вас внезапная мама. Как ревизор – раз, и приехала.

– Так вы бы сказали когда, я бы встретил, – Игорь немного растерялся, пропуская тещу в квартиру.

– А где доча?

– Так на работе, будни же.

– А ты почему дома? – она стала жадно осматривать квартирку, которую видела впервые. Две тысячи километров на поезде проехала, чтобы дочку навестить (полгода как замуж вышла).

– Галина Альбертовна, вы обувь-то снимайте, полы недавно помыл…

Теща подала пальто, скинула сапоги, спрятав ухмылку: «Ишь, ты, злопамятный какой, не забыл, как я его дома у себя муштровала, припомнил мне… дохлик».

«Дохликом» она назвала его, когда дочка привела домой знакомить. «И где ты такого дохлика нашла?» – спросила тогда. «Ну, мама… ты что? Вовсе не дохлик. И вообще, я его люблю». Вот этим самым «люблю» Кира обезоружила мать. Галина Альбертовна уже двух дочек замуж выдала, осталась младшенькая. Растила одна, муж покинул этот мир, когда Кира была совсем крохой. Оттого и жалела ее больше всех. А тут какой-то невзрачный Игорь появился, да еще из другого города.

– Ну, так чего дома-то? Посменно, что ли, работаешь? А? Игорек? – Галина Альбертовна решила докопаться до истины.

– Так я не работаю сейчас, компанию нашу закрыли, занимаюсь тут… дома… по хозяйству, короче…

Галина Альбертовна «приземлилась» на диванчик в зале:

– Ой, мама моя дорогая, это что же получается? Доча моя на работе, а зятек дома сидит… Ну, точно, мир перевернулся. Она же беременная, детка моя…

– Да не волнуйтесь вы, это временно, мы так решили… Она через два месяца в декрет идет, я это время дома побуду, а потом устроюсь, логисты часто требуются…

Галина Альбертовна схватилась за сердце.

– Плохо вам? Может, скорую?

– Себе лучше вызови скорую, зятек… Свалился на мою голову и на дочкины плечи…

– Ну, если вам уже лучше, руки можно в ванной помыть… вы же с дороги.

– Ишь, ты, зараза чистая, – прошептала она и пошла ванную. Пока мыла руки, засмотрелась на новенькую плитку.

– Недавно, что ли, ремонт делали?

– Ну так квартира-то у нас новая, хоть и небольшая, разумеется, ремонт сразу.

– Ванная, как игрушка, видно, мастера хорошие делали. А мне достались залипушники несчастные, глаза бы мои не смотрели, – она оглядывала ровные межплиточные швы с завистью. – И плитка красивая.

– Галина Альбертовна, вы же с поезда, пойдемте обедать.

Осмотрев кухню, отметила аккуратно расставленные чашки, Игорь в это время поставил перед ней тарелку с рассольником, на сковороде ждали своей очереди котлеты. Ковырнув вилкой салат, она попробовала, пожевала и начала с аппетитом есть.

– И рассольник вкусный, молодец, Кира, еще и готовить успевает. Видишь, какая жена тебе досталась, Игорек, и работает, и обеды готовит!

– Так это… вообще-то я обед готовил, я сейчас готовлю, дома же…

Теща перестала есть, восхищение на ее лице рассеялось, как утренний туман.

– Хочешь сказать, все сам?

– Сам. А что такого? Я умею, – он собрал грязную посуду. – Вы отдыхайте, а мне скоро за Кирой ехать, я ее с работы встречаю.

– Ну-ну, встречай, хоть какая-то с тебя польза, – она проводила его взглядом и шепнула вслед, – дохлик.

Кира появилась на пороге со счастливой улыбкой:

– Мамочка, ну что же ты молчала? Сказала, что приедешь, а когда – не сообщила. Мы бы встретили.

– Ничего, лапуся, ты же знаешь, я не пропаду, доберусь. Мне таксист вон по щелчку сумку на пятый этаж поднял…

– Не сомневаюсь, – тихо сказал Игорь, скромно стоявший за спиной тещи.

– Дай я тебя поцелую, детка, работаешь тут за двоих, – она обняла дочку, даже всплакнула.

