Роман Корзун
Мой побег в Эльдорадо

Эта книга – не художественный вымысел. Это реальная история жизни стойкого, немного даже (в хорошем смысле) упёртого человека. Он поставил себе цель, казалось бы, не такую уж и реальную, но двигается к ней. И ничто не может сломить его дух.

Такому насыщенному событиями пути можно позавидовать. Не каждый человек найдёт в себе силы, преодолевая немыслимые препятствия, не сломаться, не сдаться, стремясь достичь своего Эльдорадо.

Редактор Марианна Максимова

Это автобиографическое произведение описывает реальные события, произошедшие с автором в период с 1995 по 2010 год, в его стремлении преодолеть существующие государственные и ментальные границы. Они привели его в безнадежный круговорот, из которого, казалось, уже не будет никакого выхода.

Некоторые имена участников этого повествования изменены для защиты их частной жизни и в целях конфиденциальности.

Глава 1
6 июля 1995 г.

Виза

Перед канадским посольством в Бухаресте столпилось несколько десятков человек. Одеты были все представительно, даже празднично – нетипично для хаотичного и небогатого города середины девяностых. Все эти люди преследовали одну цель. Это был приемный день для подачи документов на визу, и все с нетерпением и очевидным волнением ожидали, когда наконец их впустят внутрь. Как всегда в таких случаях бывает, не сразу, а после мучительного ожидания к воротам посольства с ощутимым опозданием вышел сонный сотрудник и со слоновьей медлительностью начал раздавать всем ожидающим необходимые формуляры для обязательного заполнения. Я тоже потянулся за экземпляром. И когда мне наконец достался один, присел на корточки и принялся за кропотливую работу прямо на краю тротуара. Остальные – как попало: кто, присев, как я, положил формуляры на колени, кто стоя держал их в воздухе, кто прислонил бумаги к посольскому забору.

Все воодушевленно сосредоточились, вчитываясь в текст, который был полон различных, главным образом очень личных вопросов. От каждого требовалось рассказать про себя все подробности канадскому правительству: начиная от семейного положения, количества сестер и братьев, профессии, образования, заканчивая чуть ли не девичьей фамилией бабушек. И стоило кому-то не пройти интервью – въезд в Канаду закрывался на долгие годы. Ведь некоторые вопросы были построены так, что в будущем можно было бы вычислить каждого, кому было отказано, в случае, если бы кто-то вздумал после этого поменять свои личные данные, например, взять девичью фамилию мамы или других своих родственников. Но было похоже, что все были настроены оптимистично. В их числе и меня можно было отнести к этому большинству. А как иначе?! Это мой единственный путь! Я даже не хотел и думать о других вариантах развития событий. Поэтому и отвечал по возможности честно.

Как только все формуляры были заполнены и собраны, нас еще немного подержали на уже начинающем припекать утреннем летнем солнце, не прекращая испытывать наши способности к терпению, пока наконец не впустили внутрь. После этого пришлось еще отстоять приличную очередь уже внутри посольства. Сдав все необходимые документы и заплатив требуемую и не подлежащую возврату сумму в кассу посольства, я был приглашен в специальную комнату, предназначенную для проведения интервью. Передав вежливому господину через щелку под толстым стеклом окошка свой заграничный паспорт, я сел во взволнованном ожидании на предложенный мне стул. Передо мной по ту сторону за очень толстым, вероятно, пуленепробиваемым стеклом сидел канадец, приблизительно такой же, каким я их себе и представлял: стройный, с неброской внешностью, в аккуратных модных очках, на вид несколько высокомерный, возможно, ввиду горького опыта, приобретённого в стране, в которой ему выпало работать. Рядом с ним, по правую руку и по стойке смирно, стояла румынская переводчица, напоминавшая мне школьницу в форме на утреннике. В ее задачу входило переводить слова из уст канадца с молниеносной скоростью. Иногда, благодаря чрезмерным усилиям, ей даже удавалось говорить в ритме его дыхания. Мой средненький английский был куда лучше слабенького румынского, и поэтому, послушав ее немного, я отказался пользоваться переводческими услугами. И у меня в голове тут же пролетела мысль: «Всё же надо было ехать в Москву…»

После якобы внимательного изучения моих бумажек сотрудник посольства обратился ко мне с вопросом:

– Well, what exactly do you do in your work?^[1]

– I am marketing manager^[2], – мгновенно ответил я.

