Сергей Соловьев
Учебная книга по Русской истории

Брат князя Димитрия Михаила Михайлович Голицын отличался самым привлекательным характером среди вельмож Петровых; подобно брату, он не жаловал иностранцев; несмотря на то, даже иностранцы не могли говорить без восторга о его уме, любезности, храбрости и великодушии. Об нем-то рассказывают, что после сражения под Лесным Петр, богато наградивши Голицына, спросил, какой милости еще он желает. «Государь, – отвечал Голицын, – прости князя Репнина!», хотя Репнин и был ему враг. О нем рассказывают также, что, будучи уже фельдмаршалом и отцом многочисленного семейства, он не смел садиться при старшем брате своем, князе Димитрии Михайловиче.

В лучших преданиях нашего прошедшего с именем Петра неразлучно имя сенатора князя Якова Федоровича Долгорукого, знаменитого мужеством гражданским; Долгорукий во имя блага народного решался останавливать великого царя, умевшего сносить величие подданного.

Звание генерал-адмирала носили при Петре граф Федор Алексеевич Головин и после него граф Федор Матвеевич Апраксин. Головин, впрочем, больше занимался иностранными сношениями. После Головина иностранными сношениями заведовал граф Гаврила Иванович Головкин в звании великого канцлера; вице-канцлером был барон Шафиров, оказавший большие услуги, особенно в затруднительных сношениях с Турциею после Прутского мира, но в последнее время царствования Петра вражда Меншикова и Головкина погубили его: лишенный всех должностей, он был сослан.

На дипломатическом поприще особенно были известны: князья Долгорукие, Григорий Федорович и Василий Лукич, граф Андрей Артамонович Матвеев, князь Куракин; на том же поприще начали действовать Артемий Волынский и знаменитый впоследствии Алексей Петрович Бестужев. Подобно Шафирову, из низших слоев общества был выдвинут Петром к важной деятельности даровитый Ягужинский, первый генерал-прокурор в Сенате.

Одним из приближенных людей к Петру был граф Петр Андреевич Толстой, действовавший на дипломатическом поприще и по особым поручениям государя; Толстой участвовал в замыслах Софьи, но Петр простил его и приблизил к себе за обширный ум. В финансовом управлении особенно замечателен был Алекс [ей] Александр [ович] Курбатов, человек низкого происхождения, сделавшийся известен Петру проектом о гербовой бумаге.

Охотно принимая на свою службу искусных и даровитых иностранцев. Петр, однако, первые места по управлению поручал русским, и только второстепенные места предоставлял иностранцам. Из последних Петр особенно отличал и возвышал троих: Остермана, Брюса и Миниха.

Барон Остерман был первоклассный дипломат своего времени и оказал много добра своему новому отечеству; ему обязан был Петр выгодными условиями Ништадтского мира; по мнению Петра, Остерман никогда не ошибался в дипломатических делах, но с блестящими умственными способностями Остерман соединял двоедушие, притворство, неразборчивость средств при достижении целей.

Менее Остермана даровитый, граф Брюс в противоположность ему отличался нравственными достоинствами, которыми не могли нахвалиться современники: он был начальником артиллерии, участвовал во всех важнейших сражениях и считался ученейшим человеком в России. Миних вступил в русскую службу только в 1721 году. Петр поручил ему работы по Ладожскому каналу и в 1724 году мог сказать: «Труды моего Миниха сделали меня здоровым».

В числе первых вельмож Петра, в числе первых андреевских кавалеров был гетман малороссийский Мазепа, но мы видели, как окончил он свое поприще.

Изменою Мазепы участь гетманства малороссийского была решена в уме Петра, который начал постепенно подготовлять его уничтожение. Скоропадский, человек недалекий, был именно такой гетман, какой был нужен Петру для этого приготовления, т. е. был тенью гетмана. Для предупреждения измены со стороны гетмана и для предупреждения крамолы против гетмана подле него явился великороссийский чиновник «для управления по общему с гетманом совету».

Другим важным шагом к приравнению Малороссии было то, что великороссияне стали делаться землевладельцами в Малороссии; Скоропадский подарил несколько волостей Меншикову и Шафирову. Тот же Скоропадский по желанию государя выдал дочь за великороссиянина Толстого, и зять гетмана получил Нежинский полк; третий шаг: великороссиянин делается полковником малороссийским.

