Роман Корзун
Мой побег в Эльдорадо
Pretura
Однажды в один из таких дней я сидел, размышляя о делах грядущих, в каком-то кафе в центре города и пил капучино. Вдруг смотрю – цыганка ошивается вокруг меня. Я напрягся. Уже приходилось дело иметь с этими людьми в Одессе на центральном вокзале, когда меня чуть не облапошили среди белого дня при ничего не предпринимавшей милиции, которая на мои жесты о помощи лишь пожимала плечами. Целый табор цыган окружил меня, пытаясь загипнотизировать, заговорить зубы, протягивая свои длинные щупальца в виде человеческих рук и приближаясь ко мне, словно зомби на свежую жертву. Я начал ощущать чужие руки на своем теле в области карманов. С трудом вырвался от этих людей и из их рук. Из одного кармана всё же они стащили какую-то незначительную сумму. И теперь тут. Мне было трудно установить на тот момент, относилась эта цыганка к местным или приезжим, но выглядела она точно как у нас, разве что наряд был на ней несколько опрятнее и богаче. Женщина спросила, не хочу ли, чтобы она мне погадала. Я, конечно же, ответил отрицательно. Но она настаивала в своей привычной манере. И, несмотря на отказ, подошла ближе, присела рядом и попросила взглянуть на мою руку. Видя мои опасения, тут же сказала, что хочет за свои услуги немного денег, и назвала какую-то незначительную сумму. Меня это расслабило, и я протянул ей ладонь:
– Только не вздумай говорить плохое! – предупредил я.
Но она отреагировала спокойно:
– Ты не тот человек, у которого может быть что-то плохо… Ты приехал издалека!
Но не надо было быть гадалкой, чтобы это понять.
– Ты скоро уедешь отсюда.
У меня пронеслась мысль: «Как это уеду? Вообще-то я приехал, чтобы остаться».
– Уедешь, у тебя будет удачная дорога. Станешь богатым человеком. Тебя ждут большие деньги и удача! – заключила она. – Но ты обязательно уедешь отсюда!
Я отдал ей то, что просила. Был рад, что она не сказала ничего плохого, хотя мне вовсе не понравилось, что придется обязательно отсюда уехать. И куда уехать? Может быть, в конце концов попаду в Канаду? Странная эта цыганка. Я еще раз всё проверил: всё на месте, вроде ничего не пропало…
А пропасть было чему. В кармане оставалась критически малая сумма, которой хватало ещё на два-три дня проживания в относительном комфорте, а потом делай что хочешь, хоть лети домой. Это если на билет до миланского аэропорта хватит. В конце концов я решился действовать и пошёл в тот самый окружной суд, где надо было просить политическое убежище. Вход в здание оказался входом во двор, который вел к параллельному корпусу. С одной стороны находилась полиция, с другой – окружной суд. Когда я подошел к полицейскому и спросил, где тут можно попросить политическое убежище, он тут же встрепенулся, приказал следовать за ним. Ещё один полицейский вырос рядом и стал меня сопровождать, замыкая ряд. Они завели меня в здание, где находилась полиция, и попросили предъявить документы. Хитрость заключалась в том, что, если бы у меня отсутствовали документы или была просроченная виза, я бы тут же получил от них так называемую Via – требование покинуть страну в течение 10 дней, так и не успев попросить убежище. Безусловно, если человек всё равно хотел бы попросить убежище, он бы смог это сделать. Но многие люди об этом бы и не заподозрили, думая, что им отказано в их просьбе.
Полицейские проверили мой паспорт, спросили, где я пересек границу, и когда всё оказалось в порядке (виза у меня ещё не была просрочена), показали, куда надо обратиться за убежищем. Это была дверь соседнего здания. Надо было подняться на второй этаж. Там находилась женщина, которая проводила меня в отдельную комнату. Предварительно забрав паспорт, дала мне чистые листки бумаги и ручку и попросила написать на родном языке суть проблемы. Она оставила меня одного и прикрыла дверь. На листе А4 я приблизительно объяснил суть своей проблемы. Ещё предложил дать ей свой готовый распечатанный лист на итальянском, но она его не приняла и сказала, что я должен написать на своем родном языке и от руки. Когда я, как мне показалось, всё написал и еще посидел немного, женщина вошла и спросила, готов ли я. Я кивнул и протянул ей листок со своей душераздирающей историей. Женщина посмотрела на меня с каким-то сожалением и скептично произнесла:
– Вы хотите получить политическое убежище и пришли просить его с действующим паспортом?
