ГлавнаяАвантюрные романыСергей СтрельцовФилипп в беде

Уменьшить шрифт (-) | Увеличить шрифт (+)

полная версия Филипп в беде

Сергей Стрельцов
Филипп в беде

В комнату вошла его жена. Она встала над ним и потрепала его за плечо.

– Ну, что еще там, – пробурчал он.

– Пора вставать, Алевтина вот-вот подаст завтрак.

– Как не вовремя.

– Что ты имеешь в виду.

– Я видел замечательный сон.

– Пророческий?

– Вряд ли. В моем возрасте поздно начинать карьеру профессионального футболиста.

– Ты опять смотрел допоздна футбол?

– Имею полное право, – он сел на диване и протирал глаза.

– Никто не спорит. Короче, мы все тебя ждем.

– Ступай к ним. Я сейчас приду.

Когда он спустился в гостиную, все обитатели его небольшого особняка были уже в сборе. Во главе стола сидела Ника Анатольевна, его жена. По правую руку от нее сидел его сын Николай. Напротив него сидела его дочь Анна и рядом с ней его секретарша Ольга Гордеева. Он сел в огромное кресло напротив жены и положил салфетку за воротник. Алевтина, его служанка начала всем накладывать рыбу с жареными стручками зеленой фасоли.

Первой за столом голос подала его дочь.

– Папа я вот уже два года беру уроки вокала.

– Я прекрасно знаю об этом, – буркнул, отрываясь от рыбы, Алексей Васильевич. Он не любил разговоров за столом.

– Мой педагог, – продолжала Анна, – считает, что я могу попробовать поступить в консерваторию.

– Это дорого?

– Нужно тысяч тридцать.

– Рублей?

– Долларов, конечно.

– Об этом не может быть и речи. Я не настолько богат, чтобы спонсировать детские мечты. Особенно такие, на мой взгляд, безнадежные.

– Но наша девочка сможет петь в опере, – всполошилась Ника Анатольевна, она смотрела на своих детей, скорее как на друзей, и часто вступалась за их интересы.

– Подумать только – в опере. Что это ей даст? Безденежье? Жутких композиторов и дирижеров? Ненормальных режиссеров? И вечные переживания из-за того, что ее партию отдают другой.

– Не стоит сгущать краски, все может обернуться и иначе, – мягко вступилась опять его жена.

– Я ничего не сгущаю. Вот выйдет замуж, там хоть трава не расти. А пока она живет за мой счет, я против таких фортелей.

– Все у тебя фортель папа. Как же мне быть? – Анна готова была пустить слезу.

– Думай о замужестве, и думай быстро.

– Это все, что ты можешь мне предложить.

– По крайней мере, на сегодня это все.

Вдруг зазвонил сотовый у него в кармане. Номер был незнакомый.

– Тернищев слушает, – сказал, взяв трубку Алексей Васильевич.

– Вас беспокоит Глеб Петровский.

– Мы знакомы?

– Пока нет. Мне дали ваш телефон в галерее, где проходила выставка вашей коллекции.

– Выставка уже закончилась.

– Я знаю, каталог попал ко мне слишком поздно. Все-то наша почта любит опаздывать.

– Чем могу быть полезен?

– Я хотел бы купить у вас картину.

– Это навряд ли возможно.

– И все же. Давайте обсудим эту возможность, – Петровский напрягся, так как не хотел упускать шанса.

– Что вас интересует?

– «Портрет девушки» Репина.

– Это жемчужина моей коллекции.

– На нем изображена моя прабабушка.

– Она была в свое время, если верить Репину, очень хороша.

– Да вы совершенно правы. Какова ваша цена.

– Картина не продается.

– В таком случае не мог бы я снять коттедж в вашем поселке, о котором мне рассказали в галерее. Я хотел бы какое-то время пожить рядом с портретом.

– Это как раз возможно.

– В таком случае я скоро буду у вас.

– Милости просим. У меня есть два свободных дома. Будет из чего выбирать.

– Всего доброго, – стал заканчивать разговор Глеб Дмитриевич.

– Всего доброго, – сказал Тернищев и положил трубку.

– Кто это был? – спросила жена.

– Чудак какой-то, – ответил Тернищев и вернулся к завтраку.

