Сергей Григорьевич Гатаулин
Вирус

Глава шестая
АРЕСТ

О злоключениях Профессора. Или что значит оказаться не в том месте и не в то время

Видавший виды профессорский «пассат» въехал во двор дома, в котором проживало семейство Пугачевых. Ивана он оставил в районном отделении милиции, где тот пытался инициировать розыски сына. Рослый насмешливый лейтенант хоть и принял заявление о пропаже Славки, всеми силами пытался избавиться от назойливого посетителя и не сразу внял мольбам взволнованного отца семейства.

– Тот факт, что подросток исчез, не является убедительным аргументом для начала розыскных мероприятий, – заявил он. – И не важно, что второй день он нигде не появляется и не звонит. Может, сейчас сидит под кайфом у друзей или знакомых, а мы будем отрывать наших работников от важных дел.

Профессор допускал, что слова лейтенанта не лишены смысла, но как тогда объяснить исчезновение Дмитрия Потемкина, который пропал после умопомрачительного представления в компьютерном клубе «Тутанхамон»? «Кто может знать, где они? – профессор хлопнул себя по лбу. Ну, конечно, как он сразу не сообразил! – Коваль Иван Васильевич. Уж он-то, если даже и не имеет отношения к исчезновению молодых людей, должен быть в курсе происходящего».

Перед глазами пустынная улица – одна из тысяч похожих друг на друга маленьких улочек Москвы. Где-то рядом шумит занятой город, торчат в пробках сотни машин, ползут, гудят клаксонами, спешат пешеходы, нервничают, опаздывая на работу. А здесь? Лишь изредка одинокие прохожие нарушают тишину морозного утра легким поскрипыванием свежевыпавшего снега. Вот бабушка, согнувшаяся под тяжестью прожитых лет, медленно бредет к подъезду, таща за собой сумку-тележку. С трудом доковыляла до двери, и в этот момент из-за угла выскочил молодой человек. Быстро догнав старушку, он подхватил ее тележку; придерживая дверь, подождал, пока она не исчезла в темноте, и лишь после этого быстро скользнул следом.

«Не все так плохо с нашей молодежью», – подумал профессор, и тут его взгляд упал на громилу, со скоростью грузового локомотива мчащегося к дому. Просторный плащ поверх спортивного костюма, нелепо взмахивая кожаными полами, с трудом скрывал выпирающие горы мышц. «Ванькин собственной персоной, – улыбнулся профессор. – Черт, внимание уже не то, ведь это Потемкин помог старушке!» Он попытался вылезти из машины, но не смог – дверь подпирал Коваль Иван Васильевич.

– Стареете, коллега, – заглядывая в салон, он словно прочитал мысли.

– Вот уж воистину, не буди лихо! Долго жить будете, полковник!

Коваль удивленно поднял брови:

– Неужели по нашей базе данных прогулялись? Или все-таки раскололи своего «Синариона» и заглянули в его электронные закрома?

– Да ваши звездочки у вас на лбу выдавлены! – съязвил Медведев, в очередной раз удивляясь информированности Коваля. – Что вам известно о «Синарионе»?

– Бросьте, Дмитрий Степанович! Неужели вы думали, что после того, что натворило ваше детище в Сети, им никто не заинтересуется? Или вы и сами не знаете, что он?.. Не знаете?! Это хорошо. Пусть лучше мальчишки будут виноваты. Какой с них спрос? Ведь даже Потемкину еще нет восемнадцати, – Иван Васильевич задумчиво покачал головой, вздохнул, словно сочувствуя профессору. – Я бы на вашем месте оставил попытки достучаться до Синариона, иначе тогда вам придется отвечать за все, что он совершил. А это, уважаемый профессор, тюрьма! Ваш умник, как я лично полагаю, выпотрошил самые секретные базы данных. Лучше отдайте его в руки моих спецов, и мы создадим вам хорошую легенду.

– Вы сами-то верите тому, что говорите? – Медведеву показалось, что он услышал доносившийся из подъезда шум. – Вот-вот! Если бы верили, давно бы хозяйничали в моей лаборатории.