– I see, – нетерпеливо продолжил сотрудник, продолжая таращиться на справку с места работы, выданную в американской компании из Кишинева, торгующей ковролином. – But what do you DO^[3]?

– I… sell carpets… for companies^[4]… – не ожидая такого вопроса, ответил я. – I visit companies in the city and offer them our goods^[5].

Канадца мой ответ, очевидно, не оставил удовлетворенным. А я надеялся, что это будет легкая прогулка. Я представлял себе вопросы относительно цели поездки и ускоренных курсов английского в Ванкувере, которые в любом случае собирался посетить. Или про место, где буду жить. Заочно я уже даже был знаком с моей будущей хозяйкой дома, в котором я планировал остановиться. А тут про работу… К тому же (как будто он знал) я не работал в этой фирме. Мне просто сделали эту справку по знакомству, да еще и после длительных уговоров…

– But why don’t you go to the USA? You are working for a US company!^[6]

Ещё один неожиданный вопрос. Я совершенно растерялся и не знал, что на него ответить. С одной стороны, открывать визу в Соединенные Штаты в моем случае было совершенно безнадежным делом из-за почти нулевого шанса получить разрешение на въезд, неважно под каким предлогом. Посольство США располагалось в Кишиневе, и предоставить им подобную справку с места работы было бы довольно рискованным предприятием. Да и, насколько мне было известно от разных источников, США визы выдавали в исключительных случаях. Но об этом канадскому атташе лучше было бы и не намекать. С другой стороны, мне вовсе не хотелось в США. Что же мне, если бы я попал в Штаты, потом искать пути, как перебраться в Канаду? Но этот ответ моего собеседника явно бы не устроил. Ведь не говорить же ему, что я просто помешан на Канаде. В глубине души я уже заочно считал её своей родиной. Сам не знаю почему. Еще с тех пор, как мне подали идею уехать туда навсегда, еще в далеком 92-м, вся моя энергия и силы были направлены на то, чтобы эмигрировать в Канаду. В 1992-м году была реальная возможность. Без всей этой глупой, никому не нужной волокиты с открытием виз, интервью, траты денег на курсы английского, дороги в Бухарест и обратно, покупки дорогой одежды, чтобы не подумали, что я какой-то там «человек с улицы»… Всего лишь сто американских долларов на билет из Москвы в Сантьяго-де-Куба с короткой остановкой на острове Ньюфаундленд.

Один мой кубинский приятель заработал на этом целое состояние. Даже купил себе трехкомнатную квартиру в хорошем районе Кишинёва. Он продавал пригласительные, которые требовались для граждан новоиспеченной Республики Молдова, желающих попасть «на прекрасный доминиканский остров». Если бы только все эти люди реально приехали в гости к его родителям! Мне он готов был сделать пригласительный бесплатно по старой дружбе. Приглашение было нужно только лишь для того, чтобы сделать выездную визу (в то время еще горькая реальность). А потом всё просто.

