Платон Абсурдин
Писец. История одного туриста
Я обнял Патрицию, потому что иначе поступить не мог. Или-таки мог?
Джунгли умолкли – птицы, и другая галдящая дичь, заткнулись, наконец, – был слышен лишь шелест водопада. Пухлая луна повисла над рекой и отражалась в воде ярким жёлтым светом.
– А всё же хорошо здесь, – сказала Патриция.
Я согласился.
– Но что-то плывёт, – сказала Патриция.
Тёмный силуэт плыл по реке со стороны водопада.
– Коряга, – предположил я.
Но этот предмет наткнулся на камень и изменил направление – он плыл к нам.
Через какое-то время коряга уткнулась в берег у наших ног.
– Это человек, Якоб, – сказала Патриция.
Я вытащил его на берег и перевернул на спину лицом к луне.
– Это Дон Карлос. Его тело, чёрт его подери! – сказал я. – Полагаю, душа его уже на небесах.
Наркобарон как будто знал о нашем задании – вероятно, он решил помочь нам, и вернулся, чтобы мы доделали свою работу – припрятали его тело, которого не должно было остаться! Каково! Любезность Дона Карлоса удивила нас и обрадовала. Как вы понимаете, даже в жестоком преступном мире встречаются добрые и отзывчивые люди, которые готовы придти на помощь!
– Всё же он был приятным мужчиной, хоть и не тонет, – сказала Патриция.
– И с чувством юмора, – добавил я. – И дети у него получились умные – латынь изучают!
– Несмотря на то, что жена глупа, как шмонька.
– Да, заменить Дона Карлоса на посту президента компании ей вряд ли удастся.
– В Штатах начнутся перебои с кокаинусом. Так что мы сделали доброе дело, Якоб!
– Повысили цену?
Мы вырыли яму на самом берегу под большим камнем и захоронили предпринимателя, а для верности заложили могилу мелкими камнями. Не думаю, что тело Дона Карлоса когда-нибудь найдут.
Утром мы шли по берегу реки и надеялись встретиться с добрым рыбачком, который захочет расстаться со своей любимой лодкой. Солнце разогрелось и жарило землю, а нам хотелось пить и есть.
И удача улыбнулась нам – какие-то два загорелых мужичка в широкополых шляпах выбирали сети из мутной, но широкой речушки.
– Эй, сеньоры, мы голодны! Продайте нам немного рыбы! – крикнул я на преломленном испанском.
Рыбачки посмотрели на нас с недоверием и подозрением – один из них был добрым стариком.
– Вы кто? – спросил он.
– Туристы. Отбились от группы, заблудились и проголодались.
Старый хрен схватился за телефонный аппаратус и стал кому-то названивать и ругаться.
Его молодой товарищ достал винтовку и зарядил её большими патронами. Мы смекнули, что наш план по спасению при помощи местного населения был не самым удачным в мире, и побежали в лес, а подлец пальнул-таки нам вслед из своей долбаной винтовки.
Мы отбежали на безопасное расстояние от гостеприимных аборигенов.
– Что теперь? Суки! Я просто попросил рыбы!
– Не нужно лишних слов! Придётся общаться с ними по-другому.
Патриция закатала рукава своей блузки.
– Но… – начал я.
– Держи себя в руках, иначе мы отсюда не выберемся.
Она была, как всегда, права. Мне хотелось вернуться в Лондон, поэтому я придушил-таки в себе деликатного библиотекаря.
– Эй, туристы долбаные! Выходите, …вашу мать! Всё равно вам не уйти!
Это кричал тот всё тот же добрый старикан, который отказался делиться с нами своим уловом. Мы прилегли за землю, которая поросла когда-то папоротником, молчали и не двигались.
Рыбачки появились из-за деревьев, но нас не видели – хорошее зрение рыбачкам, видимо, ни к чему, и оно с успехом регулируется эволюционными процессами.
Аборигены были в паре-тройке актусов от нас, и оба были вооружены винтовками.
– Скоро сюда причалят злые парни и скормят вас кайманам! Вам лучше договориться с нами! – не унимался пожилой уже человек.
Мы ждали, а мужчины в шляпах двигались в нашу сторону.
Нужно было что-то делать, чтобы добрые, но слеповатые рыбачки не споткнулись об нас и не расшиблись.
