Сергей Михайлович Кравцов
Кто есть who, или Почем фунт лиха?
Глава 7
Опасность всегда существует для тех, кто её боится.
(Бернард Шоу)
…Когда Березинцев с Русланом вошли во двор Хахарновых, их встретила Алия, которая вопросительно смотрела на мужа. Тот, пряча глаза, глухо распорядился:
– Д-дружка веди сюда… Уколы будем делать…
Укоризненно вздохнув, Алия привела на цепи и привязала к столбу рыжего «дворника», который упирался и жалобно подскуливал, как видно, предчувствуя что-то недоброе. Достав из своей сумки шприц и флакон с настойкой чемерицы, Андрей вручил всё это Руслану, и пояснил:
– Набирай полный шприц и вводи подкожно, в шею например.
– А этот яд быстро действует? Он сильно будет мучиться? – подрагивающими руками набирая из флакона прозрачную, коричневую жидкость, спросил тот.
– Яд сильный. В течение пары минут наступит смерть… – сухо ответил ветеринар.
В это время пришла Алия, которая принесла на руках двух кошек. Всхлипывая, она тихо спросила:
– Андрей Васильевич, а может, их не надо убивать? Может, пусть живут? А? Так же можно?
– Ну, в принципе-то можно… – Березинцев поморщился, взглянув на замершего со шприцем Руслана. – Эй, пацаны! А ну-ка, смылись отсюда! Быстро! – приказал он, заметив за забором соседскую мелюзгу, собравшуюся поглазеть на происходящее.
Те, оглядываясь, нехотя побрели куда-то прочь. Оглянувшись на прильнувших к окну с широко раскрытыми глазами ребятишек Хахарновых, Андрей перевёл взгляд на напряжённо притихшего Дружка.
– Ну, мне, что… Колоть? – неуверенно спросил Хахарнов
– Тебе бы самому в задницу этот укол влупить, раздолбай хренов! – вполголоса проворчал Андрей и так же тихо спросил. – У знакомых на неделю спрятать свою живность сможете?
– Да, конечно, конечно! – торопливо закивала Алия, прижимая к себе кошек.
– Ну, тогда, быстро, чтобы за минуту вас тут не было! Смотрите, чтобы никто не заметил.
Хахарновы с собакой и кошками убежали куда-то за сараи. Березинцев подошёл к сержанту и тихо спросил:
–Ну, вы же ничего не видели?
– Нет, нет! – рассмеялся тот, из стороны в сторону мотнув головой.
Вскоре прибежал Руслан. Он начал подбирать брошенный впопыхах на землю шприц и флакон с чемерицей.
В этот момент калитка распахнулась, и во двор важно вошёл Свербилов с толстенной кожаной папкой под мышкой. Увидев Хахарнова со шприцем в руках, он недовольно скривился, как если бы на него кто-то вылил ведро помоев:
– Это чего вы тут затеяли? – разозлённым носорогом взглянув на Березинцева, он яро засопел.
– Только что ввели собаке и кошкам настойку чемерицы, – предельно сухо ответил Андрей, кивком головы указав куда-то в сторону навозных куч за сараями.
– Что за самодеятельность? – Хрупкий включил голос на полную громкость. – Я же приказал их задушить!
– А почему их нужно было именно душить? – всё также сухо спросил Березинцев. – Их усыпили. Они уже, считай, мертвы. Чего ещё-то нужно?
– «Чего…» Лишь асфиксия, как метод умерщвления не допускает риска распространения бацилл! Это ясно? – с какой-то даже ненавистью почти проорал Свербилов.
– Не уверен. – Андрей говорил демонстративно спокойно, игнорируя эмоции Хрупкого. – Вот, инъекции токсина это гарантируют. Инъекции были выполнены одноразовым шприцем, который мы сейчас утилизируем.
Зло буркнув Хахарнову:
– Сегодня же трупы сжечь! – Свербилов, не оглядываясь, вымелся со двора и, запрыгнув в машину, тут же куда-то уехал.