Разумеется, никто дальше Ньюфаундленда лететь не собирался. Если верить слухам, доходило до того, что после посадки самолета на дозаправку на борт заходили полицейские и вежливо спрашивали у пассажиров, кто желает просить убежище. И после того, как убежище уже стали просить даже пилоты, оставлявшие самолеты на произвол судьбы, правительство Канады решило предпринять меры, выдало запрет на посадку и дозаправку всем российским рейсам, направляющимся из Москвы на Кубу. Использование этого транзитного маршрута было возможно на протяжении лета – осени 1992 года, и, как я узнал позже, много моих знакомых оказалось таким образом в Канаде. Помню, мы даже в компании друзей читали ходящее из рук в руки письмо одного такого переселенца, который учился с нами в параллельном классе, где он всё очень подробно описывал. Помню, как у меня тогда светились глаза! Было ощущение, словно это письмо с какой-то другой райской планеты или утопического Эльдорадо! В этом письме таилась моя мечта, моя надежда на какую-то нереально прекрасную жизнь, в которой виделись только яркие картинки. То, что казалось чем-то фантастическим, далеким и недосягаемым, становилось близким, осязаемым и реальным, а надежда всё больше и больше наполняла мое сердце. Попытки моей прагматичной половины докричаться до разума, если таковые вообще имели место, поглощались этой необъятной и всеобъемлющей мечтой.

Кубинца, который продавал приглашения, я знал еще давно, звали его Эрнесто. Познакомился я с ним в техникуме на утреннике, организованном для детей сотрудников, где он учился по обмену. Я был только в начальной школе, а Эрнесто – уже студентом. Мне было очень интересно общаться с иностранцем, особенно из такой далекой страны, как Куба. Мы регулярно виделись, ведь моя приёмная мама была его преподавателем, а я часто посещал её на работе. Со временем я всё меньше и меньше общался с ним, и последнее, что я о нём слышал, – это то, что он улетел обратно на Кубу. Говорили, что он не очень хотел уезжать, так как Молдавия ему, очевидно, понравилась. Более того, он встречался здесь с девушкой, и когда уезжал, то они оба просто рыдали. Со временем я совершенно забыл о нём, он уже стал какой-то тенью моих детских воспоминаний. Я уже списал его со счетов и даже не представлял, что когда-то еще встречу.

Как-то раз, возвращаясь домой, я неожиданно свернул в переулок, через который раньше никогда не ходил. До сих пор не могу понять, почему именно тогда я решил свернуть в этот переулок?! Действительно ли слово «случайность» несет в себе привычный для нас смысл?

Навстречу мне шёл темнокожий латиноамериканец, наверное, поэтому я обратил на него внимание, ведь в Кишиневе такие люди были редким явлением. Присмотревшись, понял, что он мне кого-то очень сильно напоминает. И тут меня осенило:

– Эрнесто?!

– Роман?! – воскликнул он в ответ.

Мы искренне обрадовались, увидев и, хоть не сразу, узнав друг друга. Эрнесто заметно поправился, или, точнее, поздоровел. Похоже, он засиживался в тренажерке. Он спешил и рассказал лишь вкратце о себе, о том, что вернулся, женился и что у них уже даже есть маленькая дочка. Пожаловался лишь, что живут они пока в своего рода фургоне, временном пристанище и, кстати, недалеко от дома моих приемных родителей. Он пообещал рассказать больше, как только я приду их навестить. Я всерьез принял его приглашение, но, к сожалению, так к нему в гости и не добрался. И лишь спустя полгода снова встретил его, и снова случайно. К тому моменту он уже разбогател и купил себе квартиру. Такое быстрое развитие событий меня приятно удивило, и мне стало интересно, как это ему удалось. И вот, через целых полгода после нашей предыдущей встречи, он рассказал мне и про то, как он так быстро заработал много денег, и про возможность уехать в Канаду. Он бесплатно сделал мне это приглашение. И я пытался что-то предпринять, но на самом деле этот шанс к тому моменту был уже упущен, так как вторая наша встреча состоялась лишь в конце 1992 года, а к этому времени открытое для меня окно возможностей с грохотом захлопнулось. И, может, именно потому что я эту возможность так очевидно упустил, эта идея так сильно запала мне в голову, что с тех пор я уже не мог ни о чём другом думать, ничем другим жить. Следующие два-три года я провел, можно сказать, в мытарствах. Я вроде и жил, и что-то делал, чтобы жить и выживать, а иногда и неплохо зарабатывал, но всё это было постольку-поскольку, и для меня совершенно неважные вещи, ибо всё это время я только и делал, что думал о моей иммиграции в Канаду.