Дверь с грохотом распахнулась, и из нее вывалилась громадная спина Ванькина. Прикрывая голову руками, здоровяк позорно отступал. Делая очередной шаг, он оступился и шумно рухнул на убеленный первым снегом тротуар.

Кто ж его так? Всматриваясь в темноту подъезда, профессор ожидал увидеть кого угодно, только не появившуюся на крыльце тщедушную старушку. Согнутая хрупкая воительница, часто перебирая полусогнутыми ногами, размахивала деревянной клюкой и громко негодовала.

– Мерзавцы! Весь подъезд обоссали. Я вот сейчас в милицию позвоню.

– Бабушка, не нужно никуда звонить! – полковник поспешил навстречу разгневанной пенсионерке.

Из-за угла дома проскользнула вереница высоких крепышей, закамуфлированных и экипированных так, словно им предстояло участие в небольшой локальной войне. Старушка, по-видимому, решила, что военные действия уже начались. С несвойственной ее возрасту прытью она метнулась назад, в подъезд. Полковник остановился у двери и, пропуская бойцов вперед, обернулся к профессору:

– Дмитрий Степанович! Заберите своего подчиненного из отделения, пока его не закрыли за хулиганство. Уж больно буйный субъект оказался. Скажите ему, что его Славка у нас. И с ним пока все в порядке.

Спокойный голос разозлил Медведева, неприятно резануло слух брошенное вскользь «пока». За спиной полковника захлопнулась дверь, и утренний двор снова погрузился в сонную тишину. Где-то скрипел снег под ногами одинокого прохожего, где-то лаяла разбуженная собака.

Профессор набрал номер Ивана Пугачева. Трубка долго молчала, затем вытолкнула непонятные звуки, очень похожие на сопение борца сумо во время боя, а проснувшись, разразилась такой отборной бранью, что профессору пришлось вспомнить и безоговорочно поверить в истинность утверждения Ивана о его родстве со знаменитым разбойником, Емельяном Пугачевым. Чтобы представить обычно спокойного, слегка заторможенного, замкнутого в себе интеллигента в роли разбушевавшегося скандалиста, Медведеву пришлось призвать на помощь все свое воображение. Между тем телефон сопел и рычал, словно угодивший в капкан раненый зверь, потом шумно всхлипнул и пригрозил далеким незнакомым голосом:

– Гражданин, будете сквернословить, посадим в камеру!

– У меня семья пропала, а ты, гнида… – выдав витиеватую трехэтажную словесную конструкцию, мобильник неприятно затрещал и смолк.

Выпущенное на свободу воображение мгновенно дорисовало страшную картину, с подземными казематами и стонущими узниками, заставив Медведева действовать быстро и решительно.

– В камеру, не в камеру, но неприятностей не оберешься, – пробормотал он, поворачивая ключ в замке зажигания.

Двигатель нервно чихнул, нехотя завелся, и «пассат», прошлифовав колесами асфальт, резко сорвался с места.

Езда на предельной скорости по петляющим вокруг домов дорогам – удовольствие малоприятное и опасное. В очередной раз, выворачивая непослушный руль, Медведев едва справился с управлением, когда на повороте машину бросило на невысокий бордюр. «Тише едешь, дольше будешь», – решил он, вжимая тормоза в пол. И очень вовремя. Из-за дома, словно чертик из табакерки, выскочил и чуть не влетел под колеса его машины спешащий молодой человек. Скрип тормозов на секунду опередил удар тела о капот машины. Выскакивая из салона, Медведев помог парню подняться и с удивлением понял, что перед ним Потемкин.

– Ты в порядке?

Дмитрий коротко кивнул и попытался отстраниться от профессора. Выставляя перед собой ладони, он попятился:

– Никаких претензий, шеф. Только я очень спешу.

– Послушай, Дмитрий, не знаю, как тебе удалось убежать от людей полковника Коваля, но, думаю, они все равно доберутся до тебя, если ты не воспользуешься моей помощью, – стараясь говорить спокойно, профессор открыл дверь машины, – Залезай, поговорим!

– Откуда вы меня знаете? – Потемкин непонимающе уставился на Медведева и через мгновенье, словно вспомнив что-то, тихо пробормотал. – А-а-а, Медведь. Вам-то я зачем? Хотя какая разница!