И тут я заметил змею, которая висела на ветке и тоже не замечала нас – вероятно, ей было плевать на заблудившихся туристов, в отличие от любителей рыбы. Я бы тоже не заметил её при иных обстоятельствах, но нужно было действовать, как вы, наверное, понимаете.
Я тут же вспомнил про тамагочи, и схватил змею за нежную, но короткую шею. Змея не ожидала такого хамства от туриста, но отхлестать меня хвостом по лицу не успела – я швырнул её под ноги нашим добрым преследователям.
Рыбачки перепугались и стали стрелять в чешуйчатую и скользкую штуку.
Мне даже не нужно было говорить Патриции что-либо – она была из тех, кто понимает без слов и принимает мгновенные решения.
Патриция вскочила, подлетела сзади и засадила своей ножкой в междуножие пожилому уже человеку.
Я тоже не мешкал – подбежал, вырвал винтовку у скорчившегося от удара судьбы рыбачка и двинул ею по морде второму мерзавцу – он тут же свалился на землю.
Я повалил и старичка, навёл на него винтовку и приказал лежать, а Патриция взяла вторую винтовку в свои прелестные женские ручки.
– Вяжи их! – сказала она мне.
Я заставил рыбачков снять ремни и связал им руки, да и привязал их к друг другу. Затем я посадил мужчин у дерева и надел на них слетевшие в нашей борьбе шляпы.
– Всё равно вам конец! – сказал старичок. – Но если отпустите нас – я отдам Вам свою лодку!
– Но это лодка – моя, Педро! – сказал молодой рыбачок с разбитой мордой.
– Заткнись! Забирайте лодку и проваливайте!
Молодой рыбачок пустил слезу, а мы с Патрицией переглянулись и поспешили на берег.
– Эй, развяжите нас! – кричали связанные аборигены, но нам было не до них.
Мы опоздали – на берегу из большой лодки уже высаживался Диего, а вместе с ним десяток вооружённых головорезов.
Патриция выругалась, а Якоб Гроот был на полу-градусе от паники.
Мы вернулись к орущим рыбачкам и заткнули им хлебала их же рукавами.
Не прошло и получаса, как со стороны реки появились мордовороты Дона Карлоса во главе с Диего.
Мы с Патрицией расположились между деревьев.
Патриция пальнула в сторону Диего и его людей – я не знал, что она умела стрелять и удивился.
– Стой! У нас ваши долбаные обосрыши! И оружие! – крикнула она на испанском языке.
Наши противники прилегли в папоротники.
– Эти два мудозвона нам не нужны! – крикнул Диего. – Эй, Педро! Ты опять влип? Ты меня достал, в натуре! Каждый раз – одно и тоже!
Педро в ответ промычал что-то невнятное. Вероятно, выругался. Но, может, умолял спасти его? Кто его знает, этого Педро…
– Можете пристрелить их! – разрешил Диего.
– Он хочет, чтобы мы расстреляли патроны впустую! – сказала мне Патриция.
– Но мы же можем уложить их одним выстрелом! Просто…
Со стороны добрых наёмников прилетела-таки пара-тройка пуль, но наступать храбрецы не решались.
– Эй, Педро, ты живой? – крикнул Диего. – Захотел получить лимон сам? Но как всегда облажался, плешивая скотина! Ха-ха! Думал, твой братец не позвонит мне? Сука! На этот раз тебя точно пристрелят! Им терять нечего! А деньги-то всё равно получу я! Ха-ха! Тебе лимон всё равно никто бы не дал! Где лимоны, а где ты?! Кинула бы тебя Сильвия – как пить дать!
Педро начал мычать, и я вытащил кляп из его ротового отверстия, чтобы уважаемые сеньоры смогли пообщаться.
– А почему всегда всё только тебе? Ты у Дона Карлоса лизал, упокой его душу, и всегда намазывал масло на свою чимичангу! А я чем хуже? Мне тоже деньги нужны! Да вертел я тебя, Диего! И всю твою долбаную семейку! И старую корову Хуаниту тоже! – крикнул старый Педро.
Послышался выстрел – пуля просвистела между нами и снесла ветку с дерева, а заодно и четверть, или даже треть головы молодого рыбачка. Его приятель был обрызган тёплой красной кровью и плевался.