В 1995-м году я продал свою квартиру, что осталась мне по наследству от покойной мамы, и внес задаток одной туристической фирме, предлагающей курсы английского в Канаде. Курсы должны были быть в Ванкувере, куда я, собственно, и мечтал переселиться. Чтобы получить визу, мне нужно было ехать либо в Москву, либо в Бухарест. Москва была гораздо дальше, к тому же в Бухаресте я уже был не раз и неплохо там ориентировался. В итоге жребий пал на Бухарест.

Цель достигнута – я на интервью в канадском посольстве, и вот-вот моя навязчивая мечта сбудется! А как иначе? Ведь буквально передо мной из загадочного кабинета, где проходило интервью, вышли двое, чуть ли не пританцовывая (очевидно, отец и сын), которых явно распирало от счастья! Одеты они были скромнее всех остальных, хотя и опрятно, и, по всей очевидности, относились к румынским рома, чья привязанность, как широко известно, распространялась разве что на территорию конной тележки или автофургона (в зависимости от исторического времени, места или финансового положения), но не на страну, где находилось их транспортное средство. Не знаю, какие у них были обстоятельства, но если им открыли визу, то мне тем более откроют. Ведь у них на лбу написано, что они хотят остаться в Канаде! Хотя кто из всей этой толпы не хочет? Со стороны это выглядело как лотерея.

Я посмотрел на сотрудника канадского посольства по ту сторону толстого стекла и попытался сделать искренне-наивный вид, чтобы ответить на его странный вопрос, почему же я не еду в США: «I’d like to go to Canada, it is more expensive in the USA…»^[7] Сотрудник взглянул на меня с некоторым разочарованием, будто это был последний шанс, чтобы услышать от меня внушающий доверие ответ. Он схватил левой рукой мой паспорт, открыл его на какой-то пустой страничке, в его правой руке организовалась какая-то маленькая печать, которой он со скоростью звука бомбанул по моему паспорту: «That’s it. Thank you»^[8]. Я был ошеломлен. Он протолкнул мне через щелку мой паспорт. То, что это была не виза, я понял почти сразу. Но верить в это совершенно не хотел. Я забрал свой паспорт и свою справку с работы, и единственное, что мне хотелось ему сказать, это «See you in Canada!»^[9]. Однако единственное, на что меня хватило, это «Good Bye»^[10]…

Выйдя за пределы посольства, я направился в ближайший бар. На дворе стояла жара. Было очень солнечно, но сердце мое наполнилось горем, и мне было все равно, что там за погода. «O bere mare»^[11], – сказал я официанту. Он притащил мне литровую кружку пива. Так и не сев за стол, я выдул её залпом. «Un alt»^[12], – сказал я и наконец-то сел. Пока пил вторую, размышлял, что мне делать дальше. Канада… Неужели здесь и сегодня моя мечта оборвалась? Я всё еще не мог в это поверить. Хмель меня, однако, сумел успокоить, и я начал «трезво» размышлять о своих дальнейших планах. Может быть, поехать в Мексику? Оттуда в США, а потом уже в Канаду? Или попробовать в Европу? Куда в Европу? В Европе никого не ждут, тем более меня. И какая страна Европы откроет мне визу? Принять решение на тот момент было нереально, и я решил подумать об этом уже дома, в Кишинёве.

Глава 2
Июль – август 1995 г.