2.1

Князь Филипп Навродский проснулся тем же утром со страшным прострелом в голове. Вчера праздновали отбытие в свадебное путешествие его приятеля Алексея Фон Виттена. И вечеринка, которая и так обещала многое, затянулась и вылилась в попойку, в которой оба юных героя не ударили в грязь лицом. Марта, новоиспеченная жена Фон Виттена, напрасно волновалась за своего супруга, тот не знал, что такое похмелье. Филипп же, наклюкавшись вчера под завязку, переживал состояние подобное тому, какое бывает после контузии. Его тошнило, болело все тело и жутко хотелось пить. Он протянул руку под кровать, там лежала бутылка белого сухого вина. Сделав глоток, и потом еще один, он почувствовал, что начинает приходить в себя. Это не сулит ничего хорошего в будущем, если уже в двадцать с небольшим вам приходится опохмеляться.

На завтрак его ждали остатки вчерашнего яблочного пирога, заказанного из ближайшего ресторана. Оставалось поесть, принять душ и найти чистую рубашку. Приходящая прислуга поменялась, и после стирки вещи теперь приходилось искать, находя их в самых неожиданных местах.

Как и Петровский, Филипп был абсолютно одинок. Единственная его родня, перед которой он должен был отчитываться, тетя Галя улетела к себе на Кипр, где у нее был домик. И поделиться наболевшим было не с кем. Сегодня ему предстояло свидание с Анной Тернищевой, и он надеялся сделать ей предложение руки и сердца. Конечно, он не очень богат. Компания по трудоустройству «Moscow Personnel», которую ему оставил дядя перед переездом на Тибет, приносила ему всего несколько десятков тысяч, пусть и долларов, но все равно, по мнению Филиппа, не слишком большие деньги. Аня, будучи девушкой строгой и из богатой семьи, могла ему отказать. Вот если бы он мог что-нибудь для нее сделать. Жениться на благодарной душе – это меняло бы дело. Но что он может сделать для девушки, у которой все есть. Деньги для нее просто бумага. И все золото мира и так лежит у ее ног.

Он понежился в теплом душе, и, заглянув в зеркало, состроил себе несколько физиономий, которые совершенно привели его в доброе расположение духа. Вот он молодожен, следующая рожа – тетя Галя рассматривает первенца. Следующая – он глубокий старик, окруженный благодарными внуками, ждущими совета о том, как следует вступать в жизнь.

Пирог вчера он спьяну сунул в морозильную камеру холодильника, поэтому он поставил его в микроволновку разогреваться и стал делать себе чай. Сахар он не нашел, и сел завтракать так.

Когда с пирогом и чаем было покончено, он взглянул на часы. Было половина двенадцатого. Пора было ехать в клуб, где они с Аней договорились встретиться. Он спустился к машине, завел мотор, и через мгновение покатился в направлении центра.

Когда он вошел в клуб, то увидел, что Аня его ждет за столиком в конце зала.

– Привет, – сказал он, подсаживаясь к ней.

– Привет, Филипп, – улыбнулась она в ответ. Но улыбка ее была грустна, и князь решил узнать причину этой грусти.

– Что-то случилось, – спросил он напрямик.

– С чего ты взял.

– Ты улыбаешься так, будто у тебя во рту лимон.

– Ах, это.

– Да это.

– Папа не дает денег на учебу в консерватории.

– Только и всего.

– Ты не знаешь, что это для меня значит.

– Я знал, что ты берешь уроки вокала. Но я не знал, что твое увлечение музыкой так далеко зашло.

– Я хочу петь в опере.

– Хорошая мысль.

– Еще бы. Ведь это слава, жизнь на сцене одним словом.

– Ты не боишься, что после учебы останешься без работы, как это случается с большинством?

– Об этом не беспокойся.

– Значит, будешь на виду?

– Разумеется.

– Я все утро думал, и хочу попросить тебя об одном одолжении.

– Каком?

– Выходи за меня замуж.

– Но мы едва знакомы.

– Что это меняет?

– Нам сначала надо узнать друг друга получше.

– Ну, у меня маленький бизнес и все такое. Квартира своя.

– Стоит ли об этом. Ведь я не знаю твоего сердца, – Аня как и все девушки ее возраста была немного сентиментальна.

– Кроме того, я мог бы помочь с консерваторией.

– Да, это было бы отлично.

– Много нужно?

– Тридцать тысяч долларов.

– Подъемная сумма.

– А что? – вдруг спросила Аня, глядя на него искоса.

– О чем ты?

– Приезжай-ка к нам в Козловцево. У нас есть еще один свободный коттедж. Заодно познакомишься с мамой и папой.

– Заметано.

2.2

После этого Филипп поехал к себе в офис, чтобы оттуда заказать коттедж и дать распоряжения на время своего отсутствия. Все шесть его сотрудниц курили одновременно на рабочих местах, время от времени носясь ураганом между столами.

– Привет, девчонки, – сказал Филипп, входя в офис.

– Здорово, Филь, – откликнулись они.