– Ну ты чего, мам? Все же хорошо.

– Жалко мне тебя, доча, была бы рядом с мамой, в обиду бы тебя не дала.

– Да никто меня не обижает, мы прекрасно живем.

Игорь помог Кире раздеться.

– Я тебе твой любимый салат сделал, и котлеты там, а фрукты еще утром купил.

После ужина Игорь засобирался.

– Ну ладно, поехал я, не скучайте тут, – он поцеловал жену и с трудом улыбнулся теще.

– А ты куда это? Вечер на дворе.

– Таксовать. Подрабатываю немного.

– Да, мама, у Игоря договор с такси, работает временно.

– Доча, ванная у вас, как игрушка, вот же постарался мастер. Дорого взял?

– Нисколько не взял. Ванную Игорь отделывал.

– Какой Игорь? – Галина Альбертовна не сразу поняла. – Этот, что ли, дохлик?

– Ну, мама… ты при Игоре так не скажи, обидно же… И вовсе он не дохлик, он, межу прочим, в тренажерный зал ходит…

– Нормально, он в тренажерный зал, а ты на работу…

– Мам, мы вместе так решили. Он мог бы устроиться, но там зарплата не очень. Есть одно отличное место, но туда готовы взять только через два месяца. Так уж лучше дождаться, чем устраиваться куда попало.

– Ох, заступница… Так я и не поняла, кто ванную делал…

– Говорю же, Игорь! Все сам! Посмотрел как в интернете и сам справился, очень старался…

– Вот, что интернет всемогущий делает, – Галина Альбертовна уважительно взглянула на ноутбук. Кира улыбнулась.

Весь вечер сидели на диване и болтали. Потом Кира легла в спальне, а Галина Альбертовна, почувствовав, наконец, усталость, легла в зале. Ближе к полуночи пришел Игорь. Стараясь не шуметь, умылся и тихо лег спать. Утром Галина Альбертовна, услышав, как шумит чайник, обрадовалась и пошла на кухню поздороваться с Кирой. Но застала Игоря. Он уже успел приготовить запеканку.

– Кира, завтрак готов, – позвал жену. – Галина Альбертовна, и вы присаживайтесь, завтракать будем, – Кир, там наличка в кармане, если что.

– Ага, поняла, возьму. Как вчера?

– Нормально, я бы сказал отлично, полно заказов было, – Игорь выглядел довольным, но уставшим, явно не выспался. – Тебе во сколько сегодня в поликлинику?

– После обеда.

– Ну, так я подъеду, свожу тебя.

Теща пропускала через себя разговор молодых, отпивая чай. Кира ушла. Игорь собрал посуду, достал курицу.

– Чего собрался делать? – спросила Галина Альбертовна.

– Суп с курицей варить.

Теща поднялась, подошла ближе, взглянула на зятя.

– Ну вот что, Игорек, шел бы ты лучше… спать.

Игорь онемел на несколько секунд от предложения.

– Ну чего смотришь? Не бойся, не убежит от меня твоя курица, – она кивнула на тушку, – сама сварю суп. С вермишелью, поди, хотел?

– Ну да, – так же растерянно ответил зять.

– Где она у вас тут? Ты мне экскурсию проведи по кухне, чтобы я знала… а сам спать иди. Баранку до полночи крутил, да встал рано, отдохни до обеда.

– Галина Альбертовна, спасибо, конечно, но вы в гостях…

– Вот не надо мне напоминать, что я в гостях! Иди лучше в спальню, а я обед приготовлю. Как говорится, пост сдал, пост принял… пока я тут.

Игорь послушно оправился спать.

Встал, когда вкусный аромат разносился по квартире и стол был уже накрыт.

Через неделю Галина Альбертовна уехала домой, шепнув перед отъездом дочери:

– А этот твой дохлик ничего, рукастый…

– Ну, мама, – обиженно сказала дочь.

– Ладно, ладно, это я так… я хотела сказать Игорь твой.

Оставшись наедине, Игорь и Кира сели на диван и обнялись.

