Сергей Юрьевич Демьяхин
Игрушки создателя
– Ну и хрен с вами! – выпалил я в сердцах, открыл холодильник и схватил палку колбасы. – Один пойду, а это возьму с собой, на дорожку. Голод пока ещё никто не отменял, а у вас полон холодильник этого добра.
Так, с колбасой наперевес, держа её как дубинку, я и столкнулся нос к носу с хозяйкой дома, возникшей на пороге мгновением ранее. Чертыхнулся и невольно попятился назад.
– Тьфу ты, Галина Андреевна, или как вас там, напугали.
– С кем воевать собрался, воин? – с улыбкой спросила та. – Оружие ты себе выбрал не совсем подходящее.
– Да я это… – мне опять стало неловко под её пристальным взглядом и я попытался запихнуть колбасу за пазуху. – Идти надо. Вот.
– Раз надо – иди. Только вижу я, что созрел ты для вопросов. Спрашивай, чего хотел. Но хочу предупредить сразу – если уйдёшь сейчас, да тем более не подготовленный, как следует, история закончится сразу за этими воротами. – она кивнула головой в сторону выхода. – Тебя уже ждут, не дождутся.
Светлана с Петюней недоумённо переглянулись. Происходящее явно не укладывалось в их головах
– Мам, ты чего? – спросил парень. – Кто его ждёт-то?
– Плохие люди, сынок.
– А, ну это не страшно, Галина Андреевна, – встряла Света. – Одних плохих он уже уби…
– Милие, фу! – прорычал я.
– Да, Милие, ты уж будь поосторожней с высказываниями. Это хоть и не Технеция, но язык стоит держать за зубами.
– Г…глие? – у девушки тут же вытянулось лицо и, когда все увидели утвердительный кивок в ответ, раздался дикий вопль:
– Мама! Мамочка, я знал…
И рыдающий Локи, вскочив со стула, повис на матери, приговаривая, как заведённый:
– Это ведь ты? Точно ты?
– Да, сынок.
– А я тогда кто? – спросил уже Петюня.
– Ты мой сын, а Локи твой брат.
– Можно было сразу догадаться, – проговорил я в замешательстве. – Они ж как два сапога-пара, близнецы однояйцевые. Я так понимаю, оба от разных отцов? Тогда почему так похожи? Должны же быть хоть какие-то отличия. Ну, на мой взгляд.
– Отец тоже один. Алексей здесь, там Лекси. Так что мои мальчики потеряли одного отца на двоих. У меня есть фотографии, я тебе потом покажу папу, Локи, он очень скучал по тебе. И любил тебя, так же, как и твоего брата.
– Чего? – уже в который раз за последние сутки у меня от изумления отвисла челюсть. Как это? Это же невозможно. Может и Петюня с Локи – тоже один человек?
А может у меня после переноса что нибудь в мозгу нарушилось? Потому что всему этому просто не было, да и, на мой взгляд, не могло быть никаких разумных объяснений. Так нет, вопреки всякой логике, здравому смыслу и прочим понятным и простым правилам восприятия действительности, вот эти трое – живое подтверждение тому, что в этом мире нет никаких правил, могущих доступно объяснить происходящее. И во всех других мирах.
В чем был замысел Первосоздателя? Вряд ли создать что либо настолько нелогичное, что способно было свести с ума разумные творения, населяющие его мир. Либо мир этот изначально не был предназначен для примитивных форм жизни, которая завелась сама по себе, словно зараза, и теперь отравляет, недостижимую её недоразвитым мозгам, материю. К чему городить весь этот огород, что то усложнять, а что то, наоборот – доводить до абсурда?
В любом случае, чтобы понять правила игры, надо искать ответы на вопросы, и уж кто кто, а именно Глие, скорее всего могла бы хоть что нибудь прояснить. Шутка ли – иметь одно и то же тело в совершенно разных мирах и в разные временные эпохи. Здесь явно кроется тайна. И не одна.
– Всё ты правильно думаешь, Кади, – продолжила тем временем Глие, мягко отстраняя от себя сына, или уже сыновей? – Мальчики, идите ка пока во двор, Милие с собой тоже возьмите, а нам надо поговорить с глазу на глаз. Только не выходите за ворота. Это может быть опасно.
