Сергей Юрьевич Ивин
Найти зарытую собаку
7
Управление челночным бизнесом Сергей взял на себя. Из Турции, раз в месяц ввозилась сезонная одежда, которая охотно раскупалась оптовиками на московских рынках. Дело имели с теми, кто сразу расплачивался за товар конвертированной валютой. По настоянию Матвеева, чтобы не привлекать внимание бандитов, с одним и тем же оптовиком более двух сделок не осуществляли. Как правило, в Турцию Сергей и Талызин летали вдвоём. Один раз за компанию взяли с собой Стенина, о чём в последствии сильно пожалели.
Разомлев от красот Стамбула, Виктор в первый же вечер пребывания в тряпичном городе исчез, и объявился на следующее утро, изрядно потрепанный, без денег, с кислой физиономией на лице. Ему, видите ли, захотелось экзотики. Подцепив в подворотне смуглую турчанку, Стенин затащил её в ближайший мотель и между делом, ночь напролёт травил ей байки о разгульной московской жизни, чувствуя себя при этом, как минимум турецким пашой. В ответ, девица, только мычала от удовольствия, делая вид, что не понимает ни слова. А на рассвете, к глубочайшему разочарованию Виктора, турчанка заговорила по-русски, признавшись в порыве страсти, что родом из Тамбова и предпочитает соотечественников прочим обитателям Стамбула. Вновь открытое обстоятельство, сильно задело Виктора за живое. Швырнув россиянке под ноги – пятьсот долларов, он покинул мотель, рассказывая в дальнейшем друзьям, что его похитили инопланетяне и до утра пытали.
Ввозимый из Турции товар особым разнообразием не отличался. Весной – костюмы, трикотаж. Осенью – изделия из кожи и дублёнки. Рынок жадно поглощал всё без остатка. Сергей тщательно контролировал весь этот процесс, соблюдая осторожность во всём, что могло помешать бизнесу. На корню была пресечена попытка Стенина, приобрести подержанный джип Гранд Чероки, так как это нарушало договорённость – не высовываться.
– Тебе машина нужна?
Горячился Алексей.
– У Матвеева есть машина. Куда отвезти? К девочкам? На метро доедешь. Целее будешь.
Не унимался Талызин.
Сергей был хитрей и потому не оставил никаких шансов Виктору в приобретении джипа. Он согласился поехать посмотреть иномарку, но как только Стенин скрылся в подъезде, где проживал хозяин машины, Матвеев затолкал в выхлопную трубу Чероки тряпку. Джип естественно не завёлся, сколько не крутили в замке зажигания. Виктор почесал затылок и, пробубнив, этот драндулет ему и даром не нужен, отложил приобретение автомобиля до лучших времён.
В институт Сергей наведывался редко. Лишь выкроив несколько свободных часов, он появлялся в лаборатории и, не отрываясь от электронного микроскопа, работал над созданием универсальной поливакцины. Шаг за шагом Матвеев приближался к открытию совершенно нового направления в вирусологии – генного кодирования, позволяющего наделить поливакцину не только защитными свойствами от любой заразы, но и лечебными; по аналогии с самыми мощными противовирусными препаратами. По расчётам Сергея, поливакцина действовала на уровне ДНК и должна легко уничтожать даже раковые клетки и ВИЧ инфекцию в течение трёх дней. А это уже граничило с сенсацией…
– На нас наехали! Талызина связали и бросили в контейнер под замок. Требуют 10 тысяч долларов.
Узнав голос Стенина, Матвеев отпрянул от микроскопа, плотнее прижав к уху телефонную трубку.
– Ты сам то где?
Виктор приглушил голос.
– Рядом с Лужниками, возле метро «Спортивная», в телефонной будке. Снаружи, меня пасут трое бандитов.
Сознавая всю сложность ситуации, Матвеев распорядился.
– Не звони больше. Иди к Алексею. Постарайся потянуть время. Через час я подъеду. Даст бог, вызволю.
Где находится контейнер, в котором держат Талызина, Сергей знал. Ещё утром туда сгрузили партию дублёнок и рассчитались с оптовиком.
Почему не сработала их отлаженная схема? Кто засветил?