В 1722 году учреждена Малороссийская коллегия: ведено быть при гетмане бригадиру Вельяминову и шести штаб-офицерам. В этом же году умер Скоропадский, и преемник ему не был избран, «потому что измены предшествовавших гетманов, как объявил император, не позволяют торопиться важным делом избрания, надобно приискать весьма верного и известного человека».

15. Престолонаследие. Петр оставил после себя много знаменитых людей, с которыми долго и часто будем встречаться в последующей истории; но кою он осгавил вместо себя своей новой империи? Мы видели, что воспитание, полученное Петром, не делало его способным к семейной жизни, а жена ею Евдокия Федоровна не была способна противодействовать его привычкам и привязать к семейной жизни, следствием чего был развод и насильственное пострижение Евдокии.

Но у Петра от Евдокии был сын Алексей, родившийся в 1690 году. До 9 лег ребенок оставался при матери, недовольной мужем, который был дома редким и не очень веселым гостем; понятно, что это обстоятельство не могло развить в Алексее чувство любви к отцу. Потом мать была удалена в монастырь; Петр по-прежнему был в постоянных отлучках, гостем дома; он заботился о воспитании, т. е. об учении, своего сына, который был способен к учению, был охотник читать, но любимым чтением ею были книги духовные, любимым разговором его был разговор с духовными лицами о делах церковных, об истории и литературе церковной. Как часто бывает, сын вышел не в отца, а в деда и прадеда, был вовсе не способен к этой неутомимой и быстрой деятельности физической, которою отличался Петр. Но Петр именно такую деятельность считал необходимою для довершения начатого им дела, именно такой деятельности хотел от своего наследника.

Это требование, противное природе Алексея, раздражало, ожесточало его все более и более, все более и более возбуждало в нем отвращение от деятельности отцовской, от всех тех нововведений, во имя которых Петр требовал от сына, чтоб он переменил свой характер. Таким разладом между природою сына и требованиями отца спешили воспользоваться люди, которым по разным причинам также не нравилась деятельность Петра и его требования. Алексея окружили приверженцы старины, в беседе с которыми сын находил такое же удовольствие, какое некогда отец находил в беседе Лефорта и подобных ему.

При таких наклонностях к старине Алексей в 1711 году по приказанию отца должен был вступить в брак с принцессою Софьею Брауншвейг-вольфенбиттельскою или, точнее, бланкенбургскою, которая осталась при прежнем своем лютеранском исповедании. Согласия между мужем и женою не было; Петр сердился за это на одного сына. Софья умерла в октябре 1715 года, оставив по себе двух младенцев – сына Петра и дочь Наталью. Петр, увидавши, что последнее средство привязать сына к новому не удалось, написал Алексею: «Скорбь о будущем заглушает радость мою о настоящих наших успехах, ибо вижу, что ты пренебрегаешь всеми теми средствами, которые могут сделать тебя способным царствовать после меня. Неспособность твою называю я своеволием, потому что ты не можешь извиниться недостатком разума и телесной крепости. Мы единственно военными упражнениями выступали из прежней тьмы, дали знать о себе другим народам и заставили их уважать себя, а ты о военных упражнениях и слышать не хочешь. Желаю от тебя не трудов, а охоты. Я человек, подлежу смерти: кому насажденное и отчасти возращенное мною оставлю? Если не переменишься, то знай, что лишу тебя наследства, ибо я за отечество и за подданных моих жизни не жалел и не жалею, то неужели пожалею тебя? Лучше будь чужой добрый, чем свой негодный».

Царевич отвечал на это, что он не способен к управлению государством, почему клянется не иметь видов на престол. Петр отвечал, что не полагается на его клятву, но пусть или переменит свой нрав, или пострижется в монахи.

Царевич отписал, что желает пострижения. Но Петр медлил тяжелым делом.

Отправляясь за границу в начале 1716 года, Петр дал сыну шестимесячный срок для размышления. Не получая никакого ответа по прошествии этого срока, царь написал сыну, требуя окончательного решения, а если решится переменить поведение, то чтоб ехал к нему за границу. Царевич отвечал, что приедет, и действительно выехал из Петербурга, но вместо того, чтоб ехал к отцу, отправился в Вену к немецкому императору Карлу VI и отдался в его покровительство, говоря, что спасается от жестокого гонения и смерти.

