Светлана Бурынина
Сказка про Молчуна Лиса

Глава 11. Команда

Аркас шел на другой край деревни к дому Лиса. Туманы цеплялись за ноги. Под ним еще дремали длинные гибкие травы, склоненные первым самым ранним адамусом. Деревня крепко спала. Медленно раскачивались разноцветные ленты на заборах. Покачивались края белых скатертей, на столах стояли пустые кувшины, чуть звенели от адамуса глиняные кружки. Важный ришак, свесив хвост, развалился на краю стола. Рядом с ним были маленькие кусочки капака. Аркас ухмыльнулся – «вот обжора».

Старик присел на одну из скамеек и снял ботинки. Было приятно окунуть босые ноги в туманную синеватую тропинку. Шагов было неслышно, туманные сизые волны покачивались. Аркас не спешил. Ему не спалось, он вышел намного раньше, чем нужно. Уличная спящая тишина бодрила его, освежала. Деревня спала. Тихо покачивались свисающие скатерти. Ветра почти не было, он вяло трепал листы на спящих кустах, лениво раскидывал седые пряди волос старика, ветер словно сам никак не мог проснуться. Аркас брел медленно, смотрел вперед, где-то там чернел Лес. Гудел ли он, или дремал в начинающемся утре, старик не знал, но сейчас, глядя на размытое черное далекое, он его не боялся. Лес перестал был пугающим сегодня. В одночасье весь страх, который он порождал и наводил вот уже столько лет, исчез. Расплылся по туману, по синеватой утренней дымке – и осталось настоящее, манящее, неизведанное, забытое. Аркас захотел вспомнить.

Старик подошел к дому Лиса и опустился на крыльцо. Дверь наверняка была не заперта, но он не хотел заходить. Он, подперев косматую голову руками, сидел и смотрел вперед – а впереди было длинное бескрайнее поле, венцом, которого чернел Лес. О чем думал мальчишка Лис, сидя здесь по вечерам? Аркас скинул со спины тяжелый рюкзак. Из кармана широкой рубахи вытащил чубукул, набил его веретявой травой из изящного с шитьем мешочка, и запыхтел. Сладковатый дым крупными завитками стал подниматься вверх. Завитки рассыпались на клочки, на хлопья, терялись, растворялись. Старик задумчиво смотрел на Лес, потягивая чубукул. Вокруг светлело. Синева становилась всё тоньше.

Дросик подошел неслышно. Словно появился из этой медленной синевы. Он тихо присел рядом с Аркасом. Достал из своего рюкзака глиняный чубукул и, набив его, крепко затянулся. Заклубился желтоватый сладкий дымок.

– С лиманком что ли?

– Ага. Агата насушила в прошлом году. В чае и пирогах он не очень, а для курева самое то.

– Понятно. Ну, давай, что ли, посидим, да в путь.

И два друга уставились в даль. Над их головами переплетались клубы желтого и синеватого дыма, соединялись в зеленое облако и медленно улетали к звездам.

Внезапно внутри дома Лиса раздался скрип. Аркас и Дросик тревожно переглянулись.

– Может ришак забрался? – прошептал Дросик, привстав с крыльца.

Аркас пожал плечами, затушил большим пальцем чубукул, и приняв суровый вид, толкнул дверь в дом Лиса. В темной глубине комнаты кто-то замер.

– Эй, давай выходи. Выходи, выходи.

Аркас нахмурил брови и кивнул головой на улицу. Темная фигура двинулась к двери. С каждым шагом силуэт становился всё больше знакомым и вот из дома вышла Шанья. Она виновато улыбнулась на растерянные лица Аркаса и Дросика.

– Что ты тут делаешь? почему не дома? Почему не спишь? – заволновался Дросик.

Аркас смотрел молча и было видно как крутятся в его голове мысли.

– Ну я просто сидела в доме Лиса и размышляла… А вообще-то, я ждала вас. Знала, что вы что-то задумали! – выпалила девушка. В голове ее звучала обида.