Коммерция

После возвращения из Бухареста я неделю просидел дома, отходя от шока. Потом решил, что не стоит так просто сидеть, когда есть наличные деньги, оставшиеся после продажи квартиры, которые можно пустить в оборот и, может, еще что-то заработать. Судя по слухам, в Москве хорошо шли обложки для паспортов, которые выпускались в Польше, и в Жешуве их можно было приобрести. Недолго собираясь, я пустился в путь. Автобусом добрался до Перемышля, где сел на поезд, добрался до Жешува и там поселился в гостинице. Меня приятно удивил этот маленький польский городок, хоть и достаточно бедный, но очень деловой, и никакого сравнения с Кишиневом или Бухарестом. Вокруг полно молодежи и влюбленных пар, всё очень культурно, спокойно, одним словом, по-европейски. Что бросилось в глаза, так это подавляющее большинство блондинок и блондинов. Для выросшего в более южных широтах человека это казалось удивительным.

Я быстро сориентировался и нашел нужную мне лавку, где продавали всякую всячину. Это было похоже на склад, в котором в основном закупались выходцы из бывшего СССР. Приобрел обложек для российских паспортов на сумму, приблизительно равную семистам американским долларам, и с тяжеленной сумкой отправился на автобусе во Львов, чтобы оттуда пересесть на московское направление. Автобус был наполовину заполнен людьми, так что я часто менял место, в зависимости от того, с кем беседовал. Народ там ехал в основном местный, из Львова и региона, очень приветливый и общительный. Запомнились мне две юные девушки из Трускавца, с которыми я весело общался и играл в карты. Одна из них, шатенка, явно заигрывала со мной, хотя мне больше нравилась её светловолосая спутница, которая была намного скромнее и молчаливее. Через какое-то время я понял, что она либо ко мне совсем равнодушна, либо очень стеснительна и не хочет вступать в бой со своей подругой из-за случайного незнакомца.

Позже к нашей веселой компании присоединился молодой человек, похожий на жителя Жешува (такой же светловолосый и голубоглазый). Он оказался коренным жителем Львова, который, услышав о моей грустной истории про неудачную попытку попасть в Канаду, рассказал свою, более оптимистичную. Про свою жену, которую он только вот посадил в Жешуве на автобус в итальянском направлении, куда она поехала на заработки. Он рассказал, что открыть визу в Италию не представляет никаких сложностей (ведь она пока не входит в число стран Шенгенского договора), и, что самое главное, в Италии можно остаться и реально найти работу. Более того, он уже через год, после окончания геологического факультета («земля во всех странах одинаковая»), отправляется вслед за женой и уверен, что найдет себе там работу. Не знаю, какие он нашел слова, было ли это просто его непритворный оптимизм или умение убеждать, а может, моё состояние безысходности, в котором я готов был хвататься за любую соломинку, но за то время, пока мы с ним пообщались на эту тему, а это, может быть, полчаса-час, он смог убедить меня, что нужно ехать в Италию. Италия! Вот где выход из моей безысходности!

С возможностью уехать в Италию я уже сталкивался как-то году так в 93-м. Тогда один мой приятель, Андрей, бывший одноклассник, предложил поехать в Италию. Нужно было, правда, очень быстро действовать. Для этой цели я даже начал срочно искать жильцов для своей квартиры с условием предоплаты за два года. Мы планировали выехать с группой научных сотрудников, которая направлялась на какую-то научную конференцию. Андрею хотелось съездить в Италию, чтобы приобрести и пригнать оттуда подержанный автомобиль. У меня же была цель там просто отстать от группы, «потеряться» и остаться навсегда. Однако из этой затеи ничего не вышло. Слишком поздно спохватились. Слишком быстро надо было собрать кипу разных документов, а с бюрократией на тот момент, касающейся разрешения на выезд, это было непросто. И, конечно же, очень быстро надо было сдать мою квартиру, чтобы иметь деньги на поездку. В итоге квартиру я действительно сдал, деньги вперёд за два года получил, а поездка в Италию сорвалась. Пришлось в быстром темпе снимать себе другое жилье и вместо Италии ехать в Турцию за товаром, чтобы хоть как-то пустить в оборот деньги за сданную квартиру. Но это уже совсем другая история…