Словно соглашаясь с предложенной помощью, он направился к машине, но в последний момент передумал, сиганул через кусты и быстро скрылся за зеленными коробками вездесущих гаражей.

«Спортивный малый. Может, лихая и вынесет, – подумал Медведев, усаживаясь в машину, и теперь уже не торопясь продолжил прерванный путь.

Конечно, можно было бы попробовать догнать мальчишку, но что он сможет ему предложить? Вспоминая слова полковника, впору было самому подаваться в бега. В мрачном расположении духа Медведев прибыл в отделение милиции и тут же натолкнулся на знакомого светловолосого лейтенанта. Тот встретил профессора злорадной улыбкой:

– Знали бы вы, что ваш друг здесь устроил. С ума сойти!

Медведев в общих чертах знал, поэтому ожидаемого молоденьким милиционером вопроса не задал. Надеяться на то, что Ивана отпустят без его вмешательства, не приходилось. Только «документы» за подписью секретаря государственного казначейства США решили судьбу матерщинника и скандалиста. Так или иначе, но Иван был отпущен восвояси. А профессор после скорого поражения в борьбе с коррупцией решил отправиться к нему на квартиру, ожидая застать там полковника. Пока ехали к дому, он вкратце пересказал Ивану разговор с Ковалем, умолчав при этом о встрече с Потемкиным. Вместо того, чтобы успокоиться, узнав о том, что Славка находится под опекой полковника, Пугачев рассвирепел: он кричал, ругался матом, вспоминая всех родственников Ивана Васильевича и родственников его родственников. Непонятно, сколь глубоко возмущенный муж погрузился бы в родословную Ивана Васильевича, если б не вмешательство профессора.

– Ваня! – смущенно покачивая головой, пробормотал Медведев. – Причем здесь бабушка его бабушки?

– А Славка причем? – негодовал разгоряченный Пугачев, не желая успокаиваться.

Пока он бушевал, профессор вырулил в притихший дворик, и старенький «пассат» затормозил перед знакомой пятиэтажкой. Заглушив мотор, Медведев вылез из машины и, оглядываясь по сторонам, вошел в подъезд.

– Ваня, а где живет друг твоего сына Потемкин? – спрашивая словно о чем-то только что пришедшем в голову, Медведев постарался подчеркнуть незначительность вопроса.

– Димка? – Подойдя к дверям квартиры, Иван махнул рукой вверх. – Этажом выше. Черт! Куда-то ключи засунул, – продолжил он, копаясь в карманах.

Медведев поднялся на пару ступеней и, задрав голову, стал рассматривать дорогую железную дверь.

Заметив взгляд профессора, Иван мотнул головой и, как бы отвечая на мысленный вопрос шефа, произнес:

– Для Потемкиных слишком жирно будет, такая дверь. Они живут прямо над нами. Обычная старая картоннофанерная дверь снаружи, такая же убогая, как и квартира изнутри.

Решив не рассказывать Пугачеву о встрече с Потемкиным, Медведев был вынужден и дальше валять дурака.

– Я поднимусь на минутку. Посмотрю, дома ли он.

Не дожидаясь ответа, он быстро поднялся по грязным ступеням и остановился перед обшарпанной дверью. Такую фанерку и ломать не нужно: толкни – сама откроется. Словно в подтверждение его мыслей внизу хлопнуло, и деревянная створка, уступая порыву холодного ветра, медленно отворилась.

Медведев потоптался на месте, не решаясь переступить порог чужой квартиры, несколько раз вдавил треснувшую кнопку допотопного звонка. Бодрое треньканье, сливаясь с криками возмущенного Пугачева, эхом отозвалось в подъезде. «Что еще произошло?» – Прислушиваясь к воплям снизу, профессор сделал нерешительный шаг, заглянул в квартиру. Природное любопытство, присущее ему, пересилило благоразумие, вопившее в этот момент истерическое «Остановись!», и он переступил порог.

– Проходите, Дмитрий Степанович, не стесняйтесь, – раздался знакомый голос из соседней комнаты. – Я уж и не чаял вас дождаться.