Матвеев гнал машину по Комсомольскому проспекту к Лужникам. Возможность обратиться в милицию он отмёл сразу. Начнут выяснять: кто, что, откуда. На крайний случай в бардачке Жигулей лежали десять тысяч зелёных долларов. Предусмотрительно, исключая всякие неожиданности, Сергей всегда выбирал открытые площадки для разгрузки товара. Сейчас это пригодилось как никогда.
Остановив машину метров за двести от контейнера, Матвеев вооружился полевым биноклем и стал разглядывать людей, стоящих возле места заточения, где предположительно находились Алексей и Виктор. Было видно: семь человек, все кавказкой внешности, отчаянно жестикулируя, наседали на незадачливого оптовика, но не били.
– Кто же это?
Сергей задумался. У оптовика была крыша. А здесь, ни одной лысой головы.
– Свиньи не бритые! Это кому я должен подарить десять штук?
Матвеев выбрался из автомобиля, быстро снял номерные знаки, и вновь усевшись за руль, вдавил в пол педаль акселератора. Ревущие жигули понеслись к контейнеру. В нескольких метрах от бандитов Сергей затормозил, резко повернул рулевое колесо влево и, бросая пятёрку в управляемый занос, правой стороной автомобиля разметал стоящих людей в разные стороны. Используя замешательство, Матвеев сорвал с контейнера щеколду, вызволил друзей и, набрав скорость, рванул по Большой Пироговской улице. Растворившись в потоке машин, Сергей пересёк Крымский мост, миновал Октябрьскую площадь и, свернув с Ленинского проспекта в ближайший переулок, остановился. Размяв дрожащей рукой сигарету, Матвеев жадно закурил, рассматривая вмятины на переднем крыле и правых дверях жигулей.
– Жаль машину. Всю страну проехала без единой царапины, а тут такое дело. Ну, рассказывайте, горе коммерсанты. Где прокололись? Что с накладными?
Стенин встрепенулся, погрозив кулаком в сторону Лужников.
– Какие к черту накладные? Всё началось утром. Сначала бандиты прижали хвост оптовику. Ему сунули под нос рваную дублёнку; якобы из нашей партии, набили морду и потребовали оплатить моральный ущерб. Наш торгаш струсил и сдал Талызина, как хозяина товара. У всех на глазах Алексея скрутили и потащили через площадь. Ни одна сволочь не вступилась. Я бросился на помощь Талызину, но и меня скрутили и под конвоем отвели к ближайшему телефону. Остальное ты знаешь.
Оценив ситуацию Матвеев распорядился.
– В Лужники месяц ни ногой. Алексей, как планировали, летит в Турцию. Виктор, поможешь ему с накладными. А я, займусь ремонтом машины. Надо менять плацдарм. Хочу по Подмосковью поездить. Там тоже зелень водиться. Теперь, с перекупщиками больше одного раза дело не имеем. Пусть даже у них баксы из ушей растут.
Два дня потратил Сергей на восстановление автомобиля. Осталось подождать, пока высохнет краска и можно снова садиться за руль. Собираясь, домой, Матвеев закрыл гараж и невольно оглянулся на шум подъехавшего такси. В Волге, рядом с водителем сидел Талызин.
– Давай быстрей. Звонила твоя жена. Тебя разыскивают с прежней работы. Там кого-то убили и твою лабораторию ограбили.
Сергей раздражёно плюхнулся на заднее сиденье.
– Я тут причём?
Чем ближе Матвеев подъезжал к институту, тем тревожнее становилось у него на душе.
– Останови шеф.
Сергей выбрался из такси и похлопал Алексея по плечу.
– Поезжай. Тебе ещё в банк нужно успеть и билет в Турцию выкупить. За меня не волнуйся. Всё обойдется. Управишься – позвони.
Миновав парадный вход, Матвеев поднялся по лестнице на второй этаж, там располагался кабинет директора. Было безлюдно. В институте оставались только хозяйственные службы, да кучка альтруистов, которым, где бы ни работать, лишь бы не работать. Из-за отсутствия финансирования большинство тем были приостановлены или закрыты. Некогда солидное учреждение, известное всему научному миру своими достижениями в разработке вакцин и сывороток, сегодня напоминало больного, в котором едва теплилась жизнь.