– Сейчас поедешь на скотомогильник, и разведёшь там большой костёр, – направляясь к калитке, на ходу обронил Березинцев.
– Хорошо, Андрей Васильевич! Всё сделаю, как вы говорите! – закивал Хахарнов.
– Как вы с ним, с этим Свербиловым работаете? – негромко прокомментировал сержант.
– Да, вот, как только закончится эта эпопея, сразу же уйду… Достал обормот – дальше некуда! – Березинцев пренебрежительно усмехнулся. – Хватит, сыт его дурью по горло.
Он зашагал пор улице, вспоминая годы учёбы в институте.
* * *
Нелирическое отступление о жестокой ветеринарной работе.
Однажды, ещё на втором курсе, на практических занятиях по патологической физиологии, одной из однокашниц Андрея вдруг стало дурно. Она едва не упала в обморок, когда вместе со всей их группой наблюдала за хирургическими манипуляциями преподавателя над подопытной собакой. Когда занятие подошло к концу, доцент Коршунов, взглянув на излишне впечатлительную студентку, сочувственно констатировал:
– Понимаю, что такое с непривычки наблюдать непросто. Но вам лично, и всякому иному, кто слишком остро сопереживает то, что испытывают подопытные животные, стоило бы уяснить: ветеринарная работа далека от сантиментов. Это жестокая работа, и никуда от этого не деться. Это только у Чуковского «добрый доктор Айболит, он под деревом сидит», и всего-то у него забот – гоголем-моголем потчевать бегемотиков, и пришивать мотылькам атласные крылышки. А на самом деле… Нам очень часто приходится заниматься самой настоящей вивисекцией. Например, когда идёт массовая кастрация молодняка – до обезболивания ли? И если у кого-то натура не приемлет причинения боли живому существу, то ему лучше заниматься чем-то другим, но только не ветеринарией. Будучи ветврачом, надо, прошу понять правильно, в какой-то мере быть и циником, и садистом. Увы, но это факт…
Андрей, хоть в душе садистом и не был, но пересиливать себя мог, и все положенные ветеринарные манипуляции на практических занятиях выполнял должным образом. Однако тот монолог доцента Коршунова он запомнил навсегда, и был с ним полностью согласен: да, действительно, ветеринар – профессия жестокая. Может быть, в какой-то мере, именно этим и объяснялось то обстоятельство, что многие ветеринарные начальники к рядовым специалистам слишком уж часто относятся излишне жёстко, можно даже сказать по-драконовски? Взять того же Свербилова, он же – Хрупкий, он же – Геринг. Уж этот-то, если разобраться, даже уже не ветеринар, а коновал и ветеринарюга, с избытком перебравший по части садизма. Да, если бы Березинцеву вновь пришлось выбирать себе жизненный путь, то он бы ещё раз подумал – а стоит ли идти в ветеринары?
* * *
…Во время вечернего обхода на МТФ Андрей краем уха услышал обсуждение доярками сегодняшних событий во дворе Хахарновых. Жалостливо повествуя друг другу о том, что (как считали они) пришлось усыпить кошек и пса, женщины осуждающе, с возмущением упоминали о Свербилове:
– …Ой, какая же он тварь озлобленная! Этих бедолаг и так уже усыпили. Так, нет же, орать начал, что их надо было душить. И такой злыдень командует районной ветлечебницей! Кто его только поставил, этого живодёра?!
– Да – кто? Такие же, как он сам, живодёры и живоглоты!..
Фёдор Зазнобин, который вместе со слесарем проверял в молочном отделении работу охладителя молока, увидев Березинцева, громко отметил:
– О, кто пришёл! Ну, что там новенького? Как Свербилов? Говорят, сегодня в кабинете Пупырина митинговал, орал на всю контору, что, мол, Березинцева уволю по статье!
Андрей на это сдержанно рассмеялся.