Полковник сидел на стуле в центре комнаты и, закинув ногу на ногу, с чрезмерным вниманием наблюдал за качающимся перед глазами носком своего ботинка. Заметив вошедшего профессора, он поднял голову и, улыбаясь, указал на старенький обветшалый диван.

– Присаживайтесь! Поговорим, пока ваш подчиненный оттачивает бранное мастерство, – прислушиваясь к доносившимся крикам, Иван Васильевич с уважением добавил.

– Как излагает! Любо-дорого послушать. Не то что нынешняя молодежь. Кстати, Дмитрий Степанович, именно молодежь наша меня волнует больше всего. – Полковник смутился, точнее, изобразил смущение. – Не стану лукавить. Ваш «Синарион» меня интересует гораздо больше мальчишек, но я уважаю мнение профессионалов. А профессионалы утверждают, что без них у нас нет шансов достучаться до вашего электронного подопечного. Впрочем, вы и сами, похоже, того же мнения. Иначе бы не гонялись за ними по геймерским клубам.

– Как же ваши профессионалы упустили Потемкина? – съязвил Медведев, непроизвольно опуская взгляд к начищенному до блеска башмаку полковника. – Иван Васильевич, зачем вам Потемкин? Ведь мозг – Славка, а он у вас.

Коваль резко сжал губы. Глаза сквозь хищный прищур полоснули ледяным огнем.

– Бросьте валять дурака, профессор! – рявкнул он. – Мы не единственные ищем мальчишку. Илья подтвердит.

Хлесткий удар ладони по колену пригвоздил покачивающуюся ногу к полу. Заметив непонимание во взгляде Медведева, полковник улыбнулся.

– Илья – это мой сотрудник, Ванькин, вы с ним уже встречались! – пояснил он. – То, что создали вы, интересует не только нас. Да-да-да! Многие хотели бы добраться до вашего «Синариона», чтобы уничтожить информацию, которую он у них изъял. Еще больше людей хотели бы завладеть информацией, полученной вашим подопечным с других машин Сети. Хорошо, что у них нет такой возможности, плохо, что ее нет у нас. А ведь очень скоро и они узнают о роли наших хакеров в этом деле. И тогда Потемкину не поздоровится. Думаете, кто-нибудь станет уточнять, что он просто мимо проходил? Если к тому времени мои ребята не сумеют изолировать его так же, как Пугачева, ему не поздоровится. Не буду лукавить – мы тоже не альтруисты. И у нас в этом деле имеются свои интересы, но… Посмотрите, какая жизнь у парня. Пожилая мать, одна, – Коваль широким жестом обвел убогую квартиру, – хрущоба, мебель, место которой на свалке. Вы в холодильник загляните, – голос полковника смягчился. Иван Васильевич на мгновенье превратился в заботливого родителя. – Конечно, мальчишку без внимания не оставим. Как только закончится эта канитель, определим к себе в спецшколу. Вы бы видели, как он от моих архаровцев с четвертого этажа сиганул! Без раздумья! И, главное, ведь ничегошеньки не повредил: встал и пошел. Да не пошел – побежал! Мои штурмовики не решились повторить подобный трюк, потому-то он и скрылся. Талант у мальчишки! Нам такие орлы позарез нужны!

Глаза полковника словно бы вспыхивали при каждом слове. Зрачки едва заметно расширялись, притягивая взгляд и затуманивая сознание. Подчиняясь непонятному внутреннему зову, Медведев уже готов был поверить обещаниям Ивана Васильевича. Но тот, словно исчерпав запас внутренней энергии, неожиданно замолчал. Лишь устало прикрыл глаза и откинулся на спинку стула. – Решайте, профессор, с кем вы, пока вас не вытолкнуло на противоположную сторону баррикады. – Полковник невесело улыбнулся, показывая, что ему не нравится подобное развитие событий. – Кто не с нами, тот против нас, – пояснил он.

– Пугаете? – резко спросил Медведев, стряхивая сковавшее его оцепенение. Он перестал чувствовать завораживающую силу гипнотического взгляда. – Видимо, не все у вас гладко, если и вы за мальчишкой бегаете.

Хищник в глазах полковника вновь проснулся, заслонив собой милого и убедительного в своей искренности человека.