Он подошел к Алине Авериной, которую оставлял за себя, когда уезжал.

– Алин, я должен уехать на пару недель.

– Куда?

– Это не твое дело.

– И все же, Филь, я хотела бы быть в курсе.

– За город.

– К даме сердца?

– Что-то вроде того.

– Тогда сваливай.

– Спасибо за понимание.

– Нет проблем.

– Проблемы есть, мне нужно еще заказать коттедж.

– Медовый месяц?

– Пока не ясно.

– Дело твое.

– Еще раз спасибо.

Филипп пошел к себе в кабинет, и, достав бумажку с телефоном, которым его снабдила Аня, сел звонить.

– Алло.

– Поселок Козловцево, – ответил голос ему знакомый Ольги Гордеевой, раньше работавшей у него, но с недавних пор ставшей секретарем Тернищева старшего.

– Оль, это ты?

– Вот уж не ожидала, Филипп, что еще свидимся.

– Платят хоть лучше?

– Это само собой разумеется.

– Счастлив за тебя.

– Ты по какому делу?

– Хочу снять коттедж.

– Надолго?

– Для начала недели на две.

– Это возможно.

– Плачу наличными и вперед.

– Чтобы легче было сматываться?

– Ты все шутишь.

– Куда я денусь.

– Объясни, как к вам доехать.

– Записывай.

Записав координаты поселка, Филипп заехал домой, собрал кое-какие вещи и тронулся в путь. К четырем часам вечера, он уже был обладателем коттеджа с полным холодильником, куда его поселила Ольга сама, по старой памяти посплетничав о местных нравах и обитателях.

Выяснив у нее, что поблизости есть озеро, и где оно находится, Филипп отправился туда.

На пляже был всего один человек. Они поздоровались.

– Вы из местных жильцов? – спросил его Филипп.

– Только что приехал, – ответил Глеб Дмитриевич.

– Вы по делу или отдыхаете?

– Я к прабабушке.

– А я к девушке.

– Бывает.

– Согласен.

– Вы надолго? – спросил Филиппа Глеб Дмитриевич.

– Недели на две.

– И вхожи, наверное, в дом к Тернищевым?

– Надеюсь на это милость.

– Моя прабабушка сейчас у них.

– Каким образом?

– Вернее не она сама, а ее портрет.

– Хотите побыть поблизости с картиной.

– В самую точку.

– Может быть, они ее вам продадут, если у вас есть деньги.

– Деньги-то есть, но хозяин полотна не собирается с ним расставаться.

– Тогда остается украсть, – пошутил Филипп и понял, что сказал глупость.

– Вы правы.

– И как вы собираетесь это провернуть? – Филипп еще делал вид, что шутит, хотя разговор ему нравился все меньше и меньше.

– Да, хоть с вашей помощью.

– То есть как?

– Вы мне полотно, я вам полсотни тысяч зеленых.

– Смелое предложение.

– Мне тоже нравится.

– Что-то холодает, – сказал Филипп, потер руки, ежась под вечерним ветерком, и пошел к себе. Там его уже ждала Аня.

Он увидел ее издалека, подходя к коттеджу. Она сидела на лестнице и ждала его.

– Я встретил чудака, – начал Филипп.

– Что ты имеешь в виду? – спросила ничего не понимающая Аня.

– Он хочет украсть у вас картину.

– Кто он такой?

– Говорит, что только что поселился у вас в поселке.

Если вы думаете, что Аня тут же пошла рассказать все отцу или позвонить в милицию вы ошибаетесь. В голове ее созрел план.

Она порылась в отцовских бумагах, выяснила, кто въехал недавно, и пошла к нему. Фамилия Петровский ей ничего не говорила, но это не смущало ее.

Гость был уже у себя, он жарил себе картошку, когда она позвонила в дверь.

– Чем обязан? – спросил ее с ходу Глеб Петрович, приняв ее за прислугу.

– Я дочь хозяина поселка. Меня зовут Анна Тернищева.

– Очень приятно. Я ваш жилец, Петровский.

– Я слышала, вас интересует одна из отцовских картин.

– Я приехал на нее посмотреть.

– Филипп сказал, что вы хотите ее украсть.

– Ну, это, мягко говоря, преувеличение.

– Не бойтесь, я ваш союзник.

– Как вас понять?

– Сколько вы за нее дадите?

– Тысяч пятьдесят долларов. А что?

– Я согласна.

– На что?

– Украсть картину.

– Зачем вам такие деньги?

– Мне не хватает примерно столько же на поступление в консерваторию.

– И некому помочь?

– Есть один человек, но взамен придется выйти за него замуж.