– Как говорят в народе, мокрому дождь не страшен, – резюмировал он. – Пусть митингует! Слушай, Фёдор Николаевич, есть такой вопрос… Хахарнов сегодня, всё же, признался, что овец он завёз со стороны. Причём, из нашего же района. Но сказал, что очень боится того, кто ему их поставлял. Мол, если проболтается, у кого именно брал, то ему снесут башку, да и на семье могут отыграться. Как считаешь, с ним реально что-то такое скверное может случиться, или он, просто, труса празднует?
Посерьёзнев, Зазнобин многозначительно повёл головой.
– Вообще-то, он, во многом, не соврал… Да, риск такой есть реально. Не надо думать, что если мы живём в степи, то мафиозники сюда не дотянутся. Они давно уже здесь. У нас половина предов и директоров крышуется мафией, а другая половина – ментами. И ещё вопрос – какая «крыша» круче.
– Что, и нашего Пупырина «крышуют»? – усмехнулся Березинцев. – И кто же, интересно знать?
– Менты… – чуть слышно произнёс Фёдор. – Он сам, как только его выбрали, поехал к ним, и обо всём договорился. Ну, а что? Их тоже можно понять: работа собачья, постоянно реальный риск, а получают мизер. Поэтому они и перешли на «подножный корм». К нам, кстати, потом какие-то борзые сунулись. Было дело! Но Лёвчик их сразу отфутболил: «крыша» уже есть, говорите с ней. Они тут же свалили, и больше не появлялись. Так что, это он правильно сделал – лучше иметь дело с «плохими» ментами, чем с «хорошими» бандитами. Особенно, если запросто можно нарваться на беспредельщиков… А таких уродов тоже хватает.
Но, по словам Зазнобина, многие колхозно-совхозные «бугры» не только платят дань рэкетирам, но и, нередко, пользуются возможностями «крыш» по части разрешения тех или иных скандальных для них ситуаций. Фёдор напомнил о происшедшем года два назад громком ЧП, когда персоналка директора совхоза (вернее, теперь уже АОЗТ) «Молочное» Мучихина сбила насмерть парня, ехавшего на велосипеде.
* * *
Нелирическое отступление о тех, кому закон не писан
Да, об этом громком случае знал весь район. Все ждали, что будет проведено столь же громкое расследование, и вынесено не менее громкое решение суда. Но… Все эти ожидания обернулись тихим «пшиком». Прежде всего, свидетели, которые оказались рядом с местом ДТП и, первоначально заявившие, что за рулём авто был сам совхозный «бугор», причём, пьяный «в драбадан», вскоре это же самое дружно опровергли. Теперь они уверяли, что на водительском месте видели человека, имевшего лишь отдалённое сходство с Мучихиным.
Дальше – больше. Погибший, который по первоначальным свидетельствам, ехал по обочине ровно и аккуратно, теперь, якобы, отчаянно вилял по проезжей части и, по сути, сам залетел под колёса сбившего его авто. Поскольку ни алкоголя, ни наркотиков в его крови обнаружить не удалось, было решено, что он надышался чем-то наподобие клея. Таким образом, было «установлено», что Мучихин «абсолютно ни при чём», поскольку его персоналка была «угнана неизвестным лицом». Но даже и угонщик не в полной мере был виноват, поскольку погибший «сам попал под колёса»…
Родственники погибшего парня не согласились с этими выводами, и стали добиваться справедливости. И тогда, «по случайному стечению обстоятельств», дотла сгорел вместе со своей хозяйкой дом тётки погибшего. Младшую сестру бедолаги едва не увезли неизвестно куда в своей машине некие обкуренные отморозки – они уже почти затащили плачущую девушку в салон авто, но в этот момент, к счастью, появились двое местных механизаторов, которые и вырвали её из рук гогочущих подонков. Их, кстати, почему-то даже не стали искать, хотя заявление участковому было подано немедленно.