– Хорошо, мама.
– Глие, я так рада тебя снова видеть, – тоже полезла обниматься Светлана. – Вот уж не ожидала, так не ожидала. Слава Фаланге, ты жива. Это надо отметить.
– Обязательно отметим, – улыбнулась женщина. – Сейчас с Кади поговорим, а потом и отметим. И да, прошу тебя, присмотри за Петей с Локи, не выпускай их со двора. Там, рядом с банькой, скамейка есть, можете посидеть пока, я позову вас, когда мы закончим. Если мальчикам вдруг станет скучно, пусть Петя научит Локи рубить дрова, для него это в диковинку.
– Конечно, присмотрю.
– Хотя, знаешь, я передумала, – спохватилась вдруг Галина. – Не надо дров, а то или по ноге вдарит, или топор сломает. Поверь, это уже было. И нога и топор. К сожалению, мой Петюня, творец с отрицательным знаком.
– Как скажешь, но ты же знаешь, я так люблю тайны и секреты? А почему нам нельзя присутствовать? Вроде ж не чужие.
– Всему своё время, Милие, дорогая. Пока же это будет касаться только Кади. Обещаю, с тобой у нас будет ещё много сокровенных бесед. Мы ещё наверстаем долгие годы разлуки.
– Ну ладно, видимо придётся уступить место мужчине, хотя это и не по факиншую. Да и просто бесит, – разочарованно произнесла девушка и с завистью посмотрела на меня.
"Ты же потом мне всё расскажешь? Иначе я просто лопну от любопытства." – считал я её мимолётные мысли и усмехнулся. Женщины неисправимы и, чем старше становятся, тем более охочи до всяких сплетен.
– Ну, мы пошли, – сказала она напоследок и подтолкнула парня к выходу. Тот всё это время стоял с открытой варежкой и силился вникнуть в содержание разговора. Судя по его обалдевшему взгляду, мать свою он узнавал с большим трудом – такая вежливая и даже не ругается.
– А чё мы там будем делать, во дворе-то? – взбрыкнул он было, но новый толчок Светланы вынес его на улицу, как пушинку.
– Пойдём, пойдём, ухажёр, я тебе покажу кое что.
– А, ну ладно тогда. А чё покажешь то, Светлана Игоревна? Неужели си…
Дверь, закрытая Глие, хлопнула и я так и не узнал, о чём мечтал молодой ловелас.
– Так ты Глие?
– Да.
– А Галина Андреевна?
– Тоже я.
– Тогда кто такая Галиендрис?
– Нехорошо подслушивать, Кади. Некрасиво. Иногда можно узнать что-то такое, с чем будет в дальнейшем слишком сложно жить.
– Так ведь речь обо мне шла. – я чувствовал, что начинал потихоньку заводиться. – Обычно я не страдаю излишним любопытством, но со вчерашнего дня у меня вообще всё наперекосяк. Что происходит? Сдаётся мне, что уж ты то сможешь мне всё объяснить.
– Всё, что в моих силах, не более того.
– Что это значит?
– Только то, что многие ответы тебе придётся находить самому, таковы правила игры. Никто из нас не может повлиять на них ни в малейшей степени.
– Да что это за игра такая?
– Я же давала тебе подсказки – Иеди, Милие. Петя тоже не просто так к тебе прицепился.
– Так это ты подсунула мне эту сказочку про Первосоздателя и прочую ерунду.
– Да. Только не ерунда это. По крайней мере, всё, что мне известно, говорит о том, что мы все вовлечены в эту игру.
– Ладно. – я махнул рукой и, устало усевшись на ближайший стул, залпом выпил чьи-то остатки чая из бокала. – В горле даже пересохло.
– Хм, поняла тебя, улыбнулась Галиендрис. – Ещё чаю?
– Да, пожалуй. Так кто ты на самом деле? Давай начнём с малого.
Женщина поставила чайник на газовую плиту и, присев напротив, продолжила:
– Всего и не расскажешь, знаю только, что вся правда никому не ведома. Ни мне, ни Медарону…
– Да кто он такой, чёрт побери, Медарон этот?