Меня очень удивил этот вопрос. Это было сказано неофициально, но мне стало совершенно ясно, что я сделал какую-то глупость. С другой стороны, я ведь рассказал правду, мне вовсе не нужно было ничего выдумывать! Документ этот всё равно годен ещё совсем короткое время. В Молдавии вышел указ о замене старых паспортов советского образца на новые молдавские, и мой паспорт автоматически становился непригодным через каких-то полгода. Чем я и парировал представительнице итальянского закона. На что она лишь пожала плечами. У меня сняли отпечатки пальцев, сделали фотографию и попросили подождать в коридоре. Я вышел. Там, в коридоре, уже собралось несколько человек. Я сел на подоконник между этажами. Напротив меня стояла пара – муж и жена. Я случайно услышал, что они переговаривались на молдавском диалекте. Мужчина пригляделся ко мне. «Говоришь по-русски?» – спросил он с выразительным молдавским акцентом. «Говорю». И у нас сразу завязался разговор. Откуда, чем занимаюсь, давно ли тут и так далее. Они очень обрадовались, что я из Кишинева, как-никак земляк. Спросили, где я питаюсь. Меня удивил их вопрос:
– Как где? В закусочных, пиццериях. А вы?
Мужчина улыбнулся.
– Ты ходишь и покупаешь еду в пиццериях? А откуда деньги? Что, закончились уже? Ну, всё ясно. После того как мы тут закончим, пойдешь с нами. Покажем тебе, где надо питаться!
Меня вызвали обратно, выдали новый документ под названием Permesso di Soggiorno, что переводится как разрешение на пребывание, и отпустили. На мой вопрос, а где же я сейчас буду жить, сказали: там, где до сих пор. Меня это повергло в шок. Получается, если мне бы не было сейчас куда идти, я бы ночевал на улице? На уточняющий вопрос мне объяснили, что мне полагается 1 миллион итальянских лир, которые я получу через месяц в случае, если буду где-то постоянно проживать. Я не совсем понял, что именно имелось в виду, и тут же вспомнил скептическую реакцию хозяина гостиницы, когда я утверждал, что меня обеспечат жильем и пособием. В этот момент в помещение ворвался молодой темнокожий мужчина, довольно упитанный, весь запыхавшийся. На лице следы от соли, наверное, морской.
– Я только вот приплыл в Италию на лодке! Я прошу политического убежища. У меня нет никаких документов, – пытался убедить всех присутствующих на английском языке этот молодой человек.
У меня он не вызывал доверия. Но у той самой женщины, которая намекнула мне о наличии паспорта, я не заметил ни тени сомнения. «Да он уже как минимум тут полгода проживает! Да неужели не видно, что это всё наиграно? Вот как нужно было, по её мнению, убедительно просить убежище?!» – возмущался я про себя. Понимая, что это, в конце концов, не мое дело, попрощался со всеми и вышел.
Потом ещё немного подождал молдавскую парочку, и мы направились на обед. Я никак не мог понять, что это будет за еда. И уже немного опасался, не ведут ли они меня куда-то, где я лишусь последних ста долларов, оставшихся с одной тысячи после моего почти месячного пребывания в Италии.
The Backside of The Moon[20]
Мы приехали обратно в центр и вышли поблизости от Колизея. Потом, пройдя по расположенному рядом со знаменитой достопримечательностью парку, что находится на одном из семи холмов Рима и носит длинное название Parco Del Colle Oppio, вышли к месту, которое мне собирались показать. Я многое мог себе представить, но такого – никогда. За парком в ничем с виду не примечательном здании располагалась благотворительная столовая, где каждый день раздавали обеды. У меня попросили документ, и я вытащил свой свеженапечатанный «пермессо». Мне сообщили, что первый раз они пускают и так, но в следующий раз я должен принести с собой специальный пропуск. Мои данные, конечно же, проверили и убедились, что такой персоны у них в записном журнале нет. После этого занесли туда мои сведения. Пропуск выдавали по другому адресу, куда мне следовало явиться как можно быстрее, если я не хотел пропустить свой следующий обед. Меня одолевало скептическое настроение. Что это может быть за обед? И кто будет обедать рядом со мной? Я представлял себе тьму бездомных, неприятно пахнущих бродяг. А что насчет посуды? Как ее моют, и кто с нее ест? Но, вошедши внутрь, приятно удивился. Основной массой питающихся были мигранты, причем подавляющее большинство – выходцы из Румынии. Гораздо меньшая, но следующая по численности группа – выходцы из Польши, и совсем малая – из бывшего СССР. Совсем немного из Африки, в основном из Северной. Бездомных бродяг, по крайней мере в этот первый раз, я не увидел вообще.