– Ну, так-то Галина Альбертовна ничего теща, заботливая, – признался он, – правда, иногда «дохликом» меня называла, – он улыбнулся, – самое смешное, что она думала, я не слышал…

– Больше не будет, обещала мне. Кстати, ты заметил, она кардинально поменяла мнение о тебе, – сказала Кира.

– Слушай, через месяц моя мама приезжает, по крайней мере, обещала приехать, – сообщил Игорь.

Кира приподнялась.

– Я для нее «цыпочка», она меня так называла, я слышала… И что теперь будет?

– Ничего страшного, она всего дня на три, – успокоил Игорь. – Насчет «цыпочки» тоже не переживай, это временно.

– Нет, я не об этом, я вот думаю, надо фирменный пирог с лимоном испечь.

– Здорово! Мама любит что-нибудь с цитрусовыми.

Через полгода, когда Кира уже покачивала коляску, а Игорь склонялся над сыном, не переставая умиляться крохе, все эти «дохлики» и «цыпочки» исчезли из лексикона тещи и свекрови. Теперь они заботливо справлялись о здоровье внука, называя его лапочкой, малышом, рыбкой, котиком, кровиночкой… А Игорь и Кира стали для них самыми любимыми детьми.

Очень важное задание

– Как здоровье, Любушка? – Леонид почти кричал в трубку, словно боялся, что его не услышат.

– По-разному мое здоровье, годы-то идут.

– Как Вадик? – Леонид называл сына, как в детстве, «Вадик». А Вадику было уже далеко за тридцать.

– Работает, все у него хорошо.

– А внучка Анечка, как она? Уже большая, наверное.

– Ну, так семь лет Анечке, в школу ходит.

На другом конце провода послышался едва уловимый вздох и потом молчание.

– Ладно, Леня, дела у меня по дому, так что до свидания.

– До свидания, Люба, до свидания. Вадик, поди, до сих пор обиду держит на меня? Понимаю… как не понять… Виноват я… а повидаться хочется. Вот такие дела, Люба.

Любовь Васильевна ничего не сказала в ответ и прервала разговор, потому как сказать было нечего, а вернее – не хотелось, все было в прошлом.

Было Вадику двенадцать лет, были они с Леней молодыми, планы строили, сына растили. Но пробежала мимо них «мышка», хвостиком задела, вся жизнь и разбилась… ушел Леня к другой. К яркой, кипучей, задорной молодой женщине. Люба против нее совсем другого характера: спокойная, душевная, покладистая. Ахнуть не успела, как мужа, словно ветром сдуло.

Работала она тогда в школьной библиотеке в райцентре. После развода уехала с сыном в город, там родители жили тогда; устроилась в библиотеку одного из институтов. И все эти годы тихо работала там до самой пенсии. У студентов была любимицей за свой мягкий характер и отзывчивость, за стремление помочь найти нужную литературу, подсказать.

В ее скулах и карих глазах было что-то восточное, а приятной полноты щеки и губы делали лицо очень милым.

На удивление близким, сын Вадик вырос образованным, красивым парнем. Замуж Люба так и не вышла, тяжело было, особенно первое время, но очень хотела, чтобы сын и муж общались. Но Вадик, запомнив неожиданный уход отца, затаил на него обиду и неприязненно относился ко всем попыткам Леонида повидаться.

Вадим окончил институт, выбрав профессию архитектора. И как-то сразу у него все пошло успешно. Женился, правда, поздно, серьезно подошел к этому вопросу.

Леонида на свадьбе не было. И ни разу не видел внучку. К тому времени он давно «разбежался» с той самой женщиной, перешедшей по молодости лет этой семье дорогу.

После телефонного разговора Люба все это вспомнила и сердце сжалось. Непонятное это было чувство.

– Вадик, может, повидаешься с отцом? – спросила она, – пусть Анечку увидит.

Вадим сначала воспринял в штыки предложение, потом смягчился.

– Надо повод придумать, – предложила Люба, – там у них леспромхоз, пусть елку привезет внучке.

– Да что у нас елок тут нет? Я любую могу купить.

– То купить, а то сам выберет, как тебе в детстве, каждый год сам елочку выбирал, не покупную…

Вадим согласился:

– Пусть везет елку.