– Всему своё время, Александр, давай-ка я буду тебя так называть, а то как-то непривычно видеть не твоё лицо, называя старое имя.
– Да ради бога, мне уже всё равно, я почти привык.
– Вот и славно. Ты слишком нетерпеливый, это вредно для развития.
– Какого развития? О чём ты?
– Любого. Слышал ведь рассказ Светланы?
– Ну и?
– Что сказал Первосоздатель ученикам, когда те представили свои творения на его суд?
– А, помню. Что-то вроде – вы спешили и искры нет у вас, и всё пропало, бла-бла…
– Именно. Поспешишь – людей насмешишь.
– Ага, и генеральный директор строительной корпорации усмехнулся, глядя на дело их рук. Или чем там они свои миры творили недоделанные?
– Да. Только усмешка была горькой. Они так и не поняли всё величие замысла его, поэтому и дал он им новое задание. Второй шанс, ведь терпение его бесконечно. По крайней мере, так гласит легенда.
На самом деле, Медарон прав, никто из нас не видел не только Первотворца, но даже никого из его учеников. Невозможно увидеть сущность, превосходящую тебя настолько, что уму непостижимо, да ещё находящуюся в недоступном человеку измерении. Простому человеку. Согласно этой же легенде, лишь тот из смертных творений, в ком горит его искра, может быть удостоин чести лицезреть его.
– И кто же написал легенду? Если взять во внимание мировой опыт, то абсолютно все сказки и писания – суть плод человеческой фантазии, не более. Доверчивые простаки, которых подавляющее большинство, охотно поверят во что угодно, если преподнести им любое говно в красивой обёртке и сказать, что этим питаются только богачи. Будут жрать и причмокивать от удовольствия, невзирая на вонь.
– Бывают же из правил исключения.
– О да! Есть такие богачи, которые реально говно жрут. Потому что уже всё на свете перепробовали и им скучно.
– Я не про это.
– А про что? Те бумажные листы, которые ты дала Милие на Технеции – разве не человек их написал? Или боги уже книжки печатают? Небесная типография: "Первосоздатель и компания"? Легенда о сотворении мира и шести бестолковых учениках, тираж сто миллиардов экземпляров? Однако что-то мне подсказывает, что тот, кто создаёт вселенные, не пишет сочинений на вольную тему. Не тот уровень.
– Это лишь часть книги, остальное утрачено и никто не знает, где искать недостающие страницы. Возможно то, что в них прописано, могло бы дать больше объяснений, но что есть – то есть. Я ведь уже говорила тебе, что всей истины никто не знает.
– Естественно. За исключением того, кто заварил всю эту кашу. Ачто? Вбросил в массы любую тупую идею и сиди себе, балдей, глядя на радостно засуетившихся дебилов. Чем не развлечение? Или написал тупую книгу. А чё такова? Пипл схавает.
– Есть логика в твоих словах. Конечно же есть, но всё же…
– Конечно есть, как ей не быть? Я всю жизнь пытался рассуждать логично, хотя сам – живое воплощение нелогичности и до сих пор никак не могу понять, кто же я такой на самом деле? Или что такое?
– Александр…
– Послушай, Галина, – перебил я её.
– Андреевна. Зови меня так, здесь все меня так называют.
– Это я уже понял. Вот только никак в толк взять не могу – как ты здесь оказалась? Да ещё с мужем. Это же полная… прости-господи, херня. Но такая, что одним махом перечёркивает все мои вышеизложенные рассуждения. Как? Этого же не может быть, но оно есть. У меня два варианта. Либо я сошёл с ума, либо пора уже послушать твою версию происходящего. Я весь – внимание.
Женщина, вздохнув, поднялась со стула, выключила газ под закипевшим чайником и заварила две чашки. Себе и мне.
– Чай из пакетиков, ты уж не обессудь, другого нет. А мы уже к этому привыкли.
– Да всё равно, – отмахнулся я, с опаской наблюдая, как кипяток льётся дымной струёй и невольно поёжился. Ошпаренная кожа, хоть и не так сильно, как в начале, но ещё давала о себе знать.
– Рассказ долгий, но тебе необходимо меня выслушать. Ты ешь вот варенье-то. Вкусное, из черешни. Петя любит.