– Да, да. Я догадалась, что вы собираетесь. И всё ждала, когда позовете меня. И так и не дождалась!!!

Шанья уперла руки в пояс фартука и приготовилась отражать любые возражения. Но взглянув на лица Дросика и Аркаса, растерялась. Они смеялись! Шанья еще суровее нахмурила брови, но представив, как выглядит сейчас со стороны – тоже рассмеялась. Неожиданно атмосфера вокруг успокоилась, напряжение ушло.

– Шанья, дорогая, да, мы действительно решили сходить за Лисом. – Аркас положил Шанье руку на плечо и заглянул в глаза. – А как иначе? Кто знает, что ждет там нашего Лиса… Ты же всё понимаешь. Мы решили не тревожить тебя. Иди домой, отдыхай, но никому не слова про наш поход, ты же понимаешь…

Шанья снова уперла руки в боки и нахмурилась:

– То есть вы серьезно решили, что я просто останусь дома ждать, как какая-нибудь беспомощная вальнянка?! Ну нет! Я здесь для того, чтобы идти с вами, для того, чтобы отправится в Лес и спасти Лиса! Он мне дорог не меньше, чем вам, а может и больше… – сказав последнее, девушка покраснела, но в утренней синеве это было не заметно.

Старик Аркас тоже нахмурился, и набрав побольше воздуха в легкие, уже был готов произвести нечто явно строгое и бескомпромиссное, но видя всё это и предчувствуя накал беседы, вмешался Дросик. Он шагнул вперед, поднял руку с тонкими чуть светящимися пальцами вверх, как бы давая Аркасу знак остановиться. И тихо заговорил.

– Шанья, послушай. Я понимаю, что тебе очень важно отыскать Лиса, спасти его. Но Лес – дело темное и опасное. Никто не знает, что нас там ждет. Мы с Аркасом решили не подвергать тебя такой опасности. Потому что если что-то с тобой случится… гм, ну, то есть, если мы… не вернемся… – Дросик понизил голос, видно было как трудно ему подбирать слова, чтобы то, что нужно сказать не звучало так тревожно и пугающе. В конце концов он совсем растерялся, слова перепутались в его горле и он закашлялся, прикрыв рот своими светящимися пальцами. Чтобы линия его речи не потерялась, ее решил подхватить Старик:

– Да, Шанья. Ты только подумай как там опасно, подумай как трудно тебе будет… Лучше мы отправимся вдвоем, мы уже старые, не велика будет потеря… А тебе еще жить да жить. Чем ты поможешь нам в пути? Нет, нет, оставайся здесь, в деревне…

Тут раздался узорчатый пересвист не то риная, не то валунка. Все трое замерли и подняли головы вверх, чтобы понять откуда идет звук. И в этот момент затрещали кусты и вышел из них веселый Ригуль, размахивая на ходу руками и разглагольствуя так, словно продолжал уже давно начатый разговор:

– Нет, нет, нет, девчонка нам нужна, необходима. Да о чем вообще вопрос? Нагнетают тут. Не не не, берем девчонку и всё тут. Да вы пробовали вообще как она заваривает дыбовник? Я совсем не против попить дыбовничка в дороге. Вы взяли его с собой? – Ригуль ходил между застывшими от изумления, и ощупывал то их, то их стоящие на земле рюкзаки.

– Так, так, так. Не взяли значит? О чем вы думали? Что вам стол в Лесу накроют? Еды-то хоть взяли?

И Аркас и Дросик и Шанья растерянно следили как Ригуль разгуливает между ними, как он вошел в открытую дверь дома Лиса и со свойственной ему непосредственностью, стал там расхаживать и вдруг его бормотание прервал радостный свист (на этот раз это была точно имитация риная), а затем громкие возгласы:

– О Шанья! О женщины! Великое племя! Она взяла с собой не только дыбовник, но и мешочек сушеной лекарной свеклы, ммммм!