– Заткнись, долбаный скотопас! Тётушку Хуаниту ты зря приплёл, жополикий нищеброд! Она мне всё про тебя рассказала! Как ты семь лет за ней ходил, а оказалось, что твой скользкий коротыш не стоит! Ха-ха!
Головорезы поддержали своего начальника смехом, как и следует делать правильным подчинённым людям.
– Будь у меня развязаны руки, я бы показал тебе, как у меня не стоит!
– Да что ты можешь показать, старый осёл? Тебе уже давно пора покинуть свет божий! Отпоказывал ты своё! Смирись и прими смерть как мужчина! Да какой ты мужчина? Баба ты, Педро! Долбаный плешивый мухер!
Таких оскорблений старина Педро вынести уже не мог – он попытался вскочить на свои ноги и броситься на обидчика, но был связан обязательствами и ремнями. Да и его ещё молодой, но уже подстреленный, приятель висел на Педро мёртвым грузом.
– Как он тебя умыл, Педро! – сказала Патриция. – А мы думали, что разговариваем с мужчиной!
– Да, – поддержал я свою прекрасную подругу. – А теперь нам неприятно находится с тобой рядом! Если бы мы сразу знали о тебе правду, то не стали бы к тебе обращаться! Ты же ни на что не способен!
– У тебя даже не стоит…
– Я всё могу! Я хочу замочить того долбаного ублюдка!
Педро ещё раз попытался вскочить на свои ноги – он затрясся, а глаза его налились его же красной кровью.
– Чего молчишь, долбаная рожа? – крикнул Диего. – Опять обоссался?
– Развяжи его, – сказала Патриция.
Я развязал рыбачка, а Патриция сунула ему в руки винтовку – тот вскочил на ноги и прицелился.
– Я убью тебя, убогий мудень! – крикнул Педро и пальнул в сторону своего обидчика.
Головорезы ответили залпом – ветки посыпались на наши головы, а в уже и без того потрёпанную голову молодого рыбачка снова попали, и она повисла как перезрелый плод инжира, который надкусили, но доедать не стали. Я называю это невезением, знаете ли.
Педро выругался и ещё раз пальнул – он был готовым перестрелять всех, кто с критикой относился к нему и его взглядам на жизнь.
– Нам пора! Этот мужчина сможет постоять за себя и свою честь! – сказала Патриция так, чтобы Педро расслышал её слова.
Мы оставили рыбачка наедине с судьбой и дюжиной несчастных боевиков, оставили ему патроны, чтобы ему было чем дырявить человеческие тела, и свалили.
Пули свистели, а выстрелы и ругательства нарушали лесную гармонию.
Мы с аккуратностью вылезли из-под обстрела и побежали по лесу в надежде кого-нибудь встретить – у нас оставалась одна винтовка и пара-тройка патронов для эффективного общения с местным населением.
Было слышно, что удачливый рыбачок защищал свою честь с завидным упорством – он не сдавался и, вероятно, даже попадал в свои цели – выстрелы становились редкими и неуверенными.
Когда мы отошли на приличное расстояние, пальбы слышно уже не было. Надеюсь, Педро доказал-таки свою правоту добрым оппонентам.
А к вечеру мы проголодались. Я попытался отыскать какого-нибудь жирного кабанчика и свернуть ему шею, но не нашёл даже следов животного.
В итоге, один патрон всё же пришлось пустить на дичь – Патриция подстрелила зазевавшегося капуцина со словами, что мозги, которыми нас угощал Дон Карлос, ей понравились.
– И вообще мозг – самая подходящая еда для таких случаев, – сказала она.
Я не спорил с Патрицией, потому что доверял ей.
Мы пожалели о том, что не взяли у доброго Педро огнива, потому что нам хотелось разжечь костёр.
Но делать было нечего – не возвращаться же к боевому рыбачку – пришлось обходиться без огня.
Становилось прохладно, но луна кое-как освещала южноамериканский лес.
Мы залезли на ветку большого дерева, чтобы не стать жертвами какого-нибудь местного гада – на дереве чувствуешь себя спокойнее, скажу я вам.
Патриция попала зверушке в голову, поэтому вскрывать череп скудными подручными средствами до самого утра нам не пришлось.
– Ты будешь есть его сырым? – спросил я.