– Спасибо, – я взял небольшую ложку, зацепил пару ягодок и обратился в слух.
– Началось это много лет назад. Очень много…
Глава 11
Детство моё было безоблачным, полным красок и гармонии со всем миром. Тогда Технеция не несла ещё в себе и тени той тревожной атмосферы всеобщего отчаяния и встречи с неизбежностью. Небо было чистым, а природа радовала глаз своей зеленью, чистотой и многообразием.
Я была единственным ребёнком в обеспеченной семье, уже тогда правительство начало устанавливать ограничение на рождаемость, поэтому один ребёнок – это считалось нормой. Больше и не надо, учитывая угрожающую тенденцию к росту населения на планете.
Северная Коламбика стремительно пустела из-за своего пролива, с экологией там творилось что-то непонятное, поэтому миллионы беженцев хлынули во все части света, забивая и без того густонаселённые материки. Корпорации ещё только начинали свою экспансию мирового пространства, так что многим желающим сменить место жительства дозволяли осваивать бескрайние пустующие земли вплоть до полярного круга. Благо потепление климата сделало эти, ранее непригодные для проживания, территории, вполне доступными для освоения.
Меня, конечно же, не касались все эти процессы, как я уже сказала, отец с мамой имели хороший достаток, жили мы в своём доме и я, согласно желанию родителей, никогда не посещала школу. Хорошим тоном считалось заниматься с наёмным учебным персоналом, который приходил к нам домой за отдельную плату и обучал меня всему тому, что требовала стандартная программа среднего образования. И не только.
Был один преподаватель, в чьи обязанности входило разъяснение мне сущности всего на свете. Странный предмет. До сих пор не знаю, откуда родители его взяли, но пришли в восторг, когда увидели его рекомендации. Для общего развития, как они мне сказали. Лишним не станет, если их девочка начнёт лучше ориентироваться в окружающем мире, истории, географии, да и во всех науках, нужных для получения аттестата.
Те люди, которые писали ему рекомендательные письма, мало того, что поголовно были достаточно известны в различных кругах, так и просто рассыпались в дифирамбах, расхваливая его таланты. Мол, их дети, после общения с учителем, становились на порядок умнее и более разносторонне развиты. Ну чисто волшебник. Причём за довольно скромную оплату его непонятного труда.
Этот учитель был очень старый и звали его Галиендрис.
– Стоп, – не выдержал я. – Как ты сказала?
– Да, ты правильно услышал, – ответила Галина. – Это имя было таким же странным, как и его предмет. Да и одежда его выглядела, как из другой эпохи.
– Но ведь ты…
– Опять ты спешишь, Александр.
– Ладно, молчу, скажи только, сколько лет прошло с тех пор?
– Почти восемьсот.
– Чего? – я уже, наверное, скоро челюсть вывихну от подобных заявлений. – Шутишь, да? Конечно, шутишь. Выглядишь как ягодка опять – на сорок пять, не больше.
– Хм, спасибо на добром слове. – улыбнулась та, но тут же вновь посерьёзнела. – Но какие уж тут могут быть шутки? Ты даже не представляешь, каково это – жить столетие за столетием, хороня своих мужей, сыновей и дочерей. А их у меня, поверь, было немало. Женщине нелегко одной выживать что в этом мире, что в том, поэтому приходилось вертеться, как волчок, чтобы продолжать выполнять свою миссию. И мужей было много и детей, а сколько мест проживания я поменяла, даже считать страшно.
– Извини. – я опять смутился. – А как же Петюнин с Локи отец? Ты сказала, что это один и тот же человек.
– Вот пусть они так и думают. Достаточно того, что мне пришлось перед ними раскрыться. А Алексей и правда очень похож на Лекси, я потом покажу фотографии.
– А я то думал, что читал тебя как открытую книгу. Выходит, твои мысли мне всегда были недоступны.
– Таково свойство ключа.
– Что ещё за ключ?
– Давай всё по порядку. Я расскажу тебе всё, что могу.
– Хорошо, извини, продолжай, пожалуйста.
Галина пригубила уже начавший остывать чай, съела ложку варенья, снова пригубила и с удовольствием облизнулась.