– Сан Саныч у себя?
Сергей прошёл мимо секретарши и, не дожидаясь ответа, открыл дверь в кабинет директора института. Раньше, Сан Саныч при появлении Матвеева вёл себя несколько иначе: дружелюбно вставал с кресла, предлагал чай или кофе. А сейчас, директора словно подменили.
– Не задерживайтесь Сергей Николаевич. Проходите.
Сергей взглянул на присутствующих. Кроме директора и заказчика от Минобороны, за столом находились ещё двое. Один из незнакомцев назвал себя.
– Платонов, подполковник спецслужб. Указывая на еще одного человека в погонах, подполковник добавил.
– Мой напарник, следователь городской прокуратуры, майор Кирсанов.
Платонов пристально посмотрел на Матвеева, показывая своим видом, он лично все выводы для себя уже сделал, и осталось уточнить некоторые детали.
– Прошу, товарищ майор, разъясните Сергею Николаевичу суть происходящего. Если что, я поправлю.
Не вставая с места, Кирсанов видимо решил сразу взять быка за рога, избрав тактику, которую обычно используют при допросах подозреваемых в преступлении.
– Гражданин Матвеев, вынужден огорчить вас. Вашего помощника лаборанта Павла Топоркова нашли мертвым в подвальном помещении института. Его убили ножом в сердце, под левую лопатку.
Сергей не понимал.
– Пашка, наивный малый. Кому он мог помешать?
Кирсанов продолжил.
– Установлено: за последнюю неделю Сергей Николаевич дважды приезжал в институт на своих жигулях пятой модели белого цвета и встречался с Топорковым. И в день смерти, гражданин Матвеев наведывался в лабораторию, где спустя нескольких часов произошла попытка хищения документов особой государственной секретности. При детальном расследовании выявлено, между убийством лаборанта и попыткой проникновения в лабораторию поливакцин, существует прямая связь. В подтверждении этому: исчезновение ключей от лабораторного сейфа, и обрывки бумаг с материалами по поливакцине, найденные в карманах погибшего Топоркова. У меня, пока всё.
Как и предполагал Сергей, это была далеко не вся информация, касающаяся смерти лаборанта и основной наезд на него, осуществит Платонов, по заранее спланированному сценарию. Главное, не торопить события и по возможности не ляпнуть лишнее во вред себе.
Подполковник не заставил себя ждать, и резко развернувшись на стуле, пошел в атаку.
– При попытке вскрыть сейф, сработала сигнализация. Вы Матвеев, не могли этого знать. Её установили за два дня до смерти Топоркова. По утверждению свидетелей, ночью, когда произошло проникновение в лабораторию, с хозяйственного двора института на большой скорости выехала белая машина; ориентировочно жигули пятой или седьмой модели. Я хочу знать: какие дела у вас в институте, где вы официально не числитесь. С какой целью, вы трижды в этом году вылетали за границу, и откуда у вас, у безработного, довольно внушительная сумма в валюте на счете в банке СБС-АГРО? Ну, говорите, говорите Сергей Николаевич. В вашем случае, чем дольше вы молчите, тем хуже для вас.
Сергей улыбнулся. Интуиция подсказывала, никаких прямых улик у следствия против него нет, и весь этот допрос носит пока формальный характер.
– Если я правильно понимаю, мне необходимо подтвердить так называемое алиби. Извольте. По устной договоренности с директором, я иногда посещаю научную библиотеку и консультирую действующих сотрудников по отдельным вопросам и не более того. За последнюю неделю от имени директора меня дважды вызывали в институт. Оба раза я так с ним и не встретился. Топоркова видел, не отрицаю. Заходил в лабораторию, но к материалам по поливакцине не прикасался, так как не имею допуска в настоящее время по данной теме. В день убийства лаборанта я допоздна возился в гараже с машиной и никуда не выезжал. Что касается моих поездок за границу – здесь всё просто. Сегодня этим пол страны занимается. Жить – то, на что-то надо! Взял деньги в долг и летал за дубленками в Турцию. Вещи отдавал на реализацию в комиссионные магазины. У меня дома, и квитанции на тряпки есть. Это легко проверить.