– А какие у тебя предложения? Мы не можем позволить себе откинуть копыта в долбаном лесу. В нашем деле брезгливость неуместна, – сказала Патриция и открыла черепную коробку обезьянки.
Я тоже уже ничем не брезговал после тура с мистером Сэндлером, но Якоб Гроот ещё имел-таки определённые предрассудки.
Патриция достала рукой содержимое нашей «консервы» и отправила себе в рот. Я не стал жеманничать и последовал её примеру.
Мозг оказался вкусной штукой, даже в сыром виде. А может, это голод добавляет вкуса еде? Не фазан, конечно, но в лесу без костра можно обойтись и сырым обезьяньим мозгом – можете мне поверить, и даже проверить, если хотите.
Хотя капуцин был не самой большой обезьяной во Вселенной, а его мозг весил менее мины, мы наелись. Поверьте, человеку для жизни надо не так много еды, как это принято считать. Не жрите, как свиньи, и будет вам большое, но человеческое счастье – таков закон природы!
– Что это там? Не огонь ли? – сказала Патриция.
Я всмотрелся в лесную темноту – где-то вдалеке виднелся огонёк с дымком.
– Это костёр, – сказал я. – Там люди!
– Так нанесём же доходягам неожиданный визит!
– Может, дождёмся утра? – предложил осторожный Якоб Гроот. – у нас всего пара патронов.
– До утра здесь можно не дожить, Якоб! Как говорит профессор, действие лучше долбаного бездействия!
Я не слышал, чтобы Каннингем так говорил, но мы слезли на землю и пошли по направлению к огню.
Оказалось, что костёр жгли индейцы – мы увидели небольшую деревеньку с парой-тройкой соломенных хижин.
– Нам повезло! – сказала Патриция. – Эти голыши вряд ли имеют дело с кокаинусом. Иначе они давно купили бы себе штаны.
У костра сидело пять или семь человек разного пола и возраста – они молчали, жарили и поедали какую-то мелкую дичь.
Но, помню, запах той жареной дичи вызывал у меня рвотный рефлекс. Вероятно, после употребления сырого мозга примата, всё жареное кажется отвратительным и вредным для здоровья.
Маленькие дикари в скромных набедренных повязочках, которые питались чем-то несъедобным, не выглядели опасными – мы с Патрицией тут же осмелели, подошли к костру и сели рядом.
Индейцы испугались нас и разбежались с хриплым визгом – остался сидеть лишь один их них – старенький голый мужичок с хитрыми глазками и смешной причёской.
Маленький и тщедушный житель леса свои глазёнки не поднимал, и на нас не смотрел, а продолжал разглядывать костёр. Правда, жевать он всё же перестал.
Я подумал, что это вождь голозадых красавцев – он не мог позволить себе испугаться и сбежать из-за такого пустяка, как появление вооружённых пришельцев. И я уважаю его позицию!
– Ты вождь? – спросил я мужичка по-испански.
Он промолчал, а я повторил вопрос на всех языках, которые знал, но старикан упорствовал.
Я снова перешёл на испанский.
– Если будешь молчать, мы сожжём ваши холупы, а она отрежет тебе язык, – сказал я индейцу и показал на Патрицию.
Старичок оторвался-таки от огня и поглядел на мою боевую подругу, а Патриция сдвинула брови и повернулась к индейцу.
– Чего пялишься? Хватит валять дурака! Нам нужно к морю! Если проведёшь – получишь вот это! – сказала Патриция и показала индейцу винтовку.
– Может ему деньги предложить?
– Вряд ли он знает им цену.
– Я тебе денег дам! Много денег! Слышишь? – сказал я старичку на всякий случай.
– Отведёшь нас к морю? – спросила Патриция.
Индеец ещё раз посмотрел на винтовку и кивнул.
– Понимает, собака.
– Утром пойдём, – сказал индеец на чистом, но португальском языке.
07
Мы вышли с рассветом и шли весь день.
Индеец всю дорогу молчал, а мы еле за ним поспевали.
К вечеру голенький, но бодрый старичок вывел нас к порту.
Патриция вытащила из винтовки магазин с двумя оставшимися патронами, чтобы дикарь не поранился по дороге домой, и отдала оружие старичку. А я отсчитал купюру из своей пачки денег и вручил нашему доброму проводнику.