Поняв, что помощи ждать не от кого, мать погибшего парня, опасаясь уголовников, переехала с дочерью жить в другую область. И напрасно общественники добивались от губернских властей внятного ответа: когда же будет проведено объективное расследование причин и обстоятельств ДТП? Власти безмолвствовали. Даже публикация большой статьи в «Староновском вестнике», в которой было подробно рассказано о той грязной истории, оказалась «холостым выстрелом» – её областные «бугры» предпочли не заметить вообще. Девяностые – есть девяностые…
* * *
– …Так что, Андрей Васильевич, – подытожил Зазнобин, – Хахарнов боится не с пустого, и правильно делает, что остерегается. У мафии везде всё схвачено.
– Выходит, и мне тоже надо бояться? – с нотками возмущения поинтересовался Березинцев. – Значит, мне светит реальный срок ни за что, ни про что, а я теперь должен сложить ручки, и смирненько ждать отправки на нары?
Фёдор на это ухмыльнулся с какой-то непонятной хитрецой.
– Зачем ждать? Найти виновных надо. Но не в милицию и суд бежать с компроматом, а прессонуть им вашего же Свербилова, чтобы жизнь ему мёдом не показалась. И, я так думаю, всё тут же «устаканится» – как только кое-кто поймёт, что ты на суде сможешь назвать реальных виновников, им будет уже не до махинаций. Так что, главное тут – найти. А вот где и как – думай сам…
– Значит, по твоему разумению, доводить до громких разоблачений и суда не стоит? – утвердительно спросил Андрей, изучающе взглянув на своего собеседника.
– Нет, не стоит, – тот отрицательно мотнул головой. – Этим ты только себе навредишь. Уж, эту-то подлючную систему я хорошо знаю. А вот самое лучшее – да, взять их на испуг. Заметь: при таком раскладе к тебе у них претензий быть уже не может. Вот такая петрушка…
– Понятно… – размышляя, ответил Андрей, собираясь уходить.
– Слушай, ты, говорят, сегодня с Кочетком подрался? – неожиданно осведомился Зазнобин. – Это правда?
– Да, какая там драка? – Березинцев поморщился, мысленно отметив, сколь стремительно разлетаются слухи в деревне. – Моча идиоту в голову ударила, начал духариться. Ну, дал ему в морду ладонью, он на задницу сел, этим всё и кончилось. Ну, ладно, здесь я уже всё, пойду на СТФ, да ещё надо зайти и на ЖКХовскую подсобку. Сегодня Штырякина попросила за их поголовьем приглянуть.
– А-а-а, вон ты куда собрался! Ну, зайди, зайди! – чему-то рассмеялся Зазнобин. – Там у них – о-о-о! – не ску-у-чно… – подмигнул он и поспешил к месту разборки двух доярок, которые что-то не поделили в моечной.
Проводив Фёдора удивлённым взглядом, Березинцев поспешил на СТФ. Шагая по обветшавшему асфальту дороги, проложенной ещё во времена «развитого социализма», он продолжал размышлять о том, что, в общем-то, Зазнобин прав: и в самом деле, самое лучшее – «взять на пушку» всех тех, кто замыслил его отправить на нары. И даже если ничего «накопать» не удастся, всё равно надо создавать видимость, будто ему всё уже известно, и есть какой-то убойный компромат, который хоть сейчас отправляй в прокуратуру. В принципе, первые шаги в этом направлении он уже сделал. Ишь, как заволновались Лёвчик и Зузлов, когда услышали, что Андрею что-то уже стало известно!..
Неожиданно сзади кто-то его окликнул:
– Андрей Васильич, подождите!
Березинцев оглянулся, и увидел догоняющую его вприпрыжку свинарку Рябушкину Клавдию. Тяжело дыша, та посетовала:
– Ну, вы и ходите! Бегом не догнать… Андрей Васильевич, у нас дома неприятность – бычок прошлогодний околел. Что с ним такое могло случиться – понять не могу. С утра был жив и, вроде бы, даже, здоров. Сейчас собралась на работу, в сарай заглянула, а он – уже остыл. Лежит – ноги кверху, уже и раздулся как барабан… Что за оказия?! Это не сибирка ли у него?
