Сергей Серп
Клювик
– Сейчас я включу няню, и после этого вы будете вести себя тихо. Конечно, если ты, Злюка, не боишься электричества.
В ответ на мое заявления последовало мычание, состоящее, судя по отрывистым словосочетаниям, из матерной брани.
– Проверка.
Видео-няня поняла с полуслова. Мышцы жены пришли к неконтролируемому сокращению. Злюка начала дергаться и беззвучно трястись. Из глаз Дружка закапали слезы. Указанные в инструкции две секунды, на мой взгляд, длились намного дольше. Что ж, первое впечатление часто бывает обманчиво. Дружок попытался мне что-то сказать, но я не стал его слушать, хотя, судя по голосу, он умолял о чем-то любопытном. Поставив поверх аккумулятора видеокамеру, я вышел.
Вопрос с наблюдением и охраной был решен, оставалось позаботиться о питании. В тот момент я еще не знал, сколько буду держать этих двоих в ванне. Никакого плана у меня не было. Я продолжал действовать, увлекаемый внутренними голосами в чащу манящей неизвестности. Пока я находил оправдание своим действиям, они не пугали меня, а значит, мне нечего было бояться. Тогда я не был готов к убийству, пыткам, даже к сознательному насилию. По сравнению с настоящими маньяками, о которых я когда-то слышал или читал в газетах, я был просто школьник, шалун. Резонный вопрос: «Как долго может продолжаться состояние аффекта?». Пребываю ли я в нем, или все происходящее – не плоды психического расстройства, вызванного изменой, а давно спланированные фантазии, притворяемые в жизнь. В размышлениях я забрел на кухню, открыл холодильник и нашел бутылки с ягодным кефиром и обезжиренным молоком. Кефира было больше, по составу он казался вполне питательным, и я решил отдать его жене. Крашеная вода, она же обезжиренное молоко, досталась Дружку. Сжав ногами бутылку кефира, Злюка жадно тянула через трубочку густую розоватую жидкость. Любовничек довольствовался молоком, но тоже не жаловался. Я убавил чувствительность приемника видео-няни и включил воду. Пустые бутылки решил не забирать, пусть валяются.
Глава четвертая
Побег
Я не мылся уже четыре дня, но не замечал собственного запаха. Более того, несмотря на наличие ванной, жена с любовником тоже пахли совсем не жасмином. Правда, в отличие от них, у меня в доступе был туалет, и мне не обязательно было ходить под себя, чтобы потом в ожидании душа вонять до самого вечера.
После пары ударов тока жена практически не бузила. Я купил по акции сорок упаковок дешевой растворимой лапши и всю её высыпал в ванну, включая масло и специи. Из расчета по три пачки на человека в день, этого должно было хватить им на целую неделю. Раньше, чем через пять-шесть дней, независимо от того, сольют они воду, будут терпеть или жрать это месиво вперемешку с отходами жизнедеятельности, кормить я их не собирался. Эти две туши стали меня порядком бесить, но делать было нечего. Приходилось терпеть. Их рожи стали мне омерзительны, особенно Дружок. Как я не старался в глазах жены выставить его своим любимчиком, подарить надежду на спасение, на пробуждение от кошмара, с каждым днем я все больше и больше ненавидел его. Дружок вонял так, словно разлагался заживо. Когда я мочился на жену, он старался заглянуть мне в глаза, чем еще больше раздражал меня. Его мычание, глупые просьбы, о которых я мог только догадываться, и дрожащие надбровные дуги стояли мне уже поперек горла. Быть может, я был зол совсем не на него, а на эту покладистость, дурацкую веру в то, что я не брошу, что хотя бы его оставлю в покое, и когда-нибудь сжалившись, отпущу, или полиция найдет его еще живого и теплого, способного говорить или хотя бы видеть. Не знаю. Тактика жены была полной противоположностью. Она молчала и также молча принимала пищу, понимая, что гордость и отказ сулят голодные и бессмысленные мучения. С появлением в ванной видео-няни я перестал тушить свет. При закрытой двери в кромешной темноте происходящее на мониторе было едва различимо.