Мы уже думали, что провернули удачную сделку, но тут индеец швырнул винтовку мне на ногу, выхватил деньги из моей же руки и пустился бежать.
– Стой, хитрожопая скотина! – крикнула Патриция и подняла винтовку. – Я сейчас подстрелю этого клоуна!
Но, пока она заряжала винтовку, индейца и след простыл – старичок скрылся в лесу, и цену деньгам он, похоже, знал.
Но зачем ему в лесу деньги? Этот вопрос остался без ответа. Но что ни говорите, а даже старенькие и потрёпанные нелёгкой жизнью дикари бегают быстрее лошади. Вероятно, потому что им не мешает одежда и лишний вес, и живут они в диких, но всё же природных условиях, и дышат чистым воздухом.
Я до сих пор удивляюсь с какой наивной простотой хитрая индейская морда оставила нас без средств к существованию.
Но я не унывал – когда рядом Патриция, не унывает даже вялый очковый библиотекарь.
– Что будем делать?
– Винтовку оставим – в город соваться с оружием незачем – граждане не поймут нелепого милитаризма, – сказала Патриция.
– Но мы выглядим как грязные оборванцы. У меня одно очко разбито – одним глазом почти не вижу. Куда пойдём? В консульство?
– В порт, конечно. Нам нельзя светиться у дипломатов. В консульстве у Дона Карлоса и его весёлой компании наверняка есть свои люди. Они везде. Нас сдадут Диего, а он продаст наши головы глупой клуше за миллион.
– Недорого нас оценили. Сраный миллион…
– И не говори. Когда будем докладывать Каннингему, скажем, что десятка.
Патриция бросила винтовку в кусты, и мы пошли в порт.
Город был чистым и приятным для прогулок.
Наша грязная и рваная одежонка вкупе с синяками и моими разбитыми очками привлекали внимание прохожих, но мы не смущались, а любовались местными достопримечательностями и вели себя как нормальные иностранные туристы – вертели головами и восхищались. Эта роль нам, пожалуй, удалась.
Мы пришли-таки в порт – он был небольшим, а у его причалов стояла пара-тройка круизных баркасов.
– Поедем с комфортом, – сказала Патриция.
– Но как мы купим билет? Нам придётся кого-нибудь ограбить.
– Якоб, разве по морям болтаются только те, кто покупает долбаные билеты?
– Станем морячками? Но почему мы не можем ограбить каких-нибудь зажиточных туристов и занять их каюту? Мне нравится комфорт.
– Потому, что риск слишком велик. А вдруг они путешествуют не одни, а с друзьями, или с долбаными родственниками? Нас вмиг раскусят и отправят на морское дно. Лучше заделаемся какими-нибудь работягами – я могу вытряхивать вошек из постелей в каютах, а ты можешь готовить похлёбки для туристов на уютной кухоньке с кукарачами.
– Я думаю, что слуг на этих кораблях уже набрали.
– Слуги имеют свойство сменяться, как настроение нормального мухера – внезапно и быстротечно. Вообще, течка слуг – обычное дело на таких океанских шхунах.
– Нам нужно кого-то заменить.
– Прямо в точку!
– Белке в глаз! Но кто захочет сменяться с таких прекрасных должностей на белоснежных пароходах?
– Нам придётся сменить слуг без их долбаного согласия.
– Я бы не хотел убивать людей в это время суток.
– Никто никого убивать не будет. Сменимся по-тихому – и баста.
Патриция всегда доносила свои мысли с особенной ясностью.
Проход на причал, где стояли белоснежные пароходы, охранялся бдительными мужичками с пистолетами – вероятно, их называли «пограничной стражей», или как-нибудь в этом духе.
– Когда стемнеет, поплывём. Ты плавать-то умеешь?
– Немного, – сказал я и не соврал. – Но куда будем плыть?
– Вон курилка – там слуги дымят. Она закрытая – не видно, что внутри. Вырубим парочку.
– Как вырубим?
– Дадим в морды, конечно. А как ещё?
– И что?
– Заберём шмотки и пропуски.
– А тела? Куда денем тела? Тем более, что они будут живыми.
– Спрячем в какое-нибудь тёмное место.
– Они нас сдадут, Патриция. Никому не нравится, когда ему портят морду!