Новость о том, что внучка ждет елку от дедушки, всколыхнула чувства Леонида. Он и сам не ожидал, что под Новый год его ждет такой долгожданный подарок – увидеть сына и внучку. Поэтому просьбу про елку воспринял как очень важное задание. Ответственное задание: выбрать внучке елку.

Он мог купить ее на площади у администрации, среди помятых и скукоженных от тесноты во время перевозки. Но ему непременно хотелось особенную елочку: аккуратную, пушистую, не высокую, не низкую, средненькую такую, в общем, свою елку.

Утром отправился в леспромхоз, мужики знали его, там и начальник знакомый, уж мужик мужика поймет, разрешит елочку выбрать.

Поймал попутку, парень довез до поселка. По дороге Леонид в приподнятом настроении рассказывал о своем задании:

– Дело у меня важное: внучке елку хочу выбрать. Хорошую елку.

В поселке вышел на последней улице и направился к лесу, на проторенную дорогу, по которой лесовозы ходят, и стал ждать.

Мороз был градусов двадцать, Леонид не боялся холода. Но поднялся ветер: колючий, обжигающий лицо.

Наконец, показался огромный лесовоз, тягучим ревом нарушив тишину.

– Как говорится, в такую погоду хозяева собаку на улицу не выгонят, – удивился водитель, – что же тебя заставило из дома в лес отправиться?

– Ты понимаешь, внучка у меня, так вот для нее елочку хочу.

– Подумаешь, елка, купить можно.

– Не-ет, это не то, я свою хочу елку. Сын маленький был, всегда сам выбирал. А сейчас говорит: «Привези елку дочке». Как же я не привезу? Я должен привезти. Так что, мил человек, задание у меня о-очень важное.

– Да я вижу, ты сам рад стараться, нравится тебе задание.

– Еще как нравится, оно мне душу греет.

В леспромхозе отправили к мастеру, тот отправил к начальнику.

– Что за странная просьба, – удивился он, – вон лежат, выбирай, так отдам, раз уж приехал.

– Пойми ты, я хочу по лесу пройти, сам выбрать, своими руками срубить.

– На штраф, что ли, нарваться?

Леонид понял, что тут без правды не обойтись. Он и рассказал вкратце всю правду своей жизни. – Виноват я перед ними, сильно виноват. А тут такой случай за много лет: сын попросил внучке елку привезти, я же впервые в жизни внучку увижу.

Начальник участка молча показал на дверь, вышел вместе с Леонидом, позвал одного из рабочих.

– Вместе пойдете.

Через час Леонид аккуратно обвязал ветви пушистой красавицы и тем же лесовозом добрался до поселка, осмотрев, не повредилась ли елка. На автобус не успел, снова ловил попутку.

– В багажник не войдет, однозначно, – сказал водитель Жигулей.

– Вижу, что не войдет, потому и не поеду.

– Будешь стоять на холоде?

– Буду стоять, может, грузовая пойдет.

Грузовая, причем полупустая, показалась через полтора часа, Леонид к тому времени продрог. Но елку довез в целости и сохранности. Он уже договорился со знакомым, у которого микроавтобус, чтобы до города подбросил, и уже собирался в дорогу, но слег с температурой.

– Леонид Петрович, ну ты едешь?

– Еду, Ваня, мне надо ехать, – слабым голосом ответил хозяин.

– Да ты никак простыл? Леонид Петрович, хрипишь, температура, наверное. Не-ет, не повезу тебя.

Леонид чуть не расплакался от обиды и отчаяния. Ведь все сделал, как хотел, а елку отвезти не может, сил нет. Да и куда он с простудой?

– Слушай, Ваня, если адрес скажу, доставишь?

– Вопросов нет, легко доставлю!

– Только просьба одна: не говори, что приболел.

Леонид не хотел, чтобы знали о его болезни. Казалось ему, что никто не опечалится по поводу его простуды, никто и ни капли жалости «не подаст», потому как не заслужил, – так считал Леонид и думал, что это правильно. «Что я для них хорошего сделал, кроме алиментов, чтобы жалость вызывать?»