– Сергей Николаевич! До чего вы докатились.
Директор института, не обращая внимания на высокопоставленных сыскорей, с раздраженьем швырнул на стол папку с бумагами.
– Без пяти минут кандидат наук, а занимается такой ерундой. Скрывать не буду. Я не давал распоряжений вызвать Матвеева в институт, ни в первом, ни во втором случае.
Сергей смутился.
– Да будет вам, Сан, Саныч. Лучше помогите отмазаться. А то из меня того гляди, серийного убийцу сделают.
Матвеев лукавил. Чтобы понять потребность рынка, из Турции вместе с партией товара, всегда привозились отдельные образцы шуб, дубленок с реализацией через обычные магазины, для изучения спроса. Естественно, про все нюансы бизнеса Матвеев предпочёл не распространяться. Чувствуя себя с каждой минутой уверенней, Сергей сделал вид, он крайне заинтересован ходом расследования.
– Наверное, кому-то было очень важно, чтобы меня видели в институте именно в эти дни. Вот только зачем?
Платонов оборвал рассуждения Матвеева на полу слове.
– Все это домыслы, Сергей Николаевич. Нужны факты, а следствие разберётся, как все было на самом деле. Вручаю вам подписку о невыезде из Москвы и постановление прокурора о проведении обыска в квартире, где вы в настоящее время проживаете.
Последние слова подполковника оглушили Сергея.
– Подписка о невыезде, обыск. Неужели, всё это с ним. И как на это отреагирует Людмила – одному богу известно.
До квартиры, где Матвеев проживал вместе с женой и ее родителями добирались на двух машинах. Впереди, Сергей и Кирсанов на облезлом москвиче. Следом, на чёрной волге, ехал Платонов в сопровождении троих людей в штатском, рангом пониже. Открыв входную дверь, Матвеев остановился, пропуская Кирсанова и двух понятых вперед. На удачу, дома никого не было. Из записки, найденной на кухонном столе, Сергей узнал, жена вместе с родителями на даче и вернутся завтра. Матвеев повеселел. Поставил чайник, нарезал бутербродов и с аппетитом поел.
Обыск проходил вяло. Сыщики в основном интересовались личными бумагами Сергея. Только в одном случае, Матвеев с трудом сдержал себя, когда Кирсанов открыл шкаф и стал копаться в нижнем белье Людмилы. Спустя час, осмотр тёщиной квартиры закончился. Орудие убийства и другой компромат обнаружены не были. Вскоре, закончив все формальности, Платонов в сопровождении группы товарищей, отбыл восвояси.
Оставшись один, Матвеев открыл форточку, выгоняя сквозняком, запах посторонних людей; протер затоптанный чужими ногами пол и стал одеваться. Вечером, в Охотнике у него была назначена встреча с Талызиным и Стениным. Выйдя на улицу и миновав сквер рядом с Пищевым институтом, Сергей свернул в переулок и направился к трамвайной остановке. Неожиданно, его окликнули. Матвеев остановился, всматриваясь в лицо приближающего к нему человека. Сергей удивился бы меньше, если перед ним сейчас предстал сам Папа Римский или на худой конец подполковник Платонов. Но увидеть, в метре от себя, бывшего руководителя лаборатории Лернера, для Матвеева стало настоящим потрясением, затмившим все невзгоды сегодняшнего дня. Человек, похожий на Лернера, представился.
– Шейнкман Исаак Натанович. Не узнали, Сергей Николаевич? Вы, наверное, помните мои лопоухие уши и чрезмерно большой нос.
Бывший завлаб оскалился белозубой улыбкой.
– Да я это, я! Две пластических операций и полный порядок. Хоть сейчас, в Голливуд.
Матвеев вспылил.
– Слушайте, вы, Лернер, он же Шейнкман. Мне нет никакого дела до вашей внешности.
Лернер, видимо готов был к такому приему, догадываясь, Сергей искренне ненавидит его. Тогда, несколько лет назад, бывший завлаб, выдал научному совету института, материалы Матвеева за свои заслуги и преспокойно отбыл в Тель-Авив. Теперь, словно извиняясь за тот случай, Лернер достал из дипломата бумаги и передал Сергею.