– Чёрт! Я об этом не подумала…
Как вы уже, наверное, заметили, Якоб Гроот был противником грубого стиля в общении с другими людьми, в особенности с женщинами.
– Знаешь, я читал, что на шее есть специальная точка J – если на неё нажать, то человек теряет сознание. Это лучше, чем бить в бубен. Тем более в женский. Я против.
– Ладно, я не настаиваю на мордах. Давай давить точки. Где она?
– Я точно не помню, но нащупаю.
Патриция согласилась считать мой план более гуманным и чистоплотным.
Когда стемнело, мы сняли обувь, залезли в воду и поплыли к закрытой курилке.
На белоснежные баркасы что-то загружали, поэтому шум моторов глушил мои неуклюжие и громкие шлепки по воде.
Мы подплыли к причалу и прислушались.
В курилке говорили двое. Мне показалось, что говоруны использовали для общения русский язык. Я не знаю его, но некоторые яркие ругательные выражения я слышал от добрых иммигрантов ещё в родном городе.
Какой-то парень домогался девицы. Она его называла «Ваней», а он её «Ксюней». Или наоборот – я не помню.
– Они вдвоём. Нам повезло. Вылезаем, нащупываешь точки – и валим по-тихому. Тела придётся спрятать под водой – тут больше негде. У нас нет иного выхода, Якоб! И не спорь!
Я не спорил, но в душе Якоб, конечно, противился жестокому обхождению с людьми. Тем более, что их тела могли найти.
Патрицию же уже ничего не останавливало – она спешила искать любимого родителя, не иначе.
Мы вылезли из воды и вошли в курилку.
Невысокого роста паренёк зажимал рыжую девицу в углу, а она держала в руке сигарету и хихикала. Они обернулись в нашу сторону и застыли в удивлении и испуге. Я их понимаю – наше с Патрицией внезапное появление в мокрых и рваных нарядах, а тем более наши недвусмысленные взгляды могли забеспокоить кого угодно.
Я подошёл к парню и схватил его за шею двумя руками. То же самое сделала и Патриция, но с девицей.
– Где точка, Якоб?
Я давил на разные точки, но парень упорствовал и сознания не терял. Он схватился за мои руки, шипел и пытался высвободиться из моих крепких объятий.
Девица у Патриции начала задыхаться и выпустила-таки сигарету из руки.
– Где долбаная точка? – кричала Патриция
– Я не знаю! Не могу нащупать!
– Она сейчас сдохнет!
– Не надо, не души её! Патриция! Не надо!
Патриция отпустила нежную девичью шею и с размахом ударила кулаком в размалёванную физиономию девицы. Та свалилась наземь.
– Дай сюда!
Патриция оттолкнула меня от парня и тоже с размахом приложилась к его морде. Молодой ловелас последовал за своей подружкой. Всё-таки экспериментировать с точками J, наверное, нужно в более спокойной обстановке. А когда тебе некогда – бей в морду!
– Переодевайся! – скомандовала Патриция.
– Подожди!
– Чего ждать? Ты с ума сошёл!
– Патриция, я тебя обманул!
Патриция бросила на меня грозный, но в то же время трогательный взгляд – мне нравились нестандартные взгляды Патриции.
– Ты меня не любишь? – спросила она.
– Нет. Я не про это. Я не выливал растворитель – он со мной!
Я достал пузырёк из потайного кармана своих мокрых и драных штанов и протянул Патриции.
Она взяла флакон.
– Тут как раз на двоих!
Потом она подошла к парню и закачала в него растворитель нашего доброго профессора.
Затем Патриция набрала код на чудо-часах и отправила остаток растворителя в девицу. Через минуту на месте паренька остались лишь форма корабельного слуги.
– Что за долбаная хрень?! – услышали мы голос сзади, когда наблюдали за исчезновением служанки.
Мы обернулись. У входа стоял ещё один слуга со шхуны. Он был с не зажжённой сигаретой в зубах и выглядел пожилым.
Патриция без слов подскочила к случайному зрителю нашего доброго шоу и выполнила свой коронный трюк – неожиданный, но сильный удар в междуножие. Сигарета вывалилась изо рта незваного гостя, он схватился за пах, а потом корчился на земле.
– А с этим что? – спросил я. – Будем всю команду мочить в курилке?