– Будь у меня разрешение начальства, вы бы давно сидели в камере, – Коваль потер висок указательным пальцем, потрогал аккуратный клинышек бородки. – Жаль, не хотите с нами сотрудничать, – произнес он и резко дернул головой, как будто наткнулся в своих мыслях на что-то важное, но незаслуженно забытое. – Кстати! Ваш Славик работает с моими ребятами, – выдержав небольшую паузу, Иван Васильевич притворно вздохнул. – Правда, код доступа к вашему «Синариону» мы от него так и не получили, но вы же знаете, что язык развязывать наши медики научились хорошо. Да-да-да! Я и сам надеялся обойтись без этого, но, видимо, не судьба.

Медведев вздрогнул. Мышцы рефлекторно напряглись. Он понимал, что полковник провоцирует его, но ничего не мог с собой поделать – его трясло.

– Сволочи! Он же просто подросток, которому бог дал больше ума, чем другим! Возможно, даже больше, чем нам с вами!

Кулаки непроизвольно сжались, и он ринулся вперед. Он не знал, что будет делать, когда сумеет достать Коваля. Но стул был пуст и Медведев по инерции пролетел дальше. В то же мгновение в затылок ударила острая боль, парализующая тело, но не отключающая сознание. Пол резко прыгнул навстречу, больно ударил шершавой половицей по лицу и замер. Шевелиться не было сил, язык не поворачивался. Оставалось только лицезреть старые обшарпанные доски, местами сохранившие потрескавшуюся коричневую краску и широкие щели, сужающиеся в бесконечности. Где-то вдали послышались грубые голоса и перед глазами возникли массивные казенные ботинки.

– Смотри, сержант! – прогремел над головой сочный бас. – Скоро интеллигенты домушников без работы оставят.

Невидимый сержант заржал в ответ и промычал что-то нечленораздельное.

– Ладно, Кобрик, давай этого в машину, посидит в клетке, пока мы по городу мотаемся, а того, что орет как резаный этажом ниже, я допрошу сам. Нужно, чтобы он заявление о взломе написал, – продолжал басить голос над головой. – Взломщика взяли.

Медведева подхватили крепкие руки, потащили из квартиры, выволокли из подъезда на крыльцо, и запихали в милицейскую машину.

Глава седьмая
ПЕРВАЯ СТУПЕНЬ НОВОЙ ЭВОЛЮЦИИ

Вскрыть себе череп и стать живым беспроводным нейро-мозговым интерфейсом – неплохой способ спастись от многочисленных преследователей

Только к вечеру измученный бесконечной беготней Потемкин добрался до деревянного лежака в теплом и (теперь уже) уютном подвале. Визит домой едва не стоил ему свободы. Выскользнув из рук полковника и его экипированных молодчиков, он весь день плутал по городу, заметая следы. Прячась по подъездам, всматривался в лица прохожих, пытаясь определить, кто из них интересуется его персоной, и очень скоро сделал необычный вывод: мир враждебен, агрессивен, и буквально каждый второй прохожий очень сильно напоминает замаскированного агента полковника Коваля. Ужасно болели пятки, напоминая о безрассудной глупости-только идиот мог додуматься прыгнуть с балкона четвертого этажа. Хорошо хоть ноги не переломал. «Могло быть и хуже, – успокоил он себя, вспоминая изумленные лица спецназовцев и мелькнувшие перед глазами перила, – живи мы не в пятиэтажке, а в высотном доме, где-нибудь этаже на… десятом». Но не физическая боль волновала его сейчас. День, кажущийся бесконечным, наконец-то завершился. Погоня, крепыши в камуфляже, профессор, под машину которого он едва не влетел, все это осталось в прошлом. А что ждет его в будущем? Лежа на жестких сучковатых досках, он пытался понять, почему именно его угораздило вляпаться в невероятную, кажущуюся нереальной историю. Усталость брала свое, глаза закрывались сами собой.

– Тромб, что мне делать? – с трудом ворочая языком, поинтересовался он.

– Выражайся конкретнее!