Для избежания поисков отцовских Алексей оставил Вену и укрывался сначала в Тироле, в замке Эренберг, а потом переехал в Неаполь, в замок Сант-Эльмо.

Но предосторожности были тщетны: отправленные Петром Толстой и Румянцев отыскали убежище Алексея и потребовали от Карла VI выдачи его, грозя в противном случае войною. Тогда император позволил Толстому ехать в Неаполь и лично уговаривать Алексея возвратиться к отцу. Сначала Алексей никак не хотел возвратиться, но потом согласился ехать с Толстым в Россию, напуганный, с одной стороны, тем, что сам Петр явится в Италию, с другой полагаясь на отцовское обещание простить его, – обещание, которое отнимало и у Карла VI предлог противиться его возвращению.

В начале 1718 года Алексей приехал в Москву, откуда потом перевезен в Петербург. Петр, вытребовавши у него отречение от престола, простил его, но с условием, чтоб он открыл все обстоятельства побега и указал людей, советовавших и помогавших ему в этом деле. Начался розыск, вскрылась вражда Алексея к делам отцовским, к людям, окружавшим Петра, к нему самому; наконец, уличены были люди, которые поддерживали царевича в этой вражде, в намерении постричься, с тем чтоб после свергнуть монашество, Кикин и другие. Открылось, что мать Алексея, невольная монахиня Евдокия, или Елена, только и думала о том, как бы снова вступить в мир с прежним значением, что ростовский архиерей Досифей утверждал ее в этих надеждах своими ложными пророчествами и видениями; открылось, что Евдокия имела сношения с сестрою Петра царевною Марьею Алексеевной и с генералом Глебовым.

Досифей, Глебов, Кикин и несколько других соучастников были казнены; Евдокия заперта в Новой Ладоге, царевна Марья – в Шлиссельбурге. Суд, составленный из высших сановников в числе 124 человек, приговорил Алексея к смертной казни, но приговор не был приведен в исполнение, потому что несчастный царевич умер в своей темнице 26 июня.

Еще в начале 1712 года Петр торжественно вступил в брак с ливонскою пленницею Екатериною Алексеевною, которая в противоположность Лопухиной совершенно была но нем, сопровождала его в походах, умела приноровиться к его образу жизни, взглядам, привычкам; впоследствии Екатерина была и коронована супругом своим. От нее Петр имел двух дочерей: Анну и Елисавегу, двое же сыновей, Петр и Павел, умерли в младенчестве. В феврале 1721 года Петр издал указ, в котором говорилось, что государь российский имеет право назначать своим наследником кого ему угодно и в случае, если назначенный окажется неспособным, отрешить его от престола. Феофан Прокопович написал сочинение под названием «Правда воли монаршей», в котором старался доказать разумность этого установления. Но Петр умер, не воспользовавшись своим правом, не назначив себе преемника.

Глава XLI
Царствование Императрицы Екатерины I

Вопрос о том, кто должен царствовать после Петра, разделил вельмож на две партии: вельможи старинные хотели, чтоб царствовал малолетний Петр, внук покойного императора, сын несчастного Алексея; в челе этой партии стояли Юлицыны. Но вельможи новые, возвышенные Петром Великим, не хотели видеть на престоле сына Алексеева; особенно не хотели воцарения Петра Алексеевича те люди, которые враждебно действовали против отца его. Во главе их были Меншиков и Толстой. В ту самую ночь, как Петр Великий мучился в предсмертных страданиях, вельможи вели сильные споры о том, кому быть его преемником.

Князь Димитрий Михайлович Голицын с товарищами предлагал возвести на престол малолетнего Петра, а правление вручить императрице вместе с Сенатом. Но Меншиков, Толстой и Апраксин утверждали, что это поведет к борьбе, волнениям, что единственное средство поддержать значение и славу России – это провозгласить самодержавною императрицею Екатерину, превозносили ее достоинства, указывали на торжественную ее коронацию.

Приверженцы Екатерины взяли верх, тем более что гвардия была на ее стороне.

Солдаты кричали: «Мы потеряли отца, но у нас осталась мать!» Офицеры говорили, что разобьют головы старым боярам, если они воспротивятся императрице.

Новая императрица объявила, что желает совершить все дела, начатые Петром.