– Нет! – Андрей категорично отмахнулся. – Раз он прошлогодний, значит, этой весной мы его прививали. Вы же на прививки его приводили? Приводили. Так что, сибирка исключена. А вот то, что он раздулся, как раз и говорит о причине его смерти: тимпания. Небось, мокрой люцерной его накормили?
– Ну, да-а-а… Было… – неохотно призналась Клавдия.
– Ну, а теперь – что? Игорю своему скажи, чтобы оттащил его на могильник. Пусть резиновыми баллонами там обложит и подожжёт.
– А вы его вскрывать не будете? – отчего-то озаботилась Рябушкина.
– А что я в нём такого особенного не видал? – Березинцев пожал плечами. – Мало у меня других забот? Вот, если у тебя в группе свиноматка «крякнет», и встанет вопрос о возмещении ущерба колхозу, вот тогда – да, вскрыть я буду обязан, чтобы сделать заключение о точной причине смерти. Это понятно? Вот и замечательно. А бычка – оттащить, и сжечь!..
…Пройдя по корпусам свинофермы и, сделав назначения прихворнувшим хрюшкам, Андрей отправился к бывшему колхозному птичнику, в помещениях которого года четыре назад и обосновалось подсобное хозяйство ЖКХ. Встретив в воротах его заведующего, бывшего «химика» Крупченко (одно время на территории Даниловки существовал филиал пенитенциарного ведомства), Березинцев пояснил цель своего визита.
– А! Это очень даже кстати! – обрадовался тот. – А то у меня тут у двух коров мастит, а наш лекарь на больничном. Что с ними делать – хрен его знает…
– Ну, сейчас что-нибудь сделаем. Правда, сначала надо глянуть, что там у вас есть в аптеке. Где она, кстати? – Андрей вопросительно взглянул на заведующего.
– А вон, дверь рядом с входом в коровник, – указал рукой Крупченко. – Вот ключ от замка. Андрей Васильевич, иди, глянь там, а я сейчас прибегу. Выключатель, как откроешь, слева от двери…
Он быстро куда-то ушёл, а Березинцев направился к двери в здешнюю ветаптеку, которая почему-то оказалась не заперта. Шагнув внутрь непроницаемо-тёмного помещения без окон, Андрей сразу же ощутил ударивший в нос дух густого водочного перегара, который не мог перебить даже запах хлорки. Одновременно, он услышал чей-то громкий, раскатистый храп. Нашарив выключатель, он щелкнул клавишей, но лампочка не загорелась. Присмотревшись, Березинцев увидел слева и справа от входа широкие деревянные полки вдоль стен. На полках слева смутно белели какие-то картонные коробки, судя по всему, с медикаментами. А вот справа…
Там тоже, где-то в самом низу, что–то белело, но выглядело несколько иначе, чем коробки, и даже как-то странно… И именно это «что-то» издавало храп, достойный волжского бурлака. К этому моменту глаза Андрея несколько привыкли к темноте, и он, наконец-то, разглядел, что это – некая особа, которая, будучи в полном неглиже, да ещё и в состоянии дикого перепоя, безмятежно спала на полке, покрытой расстеленными мешками. Её одежда валялась рядом, на полу. Только теперь Березинцев понял смысл сказанного Зазнобиным насчёт «нескучного житья» подсобного хозяйства. Выйдя наружу, он увидел спешащего в его сторону заведующего.
– Что, Андрей Васильевич, не нашёл где включить свет? – поинтересовался тот.
– Нашёл. Но, похоже, перегорела лампочка … – пояснил Березинцев. – Да, похоже, ещё и у кого-то из ваших трудяг, тоже, в мозгах перегорели предохранители. Вон, «картина маслом»: в аптеке дрыхнет непонятно кто, к тому же, в голом виде и невменяемом состоянии. Ну, блин, и цирк тут у вас!