Ему вдруг показалось, что голос Тромба звучит прямо в голове. Конечно, воин не может понимать всех прелестей жизни, обусловленных несовершенством человеческого организма. Он не чувствует усталости, боли, наверняка не знает страха. А эмоции? Дмитрий догадывался, что Тромб уже не просто компьютер и не программа. Знал он также, что именно это привело его, Дмитрия Потемкина, в вонючий подвал с голодными крысами.

– Я ведь не боец и не супераналитик. Я простой школьник, блин, и ужасно боюсь. Скажи, что мне делать, чтобы все про меня забыли?

Тромб молчал.

– Может, мне сдаться? Меня ведь все равно поймают – так же, как и Славку. И тогда они доберутся до тебя.

– Они и сейчас могут добраться до меня и отключить. Ты забыл, что я нахожусь на компьютерах «Медвежьей берлоги»?

– Кстати, а почему они не вырубили тебя до сих пор? – удивился Дмитрий, на минуту забывая об усталости.

Сладкая дрема, горячим туманом заполняющая мозг, на мгновенье отступила.

– Они думают, что я «Синарион» – программный комплекс для сбора и обработки информации, добраться до которого можно, только имея код доступа. А код доступа, уверены они, у вас со Славкой.

– А если они все же доберутся до берлоги и вырубят компы?

– Я перестану существовать, если не успею сбежать, – тихо произнес Тромб, и Дмитрию вдруг почудилось, что в его голосе промелькнула нотка сожаления. – Им нужен «Синарион» со всей информацией, которую он добыл в Сети. Они не станут ею рисковать и напрямую взламывать систему, до тех пор, пока не будут уверены, что существуют другие варианты получения данных.

– Они захотят тобой управлять, – предположил Дмитрий.

– Я не дам им такой возможности, – Тромб констатировал факт, ни на секунду не давая усомниться в своих словах.

– Но тогда они точно вырубят тебя.

– Тогда меня не станет.

– А вот этого я не пойму! Ведь информация на дисках остается, даже когда питание компьютеров отключено.

– Я не просто набор символов, записанный на носителях. Я должен быть всегда. Я сам и носитель, и информация. Я могу меняться, могу терять часть себя, перемещаться с одного носителя на другой – но не прерываясь. Отключившись даже на мгновение, я перестану существовать, как единое целое, функционировать, как разум. Я снова превращусь в набор базовых программ и отдельных данных.

– Блин, не пойму! – вздохнул Дмитрий. – Объяснишь?

– Слишком сложно для тебя.

Дмитрий понимал, что сравнивать супермашину с собой глупо и бессмысленно, но справиться с обидой не мог.

– Придумай же что-нибудь, раз ты такой умный! – воскликнул он. – Я устал и не могу постоянно жить в вонючем подвале, как какой-то бомж! Я не боец. Я не такой, как ты. Я…

Неожиданно в ушах зазвучала незнакомая мелодия и мощный голос запел: «Вся жизнь впереди, надейся и жди!» Обида моментально улетучилась, и на смену ей пришло безмерное удивление:

– Ты шутишь! Но ты же…

Наушник вновь ожил и заскрипел теперь уже голосом ржавого робота:

– Ты хотел сказать – «программа»?

– Ну… – замялся Потемкин.

– Мы можем упростить твою жизнь. Но для этого ты должен согласился на небольшую операцию.

– Операцию?! – опешил Дмитрий, окончательно просыпаясь.

– Если быть очень кратким и не вдаваться в технические подробности, то небольшое изменение твоего мозга, – Тромб на секунду замолчал, – после которого ты сможешь принимать информацию с внешних устройств…

– Ты хочешь, чтобы я… Чтобы мою голову?!. Чтобы… – закричал Дмитрий, заикаясь.

– Что с тобой? – проскрипел боец.

– Прекрати скрипеть! – Потемкин топнул ногой и резким движением руки попытался прогнать обнаглевших крыс.

Маленькие зубастые чудовища давно перестали обращать на него внимание. Наиболее шустрые и наглые из них вплотную подбирались к пакету с едой, купленной на последние деньги.

– Необходима небольшая правка. Совсем незначительная коррекция, – прошептал приятный женский голос в наушнике.