Действительно, по плану Петра отправлена была под начальством Беринга экспедиция для решения вопроса: соединяется ли Азия с Америкою? Открыта в 1720 году Академия наук; установлен новый орден – Александра Невского, также по мысли Петра; старшая цесаревна Анна Петровна была выдана замуж за герцога голштинского Карла Фридриха, которого еще Петр перед кончиною объявил женихом своей дочери.

Но если спешили привести в исполнение некоторые из намерений Петра Великого, то с другой стороны, решились коснуться самых важных его учреждений: Сенат потерял свое первенствующее значение, ибо над ним учрежден был Верховный Тайный Совет, в который поступили важнейшие по занимаемым ими должностям сенаторы: Меншиков, Апраксин, Головкин, Толстой, князь Голицын (Димитрий Михайлович]). Вместе с русскими вельможами в Верховном Совете засел, и иностранец Остерман, сделавшийся необходим по своим способностям к постоянному усидчивому труду, к соображению, изучению всех подробностей дела, по своему образованию, знанию иностранных языков. Тут впервые иностранец получил такое важное значение. Потом в Верховный Совет введен был герцог голштинский. У Сената и Синода отнят был титул правительствующих. Сенат начал называться высоким.

Члены Верховного Тайного Совета подали императрице замечания свои, что крестьяне, составляющие большинство народонаселения, приходят в крайнее разорение от великих податей и особенно от угнетения со стороны земских властей и войск и бегут в Польшу, к башкирцам, в Запорожье и в раскол; что производство дел в коллегиях недовольно быстро и правильно, отчего волокиты и разорение просителям; что источники доходов скудны, расходы далеко выше доходов, отчетности в употреблении государственной казны нет никакой. Так как большое число правителей, чиновников и канцелярий найдено обременительным для народа, то приказано было лишних управителей, ненужные канцелярии и конторы по губерниям упразднить и положить всю расправу и суд на губернаторов и воевод, им же подчинить и городовые магистраты.

Но последним распоряжением относительно магистратов было нарушено важное учреждение Петра Великого, вызванное потребностями общества, которые так сильно чувствовались еще в древней России. Так как прежнее расположение войска по округам найдено разорительным для крестьян, то велено селить полки слободами при городах. Средствами для умножения доходов и уменьшения расходов государственных признаны: сбор недоимок, наложение новых пошлин, уменьшение числа чиновников, убавка жалованья у них, приказным людям некоторых ведомств вместо жалованья велено было довольствоваться доходами от добровольной дачи челобитчиков.

Дело составления нового уложения продолжалось и при Екатерине, но двигалось медленно; для ускорения его в комиссии велено было заседать по два человека из духовенства, из чинов военных, гражданских и из магистрата. Касательно духовенства запрещено было без синодского указа постригать в монахи, кроме вдовых священников и дьяконов. Относительно просвещения кроме учреждения Академии замечательны следующие распоряжения: Петр Великий приказал из всех коллегий и канцелярий доставлять в типографию и печатать известия «о всех знатных делах, принадлежащих к ведению народному»; по смерти великого распространителя народного ведения в коллегиях и канцеляриях нашли, что печатание этих известий дело ненужное, и оставили его. Но Екатерина объявила, что такое сообщение народу известий прекращено неведомо для чего и приказала возобновить печатание известий. Шафирову, возвращенному из ссылки, поручено было написать историю Петра I, для чего велено было доставлять ему отовсюду нужные известия. Велено было посылать купеческих детей для обучения сперва в Ригу и в Ревель, а потом и за границу. Относительно нравов и обычаев замечательно распоряжение императрицы о надзоре за кулачными боями, потому что бойцы позволяли себе бить противников ножами, камнями и бросать песок в глаза.

В силу постановления Петра Екатерина имела право назначать себе в преемники кого ей было угодно. Большая часть знати и народ были за великого князя Петра Алексеевича. На его сторону стал и могущественный Меншиков, потому, что поссорился с герцогом голштинским, которого супругу Анну Петровну хотела видеть на престоле противная Петру партия. Чтобы обеспечить свое положение при Петре, Меншиков уговорил императрицу дать согласие на брак его дочери с великим князем. Партия Анны Петровны подверглась сильной опале: глава ее Толстой был сослан в Соловки. Екатерина скончалась 6 мая 1727 года, и Петр был провозглашен императором.