– Надеюсь, среди них есть некурящие. Извини, дружок, но ты не вовремя устроил себе перекур!
Патриция вырубила и этого случайного человека.
– Его на дно!
Я не противился. Хоть Якоб Гроот и был против спускания людей на дно, но обстоятельства в тот день были сильнее десятка библиотекарей. Иначе я поступить тогда не мог. А если кто решит, что мог, то он лжец, и лжёт он самому себе!
Не нужно оказываться в ненужном месте и в ненужное время – мой вам совет. Да и курить бросайте! Как видите, курение может приводить к нежелательными последствиям, и даже к летальному исходу.
А потом моя боевая подруга встала на шухере, а я связал недотёпу с вредными привычками нашими драными шмотками и притопил курящего неудачника у причала. Потом заложил камнями, чтобы он не вздумал всплыть и погубить нас.
Слава богам, никому из команды не пришло в голову пойти покурить. Мы переоделись с такой скоростью, что нам позавидовали бы даже самые подготовленные военные спортсмены, и прошли на пароход.
Как и предсказывала Патриция, в удостоверении паренька значилась кухня, а в девичьем – обслуживание кают.
– Иди на кухню и скажи, что Ваня или Ксюня заболел и тебя срочно прислали на подмену. Корабль большой – можем не увидеться до самых Штатов. И выбрось эти очки!
– Понял. А что в Штатах?
– В Майами сваливай с баркаса, переоденься, и жди меня у причала. Там уже можно будет расслабиться. Но нас не должны запалить на шхуне! Постарайся, Якоб. Прошу тебя!
Я обещал постараться, вышвырнул битые очки, поцеловал Патрицию и мы с ней расстались.
Пароход был огромным и найти камбуз было делом непростым.
Но добрые люди подсказали мне путь, и через пару-тройку часов я разговаривал с шефом корабельной кухни. Я, как и учила Патриция, объяснил ему, что Ваня в госпитале, а я прислан на замену. Как ни странно, я угадал с Ваней, и мне тут же доверили ощипывание фазанов. Вот это была удача! От счастья я даже не заметил, как наш баркас вышел в море.
Всю ночь я обесперивал птиц и думал лишь о Патриции и фазанах. Сумела ли она устроиться служанкой в каюты? И под каким соусом подадут ощипанных мною красавцев?
Без очков Якоб Гроот видел с трудом и получил выговор за некачественную работу. Пришлось напрячь глаза и всматриваться в тушки фазанов изо всей силы – до боли в голове. Зато я высушил свой подмоченный паспорт.
Утром меня отпустили отдыхать и проводили в каюту для слуг. Кроме меня, там жил один чернокожий человек.
Но я его не видел – он спал голым и расплывался в большое чёрное пятно. Я лёг на ванину койку и тоже уснул.
Меня разбудили крики и громкая суета в коридоре.
– Что за долбаный шум? – крикнул чернокожий мужчина-сосед по-английски. – Дайте спать! Мне на смену скоро! Суки недоделанные! А ты кто такой? Где Ваня?
– Он в больнице.
– А я его вчера видел!
– У него разжижение организма. Решили госпитализировать.
– Как звать?
– Якобом.
– Я – большой Билл.
Мою руку сжали как в тисках.
– А ты чего щуришься? Презираешь негров?
– Нет. Зрение ни к чёрту! А негров я уважаю и ценю.
– Купи очки! А то…
Большой Билл не успел договорить – дверь нашей каюты распахнулась и в неё влетел военный человек в зелёной форме и с большим автоматом наперевес.
– Какого чёрта? Ты кто? – спросил Билл.
Солдат сказал по-испански, чтобы мы выметались на палубу, а я перевёл просьбу военного человека своему соседу. Большой Билл возразил, но получил прикладом в чёрное табло, после чего мы с ним оделись и вышли-таки в коридор.
Всех слуг выводили из кают и вели по узкому проходу на палубу. Ни один человек не знал, что происходит, но все боялись военных людей с оружием, потому что послышались выстрелы.
Зрела паника, и я подумал, что в случае чего, я не смогу спасаться с таким дерьмовым зрением.
Всех, наконец, вывели на палубу и построили в один или два ряда. Я встал во второй.
Пассажиров с билетами тоже выгоняли с насиженных мест, но на верхние палубы.