* * *

Мы приехали во Львов, и я уже было планировал снять на ночь гостиницу. Мои новоиспеченные подруги были готовы легко мне в этом помочь, тем более девушки сами собирались еще оставаться в городе. Ведь взять билет на поезд в то время было делом не из лёгких, а ещё и на последний текущего дня… До отправки поезда оставалось немного времени, час или полтора. Но судьба решила, что я должен отправиться в Москву сегодня. Мне удалось взять билет у какого-то перекупщика: вагон купе, верхняя полка. Было одновременно и радостно, и грустно так быстро расставаться со Львовом, толком и не увидев его, да и с новыми знакомыми, с которыми пришлось спешно распрощаться.

В купе я появился первым. Потом по одному начали подтягиваться мои попутчики. Все трое были местными, из города или пригорода, все старше меня на добрый десяток лет, и все разговаривали на своём диалекте украинского языка, а я с ними общался на своём диалекте севера одесской области (исторически Юг Подола), откуда я, собственно, и родом. Мы друг друга понимали прекрасно, кроме, может, парочки раз, в любом случае общая картина оставалась понятной. Все, как это принято, начали выставлять на стол всё съестное и питьевое, что взяли с собой. И тут произошел небольшой конфуз: один парень спросил меня, не буду ли я «бульбу». Не понимая тогда, что это значит, я принял угощение. Но оказалось, что это отваренный молодой картофель, а в баночке это выглядело как клёцки. Картошки мне не хотелось. Однако пришлось есть, раз согласился. Как и в автобусе по дороге из Жешува во Львов, эта компания тоже оказалась очень приветливой и веселой. Дорога нас ждала дальняя, но с ними я её не замечал. Было ощущение, что мы не закрывали рот ни на минуту, причем я настолько углубился в украинскую речь, что, когда мы пересекли российскую границу и поезд остановился (вдоль него начал ходить народ и предлагать всё возможное и невозможное, начиная от вареников, заканчивая чайным сервизом), я попытался что-то сказать одной женщине по-русски, высунувшись из свободного открытого окна в вагоне, и вдруг начал напрягаться, чтобы вспомнить русские слова. Один из пассажиров начал подтрунивать над продавщицей, расспрашивать все подробности про чайный сервиз. Она так искренне обрадовалась и взялась так подробно всё объяснять и рассказывать, что мне стало её просто жалко. Я вмешался в их разговор и объяснил ей, что над ней просто подтрунивают и не собираются ничего покупать. Это немного остудило её пыл, да и шутник оставил её наконец-то в покое. Правда, сказал я ей это с таким жутким акцентом, что она меня не сразу поняла и начала было мне этот сервиз впихивать.

В самой Москве прибытие поезда из Львова, наверное, было чем-то особенным. Приехавшие воспринимались как люди из дальнего зарубежья, в отличие, скажем, от тех же киевлян. Например, когда я со своими попутчиками разговаривал на украинском на перроне, стоя возле поезда Львов – Москва, никто на нас не обращал никакого внимания. Стоило же нам лишь спуститься вниз, к камерам хранения, как на нас тут же начинали оборачиваться, будто мы разговариваем на каком-то инопланетном наречии. Когда мы начали прощаться, то перешли вдруг на русский и пожелали друг другу удачи. Конечно же, обменялись и адресами, и телефонами, также как и с моими попутчиками из Польши. Но больше с тех пор мы друг о друге ничего не слышали. Сравнивая те времена, когда отсутствовали мобильная связь, интернет и виртуальные социальные сети, с нынешними, понимаешь, насколько проще сегодня устанавливать контакты. Попрощавшись со своими новыми знакомыми, я отправился к телефонной будке, чтобы позвонить москвичам, к которым собирался в гости.