Весь процесс выглядел следующим образом. Надо подойти к стойке, за которой молодые итальянки и итальянцы, по всей видимости, волонтеры, улыбаясь, накладывали в одноразовую посуду первое, что всегда было так называемой пастой – спагетти, ригатони, фузилли, пенне или лапша с соусом. Потом со своей порцией ты проходил вглубь столовой и выбирал свободные места. Мы сели за свободный столик втроем.
– Ну как, тебе нравится? – поинтересовались мои новые знакомые.
– Вкусно! Всё очень хорошо! Это же надо, сколько денег я мог сэкономить, если бы знал, что что-то подобное существует! – полушутя-полусерьезно ответил я.
Я всё съел с большим аппетитом и понял, что наелся. Но оказалось, что это ещё не всё! Мы съели только первое! На второе была картошка с мясом. После этого ещё и третье – десерт! В этот раз это были фрукты – банан и апельсин. Надо же такое! Я уже почти месяц находился в Италии, но еще ни разу не ел так обильно и разнообразно за один раз. И тем более с тремя переменами блюд. После обеда мы вышли на улицу, сытые и довольные. Когда мои коллеги-путешественники спросили меня ещё, где ночую, и узнали, что в отеле, то ахнули:
– Ты что! Если ты будешь жить в отеле, тебе не дадут пособие!
Они имели в виду то одноразовое пособие в сумме одного миллиона лир, но потом продолжили:
– Хотя, если честно, мало кто его получает. Они всегда находят отговорку. Но если хочешь иметь хоть маломальский шанс получить эти деньги, тебе надо идти в ночлежку. Очень хорошее место, но там можно остаться только на один месяц, не больше. А по истечении этого срока ты, возможно, успеешь получить пособие.
– И что это за ночлежка? – с неприкрытым ужасом недоумевал я.
– Нормальное место, недалеко от Термини. Вечером впускают, утром выпускают. Чистая постель, душ, ужин, завтрак. Что еще надо?
– И как мне туда попасть?
И тогда они объяснили мне, что так просто туда не попадешь. Сначала нужно пойти в женский монастырь, расположенный сравнительно недалеко от того места, где мы находились. Сказать им, что негде ночевать и что уже три дня ночую в парке. Они тогда стандартно ответят, что мест сегодня нет и что нужно попробовать свою удачу завтра. Если повезет и они мне поверят, на третий день дадут записку. С ней я должен пойти вечером в ту ночлежку. Передать эту записку дежурному дедуле, и тогда меня примут. Мои посланные небом информанты уже прошли весь этот путь, или, по крайней мере, знали всё это от непосредственных участников. Сами они на тот момент жили в самострое в отдаленном районе города с ещё целой плеядой мигрантов, основная масса которых – румыны. Но среди их соседей также были братья-грузины, назвавшиеся чеченцами и получившие статус политических беженцев. А также итальянец-трансвестит, который после того, как сделал себе операцию и прилепил женскую грудь, был с позором изгнан из дома собственными родителями. Ну и, понятное дело, были там и несколько человек из Молдавии.
«Поехали к нам, всё тебе покажем!» Я согласился, всё равно заняться особо было нечем, за пропуском в бесплатную столовую решил поехать завтра с утра. По дороге зашел в женский монастырь, чтобы выпросить место в ночлежке. Мне открыла молодая монашка. Я объяснил ей, что жил до сих пор в молодежном отеле, но у меня кончились деньги и что начал питаться в столовой для малоимущих, а ночевать негде. Монашка мне посочувствовала, но сказала, что сегодня мест нет. Я начал было протестовать: «Как же так?!» Но она была неумолимой. Конечно, я знал, что так и будет, меня же предупредили. Просто хотел сделать вид, что ни о чем не знаю и срочно нуждаюсь в помощи. У меня в запасе было всего два-три дня, после которых я на самом деле окажусь на улице. В запасе была еще одна полагающаяся мне бесплатная ночь в хостеле за моё долгое непрерывное пребывание.