Ригуль вышел из дома размахивая туго набитой сумкой.

– О! А вы еще думаете брать ли ее с собой?! – он размахивал сумкой и восклицал с присвистом. Потом остановившись на мгновение спросил понизив голос:

– Это же твоя сумка, верно? – и дождавшись утвердительного кивка Шаньи просиял и просвистел очередную узорную мелодию. – Ну я просто спросил, чтобы убедится, а то кто вас знает, кого вы с собой еще собираетесь взять, вот например там…

Но он не успел закончить как его перебил Дросик:

– Ригуль! Так значит, ты пойдешь с нами? Как я рад, что ты решился! Как мы рады! – в этот момент он обернулся на сурового Аркаса, ища поддержки и желание разделить свою радость, что с ними в Лес пойдет этот загадочный Ригуль, который столько всего знает.

Старик сухо кивнул. И выразительно посмотрев на свистуна проговорил:

– Да, мы очень рады. Только, пожалуйста, Ригуль, будь потише и помалословнее.

– Ой, да о чем разговор, старче? Буду, буду. – и насмешник хитро улыбаясь потрепал кончик свисающей с плеча бороды Аркаса.

Старик закатил глаза и обреченно выдохнул.

– Ладно, что с вами делать. Идемте. Уже начинается рассвет, заболтались. Пора идти. Путь у нас долгий, нам нужно много за сегодня пройти. А всё что не обговорили – обсудим по дороге. – говоря это Аркас взвалил на плечи свой рюкзак (в этот момент из него божественно пахнуло свежими хлебами), заткнул за пояс чубукул, натянул на уже изрядно подмерзшие в жидковатых утренних туманах ноги, плотные ботинки с кремневыми застежками. Хотел было взять сумку Шаньи, но она настояла, что понесет свою поклажу сама. Ригуль с травинкой в зубах, был налегке. Только его привычная белая рубашка была подхвачена широким тутаевым поясом, к которому прикреплены несколько мешочков. Дросик тоже убрал чубукул, взвалил на плечи свой рюкзак, радостно оглядел их команду.

– Ну, в путь? – Дросик сиял так, словно забыл о том, что им предстоит за путешествие. Сейчас это было просто путешествие в такой необычной, но интересной компании.

– Никого не забыли? – лукаво спросил Ригуль, шагая впереди.

– Ты о чем? – спросил Аркас тревожно, и остановился. За ним остановились Дросик и Шанья. А Ригуль не останавливаясь, обернулся, и пятился, улыбаясь, сдерживая смех. Потом сказал, делая страшные глаза:

– У вас там бабка в кустах сидит.

– Какая бабка? – Аркас и Дросик недоумевая переглянулись.

– Чтоооо?? Да какая я тебе бабка!!! – тут раздался хруст и треск, и из-за дома Лиса, из высоких кустов вишанки выскочила Агата.

В ее волосах застряли маленькие красные листочки вишанки, за плечами высилась большая старинная плетеная купашка, явно набитая до верху. Многочисленные разноцветные юбки были подвернуты на старинный манер, образуя шаровары. На широкий плотный пояс были прикреплены небольшие мешочки и маленькая улгустая скоровода. В общем, вид у Агаты был весьма боевой.

Вся команда замерла в изумлении и стояла, разглядывая Агату так, словно видели ее впервые. Все, за исключением Ригуля, конечно. Он покатывался со смеху.

Наконец, речь вернулась к Дросику и он робко спросил:

– Агата, а что ты тут делаешь?

– Да уж ясно что! – она очень гордо откинула упавшие на лицо пряди белых волос. С них упало на плечи несколько красных маленьких листочков.

– Агата, ты что задумала? – Старик Аркас, конечно, уже понял, что от старухи никак не получится избавится, и даже как-то смирился, поглядывая на раскачивающуюся сковородку на поясе Агаты, но словно решил дать еще один шанс, спросил. Не надеясь, что возымеет успех, но вдруг.