Глава XLII
Царствование Петра Ii Алексеевича

1. Меншиков. Меншиков перевез молодого императора из дворца в свой дом, приставил к нему своих родных и людей надежных. Немедленно Петр назвал Меншикова генералиссимусом и обручился с ею дочерью княжною Марьею Александровною, несмотря на то что двенадцатилетпему жениху вовсе не нравилась шестнадцатилетняя невеста. В письмах к императору Меншиков называл его сыном, подписывал «ваш отец», велел внести в календарь вместе с особами императорской фамилии свое имя и имена членов своего семейства; хотел женить своего сына на cccipe императора великой княжне Наталье Алексеевне.

Тяжелый и прежде для всех своим высокомерием, Меншиков стал невыносим теперь, когда сделался правителем полновластным. Но враги Меншнкова не имели средств свергнуть ei о явно и должны были пито подкапываться под нею. Воспитателем молодого императора был вице-канцлер Остерман, помощником его – гофмейстер князь Алексей Григорьевич Долгорукий; сын Долгорукого, шестнадцатилетний князь Иван Алексеевич, пользовался сильною привязанностью молодого императора, был неразлучным ею товарищем, и он-то успел вооружить Петра против Меншикова. Падение последнего было ускорено опасною болезнию его, которою воспользовались враги.

Когда правитель выздоровел и начал распоряжаться всем по-прежнему, ничего не подозревая, то вдруг 6 сентября 1727 года император объявил, что он не будет более жить в доме Меншикова, а в летнем дворце; 8 сентября бывшему правителю объявлен был арест и отлучение от всех дел, а 9-го велено снять с Меншикова все чины и ордена и отправить на безвыездное житье в Ораниенбург, город Рязанской губернии, ему принадлежавший; имение оставлено за ним.

2. Долгорукий. Правитель пал; немногие жалели об нем. «Прошла и погибла суетная слава прегордого Голиафа, – писал одил современник другому, Пашков Черкасову, – прошла и погибла суетная слава прегордого Голиафа, которого Бог сильною десницею сокрушил, все тому сильно рады, и я, многогрешный, сланя св. Троицу, пребываю без всякого страха; у нас все благополучно и таких страхов теперь ни or кого нет, какие были при князе Меншикове».

Но скоро обнаружились явления, которые могли заставить пожалеть и о Меишикове. Тотчас по удалении последнего импераюр объявил себя совершеннолетним, объявил, что будет присутствовать в Тайном Совете и заниматься делами правления, но все это осталось обещаниями только; учение было прервано, занятия правительственные были не по летам, и одни удовольствия стали исключительным занятием молодого государя. Долгорукие овладели волею Петра; воспитатель его Остерман скоро потерял всякое влияние, его наставления казались скучны: однажды Осгерман приступил к Петру с упреками, говорил, что через несколько лет государь сам велит отрубить ему голову, если он теперь не станет указывать ему на ту пропасть, к которой он стремится, и что он, Остерман, оставляет должность воспитателя. Петр растрогался, бросился к нему на шею и умолял не покидать его, но к вечеру возобновил прежний образ жизни.

Петр чувствовал врожденную ненависть к морю и кораблям, страстно любил охоту и с удовольствием последовал совету тех, которые уговаривали его переехать в Москву (9 января 1728 года). Иностранцы, Остерман с товарищами, смотрели с ужасом на этот переезд, видя в нем шаг к унижению дел Петра Великого, но они напрасно беспокоились: людям, окружавшим Петра II, было не до древней или новой России, а только до личных своих выгод. Тот же самый Пашков, который так радовался свержению Меншикова, должен был теперь писать к тому же другу своему Черкасову: «Новые временщики произвели такую смуту, что мы с опасением бываем при дворе, один другого боится, а крепкой надежды нигде нет».

Некоторые стали тужить о Меншикове; явилось подметное письмо, в котором старались выставить достоинства бывшего правителя и его необходимость для поправления дел; Меншикова за это ведено было переместить из Ораниенбурга в Сибирь, в Березов. Заславши Меншикова в Сибирь, Долгорукие спешили следовать его примеру; они не допускали никого к императору: царица-бабка Лопухина, освобожденная по восшествии на престол внука и перевезенная в Москву, не могла говорить с государем наедине; стали увозить его из Москвы на охоту, и эти отсутствия продолжались по нескольку дней, иногда по нескольку недель; после охоты за роскошным и шумным обедом веселили государя похвалами его ловкости и искусству в стрельбе, перечисляли удачи, радовали планами новых поездок; о делах государственных не было и помина.