– Извините. Я, впопыхах увез вашу монографию. Возвращаю в целости и сохранности. Если честно, дальше того, что в ней изложено, мне продвинуться не удалось.
Отступив на шаг назад, Матвеев скомкал рукопись и швырнул бумаги Лернеру в лицо.
– Исаак Натанович. Или, как там Вас ещё. Отвали. Если, что-то не ясно, обращайся к директору. Когда ты свалил в Израиль, он хотел тебя за яйца подвесить. Думаю, не передумал. А меня, оставь в покое и постарайся не попадаться на глаза.
Никакой особой бравады в поступке Сергея не было. Рукопись по поливакцине, которую украл бывший завлаб, представляла на самом деле, хорошо подготовленный рекламный буклет; пролог кандидатской диссертации Матвеева. Основные материалы, точнее ключ к получению универсальной вакцины, Сергей сначала хранил у себя дома, а после ухода из института, в Малаховке на даче Стенина; в хорошо укрепленном подвале, где в одну из стен, был встроен банковский сейф. Уже тогда, Матвеев сознавал, он владеет такой сверх ценной информацией, способной в ближайшем будущем перевернуть мировую медицину; либо, получить пулю в лоб, от разного рода проходимцев, желающих, заполучить его изобретение любой ценой.
8
Не дожидаясь со стороны Лернера ответной реакции, Сергей поспешил к трамвайной остановке, не желая опаздывать на встречу с друзьями. В бар Охотник он успел вовремя и, пригубив лимонного ликера, коротко рассказал обо всем, что случилось с ним в течение дня.
– Чтобы не произошло, ничего не меняем. Алексей летит в Турцию. Виктор тебя проводит и встретит с обратным рейсом. Я, временно не выездной. Отлежусь пару дней. Хочу разобраться, с происходящим вокруг нас. Чувствую, неспроста Лернер объявился. Ох, неспроста.
Молчавший до поры Талызин, встрепенулся.
– Ты думаешь, Лернер по твою душу прибыл? Так, сдай его Платонову. Пусть выяснит, за сколько баксов, завлаб продал в Израиле твою диссертацию.
– Да погодите Вы.
Встрянул в разговор Стенин.
– Матвеев, не темни. Угробил лаборанта, так и скажи. А то, наводишь тень на плетень.
Отодвинув на край стола бутылку ликера; подальше от Виктора, Сергей рассмеялся.
– Раз ты такой догадливый, предлагаю все дела на сегодня закончить и разойтись по домам.
Утром, проводив жену на работу и тещу с тестем на дачу, Матвеев остался один. Во второй половине дня, он договорился со Стениным съездить в Малаховку; подготовить накладные на товар, а пока было время решил немного привести себя в порядок. Телефонный звонок застал Сергея в ванной. Он отложил бритву и поднял трубку.
– Сергей Николаевич.
Сергей вздрогнул и, узнав голос Лернера, недовольно спросил.
– Ну, что ещё? Мы же всё выяснили. Лучше покайся, кто ты на самом деле: прохвост или агент Моссада. Так это, не ко мне. На Петровке 38, по тебе плачут горькими слезами. Могу, номер телефона подсказать.
Матвеев осёкся, сожалея, что наговорил явно лишнее.
Шейнкман, он же Лернер, не оставаясь в долгу, со злобой выругался.
– Вы дурак, Сергей Николаевич; хотя и великий ученый. Применительно к вам – дурак, в переводе с латинского языка: твёрдый, крепкий, но я ещё бы добавил – упрямый осёл, не желающий миром, решать собственные проблемы. Тебе Матвеев, похоже, наплевать на всё: на близких людей, на друзей, на отлаженный тобой бизнес. Все это, в одночасье, может пойти прахом. И последнее. Я с тобой, детей не крестил. Так будь любезен, обращаться ко мне на Вы.
– Ещё чего выдумал.
Зло выругался Матвеев, переходя на грубость.
– Я не намерен, такую сволочь как ты, на Вы называть! Он, мне ещё угрожать будет!