– Кто-то спит в аптеке? – недоумённо переспросил заведующий. – Ну-ка, ну-ка… Япо-о-нский городовой! Это наша доярка, Люська Бурхатова. Она у нас всего недели три работает, перебралась сюда из Петраковки. Говорит, там вообще глухо с трудоустройством – ни фермы, ни плантации, ничего уже нет. Нет, так-то, насчёт работы – зверь-баба. Но и насчёт выпить – сильна, ничего не скажешь…
– Но в аптеке-то она как могла оказаться? – Андрей ошарашенно покрутил головой. – Аптека! Это же не какой-то там чуланчик для случайного хлама?
– Да, Васильич, понимаешь, её наш ветеринар Ильюха Фурдыгин, хоть он уже и в пенсионных годах, сюда повадился водить для «свиданий». Видимо, дал ей запасной ключ. Теперь его нет – он на больничном, а Люська, я так думаю, раз Ильюха не приехал, сама устроила тут свой притон с нашими мужиками. Прямо, Санта-Барбара какая-то, чёрт побери! Эй, Сашка! Иди сюда! – окликнул он парня в замазученной спецовке, который в этот момент проходил мимо.
– Чего? – остановился тот, настороженно глядя на заведующего.
– Чего-чего… Это вы же тут с Люськой в аптеке «влюбляшки» устраивали? Вот, теперь, давай, одевай её, и веди свою ухажёрку к месту её проживания. Какого хрена ей тут валяться?
– Это Ванька и Димон с ней были! – категорично отмахнулся Сашка.
– А то ты с ней как будто ни разу не был! Да? – сердито фыркнул заведующий. – Давай, давай, не тяни время!
Минуты через три недовольно сопящий Сашка увёл из аптеки кое-как одетую особу, годами между тридцатью и сорока. Крупченко поменял лампочку, после чего Андрей, наконец-то, смог ознакомиться с лекарственными «богатствами» подсобного хозяйства. Судя по всему, его коллега в фармакологии был не слишком силён. Он с избытком накупил всякого неликвида, зато того, что требовалось в первую очередь, не имелось вообще. Тем не менее, явив смекалку, Березинцев провёл лечебные процедуры хвостато-рогатым пациенткам. Наблюдая за ним, заведующий одобрительно отметил:
– Классно у тебя получается – и уколы, и всякие там обработки… Наш Ильюха – копуша страшный. Как начнёт что-нибудь делать – задолбаешься ждать, когда закончит. В вену корове вообще не попадает… Да ладно бы – только это! Когда, паразит, начинает квасить, то и по целой неделе у нас на базе не появляется. Правда, когда с Люськой снюхался, приезжать стал почаще. Я Борисовне уже не раз говорил: давай пригласим Васильича. На хрен бы нам сдался этот бездарь? Но Фурдыгин ей какой-то роднёй доводится, своего она не хочет обижать. Конечно, тут зарплата всего "четвертак". То есть, рупь в день выходит. Ну, так, и работы мизер. Что там – десять коров и полсотни свиней?..
– Это точно! – заканчивая оздоровительные мероприятия, лаконично, в интонации киношного товарища Сухова подытожил Березинцев. – Ладно, эту неделю, когда буду свободен, похожу и к вам. А там – время покажет, устраиваю ли я вас, устраиваете ли вы меня… Да и вообще, что кроить, если карантин ещё неизвестно когда снимут, если неизвестно что мне припаяют – штраф, или реальную отсидку?
Потерев пальцами подбородок, Крупченко утвердительно кивнул.
– Да, Васильич, подставили тебя конкретно! Может даже спецом это сделали… Как знать? Но, думается мне, чего-то типа серьёзного срока ждать не стоит. Самое большое, что тебе может светить – год или два "химии". А то и "условкой" отделаешься. Ну а если удастся раскопать, откуда эта зараза вылезла, так от тебя и вовсе отстанут. Знаешь, у меня есть нормальные контакты с мужиками в соседних сёлах, поспрашиваю у них. Если что удастся разузнать – тебе сразу сообщу.
* * *