Анечка замерла перед лесной красавицей, осторожно трогала ее веточки.

– Это моя елка?

– Твоя, детка, – сказал Иван, довольный, что доставил по адресу.

– А где же дедушка? Папа сказал, что дедушка приедет.

– Не смог. Елку вот передал. Ну, с наступающим всех! – Иван быстро вышел, услышав вслед благодарность от хозяев.

– Все-таки он трус, – сказал Вадим, – ведь дали ему повод приехать, а он все равно не явился на глаза. Может, стыдно…

Люба сидела на кухне (зашла как раз к сыну с невесткой и внучке), слышала весь разговор и не проронила ни слова.

– Мам, ты чего? Плачешь, что ли? До сих пор слезы по нему льешь?

– Я не по нему, сынок, я по жизни нашей непрожитой… да и не плачу я, а так чего-то… Нет, Вадик, не струсил он, это случилось что-то. До этого так рвался увидеться.

– Мам, ну мы тут не виноваты.

– Да это понятно, а все равно как-то не так на душе, Новый год все-таки, доброе дело задумали, а не случилось.

– Ну, елку же передал? Передал. Анюта радуется, вечером наряжать будем.

Дня через три после Нового года, когда елка сияла украшениями, распушив ветки и отдавая свой аромат, Вадим вместе с женой и дочкой поехали в райцентр. По навигатору нашел адрес.

Леонид, которого никто не предупредил об абсолютно неожиданном приезде, был растерян, даже потрясен, говорил сбивчиво, неуверенно.

– Здравствуй! Решили заехать, – сказал Вадим, познакомив с женой.

– А я приболел тогда, понимаешь, елку привез и свалился. Сейчас я здоров, все хорошо. А приехать-то хотел, уж как хотел повидаться…

– Ты мой дедушка? – девочка в розовом пуховичке и белой пушистой шапочке с любопытством смотрела на Леонида.

– Я твой дедушка, Анечка.

– А у нас твоя елка стоит! – Аня протянула новогодний пакет. – Это тебе подарок.

Леонид прослезился. Есть моменты в жизни, когда события или случайные слова, сказанные самыми родными, застают врасплох, и ты уже не в силах сдержаться. И тогда в глазах появляется туман от непрошенной слезы.

Вадим с семьей был у отца примерно час, не балуя, конечно, долгим времяпрепровождением. Но и этого было достаточно, чтобы душа у Леонида, хотя бы на время, перестала болеть и появилась настоящая радость общения.

Катя, жена Вадима, улыбчивая молодая женщина, рассказывала, как все гости восхищались их елкой.

– Правда, спасибо за елку, – сказал на прощанье Вадим.

– Да чего там, хотелось красивую найти, внучке угодить. А это для меня очень важное задание.

Они уехали. Ничего не шло на ум, кроме сына, внучки и Любы. Понимал, что ничего уже не склеишь, все живут своей жизнью. И Люба никогда не будет рядом, это он точно знал. И все же был счастлив в этот день, когда впервые за много лет сын переступил порог его дома. Да еще и с внучкой.

А за окном падал снег. И больше ничего не происходило. Просто наступил новый год. И просто на душе у кого-то потеплело.

Сирота

– Чего в угол забился? Сирота, что ли?

– Ага, – Николай невозмутимо кивнул, словно и не его касалось.

Студентки замолчали, с сочувствием посмотрев на заглянувшего в их комнату Колю Лукина.

Первокурсники только начали заселяться. Пятиэтажное общежитие из красного кирпича приняло новоиспеченных студентов с сумками, книжками, гитарами и прочим скарбом, привезенным из дома.

Анжела, Ира и Оля познакомились еще на экзаменах. В первый же день заглянул к ним Коля, русоволосый, курносый парнишка в клетчатой рубашке с закатанными рукавами. Чего зашел, теперь уже никто и не помнит.

– А вот и помощник! – обрадовалась Анжела, расчесывая обесцвеченные волосы. – Ну-ка помоги шкаф передвинуть.