– В общем, Галиендрис и был ключом до меня. Не перебивай, – предостерегла она, заметив, что я вновь пытаюсь раскрыть рот. Нет, правда надо учиться слушать людей. А то люди просто перестанут со мной разговаривать. Кому интересно вести беседу с тупорылым бараном, раз за разом вставляющим своё бесполезное блеяние в разговор? – Лучше послушай до конца.
Я просто молча кивнул, вот вообще не уверенный в себе. Дурацкая натура.
– Сколько веков он бродил по свету в поисках искры, он уже и сам не помнил. Но я немного забежала вперёд. В общем, когда он первый раз появился на занятиях, сказать, что я была удивлена – это не сказать ничего. Он весь день молча присутствовал на всех моих уроках, просто молчал и слушал, недовольных этим фактом, преподавателей и, собственно, мои ответы на их вопросы.
Когда же занятия закончились, он так же молча встал и ушёл. Я спросила у родителей, зачем этот странный дед? Ведь от него совсем никакого толка. Причём двое учителей, прямо при мне заявили отцу, что они не намерены терпеть постороннего, на вид бездомного бродягу, в то время, когда они заняты моим обучением. Мол, этим самым нарушается весь процесс и за его результаты они не собираются нести никакой ответственности.
Отец, конечно, попросил их потерпеть ещё день, но, когда Галиендрис вновь заявился на их уроки следующим утром, оба тут же попросили расчёт и ушли из нашего дома. Остальные же трое, вроде не имели ничего против, но радости также не проявляли от такого общества.
В общем, к концу недели, дед остался в одиночестве. И вот тут-то настоящее обучение и началось. Ты не представляешь, Александр, что он говорил мне. Вернее, как он объяснял любой предмет. Куда там профессорам. Любые дисциплины, науки стали настолько понятны и легки в усвоении, что все те знания, которые я получила от него, помогли мне в дальнейшем с лёгкостью поступить в академию и достичь степени магистра
Его я не видела двадцать лет, думала, он уже давно умер, возраст как-никак.
– Ну и что? – снова не выдержал я. – Прости, Галина Андреевна, но я пока не вижу самой сути. Это, конечно очень увлекательная история, с некоторой натяжкой, но где кульминация? У меня самого история не менее увлекательная, ну ты же знаешь, кому я говорю-то?
– А ты всё тот же нетерпеливый мальчик. Добрый и ужасно любопытный, может поэтому и подался в учёные. Я же видела твой потенциал с самого твоего рождения, уже тогда знала кем ты вырастешь. Пей чаёк то, остыл уж поди.
– Спасибо, – ошарашенно поблагодарил я. – То есть, как с рождения? Может, ты и родителей моих знала? А может… ты и есть…
Вот тут реально, наверное, давление поднялось, а воздуха что-то стало не хватать и я задышал с удвоенной силой. Это волнение передалось рукам и они будто сами по себе, синхронно принялись зачем-то бултыхать чайной ложечкой по почти пустому бокалу и вытирать отчего-то сразу вспотевшее лицо. Со стороны выглядело, скорее всего, по-идиотски. Я сидел на стуле, как приклеенный, хотя хотелось вскочить на ноги и, как Локи совсем недавно, заорать во всё горло:
"Мама! Мамочка! Как же долго я тебя искал!"
– Успокойся, Саша. – Галина Андреевна встала, отобрала ложку и бросила её в маленький тазик для грязной посуды. – Я не знала твоих родителей. И никто никогда не знал. Искру создаёт сам мир. В этом и состоит главное условие Первосоздателя.
Ну всё, приплыли! Да это же полный финиш, впору: "караул!" кричать. Если взять за правду рассказ Галины, то теперь стало понятно, почему Система, созданная людьми, так и не смогла определить, кто мои отец и мать. Для неё их просто не существовало. И как это вообще может быть правдой? Да она просто прикалывается надо мной, эта Галина, мать её, Глие Андреевна. Но ведь как складно всё выходит.
С ошарашенным видом я просидел ещё некоторое время, мысленно обжёвывая только что сказанные слова. Я скоро, наверное зубы в порошок сотру от этой, набившей оскомину, процедуры. Ни один стоматолог не спасёт.