За окном – ранее утро, солнце еще не взошло и вся квартира, не считая ванной, погружена во мрак. Монитор, на который приходила картинка с камеры за ночь погас. Я пошевелил мышкой, но оказалось, что и компьютер в «спящем» режиме. Ткнув ногой кнопку системного блока, я не стал дожидаться загрузки и пошел на кухню. Прокравшись мимо ванной комнаты, я прислушался. Из-за двери доносились короткие призывные стоны. Кто-то явно хотел, чтобы на него обратили внимание, и судя по манере, этот кто-то – моя жена. Прошмыгнув в темноту спальни, я выхватил из-под подушки саперную лопатку и затаился. Полоска света, пробивающаяся из ванной комнаты, росла, пока дверь не уперлась в тумбочку. В образовавшуюся щель пролезла рука и начала осторожно шарить в поисках неожиданного препятствия. Найдя тумбочку, рука стала медленно отодвигать её в сторону. Голос жены смолк. Я стоял в тени и смотрел за всем происходящим. Тумбочка отплыла в сторону, дверь распахнулась еще больше и в проход выскользнула фигура Дружка. Темнота скрывала меня от его глаз, привыкших к искусственному свету. Было видно, как обвисли его промокшие штаны, рубаха, и что на лице у него отсутствовал скотч.
– Развяжи меня, развяжи, – из-за открытой двери шепот жены слышался намного отчетливее. Её голос показался мне таким далеким и забытым, голосом другой женщины, которую я никогда не знал.
– Сейчас, – нервно обернувшись, цыкнул Дружок, – я не знаю, где он.
– Не оставляй меня, только не оставляй меня, слышишь!
Вместо ответа любовничек лишь махнул рукой и продолжил свой путь по коридору.
Я слышал его шаги. Выглянув из-за угла, я заметил, как он осторожно наощупь изучает замки на входной двери. Покрутив подвернувшиеся ручки, Дружок осторожно толкнул дверь, но никакого эффекта не последовало. Я настолько успокоился, что решил разыграть жену, но для начала разобраться с её незадачливым другом.
Ребро саперной лопатки прилетело точно в затылок. Дружок даже не пикнул, глухо осел и больше не дергался. Я открыл дверь на лестничную клетку, чтобы до жены просквозило достаточно свежего воздуха, а сам потихоньку поволок Дружка на балкон. Компьютер уже загрузился, и я мог наблюдать, как жена нервно дергается, с трудом поворачивается и свешивается через борт, пытаясь заглянуть во мрак коридора, где в самом конце яркой полоской света манит открытая дверь. Проверив пульс и удостоверившись в его отсутствии, я вытащил на балкон смердящее тело и продолжил наблюдать за супругой. В отсутствии любовника ей уже ничто не мешало растянуть цепочку на полную. Она практически дотянулась до стиральной машины, но помешали скованные руки. Присмотревшись, я заметил в ванне кусок расколотой несколько дней назад раковины и понял, что именно им, естественно не без помощи Злюки, Дружку удалось перепилить пластиковые хомуты. Лицо жены было все красное от натуги. Она из последних сил пыталась вырваться и не оставаться одной. Настало время моего выхода.
– Сука! Сука! – с топотом влетев в ванную, я первым делом схватил жену за горло и начал трясти. – Где этот ублюдок? Тварь, где он, где?! – вцепившись ей в волосы, я затащил её обратно и отвесил несколько хлестких пощечин.
Вспомнив, что рот уже не заклеен, жена начала орать и попробовала кусаться. Я приложил её головой о плитку, несильно, ведь теперь уже не собирался её убивать. Руки скользили по влажной коже изменницы. Я схватил тяжелый аккумулятор и с размаху бросил ей на ноги. Жена взывала. Вслед за аккумулятором мне под руку подвернулся веник, но после пары ударов, он показался мне слишком щадящим оружием, и я заменил его на уже проверенный душ. Спустя пару минут жена уже не кричала. Нос разбит, из уголков губ сочились густые полоски темной крови. Я посмотрел в зеркало: волосы дыбом, лицо раскраснелось, на нечищеных зубах налет шоколада и грецких орехов.
В отсутствии ванной и жены, мое питание изменилось. Я вел жизнь одинокого маленького мальчика со средним доходом и жрал только шоколад, сырные палочки и орехи, запивая все это литрами кофе и молока со вкусом карамели.