– А вы не хотите?

– Он еще слишком молод, чтобы всерьез думать о семье.

– Понимаю вас.

– В общем, мы договорились?

– Считайте, что да.

– Вот и отлично, – сказала Аня и пошла к себе думать, что делать дальше.

2.3

Перед ужином Аня заглянула в комнату матери. Ника Анатольевна что-то читала, откинувшись на подушки.

– Мама, мне сделали предложение, – начала Аня.

– Ты хочешь сказать, что выходишь замуж, – из-за книги показалось удивленное лицо матери.

– Похоже, что да.

– Кто он.

– Филипп Навродский.

– Но он не очень богат, наверное.

– Он хочет оплатить мое поступление в консерваторию.

– Это несколько меняет дело.

В этот момент в комнату вошел отец.

– Аня собирается замуж, – оповестила его жена о грядущих переменах в их жизни.

– За какого-нибудь хлыща без копейки за душой? – начал он сразу.

– Филипп не хлыщ, – возмутилась Аня.

– Тогда кто же он такой.

– У него свой бизнес.

– Торгует пирожками на вокзале?

– Нет, он занимается трудоустройством.

– И что, кого-нибудь уже устроил?

– Папа, у него офис на Новом Арбате.

– Это еще ни о чем не говорит.

– Тогда что же тебе нужно?

– Он должен быть человеком нашего круга.

– Он хочет оплатить мое поступление в консерваторию.

– Пусть оплачивает, что хочет. Я должен его видеть, пока все это еще не вылилось в новую трагедию.

– Он здесь.

– В каком смысле?

– Снимает у нас коттедж.

– Он бездомный?

– У него своя квартира на Смоленской. Он просто хотел побыть рядом со мной.

– Значит, рядом с тобой?

– Он тебе понравится, папа.

– Да, не будем торопиться с выводами. Надо на него хотя бы посмотреть,– вставила свое веское слово Ника Анатольевна.

– Можете пригласить его на ужин, – коротко сказал Тернищев старший и вышел.

– У меня голова идет кругом. Я еще не замужем, а столько шуму, – сказала Аня.

– Привыкай, такова семейная жизнь, – попыталась успокоить ее мать. – Он хоть милый?

– Я не знаю. Есть в нем что-то.

– Ты сама уверена, что хочешь за него замуж?

– Как в этом можно быть уверенным?

– Когда я выходила за твоего отца, у меня не было таких вопросов. Кроме него для меня никого вообще не существовало.

– Ты другое дело.

– Какое другое?

– Он за тобой долго ухаживал.

– Да, три года.

– А мы знакомы совсем чуть-чуть. И ничего не было до самого не давнего времени.

– Ты боишься?

– Я не знаю. Все это так неожиданно.

– Это не страшно, лишь бы он был милый.

После ужина, где был и Филипп, они с Аней пошли погулять в парк перед домом.

– По-моему ты им понравился, – начала Аня.

– Очень своеобразные люди, – сказал Филипп.

– Они хотят нам добра.

– Папа говорил все время о футболе, мама разглядывала меня как обложку глянцевого журнала. О каком еще счастье мечтать?

– Прекрати, это все-таки мои родители.

– Прости, я об этом как-то не подумал.

Какое-то время они шли молча.

– Я виделась с этим чудаком.

– С каким?

– Который хочет украсть картину.

– Его нужно освидетельствовать у врача.

– Мне так не показалось.

– Что он тебе сказал?

– Предложил деньги взамен на картину.

– Ничего другого я не ожидал.

– Не будь таким пессимистом.

– Ты о чем?

– Украдем картину и деньги наши.

– Ты с ума сошла.

– Я начну учиться, ты будешь за мной ухаживать.

– Я же сказал, что могу дать деньги.

– Я не могу их пока взять.

– Почему?

– Ты очень добрый, но этого мало. Ты должен стать мужчиной.

– Я тебя не понимаю.

– Надо взрослеть, Филипп.

– По-моему я уже достаточно повзрослел, что бы понимать, что воровать нехорошо.

– Это дело принципа. Мы должны наказать папу.

– За что?

– Он такой зануда.

– Мне показалось, что он ничего.

– Он только и думает, что о деньгах. Ты бы видел его лицо, когда речь заходит о налогах.

– Я могу его понять.

– А я нет. Жизнь состоит не из одного накопительства.

– Тебе жаль, что он не мотает направо и налево.

– Так было бы лучше.

– О, женщины! – вздохнул Филипп и вытер тыльной стороной ладони пот со лба.