Ира и Оля не успели еще опомниться, как парнишка молча подошел и, несмотря на худощавость и средний рост, сдвинул шкаф с места.

– Ну, ты жилистый, оказывается, – удивилась Ира.

Светленькая Оля Сергиенко, меркнувшая на фоне темненькой Иры и ярко накрашенной Анжелы, помешивала макароны в кастрюльке.

– А вы оставайтесь с нами ужинать, – предложила она.

– И останусь, – Николай не заставил себя уговаривать и присел на стул.

Ел Коля с аппетитом, орудуя вилкой бойко, не отвлекаясь на разговоры. Хотелось расспросить, как же он сиротой стал, да неловко было девчонкам.

С того дня Коля заходил несколько раз на неделе. Иногда просто чай попьет, а если предложат, то и ужинать остается, а в выходные и пообедать.

– О-о-оо, Колюня пришел, – нараспев говорила Анжела или «Колюсиком» называла, а то и «Коляном». А когда уходил, ворчала, – прикормили Колюню, не отвяжется теперь.

– Да и ладно, жалко, что ли, макароны или картошку, – оправдывалась тихая Оля, пусть поест, сирота все-таки.

– Ты хоть бы накрасилась, – советовала Анжела, – а то, как мышка, незаметная такая…

– А зачем? – удивлялась Оля.

– Понятно, – усмехнулась Анжела, подмигнув Ире и кивнув в сторону Оли, – учиться приехала.

– Ну да, учиться. А как по-другому?

Анжела рассмеялась заливисто, упав на кровать, застеленную общежитским одеялом.

– А я думаю, замуж надо удачно выйти. Только не за такого вот Колюсика, сироту казанскую.

– Тоже мне «Москва слезам не верит», – тихо заметила Оля.

Перед ноябрьскими праздниками субботним утром Анжела пришла из душевой с полотенцем на голове, удивление застыло в глазах:

– Девоньки, а наш Колюня вовсе не сирота… а мы его прикармливали, жалели, а к нему мамка вон приехала… вооот с такими сумками. В цветастом платке с кистями, пышная такая, в валенках…

– Да ну! – Ира соскочила с кровати, подбежала к двери и выглянула в коридор.

– Поздно, зашли уже в комнату.

– А почему ты решила, что это его мама? – засомневалась Оля.

– Да я сама слышала, как мамой назвал, так и сказал: «Давай, мама, я сам сумки подниму».

– Дармоед! Прикинулся сиротой, а мы и поверили, – возмущалась Анжела.

– Ну и что, не объел же нас, – пыталась заступиться Оля.

– Да правда, Анжелка, брось, подумаешь, мамка приехала, радоваться надо, что у парня мать есть.

Разговоры утихли, и до самого вечера никто не вспоминал про Колю.

Уже стемнело. Никто не видел, когда Лукин проводил гостью на автобус. Часов в семь вечера дверь в комнату девчонок открылась, обычно Лукин стучал, а в этот раз вошел без стука. Точнее сказать, сначала показалась охапка свертков, которые он держал в руках.

Коля молча подошел к столу и сложил все это, едва не рассыпав. Аккуратно поставил литровую банку молока. А сверху, на свертке со сдобой, возвышалось колечко домашней колбасы – самой настоящей, запеченной в русской печи с ароматным лавровым листом, чесноком, перчиком.

Анжела, уперев руки в бока, подошла к столу в полной готовности вывести Лукина на чистую воду. Но запах домашней колбасы, как защитный Колин оберег, остановил ее. Это был сногсшибательный запах, который способен открыть, пожалуй, любую дверь и вызвать нешуточный аппетит.

– Ну, че, девчонки, угощайтесь, – Колька для пущей достоверности указал на гостинцы.

– Это нам, что ли? – Ира еще не верила, что продукты предназначены для них.

– Ну а кому?

– Так много? – удивилась Оля. На плите стояла вареная картошка. – Так, может, ты с нами?

– Не-е, я наелся, – Коля сел на Ирину кровать, стоявшую ближе всех к нему.

– Да мы только ужинать собрались, хоть чаю выпей.

– Ну, чай можно, – согласился парень.