– И что же я такое, а? – спросил я, наконец, ни к кому не обращаясь.
– В первую очередь, ты человек. – тут же отозвалась Галина. – Из плоти и крови. Ты живой, ведь ты чувствуешь боль и ласку, силу или слабость, радость или злость.
– Но это не мои плоть и кровь. И чувства не мои. Я просто грёбаный компьютер. Я аномалия, которой не должно быть, потому что не должно быть никогда.
– Дослушай мой рассказ до конца, а потом уж можешь сполна упиться своим юношеским разочарованием. Кстати, это тоже очень даже свойственно человеческой природе. Если весь мир не жалеет, то надо пожалеть себя самому. Только, пожалуйста, оставь жалость для убогих. И, кстати, это вовсе не прикованная к коляске Милие, к примеру, она была тем ещё бойцом. Десятилетиями жила наедине со своим недугом и хоть бы кому пожаловалась. И уж поверь мне, ей было особенно нелегко.
Когда всё случилось, она проходила стажировку в отряде спасателей, молодая совсем девчонка, хотела приносить людям пользу, а в спасатели, сам знаешь, никто особо не рвался никогда. Работа опасная, а баллов начисляют мало.
Страховочный трос оборвался, бывают и такие мелочи в жизни. Когда рвётся резинка, рождается новый человек, а вот когда страховка – тут уж как повезёт. Даже и не знаю, повезло ей, или нет, но она осталась жива после падения с большой высоты, хотя полноценной жизнью это уже не назовёшь.
Зато сопливо-слюнявое ничтожество, готовое биться в истерике из-за прыща на жирной заднице – это оно самое, достойное жалости дерьмо.
Ну, ты готов? Дать платок, может высморкаешься, наконец? Развёл тут сырость, понимаешь.
Галина совершенно по детски щёлкнула меня по носу и подмигнула.
– Да не унывай ты, воин. Просто представь, что схватку выиграют кибериане. Тогда точно всему живому несладко придётся. И это ещё мягко сказано. В каждом из шести миров искры возникли в строгом соответствии с планом их создателей. И у каждого своя история. У тебя вот своя, так что ты не один такой. Хотя… – она усмехнулась. – У Первосоздателя свои планы. И согласно им – остаться должен всё таки один. Так…
– Да, помню. Так гласит легенда. Но почему именно я?
– Тот же вопрос я задала старику учителю, когда тот неожиданно снова возник в моей жизни.
– Галиендрис?
– Да, он. Я тогда давно уже жила своей семьёй и у меня был хороший муж, любимая дочь, высокооплачиваемая, престижная работа. Я состоялась как личность и совершенно ничего не собиралась менять в своей жизни. Родители были ещё вполне в силе, частенько, по выходным дням, мы собирались в нашем старом доме и вместе проводили время. Пока возле моей многоэтажки не появился Галиендрис.
– И что же ему вновь понадобилось?
Галина нахмурилась, поправила причёску и хотела уже было продолжить, как я снова перебил её, поразившись мелькнувшей мгновение назад мысли:
– Стоп! Я всё могу понять, ну… при правильном подходе, конечно, но как тебе удалось отрастить волосы? Технециане все же безволосые поголовно.
– Думаешь, поймал, да? – усмехнулась она. – Я брила голову налысо, чтобы не выделяться среди других. Когда я родилась, люди почти не отличались от землян и у меня всегда была коса толщиной с руку. Правда с веками становилась всё тоньше, но когда вокруг все стали лысые, пришлось тоже соответствовать. Знал бы ты, как я обрадовалась, когда оказалась здесь.
– Кстати, да – как ты здесь оказалась?
– Не торопись, скоро всё узнаешь. Так вот, старик дожидался меня возле входа в здание, где я жила со своей семьёй. Просто возник из ниоткуда и загородил собой дорогу. Я не сразу узнала его, так он изменился, успела и испугаться и удивиться, потом даже обрадовалась, но, впрочем, радость длилась недолго.
– Что так?
