Руслан Викторович Тимербаев
Станция
Все будет кончено здесь. Скоро, окончательно и без поворотно. А вот и он. Этот взгляд, полный жестокой силы и целеустремленности под черной бейсболкой, готовый, не смотря не на что оборвать на этой линии метро мою линию. Крик, удар, боль. И вот я падаю все выше и выше. Впереди свет, а позади тьма. Что-то несет меня в этот свет, поднимает на исполинских руках. Я почти невесомый как тогда, маленький и с мамой, в том вагоне. Плыву на свет, поддерживаемый светом.
Все во мне на мгновенье погасло, как после сеанса на киноэкране. А потом я увидел ее. Она спускалась на эскалаторе в лоно станции. Мы двигались в разных направлениях, механические ступени все быстрее и быстрее разлучали нас. И случилась опять тьма. И крики, это был мой голос: «Телефон! У него твой телефон!». И вновь она, как будто после перемотки, спускается вниз, но медленнее, чтобы мне было возможно догнать ее глазами. Она замедлилась почти до стоп кадра. На ее спине розовым зверьком висел рюкзак с золотой латиницей. Рядом он, в черной бейсболке до самых глаз, с тремя белыми буквами CIA и с черными проводками, утопающими в его ушных раковинах. Он стоял за ней совсем близко, почти вплотную. Он что -то незаметно вытащил у нее из кармана.
«Я должен сказать ей об этом!», – звучит в моей голове как набат.
Она спускается все ниже. Тот, в бейсболке, сделал свое дело. Тогда я разворачиваюсь и двигаюсь обратно, против шерсти, осторожно сторонясь встречных. С трудом мне удается спуститься. Я вижу ее: ее желтый бини и голубые волосы, и розовый рюкзак, а на нем золотом: Victoria`s Secret. Я кричу ей:
– Девушка! У вас телефон украли! Девушка!
А потом ему:
– Вор!..
Он услышал, а она нет. Я бегу за ними. Потом взорвался другой крик – зычный, твердый, сильный:
– Стой! Полиция!
Вор обернулся, нервной досадой растягивая на лице улыбку. Он знает, что нужно делать, он многое прошел и шрамы его научили быть сильнее. Он тоже кричит:
– Я поймал его. Вот он!
Потом удар, я падаю. И больше ничего. Лишь указатель станции «Краснопресненская» последним кадром запечатлелся в моем угасающем сознании.
Станция «Краснопресненская» … Здесь мы нашли друг друга. Здесь я найду нечто большее.
Сначала включились звуки. Разговоры, споры, тревожный шепот, шум поездов и весь привычный фон Московского метро. Все было лишено смысла и точности. А потом пришла боль в затылке! Она медленно подступала ко мне, усиливаясь, как после ослабевающей анестезии.
– Смотрите, чудак очухался кажется.
– Какой он чудак. Он этого наркомана поймал, – возражал другой голос, женский.
– А тот хитер: на бедолагу хотел все свалить. Типа я не я, жопа не моя. И телефон ему подкинул, – сказал еще один мужской голос. – Только девка эта крашеная все разрулила.
– А что он упал-то? – спросил первый голос.
– Да это ворюга его вырубил, одним ударом. – сказал третий.
– Не трогал я его, – возразил четвертый.
Я понял кто это был. Я приоткрыл глаза.
– Точняк, живой, – констатировал третий голос.
– Говорю же, не трогал. Он сам упал. Я только так, припугнуть хотел, а он в обморок свалился, слабачок. – сказал парень в черной бейсболке с белыми буквами CIA.
– Гражданка, заявление будем писать? – спросил полицейский, кого-то, кого я не видел.
Слова полицейского остались без ответа, а через толпу протиснулась девушка с румяными детскими щеками и синими волосами под желтым бини. Она смотрела пристально и серьезно прямо на меня, как будто сейчас решалась моя судьба, а не пойманного карманника.