Все на время забыли про Колину маму, и только за столом Анжела все же не выдержала и первой начала разговор, прежде попробовав домашнюю колбаску.

– А что, Колюня, мамка, значит, приезжала?

– Не-ет, это теть Маня, тетка Мария, я у них с пятнадцати лет жил.

– Как это тетка? Не поняла, – Анжела настолько была удивлена, что готова была обвинить Лукина в обмане.

– А чего непонятного, тетка из деревни продукты привезла.

– Так ты сирота или нет?

– Ну, получается, сирота. Папки давно нет, мамки три года назад не стало. Вот я и жил у дядь Вани и тети Мани. У них своих двое, старше меня, внуки уже есть… Часто ездить не может, а к празднику приехала.

– Ну, хватит вам! – тихая Оля впервые повысила голос на подруг. – Хватит вам спрашивать! Прямо допрос устроили. Послышалось тебе, Анжела, насчет… ты сама поняла, о чем я.

С того дня вопрос о Колином сиротстве больше не поднимался, и в комнате девчонок он был всегда желанным гостем.

– Коль, как думаешь, эту тумбочку можно починить? А то комендантша на всю общагу кричит, что нет у нее других тумбочек.

– Посмотрим, – отвечал Коля. Потом по всему общежитию искал хоть какие-нибудь инструменты. И ведь нашел. И починил полуразваленную тумбочку. Так же и с форточкой, которая не хотела закрываться.

Учился Лукин плохо. Вообще-то он старался, вечерами читал, даже зубрил. Но не давался ему русский язык, к тому же еще иностранный надо было изучать, да еще культурологию – все чаще вздыхал, не испытывая радости от поступления на филфак.

После Нового года, не сдав сессию, Коля решил бросить институт. Декан уговаривал подтянуться, предлагал помощь.

– Выучишься, в родную деревню поедешь работать, в селе учителя очень нужны.

– Не мое это, зачем место занимать, пусть другие учатся. Я в школе сочинения хорошо писал, вот и уговорили на филфак документы подать.

Помочь пыталась и Оля, предлагая подготовить Лукина к пересдаче.

– Нет, я уже решил, на стройку пойду, уже договорился, меня в бригаду берут.

Выписавшись из общежития, Коля остался в городе и поселился в общаге строительного управления. Весной девчонки замечали, как Оля убегала на свидания к Лукину, ждавшему ее у входа.

В конце апреля Колю призвали в армию.

– Неужели ждать будешь? – съязвила Анжела.

– Буду!

– Ну-ну, целых два года письма писать, вот уж точно одной учебы тебе мало…

– Хватит, Анжелка, не смейся, – Ира решила заступиться за Олю. – Хочет, пусть ждет, не всем же за «Ален Делонов» замуж выходить.

Когда Коля Лукин вернулся из армии, Оля уже была на третьем курсе. Летом они поженились, и она переехала к нему в общежитие того же самого строительного управления. На пятом курсе у нее уже был ребенок. Как они справлялись без бабушек и нянек (у Оли мать тоже далеко в деревне жила), никому неизвестно. На защиту диплома Оля пришла с коляской. Димка сладко посапывал, пока мама Оля защищала диплом. В это время рядом с ним были Ира и Анжела, умиляясь маленькому человечку.

– За пять лет наша Оля умудрилась в институт поступить, с Колей познакомиться, в армию его проводить, дождаться, замуж выйти, сына родить, – сказала Анжела.

– И диплом защитить, – Оля вышла счастливая, склонилась над коляской. – А еще нам квартиру в новостройке обещали.

К аудитории подошел Николай. За эти годы раздался в плечах, отрастил усы, выглядел теперь гораздо старше, серьезнее. Смущенно протянул жене цветы.

– Ну вот, будет у нас теперь в семье учительница.

– Да! Я – учительница! А ты мой строитель! – она обняла его, встав на цыпочки.

– Учись, Анжела, – шепнула Ира, – пятилетка у Ольги прошла на «отлично». А у нас с тобой все еще только впереди.

За окном шлейфом расстилался аромат сирени, а по календарю – начало восьмидесятых. Для кого-то золотое время счастливой молодости.