– Что я задумала? Нет, ну вы их только послушайте! Да что вы задумали! Я не слепая, всё сразу поняла. Но вот что я вам скажу – без меня вы никуда не пойдете. – Агата приняла суровую воинственную позу. Ригуль в это время просто задыхался от смеха, валялся волчком по земле.

– Вон, дурачка этого с собой позвали, а мудрую умную Агату нет? Ну, раз у вас смелости не хватило меня позвать, я сама иду с вами. Как я вас могу одних отпустить? Всё, разговор окончен. Идем! Светает уже, вон того и гляди солнце взойдет. Вперед! – и Агата бодро зашагала, перешагнув через валяющегося и вздыхающего Ригулся.

Аркас пожал плечами, посмотрел на светлеющий уголок неба и двинулся за Агатой. За ним пошла Шанья, пряча довольную улыбку, что все сложилось так как ей хотелось. За ней шел Дросик, погруженный в свои мысли и тоже немного улыбающийся, так что волосы его светились и немного звенели. А замыкал шествие команды худой долговязый Ригуль. На его белоснежную рубашку налипли остатки туманов, оставив голубые пятна, маленькие травки, крошечные желтые цветочки, красные листики вишанки, от чего рубашка стала пестрой. Ригуль тихонько насвистывал ( на этот раз это точно была имитация валунка) и вытирал уголок глаза, в котором застряла слезинка от такого ярого смеха, который с ним случился.

Солнце медленно поднималось, покрывая всё вокруг теплым светом. Пять фигур одна за другой двигались по высоким травам в сторону темного Леса.

Глава 12. Снова на Озерном поле

Солнце садилось, а Молчун продолжал идти. Задумчивый, растерянный, совсем забыл о том, что пора искать место для ночлега. Он шел и шел как только Цитара переправила его из-под озерного поля наверх, и до сих пор ни разу не остановился. Тело двигалось само себе, голова была заполнена мыслями. После встречи с Медвежьими Сестрами, после знакомства с Медовой Головой, после историй о своих предках, Лис был сам не свой. Что-то новое, трепещущее поселилось внутри. Он стал ощущать себя словно выше, в груди билось чувство его важного участия в мире, он не мог понять, что должен сделать, но был уверен, что его ожидает особенная роль.

Солнце совсем растворилось, все вокруг покрылось предночной синевой. Туманы под ногами стали гуще, вязче. Лис понял, что больше не может сделать ни шага. Он огляделся вокруг и заметил, что кончился день. Рядом не было ни куста, ни дерева, которые могли бы приютить на ночь. Вдалеке темнел Лес. И Лису казалось, что далекий шум листвы в кронах похож на тяжелых старческий вздох. Молчун вдруг понял, что не боится Леса. Что жалеет его. Как он раньше не замечал, что Лес страдает, что ему нужна помощь. Молчун рассмеялся над собой – помощь от маленького никчемного лесурга?

– Видимо, я совсем устал. Мерещится всякое, от мыслей уже и дышать тяжело.

Молчун Лис присел на землю. Снова огляделся. Слева в ста шагах была небольшая не то насыть, не то приподнятая корнями трав земля. В любом случае, за этим бугром будет приятнее спать. Лис подошел ближе и с радостью обнаружил, что это нора. Добротная маленькая нора. Вот это удача. Молчун повеселел, забросил в нору рюкзак и залез сам. Внутри было тесновато, но сухо и тепло. Лис свернулся калачиком и мгновенно уснул. А сверху над ним все густели и густели туманы, ветер дергал их, подвывал и шуршал высокой травой.