А в гости я собирался к древним друзьям моих родителей. Когда-то давно из Кодымы, что на историческом Юге Подола, Вера – подруга и землячка моей матери – вышла замуж и переехала жить в Москву. Нажили они с мужем двоих детей обоих полов, заимели квартиру в самом центре, на Большой Серпуховской, недалеко от Павелецкого вокзала. Квартира на первом этаже, очень тихий и уютный район и в то же время центр. Жили они, правда, довольно бедно. Мужская половина семейства подрабатывала дворниками, получая дополнительно по сто американских долларов в месяц, на то время, очевидно, обычная зарплата дворника Москвы. Работать надо было всего пару часов каждый день, но очень рано вставать. Молодой человек был вроде студентом, а вот какая основная профессия главы семейства, я так и не понял. Приняли они меня без особого энтузиазма, но было еще терпимо. Остаться я хотел всего на два дня: найти ближайший рынок и продать весь товар кому-нибудь оптом. Но, как говорится, земля слухом полнится. Пошныряв по Москве, увидел, что паспортных обложек там навезли в таком количестве, что я уже начал сомневаться в успехе своего дела, а оптовая цена, за которую у меня готовы были купить, оказалась просто смешная. Кто-то мне посоветовал один оптовый рынок, на который я попал только на второй день. Очень быстро сообразив, что к чему, стал искать лишнее место в торговой палатке.

Рынок был достаточно хорошо организован, за возможность продавать нужно было платить, и иногда не только рыночной администрации, но это не о моем случае. В одной палатке разрешалось находиться не более чем двум продавцам. За гораздо меньшую сумму можно договориться торговать третьим с условием, что в палатке будут оставаться только двое, фактически обходя административные правила. Походив вдоль стратегически хорошо расположенных рядов (ближе к входу на рынок), я нашел ребят, которые согласились принять меня в свою компанию. Один из них оказался моим тёзкой, и мы быстро подружились. Первый день на рынке получился не очень удачным, да и пришёл я довольно поздно. Поэтому, когда вернулся вечером к своим «гостеприимным» хозяевам на Большую Серпуховскую с почти такой же полной сумкой паспортных обложек, как и накануне утром, встретили они меня уже с заметным напряжением. И приобретённая в супермаркете порция пельменей на всех лишь краткосрочно подсластила мне вечер.

Мне выделили отдельную комнату, где я мог закрыть дверь, а за её пределами происходили какие-то странные вещи. Сначала был какой-то ужасный скандал. Вера ругалась со своим супругом. Меня предупредили, что её супруг не совсем адекватен. Потом у Веры начался приступ эпилепсии. Не знаю, как это выглядит, но слышится ужасно. На следующее утро я был рад поскорее покинуть пределы своего временного пристанища. А выходил уже в шесть утра. В этот день дела пошли лучше. Однако я всё ещё был далёк от того, чтобы продать весь свой товар. И в гостях дела пошли гораздо хуже. Вечером всё было хорошо, я опять принёс всем что-то на ужин, мы смогли спокойно пообщаться, но дома находились только Вера с детьми. Хозяин дома подозрительно долго отсутствовал. Не дождавшись его, все пошли спать. Глубокой ночью, скорее даже под утро, разразился скандал! Верин супруг пришёл домой не один, а в компании каких-то совершенно незнакомых молодых людей, которых, как мне показалось из разговора, а точнее, выкриков, он подобрал где-то на улице. Он и его двое спутников были вдрызг пьяны. Из их криков я услышал, что раз к Вере приезжают гости, то почему он не может привести своих гостей? Когда я через час-полтора уже должен был вставать, всё затихло, а Верин супруг и его случайные собутыльники улеглись прямо на кухне на полу, так что мне пришлось переступать через них. Верин муж проснулся, явно поджидая меня, чтобы что-то сказать. Стал передо мной притворно извиняться за неудобства, стараясь выглядеть культурным и воспитанным человеком. И хоть он к тому времени не успел протрезветь, было заметно, что прекрасно понимает, что делает и что весь этот цирк в мою честь. «Пора искать себе другое пристанище», – подумал я.