3.1

На следующий день был прием по поводу двадцати трехлетия Николая Тернищева, брата Ани. Устраивался большой ужин. Столы были накрыты в зимнем саду. Матушки из знакомых семейств привезли своих дочерей. Это был целый парад невест. Длинноногие, хорошо ухоженные девушки, безупречные во всем от туфель до парфюма, расселись за столом, чирикая между собой и с прочими гостями. Мужчины втягивали животы. Дамы в возрасте бросали на молодежь завистливые взгляды. После обеда, который прошел без происшествий, женщины ушли поболтать в гостиную, мужчины собрались в биллиардной обсудить свои дела и картины хозяина дома.

В парке включили музыку, там танцевали и играли в жмурки вышеупомянутые девушки с теми немногими молодыми людьми, что тоже были приглашены. Вдруг Аня увидела в толпе Петровского.

– Здравствуйте, Аня, – сказал Глеб Дмитриевич, появившись из неоткуда.

– Здравствуйте. Вы тоже приглашены?

– Нет, просто услышал музыку и решил прогуляться.

– Я понимаю.

– Я старый волк одиночка, и человеческое общество лечит мои душевные раны.

– Вы не женаты?

– Никогда не был.

– Почему?

– Как-то не сложилось.

– А чем вы занимаетесь, только воруете картины, или еще есть дела.

– Я руковожу банком.

– Скучно, наверное.

– Нет, если привыкнуть. Там всегда куча работы.

– Бедный.

– Давайте потанцуем.

– Почему бы нет.

– Я не танцевал лет десять.

– Это легко исправить.

– Тогда идемте.

И они пошли танцевать. Вскоре они остались одни на площадке, где были танцы. Вся молодежь куда-то испарилась.

– Хариты мои, – кричал вдалеке виновник торжества Николай, бегая за девицами. И, ловя одну из них, он спрашивал, – Кто ты моя Психея? Девушки хихикали, а он красный от смущения пытался угадать, кто в его руках.

В конце концов, гости разъехались.

Пьяный в стельку Николай сидел и курил на лестнице особняка. Из-за двери выскочила Ольга Гордеева.

– Коль, – позвала она его.

– А? – тупо отозвался он.

– Я гляжу, ты время не терял.

– Надрался как сапожник, сама видишь.

– Ты мой, несчастный.

– Только не надо иронии. Мне плохо.

– Ждешь, когда тебя вырвет на парадную лестницу.

– Не надо так со мной. Все-таки у меня сегодня день рождения.

– Поздравляю.

– И за весь вечер ты не нашел минутки для меня.

– Да, так получилось.

– Бегал за этими воблами, и орал как сумасшедший. Твой отец сказал, когда увидел это, что ты не только не умеешь пить, но и вообще тебя людям показывать опасно даже в зоопарке.

– Он не прав.

– В том-то и дело, что он прав.

– Ты считаешь, что я хмырь.

– Ты хуже.

– Это как?

– Кто сказал мне на прошлой неделе, что любит меня одну, и ради меня готов пожертвовать всем.

– Ну, Оль.

– А сейчас ты ведешь себе так, будто ты меня совсем забыл.

– Ну, Оль.

– В чем дело я спрашиваю.

– Это она.

– Ну, вот началось.

– Это картина.

– Какая картина?

– В папином кабинете.

– Этот Репин?

– Там девушка.

– И что?

– Когда я смотрю на нее, мне все время хочется выкинуть что-нибудь эдакое.

– Ты перепил, теперь картина виновата.

– Я сегодня час просидел у нее и думал, смогу ли я смотреть на мир так же весело и так же беспечно.

– Я ничего не понимаю.

– Она всегда доводит меня до греха.

– Что же с тобой делать? – Ольга закусила свой кулачек.

– Меня надо от нее изолировать. Иначе…

– Иначе, что?

– Иначе я за себя не ручаюсь.

3.2

Филипп был на обеде, потом вместе со всеми играл в жмурки. Теперь он сидел в беседке и допивал коктейли, закусывая бужениной.

Вдруг у него зазвонил сотовый телефон.

– Навродский у аппарата.

– Это Ольга, ты мне нужен, Филипп. Мне так много нужно тебе объяснить. Начну издалека. Николай сын хозяина в меня влюбился, ходил по пятам с тех пор, как я здесь.

– Поздравляю.

– Рано поздравлять. Слушай лучше. Но сегодня он на себя не был похож.

– Что-то случилось?

– И да, и нет.

– Я могу чем-то помочь?

– На тебя вся и надежда.

– Что я должен делать?

– Выкрасть картину.

– Откуда?

– У Тернищева из кабинета.

– Портрет девушки?

– Его.