*

Молчуну Лису снился сон. Он уже давно не видел снов, и, может быть, поэтому этот сон был таким ярким. Лис сидел на холме и смотрел на долину. Она была немного похожа на Заречье, но Молчун понимал, что это новое место. День был солнечный, звенящий. Над головой кружили доры, роняя пыльцу, ветер бережно ее подхватывал и прозрачными облаками нес в даль. Долина, залитая светом, блестела рекой, Лис различал крохотные фигурки рыбаков. Все было словно наполнено музыкой, тихой, безмятежной, прекрасной. Молчун улыбался, сердце его словно качалось в колыбели, так хорошо и спокойно было. Вдруг в лицо пахнуло холодным, сырым. Лис вздрогнул. Долина по прежнему была на месте, река все также блестела, но что-то шевелилось на горизонте. Что-то могучее, темное, мрачное. Молчун встал с земли, чтобы увидеть сверху, что же это такое. Темнота росла, вместе с ней рос и холод. Словно он полз по долине, съедал. Земля темнела, река становилась все мельче, словно сжималась от ужаса. Лис весь напрягся. Оно двигалось, захватывая и захватывая. Молчун расстегнул ножны, крепко сжал аулитовый кортик. Темнота уже проглотила всю долину. Лис сжал зубы и выставил черное лезвие вперед. Вдруг земля под ногами зашевелилась, холм начал проседать, сдуваться. Спускался ниже и ниже. И вот уже Молчун под волной могучей густой темноты, сейчас она обрушится на него. Лис хотел было обернуться назад, посмотреть есть ли куда бежать, но что-то остановило его. Бежать? Не для того ли он здесь, чтобы противостоять этой огромной черной туче? Может быть, сидя на холме, он и ждал ее? Темнота была уже совсем близко, Лис стал различаться что состоит она из маленьких точечек, то ли мошек, то ли пыли. Точки неустанно двигались, рассмотреть было трудно. Молчун чувствовал как у него горячо внутри от внезапной силы и как холодно вокруг. Он крепче сжал рукоятку кортика, пар вырывался из ноздрей. Вот вот произойдет то, что покажет, на что он, Лис, способен. «Холод заполонил всё вокруг, но до моего сердца ему не добраться никогда» с этими мыслями Молчун бросился вперед, но в тоже мгновение синеватая переливчатая рука, словно прорвавшись из неоткуда, разорвав мир, погруженный в темноту, схватила его за ворот рубашки и выдернула из сна. Молчун не успел опомниться – он словно летел вверх, кто-то тащил его, тянул из захватывающей темноты, сильно тащил за ворот рубашки. И маленькая деревянная красная пуговка с треском отскочила и исчезла. Всё исчезло в холоде.

Лис открыл глаза. Перед его лицом раскачивался на корнях трав, свисающих с потолка норы, литоноз. Маленький зеленоносый он хитро улыбнулся и выпорхнул наружу. Лис потер глаза. Вокруг было светло и очень холодно. Ноги затекли, всё тело ныло. Молчун поскорее выбрался из норы. Зажмурившись, сладко потянулся, открыл глаза и остолбенел. За ночь всё покрылось снегом! Словно Лис оказался на большом чистом листе. Вокруг норы снега было меньше, он растаял, образовав ровный круг с норой посередине. а дальше до самого горизонта сплошная белая пелена. Не смотря на то, что идти теперь будет значительно сложнее, Лис обрадовался снегу. Это было словно преображение, осветление предстоящей долгой дороги. До этого момента он видел снег только на картинках, знал по историям, что где-то там, далеко от дома есть нечто прекрасное и холодное одновременно. Он сгреб его горстями, сжал. Нелипкий, пушистый, быстро обернулся водой. Лис отер ладони о края рубашки.

Молчун почувствовал как все обновилось в нем внутри за эту ночь, как наполнился уверенностью и силой. Он гордо смотрел на далекий Лес. Ветер помпезно развевал красную рубашку. И Молчун замер, наслаждаясь моментом, внезапным и незримым открытием себя. Но посреди снежного поля долго не простоишь – Лис съежился, начал потирать ледяные пальцы. Достал из рюкзачка подарок Медвежьих Сестер, и как только натянул на себя свитер, ткань резко припухла, растопорщилась, обхватила Лиса, сделала его круглым и пушистым. Двигаться в таком объемном одеянии было непросто, но тепло.