После женского монастыря я съездил в гости к своим новым знакомым и, честно говоря, был ошеломлен увиденным. Самострой образовался на месте заброшенной стройки недалеко от автомобильного моста, служащего развязкой. Построен был лишь каркас длиной метров 20–30 и высотой в три этажа, но потом по неизвестным причинам стройку остановили. Люди достроили себе практически весь первый этаж и частично второй – кто во что горазд. Кто-то раздобыл строительный камень или кирпич, кто-то просто установил доски. Прямо как в сказке про трёх поросят. У каждого была комната или даже две – кто как смог обустроиться. Что касается удобств, то их, конечно же, не было. В поле – на расстоянии двухминутного пешего хода – было сооружено что-то наподобие сельского туалета. Я не стал уточнять все детали и был рад, что за то короткое время, что я там пробыл, он мне не понадобился.
Побывал я в гостях и у ставших легендарными грузин – о них говорили все, ведь им удалось получить статус беженцев. Оказалось, что для этого им понадобился адвокат и что вся процедура тянулась очень долго – не менее года. Но то, что итог всех этих ожиданий – жизнь практически под мостом в самых жутких условиях, для меня был необъясним. И, откровенно говоря, я ужаснулся такой перспективе.
– Неужели вам не платят пособие? – Я всё ещё не верил, что так можно закончить в Италии.
– Платят, – неловко протянул один из них, – но очень мало, поэтому, чтобы жить нормально, мы экономим на жилье.
– Нет, я не ради этого приехал в Италию. Когда получу статус беженца, не буду так жить. Пойду учиться или работать. В крайнем случае выберу другую страну для проживания.
Грузины пожелали мне успехов. «Всё же надо постараться попасть в Канаду», – подумал я. И вспомнил про адрес, который мне ещё месяц назад предоставили в канадском посольстве. Решил на следующий же день заехать туда. Я попрощался со своими новыми знакомыми и, за исключением ещё одного раза, больше в этот самострой не возвращался. С молдавской парочкой, от которой узнал столько полезной информации, я тоже больше не общался, разве что здоровались, когда видели друг друга, и справлялись о текущих делах.
Оказалось, что офисы, где нужно было получить пропуск для столовой и подать документы для иммиграции в Канаду, были совсем рядом. Вначале я посетил офис по вопросам иммиграции. Там работала очень вежливая женщина в возрасте. Она поговорила со мной по душам и дала мне формуляр на английском для заполнения. После небольшого собеседования и раскрытия моей проблемы в стране, откуда я прибыл, она согласилась принять мое заявление. Существовало три возможности. Первая – признание меня беженцем. Но для этого нужно было иметь железные аргументы, например, приехать из страны с актуальным военным конфликтом. Вторая – иммиграция в Канаду через своих родственников, которые уже там. И третья – поиск людей, готовых профинансировать поездку и первое время пребывания в Канаде. Она объяснила, что мне придется появиться еще раз, чтобы узнать, возможно ли для меня найти спонсоров, так как первые два варианта в моём случае отпадают.
Процедура выглядела таким образом, что если у меня принимают документы, то это не гарантирует выезда из Италии в Канаду, но шансы остаются очень высокими. Мне ищут спонсоров в Канаде, обязательно нескольких. Они должны быть не только спонсорами, но и моими гарантами. Так как процесс поиска так называемых спонсоров длился долго, то мне объяснили, что не стоит рассчитывать на ответ раньше, чем через год. Для меня это был огромный срок. А вдруг я не буду иметь право больше находиться легально в Италии? Ведь через две недели мне обещали интервью, а потом месяц-полтора – и окончательный ответ, который, судя по рассказам уже многих, кого я успел за это короткое время встретить, вряд ли будет положительным. Да и представить себе, что придется ждать целый год, было невыносимо. Но, с другой стороны, это было что-то, другого выхода все равно нет. Ждать так ждать.
Потом я пошел получать пропуск. Пришлось, правда, немного постоять в очереди. Мне дали формуляр, я отошел в сторону и сел за столик, чтобы его заполнить. В очереди заметил совершенно седого худощавого мужчину с паспортом СССР. Он был небольшого роста, напоминал немного моего квартиросъемщика Ашота. У этого был еще сломанный нос, как это распространено у боксеров. «Ещё один земляк», – промелькнула мысль. Я подумал, что он какой-то попрошайка: выглядел довольно несчастно, а из-за сломанного носа – ещё и немного угрожающе, не очень хотелось с ним знакомиться. Пока я заполнял свой формуляр, он тоже дошел до приемного окошка и получил свой. После чего направился к моему столику, где я всё ещё расшифровывал бесконечные вопросы: кто я, что я и с чем меня едят?