Появившись на оптовом рынке, первым делом я рассказал вышеописанную историю Роману, будучи ещё под большим впечатлением. Он, к моему удивлению, недолго думая, сразу предложил мне остаться у своих родителей в Подмосковье, где также жил его брат, тоже торгующий на рынке, с которым я уже успел познакомиться накануне. Свою жилую площадь он не мог предложить, потому что сам снимал комнату и делил со своей супругой. Я в тот же день, еще не дождавшись закрытия рынка, пришёл на Большую Серпуховскую за своими вещами и дома встретил только Веру, супруга её, слава богу, не было. Я сообщил ей, что все обложки мне удалось продать оптом и я уезжаю сегодня же обратно в Кишинёв. Мне не хотелось её огорчать. Думаю, она бы расстроилась, если бы узнала, что ушёл я из-за странных выходок её мужа. На её лице можно было прочитать облегчение. Я боялся, что она попросит меня, как это было принято, остаться ещё на одну ночь, что считалось бы хорошим тоном. Но в таком случае я бы сказал, что уже купил билет на поезд. Но от нее я не услышал даже намека на такое предложение.

За 10–15 минут собравшись, убрался восвояси – обратно на рынок. Я был очень благодарен Роману за эту возможность и его брату Олегу за то, что без колебаний согласился приютить меня. Я, конечно же, рассматривал и вариант с гостиницей, но в те времена это была не самая удачная альтернатива, учитывая цену и качество. Забавно получилось, когда приехали к нему в поселок в Подмосковье. Как только мы появились в дверях, он громко объявил своим родителям: «Знакомьтесь – это Роман, он будет у нас жить». К моему величайшему удивлению (наверное, еще оставался горький осадок от «гостеприимства» на Большой Серпуховской), его родители отреагировали совершенно спокойно и очень радушно, при этом они даже не спросили, надолго ли я к ним. Тут же наложили мне полную тарелку щей, так что за края выливалось, а после того, как я их съел, настаивали на добавке.

Конечно, этот переезд был связан с определёнными трудностями. Приходилось вставать очень рано (в четыре часа утра), быстро собираться и еще полтора часа ехать на электричке. В ней удавалось еще часик поспать. Она в это время ходила полупустой, так что занять целую скамейку для себя – не проблема. Но спать на деревянных скамейках было твёрдо. А уже около шести утра мы добирались до рынка. В шесть утра я съедал большую тарелку пельменей или плова, в одиннадцать у меня начинался второй, не менее калорийный завтрак, а часа в два – ещё и обед. На рынке было полно восточных и азиатских закусочных, которые мне пришлись по душе. Очень вкусный плов делали узбеки в огромном казане прямо на улице. Проходя мимо и вдыхая все ароматы, трудно было не поддаться искушению. Так что ел я там много. Роман даже как-то пошутил, спросив продавщицу подсолнечных жареных семечек, нет ли у неё в наличии тыквенных, известных своим антигельминтным действием. Но в действительности я очень много работал, тратил бешеное количество энергии и очень мало спал. Несмотря на это, был полон сил и энтузиазма. Подобралась хорошая компания, мы весело проводили время и зарабатывали по тем временам хорошие деньги.

Ребята оказались очень дружелюбны и гостеприимны. Я легко нашел с ними общий язык. На рынке они работали только на каникулах, а основным занятием была учеба в университете. Поработав летом, они сполна обеспечивали себя деньгами на весь учебный год. Ведь, в отличие от моих горе-хозяев, эти друзья были в состоянии заработать сто долларов не в месяц, а в день. И это минимум. Правда, работать приходилось очень много, а спать и отдыхать – совсем мало.