Софья Сергеевна Петрова
Петра и Квитко
VIII
Прошло около недели с того дня. Йо́сип как и прежде давал уроки девочке, но к прежнему разговору о девушке не возвращался, но и не спешил, как раньше, не бежал на встречи после занятий. А тем временем было утро, и тётя только ушла, хлопнув дверью, на работу. Сегодня заканчивались каникулы у Кви́тко, и он должен был отправиться обратно, в школу, сесть на корабль и уехать. Вдруг раздался стук в дверь. Это пришёл Кви́тко. Ещё вчера ребята договорились встретиться с утра, чтобы в последний день нагуляться вместе и вдоволь.
– Ты готова?
– Да.
– Идём.
В последствии, эту прогулку Пе́тра не забудет всю жизнь. А пока дети гуляли, навещая все самые укромные местечки города, бродя по самым узеньким улочкам Дубро́вника. А потом они направились туда, где хранился плот, туда, о котором знали только двое.
Было утро. То самое знойное утро, когда под ногами роса, а на улице не холодно, и не жарко. И дети, разувшись и взявшись за руки, шли по траве и молчали. Молчали и сами не замечали этого молчания. Они слушали, как поют ранние пташки, и как летит пчела, как шумят волны прозрачного моря. А потом они пришли и так же молча сели на плот, и поплыли.
– Смотри, какое доброе мо-о-оре! – протянул мальчик.
– Мо-о-оре… Доброе-доброе! – улыбнулась она. И снова наступила тишина. Дети сидели, и им казалось, что не прошло и минуты, как вдруг что-то толкнуло их снизу, из моря. Раз. Два. Три.
– Кви́тко! Что это? – на море поднялись сильные волны, как при шторме. Но небо оставалось светлым, без единой тучки. Это не был шторм. Это было что-то другое.
– Смотри! – Пе́тра посмотрела на горизонт, куда показывал её друг, и увидела огромную серую быстро приближающуюся волну. – Греби! Греби!
– Кви́тко, что это?! Мне страшно!
– Это похоже на подземную грозу! Греби! Греби!
Ребята вскоре оказались на земле. Их сердца рвались из груди, пот тёк ручьями, и казалось, что они объяты огнём.
– За мной! Нам надо в город! Там укроемся! Вдоль побережья опасно! За мной!
Они увидели, как громадина-волна накрыла город, задела ребят и сбила их с ног. Земля тряслась, с горы катилась камни. Один задел Кви́тко и ранил его. Досталось и Пе́тре. Уже подбегая к городу, она споткнулась о мчащуюся глыбу, упала, содрала коленку, ушибла руку и разорвала платье.
– Ты в порядке?
– Бежим, бежим дальше, Кви́тко!
Забежав в город, дети увидели страшную картину: разрушенные дома, раздавление люди, летящие камни…
– В Пала́ццо Спо́нцо*!
– Что? – переспросила Пе́тра, а Кви́тко уже взял её за руку и потянул к Пала́ццо Спо́нцо – прекрасному и большому дворцу Дубро́вника. Они забежали, внутри было темно. Что-то затрещало над головой, посыпалось… Пе́тра упала.
Очнувшись, девочка ощупала голову. Острая, как игла, боль пронизывала виски́. Было как-то нехорошо, тошнило.
Темнота. Первое, что увидела Пе́тра– была темнота. Она не сразу поняла, где находится, как сюда попала, и что произошло. Было душно. Кругом летала пыль и лезла в рот, нос, глаза.
– Кви́тко! – прошептала Пе́тра, но голос не слушался её. – Квитко! – уже более громко позвала девочка. – Кви́тко!
– Тише. Тише.
– Кто здесь? Где Кви́тко?
– Какой Кви́тко? Когда ты прибежала сюда, посыпались камни с потолка. Один попал в тебя, ты упала.
– Постойте-постойте… Ну, я же помню, мы вместе вбежали в Пала́ццо Спо́нцо…
– Может быть, но никого с тобой не было. Ты прибежала одна, – Пе́тра лишь застонала в ответ от боли, досады и волнения.