– Вы говорите по-русски? – неожиданно спросил незнакомец.
«Ну вот, – подумал я, – контакта избежать не удалось».
– Да.
– А вы откуда? – продолжал свои расспросы уже немолодой дядька.
– Я из Украины, но жил долгое время в Кишиневе.
– О, как интересно! – как-то очень жизнерадостно воскликнул мой неугомонный земляк.
Ну и пошло-поехало. Я понял, что знакомства мне уже не избежать, постарался не напрягаться и поддержать беседу. Моего нового знакомого звали Борисом, родом он был из Петербурга, но ещё в конце 80-х уехал в Израиль вместе с женой, с которой там же и развелся. Жена была еврейка, а он русский. Он успел ещё до развода получить израильский паспорт, но что-то там не сложилось, и решил проведать старушку Европу. Он прилетел в Италию уже около полугода назад и через какое-то время оказался без средств. Перебивался непостоянными заработками, ночевал в ночлежках, даже иногда на улице, питался в основном при католических церквях. А тут недавно узнал про бесплатную столовую – и вот он тут. В данный момент он ночевал в ночлежке, что находилась прямо рядом с центральным железнодорожным вокзалом Термини. Человеком он оказался ненавязчивым и интересным, так что все мои предрассудки по поводу него, возникшие вначале, испарились так же быстро, как и появились. Его мечта теперь – вернуться обратно в Израиль. «В прекрасный родной Израиль». Только денег на это не хватало. А заработать так, чтобы сразу всё не потратить, трудно. Слишком редки были заработки. В израильском посольстве ему не отказывались чем-то помочь, но этой суммы было недостаточно, и Борис решил действовать самостоятельно.
Как оказалось, он каждый день ходит на так называемый «депозит», что находился рядом с каким-то складом. Так называлось место, где несколько десятков человек стояли в ожидании работы, пока не останавливалась рядом какая-то машина, которую желающие поработать сразу окружали со всех сторон. Каждый надеялся получить вакансию. Чаще машины тормозили немного поодаль от толпы, и водитель или пассажир рядом выкрикивали, есть ли специалисты, допустим, имеющие навыки работы с отбойным молотком, сварщики или строители. Тогда редкий человек поднимал руку, его приглашали в машину и увозили. Но чаще искали просто либо кого-то покрепче, либо того, кто быстрее садился в автомобиль, потому что водители не любили там долго стоять. Ведь напротив этой нелегальной трудовой биржи располагалось здание карабинеров. На этом «депозите» Борис находился обычно приблизительно с семи до одиннадцати утра. Дольше этого времени там оставаться смысла практически не имело. Кроме того, нужно было ещё успеть на обед. Желающих подзаработать приходило много, в основном румыны, люди довольно непривередливые. Поэтому бороться с конкуренцией было сложно… Некоторые соглашались работать за половину той суммы, что предлагали обычно, и это сильно сбивало цену. А за половину обычной ставки работать смысла не имело. Это четверть нормальной зарплаты итальянца. И если труд тяжел, то надо ведь еще и хорошенько пообедать, в итоге оставались гроши. Хорошо, если имелась возможность пообедать бесплатно, но обычно это не получалось, ведь Рим – огромный город, и редко кто работал поблизости от благотворительной столовой.
Борис узнал совершенно недавно о существовании такой столовой, и, вне сомнений, она стала для него реальным спасением. Побыв ещё немного в этой конторе и получив свои пропуски, мы отправились на бесплатный обед. По дороге я заскочил в женский монастырь, ведь надо было отметиться для ночлежки. К моему удивлению, монашка, узнав меня, попросила подождать за дверью. Вскоре вышла с запиской, которую попросила передать заведующему ночлежкой, объяснила, как туда добраться, и сказала подойти ровно в назначенное время. Потому что если дверь закроется, то я останусь на улице. «Потом уже вас никто не пустит», – предупредила Христова невеста. Я понял, что сегодня предстоит переезд из отеля. Окрыленный быстрым и неожиданным успехом, я вместе с Борисом продолжил путь в спасительную столовую. Там, как всегда, было всего много и вкусно. Из столовой я просто выкатился, как и в прошлый раз. Мне ещё предстоял насыщенный день, было грустно осознавать, что моя эра беззаботного путешествия закончена и что наступают будни, в которых нужно действовать. Только от моих личных действий будет зависеть моя дальнейшая судьба. Ну и совсем чуть-чуть от удачи.