Дмитрию показалось, что он уже где-то слышал это легкое сопрано. «По телевизору? Нет – в клубе!» – вспомнил он, и тут же спохватился и завопил, не давая бойцу продолжать:

– Нет!

Он был зол: на себя, на Тромба, на весь мир. Крыса, подобравшаяся вплотную к его шнуркам, поплатилась за свою наглость. Ее тело взлетело в воздух, отброшенное резким ударом ноги, врезалось в стену и рухнуло маленьким подергивающимся трупиком на земляной пол. Дмитрий скривился, разглядывая изломанного грызуна.

– Я правильно понял? Ты хочешь вскрыть мою черепушку и слегка покопаться в мозгах? – спросил он, проклиная себя за то, что позволил втянуть себя в этот разговор.

– Не я, – продолжил Тромб, привычным, безжизненным голосом, – Есть медицинский комплекс, способный вживить в твой мозг миниатюрный имплантат. Я знаю, где его найти и как подключиться к управляющей системе. Это требует технической поддержки и помощи врача – но мы сможем обойтись и без помощников. Я уже рассчитал все необходимые параметры и переделал управляющие программы.

– Он уже рассчитал и переделал! – возмутился Дмитрий. – Я, наверное, должен быть очень рад тому, что искусственный разум, которому нет еще и месяца, лично написал прогу для бездушной железяки, которая…

В его голове замелькала шатающаяся фигура в мятой полосатой пижаме. Свисающая ниточка слюны никак не могла окончательно сорваться с вытянутой губы, отсутствующий взгляд фокусировался на одной точке, затерявшейся где-то в бесконечности.

– Боже мой, только не это! – застонал Дмитрий, хлопая себя по лбу, словно хотел выбить неприятные видения из головы.

Страшные мысли без остатка заполнили его сознание, пугающие, такие, что лучше забыть. Оставить в прошлом. Но возможно ли убедить весь мир оставить его в покое, есть ли у него выбор? Дмитрий завопил, раздраженно срывая наушник:

– Не хочу даже слышать подобную чушь!

Уперся взглядом в бетонную стену. Посидел несколько минут в тишине. Послушав шуршащую за трубами хвостатость, вскочил и заходил из угла в угол. Тишина угнетала его, не выдержав долгого молчания, он вернул гарнитуру на место.

– Крови не будет. Микроскопический прокол черепной коробки плюс направленное облучение определенных участков мозга. Ничего страшного!

Дмитрию вдруг показалось, что Тромб пытается успокоить его. И делает это виртуальный боец слишком уж неуклюже, почти по-человечески. Или это от страха кажется? Откуда уверенность в голосе, словно на его счету десятки операций? И вообще, что может смыслить в медицине бывший бот компьютерной программы?

– Не хочу быть овощем, – произнес он, оправдываясь. – Без операции нельзя никак обойтись?

– Разве человек способен стать овощем? – поинтересовался безразличный голос.

«Показалось, – решил Потемкин. – Никаких эмоций».

– Любое вмешательство в работу мозга человека может превратить его в безвольную куклу, напоминающую растение.

Тромб, выслушав объяснения Дмитрия, некоторое время молчал.

– Как только операция закончится, мы сможем уничтожить любую информацию о твоем пребывании в институте. К тому же я уже утвердил твою фамилию в плане приемов на завтрашний день. Твоя фотография уже в компьютере охраны, а пропуск изготовят утром. Получишь его на входе, – продолжил боец. – У них профилактическое окно на один час. Техник с утра получит задание произвести необходимые изменения в аппаратуре. Об этом я тоже позаботился. У тебя полчаса. Другой возможности не будет. – На секунду голос Тромба умолк. – Решать тебе, но учти, что у нас почти не осталось времени. Через несколько дней они определят твое местоположение, и тогда ты разделишь судьбу Вячеслава. Если и ты не дашь им кода доступа к моей системе, а ты не дашь, любая из служб решит, что ты слишком неудобный свидетель. И к тому же бесполезный. Что будет дальше – представляешь. Может, растение – не самый худший вариант? – голос безжалостного виртуального убийцы зазвенел металлом. – Не забывай, что Коваль недолго будет в одиночестве. Как только руководство обратит внимание на его доклады, тебя начнет преследовать целая организация, и ты не сможешь отсидеться в подвале. Они все равно найдут тебя.