Сергей прервал разговор и, положив трубку, задумался; стоит ли ему всерьез воспринимать угрозы Лернера или ненавистный, бывший завлаб, просто блефует.
В это же самое время, Талызин расстался с Виктором у входа в аэропорт и направился в сектор таможенного досмотра.
– Можно вас, на минутку? Вы на стамбульский рейс?
Алексей остановился, разглядывая светловолосую молодую женщину, в форме стюардессы.
Стюардесса мило улыбнулась, протягивая Талызину почтовый конверт.
– Если вам не трудно, передайте командиру корабля или любой проводнице. Там ничего особенного. Мой больничный лист.
Алексей убрал конверт в карман пиджака.
– Не волнуйтесь. Всё сделаю в лучшем виде. Выздоравливайте.
Сотрудник таможни попросил Талызина предъявить загранпаспорт, билет, подтвердить достоверность сведений, указанных в декларации. К этому, Алексей давно привык и особенно не беспокоился. Триста долларов, на всякий пожарный случай, дипломат, со всякой мелочью; этого было достаточно, чтобы в стамбульском аэропорту, получить у Исмаила товар и, тут же, улететь обратно в Москву.
– Согласно декларации, вы утверждаете, что наличной валюты у вас триста долларов?
Переспросил таможник, скрупулезно изучая бумагу, представленную Талызиным.
Алексей удивился.
– Да. Если не считать небольшое количество рублей, носовой платок и рулон туалетной бумаги.
Сотрудник таможни поднялся со стула.
– До рейса время ещё есть. Прошу вас, пройдёмте на дополнительный осмотр.
Талызин опешил, не понимая причины столь пристанного внимания к своей персоне. В комнату, куда его привели, находились ещё двое сотрудников таможни, лейтенант милиции и пожилая пара, как потом выяснилось, приглашенных в качестве понятых. Офицер милиции, видимо главный среди присутствующих, раскачиваясь на стуле, исподлобья взглянул на Алексея.
– По имеющейся информации, вы пытаетесь незаконно ввезти в Турцию не задекларированную валюту. Это, правда?
Едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на грубость, Талызин дернулся на встречу представителю власти, вновь доставая из карманов: носовой платок, ключи от дома, конверт, который десятью минутами раньше, ему передала стюардесса.
– Внимание!
Сотрудник таможни обратился к пожилой паре.
– Прошу засвидетельствовать вот этот конверт.
Алексей увидел, как на его глазах, таможник вытряс из почтового конверта пять тысяч зеленых долларов. Всё дальнейшее, для Талызина происходило, как во сне. У него отобрали загранпаспорт, авиабилет и заставили подписать протокол об изъятии валюты. Выяснилось: стюардесса, передавшая Алексею конверт, в Шереметьево не существует. Сам командир корабля рейса Москва – Стамбул заверил, члены его экипажа абсолютно здоровы и, как один, находятся на борту самолета. По окончанию всех разборок, Талызина с позором выдворили из аэропорта.
В это же время, Виктор остановил такси возле своего дома на Лесной улице. Не обращая внимания на милицейский уазик, стоящий рядом с подъездом, он вприпрыжку рванул к себе на этаж, на ходу вытаскивая ключ от входной двери. Стенин торопился. Ему срочно нужно было позвонить Матвееву и доложить, Алексей благополучно улетел в Турцию. Затем, по просьбе Сергея, они вместе должны были съездить в Малаховку. Здесь, в этом элитном поселке находилась дача, которая досталась Виктору от деда. Старший из Стениных был не чета внуку. В советские времена он заведовал целой отраслью в Госплане СССР и своего не упускал. Провернув хитрую комбинацию со служебной собственностью и, стараясь не раздражать общественность, дед оформил дачу на себя и выйдя на пенсию стал наслаждаться покоем, в тени вековых корабельных сосен. Это был по-настоящему дом для отдыха. Ни тебе грядок или теплиц. Прикрыв голову соломенной шляпой от назойливых комаров, дед вспоминал, как приходилось крутиться, врать и изворачиваться в угоду партии и народа; в те, застойные Брежневские времена, чтобы ненароком не