Оказалось, что во дворце было не меньше десятка людей. Потихоньку они перебирались в самые безопасные уголки. Девочка следовала за ними, потом её уложили на что-то мягкое, и Пе́тра, уснув, впала в забытьё.
Шло утро 6 апреля 1667 года.
IX
Проснулась девочка в какой-то маленькой комнате. Она не помнила, сколько дней пробыла в забытье, но поняла лишь одно: комната, в которой она лежит, совсем не похожа на дворец. Через какое-то время вошла женщина, её лицо показалось Пе́тре знакомым.
– Привет! – улыбнулась госпожа. – Как себя чувствуешь?
– Нормально.
– Ты меня помнишь?
– Мы с Вами были в Пала́ццо Спо́нцо?
– Да, но познакомились мы раньше. Помнишь, я провожала тебя, когда ты только приехала в Дубро́вник?
– Да. Госпожа Ви́шня, что произошло?
– Земля тряслась… В городе всё разрушено, – со вздохом произнесла женщина.
– А я?
– А ты ударилась головой. Потеряла сознание. Потом лежала в бреду 3 дня.
– Мне надо домой.
– Куда?! Врач сказал, чтобы ты лежала.
– Врач?
– Да. А что было делать? Мы обратились к врачу. Неужели ты не помнишь его?
– Нет…
– Он говорил, что может быть потеря памяти.
Потом приходил врач – добрый седой старичок – сказал, что больная идёт на поправку, но до полного выздоровления ещё надо лечиться, и нельзя вставать.
Теперь дни проходили очень медленно. Девочке только и оставалось, что лежать и спать. Она попыталась встать, но сильно закружилась голова, и Пе́тра упала на кровать. Больше девочка вставать не пыталась. Она потеряла счёт дням, все они были похожи друг на друга, как две капли дождя. Но однажды пришёл врач и сказал, что девочка может входить в свой прежний режим.
– Но постепенно! Больше отдыхай и не перегружай себя работой! – добавил он.
– Я прослежу за ней. Пусть пока поживёт у меня, – сказала заботливая госпожа Ви́шня.
Пе́тра не спорила, просто не хватило бы сил. Сейчас она поспешила к выходу. Как оказалось, прошло семь дней с того страшного момента, когда тряслась земля.
Серое от пыли небо. Это было первое, что увидела девочка, выйдя на улицу. Совсем не такое, к которому она привыкла. Не такое, которое Пе́тра видела в тот день, когда каталась на плоту. То здесь, то там мелькал огонь, здания были разрушены. Кругом валялись груды камней. Люди наводили порядок на улицах. Все они были грустны, а глаза их слезились от зловещей пыли и от перенёсшего горя.
Вдохнув воздух, девочка закашлялась. Такой он был терпкий и неприятный, горечь почувствовалась во рту. Пе́тра хотела пройтись по улицам Дубро́вника, но впечатления от вида города, сильно поразившие её, забрали все силы, и она отправилась обратно, в свою комнату, легла там и долго думала обо всём произошедшем, вспоминая, как всё произошло.
X
С каждым днём сил у девочки становилось всё больше и больше. В один день она всё-таки решилась отправиться на прогулку по улицам некогда прекрасного города. Зрелища ужасали её, но она шла, движимая одной идеей – найти свой дом. С трудом Пе́тра узнала узкую улочку и нашла третий подъезд, открыла дверь, хотела было войти, но огонь метнулся в её сторону. Пе́тра не стала рисковать и вернулась к госпоже Ви́шне.
Через несколько дней врач сказал, что Пе́тра здорова, и боле ей не требуется лечение. В тот день девочка во второй раз отправилась на свою улицу. Теперь огня внутри дома не было, были только лужи от воды. Она зашла в квартиру. Многие вещи обгорели, кругом была сырость. Не найдя тётю в доме, Пе́тра отправилась на улицу.