– А ты был бы счастлив, если бы тебе сходу сказали, что старая, размеренная и вполне спокойная жизнь закончилась и начинается миссия длиной в тысячу лет? Возможно опасная, очень трудная и ответственная. Что ты должен будешь фактически целое тысячелетие служить одной единственной цели – ждать искру Первосоздателя, которая то ли объявится, а то ли нет.
– Звучит, как бред сумасшедшего.
– Так я ему и ответила. Ну, примерно. Разругалась в пух и прах, наорала на него, пообещала вызвать службу охраны правопорядка, если он не отстанет.
– Отстал?
– Я попросту сбежала от него тогда. Хлопнула дверью, вся в слезах добралась до наших аппартаментов и долго думала – рассказывать мужу, или нет? Потом постепенно успокоилась и решила, что не стоит его нервировать, у мужа накопилось отгулов, они с дочкой тогда как раз поехали к его родителям и вернуться должны были на следующий день. Так что ничего не мешало мне напиться и, уже почти совершенно успокоившейся, лечь спать.
– Как я понимаю, на этом ничего не закончилось.
– Хуже. В ту ночь я увидела первый сон. Хотя трудно назвать сном буквально живое воплощение Галиендриса, которое вещало мне на протяжении всей ночи о важности миссии, о том, что я единственная на данный момент, кто имеет необходимый набор параметров для её исполнения. И что от меня зависит судьба всего нашего мира. Что отказ от своего предназначения нарушит некий порядок вещей и от этого сначала пострадают мои близкие, потом знакомые и, в конце концов, всё очень плохо закончится для меня самой.
Утром, совершенно разбитая, с больной головой, я кое-как встала с постели и сообщила руководству своей кампании, что на работу сегодня прийти не смогу, придумала какую-то ахинею про падение с лестницы, ушибленную ногу и внезапную хромоту. Меня, конечно, официально пожалели, пожелали скорейшего выздоровления и возвращения на работу в нормальном виде.
– Вот сейчас угадаю, – сказал я. – А в это время дед уже ломился в твою дверь, нецензурно ругался и угрожал.
– На самом деле, это было совсем не весело. Я весь день просидела дома, ежеминутно дёргаясь. Ты не слышал его речей, Александр, он и в самом деле обладал невероятной силой слова. И когда мне позвонили из травмотологического госпиталя, я чуть с ума не сошла. Муж с дочерью попали в аварию, когда возвращались домой. Муж погиб, моя девочка в реанимации.
– Совпадение, – пробормотал я. – Это бывает сплошь и рядом, ничего необычного. Сочувствую, конечно, но…
– Мне было не до того, чтобы рассуждать о природе катастрофы. Всё рухнуло настолько стремительно, что я даже не запомнила деталей своей поездки в клинику. Так, просто калейдоскоп несвязных картинок. Только когда я добралась до места, дочь к тому времени тоже скончалась, не приходя в сознание.
Это была первая ступень посвящения, как потом объяснял мне Галиендрис. Так что, для того чтобы стать ключом, мне пришлось расстаться с самыми близкими людьми.
– Всё равно не вяжется, – возразил я. – Чтобы стать ключом – отдай близких. И если не захочешь стать – то же самое. Получается, в любом случае кранты. А где твоя-то выгода?
– Да, ты сейчас смотришь в самую суть, а вот я тогда не обладала и половиной твоего интеллекта. В общем, как оказалось впоследствии, ключ – это с одной стороны и многие возможности, но, с другой – сущее проклятье. Чтобы жить, нужны были чужие жертвы. Годы, украденные у людей, с которыми я связывала свою судьбу, давали мне время для продолжения миссии. Все мои последующие мужья и дети не доживали не то что до старости, но … Самому старшему моему ребёнку сейчас целых двадцать пять лет.
– Петюня? – опешил я.
– И Локи. Твоё появление позволило ему жить так долго, а я наконец то начала стареть. Правда временно, здесь всё возобновилось.
– Звучит как фантастика. Или триллер.
– Это моя жизнь. Видимо, надо было дождаться тебя. – вздохнула Галина. – Но теперь моя миссия практически завершена, поэтому я и хотела, чтобы ты приглядел за моими мальчиками. Они всё, что у меня осталось.
– Слушай, Галина…
– Андреевна.