оступиться и, не отправиться под конвоем на лесоповал. Но, бог миловал. Он спокойно дожил до восьмидесяти пяти лет, оставив внуку квартиру в центре Москвы и рубленный, из не гниющей сибирской лиственницы дом, в ближнем Подмосковье. Виктор зачастил в Малаховку сразу после поступления в Энергетический институт. Он приглашал сюда всех своих знакомых и малознакомых людей, устраивая шумные вечеринки. Соседи, знавшие ещё его деда, горестно созерцали весь этот бедлам, но предпочитали не вмешиваться; искренне надеясь, рано или поздно, Виктор перебесится и станет почтенным обитателем здешних мест. Однажды летом, дача едва не сгорела. Стенин, так перегрузил старую электропроводку мощным усилителем и цветомузыкой, что каждые пять минут перегорали пробки. Всё это сильно мешало проведению шумного застолья, по случаю сдачи очередных экзаменов. Но недаром, в Энергетическом институте, всегда все были на «ты» с законом Ома. Два самодельных жучка, толщиною с хороший гвоздь, вместо пробок, обеспечили бесперебойное поступление электричества в дом. Ближе к ночи, разгоряченная компания во главе с Виктором отправилась купаться на местный пруд, не замечая, как из раскалившегося электросчетчика посыпались искры. Начался пожар. Ещё немного и языки пламени могли перекинуться на террасу, где хранились баллоны с газом и прогреметь взрыв.
На втором этаже дачи оставались несколько студентов, из числа тех, кого не интересовали ночные заплывы в водах Малаховского пруда. Они, безмятежно спали, не подозревая о надвигающейся беде. Среди них, была Надежда; однокурсница Стенина, решившая в два часа ночи принять ванну. Погрузив свое хрупкое тело в воду, Надежда, уставшая за день, уснула. Вскоре, вода переполнила ванну и полилась через край, затопив первый этаж дачи и, заодно ликвидировала очаг возгорания. После этого случая, Виктор, проявил повышенное внимание к своей спасительнице и, как человек, хотя и взбалмошный, но в основном порядочный, предложил Надежде свое сердце и дачу в придачу. Со временем Стенин немного остепенился, но, оставаясь прежним шалопаем, сделал всё возможное, чтобы дача в Малаховке после ремонта, приняла прежний вид…
– А где, дверь то?
Виктор, с растерянным видом предстал на пороге своей квартиры, в окружении чужих людей и милиционеров. Стенину популярно объяснили, пока он где-то прохлаждался, примерно час назад, прогремел взрыв, потрясший весь дом. Взрывной волной выбило входную дверь вместе с коробкой, которая влетела к Виктору в квартиру, разворотив прихожую. Следующие два часа, Стенин скупо отвечал на вопросы следователя, о возможных причинах покушения на его недвижимость. Но толку от него было мало. А когда дознаватель стал интересоваться кругом его знакомых, Виктор всё больше пожимал плечами и отмалчивался. Зато, вездесущие соседи, желающие помочь следствию, оказались на удивление осведомленными людьми и рассказали; к Стенину довольно часто приезжают двое парней на белых жигулях и заносят в подъезд большие тюки с аэрофлотскими бирками. Виктор скривился, как от зубной боли; стал врать и изворачиваться, лишь бы не впутать ни в какие дела своих друзей.
– Подтверждаю. Жена часто из аэропорта привозит вещи. Она у меня в турфирме работает и постоянно в разъездах. А на каких машинах: белых или серых, её подвозили, понятия не имею.
Стенину было противно. Соседи, о которых он знать не знал и ничего не ведал, оказалось, знали о его личной жизни довольно многое, если не всё.
– Хорошо.
Следователь РОВД пристально посмотрел на потерпевшего.
– Не хотите говорить о друзьях – товарищах, расскажите следствию о ваших недругах, тайных завистниках. Простите за бестактность, вашей жене не угрожали в последнее время? Может, маньяк – любовник объявился и в порыве страсти, взорвал дверь в вашей квартире.
– Что ты сказал, мент?
Слова милиционера привели Виктора в бешенство.
– Разорву! Я жене, как себе верю.