– Вы не видели госпожу Си́львию? – спрашивала она каждого встречавшегося ей человека. Но люди либо отрицательно кивали в ответ, либо спрашивали, кто такая эта женщина. Отчаяние охватило её душу, как вдруг кто-то окликнул её:
– Пе́тра!
Голос был очень знаком и в то же время неизвестен. В голове проносились какие-то образы. Но девочка никак не могла понять, кто же это. Она обернулась. Перед Пе́трой стоял высокий парень с раной, рассекавшей лицо от виска до бороды.
– Йо́сип! – прошептала девочка. И они обнялись. Слёзы покатились по её щекам.
– Ну, что? Ну, что ты? Не плачь! – глаза бывшего наставника были красны. Йо́сип сдерживал слёзы, но во всём он был растроган: в голосе, в движениях, в словах…
– Боже! Как ты похудел! Откуда рана?
– Да так… О камень поцарапался. Да что я? Как ты? Что с тобою? Какая ты худая и бледная!
– Долго рассказывать, Йо́сип. Долго, – сквозь слёзы произнесла девочка, и они вновь обнялись, и стояли так Бог весть, сколько времени. А потом, встрепенувшись, Пе́тра спросила: – Йо́сип, ты знаешь, где тётя?
Он лишь вздохнул в ответ, потупил глаза и стал ещё хмурее, ещё черней. Неистовая тревога сковала сердце девочки, в душе томилась надежда. Он молчал. И она тоже, не решаясь спросить, ничего не говорила.
– Где моя тётя? – наконец прервав тишину, выкрикнула девочка. Не было сил молчать, муторное чувство не давало покоя, и вот она – эта тревога – вырвалась из груди её криком. – Где моя тётя? Где госпожа Си́львия? Где? – уже шёпотом спросила бедняжка.
– Когда началось землетрясение, – начал Йо́сип, подняв глаза, – она была у нас. Убиралась в зале. Начала трястись земля. От этого начал крошиться потолок. Дом стал разрушаться. Вскоре я услышал, как что-то бухнуло в нашем доме, что-то упало… – парень замолчал. – Что-то упало… Я пошёл на звук. Там… Там… лежала госпожа Си́львия. Её придавил шкаф… Я попытался вытащить её, но она остановила меня.
– Она жива? – чуть слышно спросила девочка, задыхаясь от волнения.
– «Найди Петру. Позаботься о ней. Скажи, чтобы она ехала обратно, домой» – это были её последние слова.
– Ааа! – нервно закричала бедняжка, предчувствуя неладное, и закрыла уши. Он обнял её. Это всё, что сейчас мог сделать Йо́сип.
Петра долго плакала. Потом долго молчала. И вдруг, очнувшись, поняла, что находится в чьём-то доме, а за окном уже сумерки. Рядом сидел Йо́сип, он увидел изменения в лице её и ожидающе смотрел на девочку.
– Где мы?
– Ну, слава Богу, очнулась! – обрадовался он. – В квартире моей подруги.
Девочка кинулась к Йо́сипу, взяла его за руки и дрожащим голосом сказала:
– Я никого не знаю здесь, кроме тебя и госпожи Ви́шни. Вы одни остались…
– Успокойся, успокойся, милая. Ещё есть Кви́тко… Мы есть…
И тогда Пе́тра рассказала обо всём, что произошло в тот день. Странно, ей по-прежнему было больно вспоминать это, но слёз не было. А Йо́сип, в свою очередь, был очень поражён всеми перипетиями своей маленькой знакомой и только крепче сжимал её холодные руки.
– Пе́тра. Ты должна ехать домой. Мой дом разрушен. Я нужен семье. И городу. Я не смогу должным образом помогать тебе, а ты не в силах помочь городу. Ничего хорошего тебя здесь не ждёт. Ты должна ехать домой. А ученье… Даст Бог, и ты выучишься. Поверь мне. Время всё поставит на свои места, – и он через всю горечь улыбнулся ей.