– Мы ищем опасных преступников! Они из наркологического картеля и способны на всё! Все, кто видел эти наглые рожи, должны сообщить об их местонахождении властям, то есть нам! – проорал какой-то авторитетный и важный военный чин в смешной попугайской униформе.
Капитан парохода в своей получасовой речи подтвердил полномочия военных и попросил пойти им навстречу, чтобы избежать конфликта и возможных жертв со стороны мирного населения.
Якоб Гроот запаниковал, но я не подавал вида, что начал нервничать. Как вы, наверное, догадались, искали нас с Патрицией. Она была права – у Дона Карлоса даже в армии были чёткие и прочные, но в то же время до боли порочные связи.
По рядам начали передавать снимки наших с Патрицией юных и прекрасных лиц.
Я подумал тогда, что Якоба Гроота без очков не опознают, и начал было успокаиваться, но получил пинка под зад и вылетел из строя.
– Так вот же он! Только без очков!
Этим добрым человеком, который помог мне выйти из толпы, был не кто иной, как мой сосед по каюте Билл.
– А я смотрю – щурится! Сука недоделанная! Мало того, что негров ненавидит, так ещё и наркоту гонит!
Якоба Гроота сдали! Вот так плохое зрение может подвести в самый неподходящий момент.
Ко мне подошёл Диего. Да-да, тот самый Диего, который поспорил в лесу с добрым рыбачком, и который посвятил последние дни своей жизни погоне за нами, чтобы получить грязные деньги за наши с патрицией светлые головы.
– Ола, скотина! Думал, от Диего можно уйти? Где твоя подружка, морда?
Я, конечно, прикинулся дурачком и сказал, что понятия не имею, о чём говорит уважаемый сеньор. Но меня схватили под руки и потащили в белый геликоптер.
Патрицию они тогда не нашли – впрочем, я этому не удивился.
Меня со связанными руками привезли на ранчо покойного Дона Карлоса и показали Сильвии – клуше, но по совместительству вдове и наследнице наркобарона. Она была в чёрном, но свободном платье и придерживала руками выпирающий вперёд живот.
– Вот он, сеньора! Вспороть ему брюхо?
– Где девка?
– Её не нашли.
– Что? Кто не нашёл?
– Мои люди, сеньора. Вождь сказал, что отвёл их в порт. Мы обыскали три парохода, но нашли только этого чудилу! Вспороть ему брюхо?
– У нас какой был уговор, Диего?
– Сеньора…
– Ты хочешь получить деньги?
– Хочу, сеньора.
– Тогда ищи девку!
– Но я уже заработал половину, сеньора!
– Нужна девка! Или не получишь ничего!
Диего растерялся и не знал, что ему ответить доброй хозяйке. Но и разозлился, пожалуй, тоже. Думаю, он чувствовал, что найти Патрицию у него не получится ни при каких условиях.
Диего посмотрел на меня и рука его потянулась к пистолету, который висел у него на ремне.
Я решил, что нужно встрять в разговор этих двух людей, иначе кого-то могут пришить – возможно, меня.
– Сеньора, вы её не найдёте, потому что она уже в Штатах. Но я здесь, и вы можете сделать со мной что захотите. Но я предлагаю сделку.
– Дай револьвер! – сказала Сильвия.
Диего отдал вдове свой пистолет.
– А теперь иди! Проветрись, Диего!
Жадный мордоворот ушёл от нас с недовольной гримасой на своём лице.
Сильвия села в кресло. Она поглаживала пистолет и смотрела в слеповатые глаза библиотекаря.
– Зачем ты щуришься? Думаешь, что хитрее меня?
– Нет, сеньора. Потерял очки и теперь почти ничего не вижу.
Сильвия что-то выпила и причмокнула.
– Кто вас прислал?
– Если я расскажу Вам всё, на что я могу рассчитывать?
– Что тебе не вспорют брюхо.
– Но… Вы отпустите меня?
Вдова задумалась.
– Если поможешь мне, то получишь и свободу, и деньги!
– Пообещайте, что не будете искать Патрицию.
– Хорошо. Сучки меня давно не интересуют.
– Я верю Вам, – сказал я.
Я и вправду верил Сильвии. Когда у женщины на руках четверо детей, ей приходится кому-то довериться, знаете ли. А я подходил на эту роль как никто другой, пожалуй.