В сентябре 1729 года император выехал из Москвы в сопровождении семейства Долгоруких и возвратился не ранее ноября; в это время он дал согласие Долгоруким жениться на Екатерине, дочери князя Алексея, сестре своего любимца. 30 ноября было совершено торжественное обручение. Но это было последнее торжество Долгоруких: император стал видимо тяготиться их опекою, не видался с своею невестою, начал сближаться с Остерманом. Когда тетка его цесаревна Елисавета Петровна жаловалась ему, что она терпит во всем большую нужду, то Петр отвечал: «В этом не я виноват, мои приказания не исполняются, но я найду средства разбить мои оковы».

В самом семействе Долгоруких господствовало сильное несогласие; ждали переворота; он произошел, но не так, как надеялись. 6 января 1730 года император простудился при обряде водоосвящения; открылась оспа, и 19 числа Петр скончался.

3. Дела внешние. Из дел внешних в царствование Петра II вначале занимал вопрос курляндский: здесь по смерти мужа царевны Анны Иоанновны Фридриха Вильгельма правил престарелый и бездетный дядя его Фердинанд.

Курляндцы хотели провозгласить его преемником знаменитого Морица Саксонского, побочного сына польского короля Августа II; поляки с своей стороны хотели присоединить Курляндию к своему государству; но Россия воспрепятствовала и тому и другому.

С Пруссиею заключен был договор в случае смерти короля Августа II польского действовать заодно относительно избрания ему преемника. Австрия и Пруссия предлагали разделение Польши. В Азии граф Рагузинский заключил договор с Китаем на реке Буре; выговорено было свободное отправление торговли на пограничной черте в двух местах: в русской слободе Кяхте и в китайской Маймачине; выговорено право отправлять каждые три года караван в Пекин и там торговать беспошлинно, право держать в Пекине 4 духовных лица и 6 молодых людей для изучения китайского языка.

4. Дела внутренние. При Екатерине I, как мы видели, городовые магистраты были подчинены воеводам, а при Петре II, еще при Меншикове, уничтожен Главный магистрат; для суда между петербургскими купцами велено быть троим выборным; иностранных же купцов приказано ведать в Коммерц-коллегии.

Под председательством Остермана учреждена была еще предложенная при Екатерине комиссия о коммерции: правительство объявило, что купцы целым городом или поодиночке могут через губернаторов и воевод пересылать в эту комиссию представления о том, что может быть полезно для купечества. Особенная заслуга комиссии состояла в противодействии откупной системе; она же издала вексельный устав.

По-прежнему должно было принимать меры против побега крестьян в Польшу и в степь к казакам и против разбоев: в Пензенской и других низовых областях разбойники ездили многолюдством с ружьями, жгли села и деревни, помещиков и крестьян мучили и грабили; против них надобно было посылать отряды драгунов.

Относительно просвещения в духовенстве надобно было подтвердить указ Петра Великого, чтоб изо всех монастырей высылали молодых монахов в московскую Славяно-греко-латинскую академию, ибо ректор этой академии доносил Синоду, что монахов ниоткуда не присылают и у него только 5 учеников. Наконец, относительно обычаев времени заметим, что при Петре II уничтожен варварский обычай ставить внутри Петербурга каменные столбы, где на кольях втыкали тела и головы казненных преступников.

5. Малороссия. В Малороссии при Петре II восстановлено гетманство.

1 октября 1727 года рада, собранная в Глухове присланным из Петербурга тайным советником Наумовым, провозгласила гетманом шестидесятидевятилетнего старика Апостола, полковника миргородского. Младший сын Апостола отправлен в Петербург заложником; Наумов остался при гетмане для советов в звании министра императорского; на том основании, что на генеральный суд было прежде много жалоб, ведено быть в этом суде трем членам из великоросснян и трем из малороссиян под предссдательством гетмана: кто же будет недоволен решением генерального суда, может бигь челом императору в Коллегию иностранных дел; для сбора доходов учреждены два чиновника – один из великороссиян и один из малороссиян, дозволено покупать невеликороссиянам в Малороссии, а малороссиянам в областях великорусских всякого рода недвижимые имения.