Молчун шел, непривычно вязнув в снеге. Раскидывал его ногами, двигался как таран, и от этого быстро уставал. Под снегом скрывались цветы и согнутые травы, потемневшие от такой внезапной напасти. Воздух был прозрачный, свежий, словно вымытый проточной водой. Лис шагал на встречу Лесу, находу вылавливая ягоды вороньего дерева из банки, прижатой к животу. Ягоды чуть забродили и подмерзли, от этого вкус у них изменился, стал приторно сладкий, сок внутри стал тягучим, густым. Молчун жевал темно-розовые ягоды и смотрел на мрачный силуэт впереди. Лес не становился ближе. Если Молчун будет идти не останавливаясь весь день, то к вечеру уже сможет разглядеть ближайшие деревья. Сейчас это было просто черное мыльное пятно вдали. Таким же пятном Лес был, когда Лис выходил из родной деревни. Казалось, он не приблизился ни на сколько. Может быть, этот Лес просто иллюзия? Так, простейшая магия духа какой-нибудь забытой деревеньки. Но почему Молчун чувствует эту манящую темноту? Не только видит, но чувствует, слышит густой вздох Леса, тяжелый, как зов о помощи…

Когда все вокруг уже прочно покрылось синевой, Лис остановился. Точнее он пытался остановиться, но просто упал. Снег лежал плотными сугробами, но за день сильно растаявший, так что через свитер Молчун чувствовал как колючие травы спиваются вбок. Лис повернулся на спину. Небо чернело быстро, вытесняя робкую синеву. Уже замерцали первые звездочки. Пар, вырывающийся изо рта, тяжело дышащего Лиса, поднимался вверх, растворялся и, казалось, звезды дрожат.

Молчун закрыл глаза. Тело ломило, все кости гудели, усталость была такой сильной, что Лис мгновенно уснул.

Ничего не снилось, но утомленное тело, растревожило голову, Молчун метался, что-то лепетал во сне. Проснулся внезапно, сел, растирая замерзшие уши. Ночь растворялась, синева побеждала. Снега почти не осталось, Лис сидел уже на клокастой темной густой траве. Хотелось пить. Молчун хотел встать, но тело воспротивилось, и пришлось медленно ползти на четвереньках, чтобы добраться до горсточки снега. Лис зачерпнул его холодными пальцами и увидел нечто черное. На примятой траве лежала большая дора. Она была неживой, должно быть замерзла ночью. Молчун бережно взял ее на ладонь. Тонкие черные крылья, подернутые мелким пушком и покрытые маленькими зелеными точками. Это редкая дора, таких в Разнотравье не водилось. Лис бережно поднес ко рту и попытался согреть дыханием. Внезапно скрученные усики дернулись и крылья развернулись. Одно из задних крылышек было надломлено и, когда дора встала на лапки и заерзала по ладони Молчуна, кусочек черно-зеленого вымазанного в пыльце крылышка отломился. Но она не обратила на это внимания, потопталась и вспорхнула вверх.

Лис проследил как она плавно удаляется; улыбнулся. Кусочек крыла, положил между страниц альбома. Молчуну хотелось взглянуть на портреты Сестер, которые мелькнули, когда он открывал альбом, но не стал. В сердце задребезжало что-то тоскливое. Лис сидел на колючей траве в большом озерном поле совсем один. Где-то далеко поднималось солнце, его выдавал чуть посветлевший край неба. Впереди был длинный день.