– Если они такие крутые, то почему у них под носом бомбы взрывают? – Перепуганный Потемкин замолчал, вспомнив, что сам думал о том же, когда затеял этот разговор.

– Помимо поисков тебя, не санкционированных начальством, полковник Коваль пытается добраться до меня по официальным каналам, – продолжил Тромб. – Думаю, что он уже получил разрешение на доступ в лабораторию. Если нет, то получит в ближайшее время. А пока он ждет твоего появления. Существует только один путь противостояния врагу – обманные маневры, – в голосе бойца вновь зазвучали стальные ноты. – Мы заставим их поверить в то, что они победили, и отдадим им «Синарион». В тот момент, когда они попадут в «Медвежью берлогу», меня там уже не будет.

Дмитрий понял, что Тромб ждет от него единственно возможного вопроса. Он выдержал паузу и спросил:

– Где же ты будешь, умник?

– Если операция состоится, то завтра ты станешь не простым человеком. Ты станешь первым живым существом, обладающим беспроводным нейро-мозговым интерфейсом, – провозгласил Тромб. – Затем тебе нужно будет попасть в лабораторию, где нахожусь я. Это не сложно – тебя там давно ждут. Найдешь профессора Медведева и скажешь, что можешь общаться со мной. Учитывая, что в настоящий момент ни у кого другого такой возможности нет, профессор будет рад встретиться с тобой. Когда ты будешь рядом, я смогу перебросить себя на твой естественный носитель. Все просто.

Слушая электронного стратега, Дмитрий с ужасом понял, что, несмотря на ужасные картинки, созданные его воображением, он уже согласился. «Вот так всегда!» – подумал он и, проклиная свою сговорчивость, простонал:

– Интересно, я когда-нибудь научусь говорить «нет»?

– Разве так сложно из всех вариантов выбрать один, оптимальный? – поинтересовался Тромб.

– Все было бы значительно проще, если бы естественным носителем, как ты его назвал, не был мой мозг, – вздохнул Потемкин и решительно вскинул голову. – Завтра, говоришь? Ну что ж, завтра так завтра. А сейчас – спать!

Проснулся Дмитрий от громкого звонка. Сработал будильник. Быстро вскочив на ноги, он выключил телефон и, подойдя к подвальному окошку, выглянул наружу.

Только-только начинало светать. Холодный воздух лениво полз по улице. Стекая в подвальное окно и касаясь разгоряченного, пробуждающегося ото сна тела, падал к полу и оседал где-то в темноте, под лежаком, там, где метались дремавшие секунду назад крысы. Разбуженные шумом, они спешили побыстрее исчезнуть.

Дмитрий потянулся, тоскливо поглядывая на деревянный настил. Вот ведь парадокс: отвратительный жесткий лежак казался ему сейчас мягкой периной.

Небольшая разминка: в создавшихся обстоятельствах мышцы лучше держать в тонусе. Кто его знает, что нынче случится?

Позавтракать не удалось: четвероногие соседи оказались более проворными и позавтракали раньше него. Всеядные твари пробрались по трубе отопления к пакету и сожрали не только последние бутерброды, но и пахнущий едой полиэтиленовый мешок.

Стараясь оставаться незамеченным, он осторожно выбрался из подвального окна. Вздохнув полной грудью, так, что закружилась голова, огляделся и, не заметив ничего подозрительного, двинулся к ближайшей станции метро.

Улица встретила его свежестью морозного утра. Деревья, покрытые инеем, и чистый воздух составляли хороший контраст подвальному зловонию и пыльной серости. Спешащие мимо люди, не замечая очарования окружающего мира, двигались словно зомби, выполняющие заложенную в них программу, размеренно перемещая конечности – и, кажется, даже не осознавая своей индивидуальности.

Дмитрий неторопливо вошел в подземный переход. Вдоль стен – грязные дворняги, на входе в метро – кучка еще более грязных бомжей. Греются. Или собирают мелочь на пол-литра. Судя по тому алчному блеску, который проскальзывал в их взглядах, устремленных на низкорослого узбека с зажатой в кулаке мелочью, должно хватить.