Собравшись с духом, он шагнул вперед и, ругаясь, полез с кулаками на представителя власти. Подоспевшие милиционеры оттеснили Стенина и хотели надеть на него наручники. Но всё обошлось. Следователь оказался парнем отходчивым. К тому же, он числился всего лишь стажером, проходившим преддипломную практику и, весь этот сыр бор, был ему ни к чему. Он распорядился отпустить потерпевшего. Через силу, улыбаясь, Виктор подписал протокол, обещая являться в районное отделение милиции по первому требованию. Соседи, наглядно убедившись, какой в гневе Стенин, еще до того, как служебная группа уехала, незаметно попрятались в своих квартирах. Виктор убрал мусор на лестничной площадке, кое-как навесил дверь, переоделся и направился к Белорусскому вокзалу. Через двадцать минут на метро, он прибыл на стацию Сокол и, не дожидаясь трамвая, быстрым шагом направился к дому, где проживал Матвеев. Стенин торопился. В припрыжку, вбежав в подъезд, он неожиданно упёрся в спину впереди идущего человека.
– Лыжню!
Грозно потребовал Виктор, пытаясь перепрыгнуть сразу несколько ступенек и обогнать незнакомца.
– Да, посторонись ты! Не видишь, опаздываю.
Парень, мешавший Стенину пройти, не оборачиваясь, огрызнулся.
– Не ори. Успеешь, горб сломать.
Предвкушая очередное выяснение отношений, Виктор замедлил шаг, напрягся; уверенный, последнее слово, всё равно останется за ним.
– Поговори мне ещё. Да, я…
Тут, Стенин, едва не споткнувшись, схватился за перила.
– Талызин! Мать честная! Ты, как здесь? А кто, тогда в Стамбул улетел за тряпками?
На Виктора было больно смотреть. Таким, Алексей его раньше не видел.
– Успокойся. Я, это, я. Подтяни штаны и вытри сопли. Шевели копытами. Матвеев ждёт. Там, обо всем и узнаешь.
Многое Сергею оставалось не понятным. Зачем взорвали дверь в квартире Виктора? Что это? Хулиганский поступок или чьё-то неуклюжее предупреждение? Зачем-то Талызина подставили в аэропорту. Или перепутали с кем? Нет. Здесь, что-то не так.
В течение двух часов все трое пытались найти ответы на эти вопросы. Когда Виктор выдвинул версию о происках инопланетян, Матвеев понял, пора закругляться и, подождать дальнейшее развитие событий.
На следующий день Сергей остался дома, обдумывая, как и каким способом, вывезти из Турции застрявший товар.
– Ну, кто там ещё?
Матвеев нехотя поднялся с дивана и протянул руку к звонившему телефону.
– Сергей Николаевич, постарайтесь сосредоточиться и не бросайте трубку.
Сергей вздрогнул, услышав на другом конце провода, голос бывшего завлаба.
– В чём дело, Шейнкман или, как тебя там? Я же просил, больше не звонить. Тебя сразу послать или сам дорогу найдёшь? Нельзя же быть таким настырным, в конце концов.
Лернер зло рассмеялся.
– Матвеев! Кто куда пойдёт, сейчас дело не в этом. А вот, свою голову, если не поумнеешь, тебе точно спасать придется. Бизнес твой, похоже, накрылся медным тазом. Да и у твоих подельников, вдруг, откуда не возьмись, проблемы появились. А виноват в этом, ты. Из-за своего упрямства, вся дальнейшая твоя жизнь – без перспективна; более того – уголовно наказуема.
Сергей до поры отмалчивался, пытаясь выделить из словесного поноса, доносившегося из трубки, самое главное: все, что касалось бизнеса и его друзей.
– Вы меня слушайте, Сергей Николаевич?
У меня также имеются все основания утверждать, что вы напрямую причастны к убийству лаборанта Топоркова. А доказательства – дело наживное.
После такого заявления завлаба и еле сдерживая себя, Матвеев желал одного: разыскать Лернера, взять его за шиворот и доставить к Кирсанову или Платонову. Пусть сами разбираются, откуда ветер дует. Но в то же время, Сергей не понимал, по какой причине бывший завлаб роет под него со всех сторон и, существует ли возможность без лишнего шума, утрясти накопившиеся за последние дни проблемы.