Тело казалось не отдохнуло вовсе. Ночь промелькнула, словно ее и не было. Лис сидел на земле, усталый. Нужно перебрать запасы, посмотреть, что осталось. Хотелось пить. Молчун стал вытаскивать вещи из рюкзака и раскладывать перед собой. Банка с ягодами вороньего дерева значительно опустела, рисовые страницы альбома вспухли от снега, топорщились, ветка вороньего дерева подсохла, Лис воткнул ее во влажную землю. Мешочек с золотишной пыльцой чуть звенел. Маленький круглый луналик приятно холодил ладонь. Лис покатал его в пальцах и спрятал подальше на дно рюкзака. В бутылку из-под грушевого вина было налито золотистое олехровое пиво. Молчун вытащил скрипучую пробку и сделал большой глоток. Терпкое, пряное – оно напомнило Лису недавнее застолье у Медвежьих Сестер. Казалось, это было так давно. Но ведь буквально позавчера сидел Лис с ними за одним столом, слушал песню Медовой Головы…

В широкие листы морской травы были завернуты токилийские лепешки. Морская трава подмокла от снега, стала тонкой, липкой. Свою светлую рубашку Молчун забыл на стуле в круглой комнате в доме Медвежьих Сестер.

Лис сделал еще глоток пива и стал складывать вещи обратно в рюкзак. Когда он дотронулся до альбома, внутри что-то будто зашевелилось, раздался чих и из страниц вылетело сломанное крылышко доры. Изумленный Лис поднял его, раскрыл альбом и увидел Калева. Маленький тощий взъерошенный он сидел в самом углу страницы.

– Привет.

Молчун смотрел на него во все глаза и во рту не было ни единого слова.

– Ну что? Можешь сказать «привет» или «будь здоров». – Калева потянулся, обхватил руками колени поджатых ног и сделал независимый гордый вид.

Лис подумал, что возможно, это ему кажется. Он так устал вчера, что усталость, перенесенная в сегодня, рождает ему вот такие видения. Но нет, Калева был настоящим.

– Как ты попал в мой альбом? – Молчун не знал как относится к этому внезапному попутчику. Первая их встреча оставила не самые приятные впечатления, в глубине души Лис даже немного побаивался этого странного существа, так удивительна и непостижима была его жизнь внутри картин и рисунков.

– Да просто перешел с картины. Когда Люнара сделала тут рисунок я смог перейти в него, а потом и просто бродить по твоему альбому. Ты же не против? – Калева сощурил глаза и испытывающе уставился на Лиса.

– Я? Нет, конечно, не простив… Но не понимаю зачем. Зачем ты пошел со мной? Кажется, ты не изъявлял желания отправиться в Лес и всё такое, вроде бы эта история тебе не по душе… Или мне показалось? – Лис сидел на земле по турецки сложив ноги, положив перед собой на землю альбом.

– Не показалось, но не могу же я отпустить такого юнца как ты в этот Лес. Ты же понимаешь, что все сказки закончатся, как только ты в него войдешь? Это тебе не легенды, это уже взаправду. Я знаю кое-что. И я тебе еще не раз помогу, поверь. Много места не занимаю, как видишь. И много не болтаю. – Калева почесал острыми пальцами свое косматое лицо, свернулся калачиком и прикрыл глаза. Должно быть, это означало, что разговор окончен.

Молчун озадаченно пожал плечами, сложил оставшиеся вещи в рюкзак. Аккуратно перелистнув страницу с задремавшим Калева, положил кусочек крыла доры между рисовых листов, бережно закрыл альбом и пристроил его в рюкзаке над всеми вещами.

Лес по прежнему чернев впереди. Лис поднялся с земли. Поправил пояс с ножнами аулитового кортика, глубоко вздохнул и постарался понять сколько же ему нужно времени, чтобы добраться до Леса. По его расчетам, он должен был давно дойти до первых деревьев, но не получалось.

Ветка вороньего дерева, воткнутая в землю, покрылась с одной стороны яркими цветами. Со стороны дома. Лису эти пунцовые мелкие цветочки напомнили родную деревню, праздник Разнотравья, когда на всех заборах и кустах развевались разноцветные ленты. В этом году Лис не увидел этого, он ушел раньше праздника. Сердце беспокойно сжалось от воспоминаний о доме. Туда ли он идет?