– Да. Но ведь ты бы могла, к примеру, покончить с собой, глядишь, всё и остановилось бы. Разорвать, так сказать, порочный круг.
– А ты думаешь, я не пыталась? Первый раз в тот же день. Когда вернулась домой, наглоталась таблеток. Только всё зря.
– Почему это?
– Жертвы. Весь урон они принимали на себя. Им-то уже всё равно, поэтому что я только ни делала с собой, пока не надоело. Во-первых это больно, а во-вторых полностью бессмысленно. Я даже сознание не теряла ни разу, тело срасталось и я чувствовала дикую боль каждой её клеточкой. И с каждым разом эта пытка становилась всё сильнее, словно кто-то предостерегал меня от подобных экспериментов.
И каждый раз – новый сон и новый кошмар, только уже без Галиендриса, он умер сразу после моего посвящения. Двух ключей быть не может. В конце концов, я всё-таки сдалась, невозможно терпеть подобное слишком долго. Тебе не понять.
– Интересное свойство. Хотя бред, конечно.
– Я тебе не вру. Всё так и было.
– Ну, допустим. Так взяла бы и не выходила замуж вовсе. Как говорится, нет жертв – нет и долгих лет жизни, а то ты прямо богиней стала какой-то.
– И это было тоже. – Галина усмехнулась и устало облокотилась о край стола, начала передвигать чашки, тарелочки, корзиночку с хлебом, короче, принялась совершать кучу ненужных действий. Так происходит, когда не знаешь, что делать дальше – и наболело и сказать стыдно.
– Жить понравилось? – спросил я. – В этом всё дело?
– После первой сотни лет, то, что казалось ужасным, стало простой обыденностью. – наконец произнесла она. – В самом начале я не хотела, потом смирилась, привыкла и, наконец, даже вошла во вкус. Мужчины приклеивались ко мне с пугающей регулярностью и вся суть моей с ними связи была в том, чтобы родить ребёнка, вырастить до совершеннолетия и… На этом их путь заканчивался, а мой, соответственно, продолжался. Такая вот странная судьба.
– Даже страшная, я бы сказал. Только как ты так долго продержалась здесь? Помотало тебя, наверное? Да и Петюня уже давно перешагнул совершеннолетие, что же его не прибрало-то в небытие вместе мужем Лёшей?
– И это самое странное.
– Почему?
– Я миссию выполнила, ну, так я думала тогда, когда нашла тебя. Но ни сны никуда не делись, ни Петя с Локи не погибли в свои восемнадцать лет. У меня нет объяснения. Сколько прошло с момента гибели Технеции?
– Почти пятьсот лет.
– Вот именно. Но до двадцати пяти дотянули только двое. Один сейчас, другой пять веков назад.
– Может и они имеют какую-нибудь миссию? – я даже ухмыльнулся от такого предположения.
– Петя и Локи? – усмехнулась Галина. – Даже не смешно. Ты же видел их. Я намеренно сходилась с обычными, заурядными мужчинами, выбирая и попроще и не слишком умных. Так меньше выделяешься. Ну и дети, соответственно, рождались далеко не гении. Смерть крестьянина гораздо меньше подозрений вызывает, чем, к примеру, помещичьего сына. Это сейчас всё стало более-менее цивилизованно, а лет так двести, триста назад – такое дремучее общество ты никогда не видел. Зверьё, а не люди.
Почему вы так медлили? Технически и интеллектуально самая развитая раса из всех, а экспансию начали последними. Даже недалёкие природиане и то опередили вас на сто лет. А киберы так вообще здесь лет триста, если не больше. Орудуют в Северной Америке, но щупальца протягивают уже по всему миру.
– Вот вообще не ко мне вопрос, – замахал я руками, открещиваясь от всевозможных обвинений. – С этими претензиями к Гилтри. Он у нас мозг операции, а я так – мимо шёл, да вот поймали, связали, в машину сунули – и вот я здесь.
– Гилтри – пустая бездарность.
– Чего? – я даже сразу не въехал в смысл произнесённого только что. – То есть ты хочешь сказать, что величайший учёный, как бы я к нему ни относился, создатель процедуры переноса, спаситель части человечества – бездарность? Ничего не пропустил?
