Пунцовый от напряжения юноша
Четвертый час,
Безотрывно,
Сидел за ненавидимым им сейчас
Пианино.
Мелодия не складывалась,
Приближалось отчаяние,
Вошла неуклюжая нянька.
Поставив стакан молока,
Она жалостливо промолвила:
Не огорчайся, соколик ты наш
Петр Ильич, напишешь ты еще.
Глядишь, не только себя,
Целый мир порадуешь.
Снявший накладную бороду
Епископ Игнатий
Облачился в светский франтоватый наряд
И под именем господина Турумблевского
Отправился в благородный дом Свершиных
Танцевать котильон.
Велась двойная жизнь.
Материальная выгода из этого не извлекалась.
Полнота бытия – ее он, картежник,
Альпинист, дуэлянт,
Рвался достичь.
Держащий в Нижнем Новгороде
Под завязку наполняющуюся корчму
Иван Чупаков
Заехал в нее пообедать.
Съел борщ, холодец, медовую пышку,
Ничего не выпил.
В своей воронежской корчме он
Пил,
Вскоре ее пропил,
Ощущая, как же слабеет воля,
Страшится, что и в Нижнем сорвется.
Ослепший,
Не имеющий ни рубля за душой
Русский гений
Лобачевский
Водил указательным пальцем по тарелке,
Из которой он неспешно
Выхлебал жидкий постный суп.
Николай Николаевич писал уравнение.
Оно адресовалось им будущим людям.
Нарочито бессмысленным
Было.
Выезжающий на великосветский раут
Аракчеев
Капнул за шиворот одеколона, белые перчатки
Завершающим штрихом натянул,
Хлестнуть бы одной из них
По нахальной физиономии
Князя Гиобашвили, поразительно легко
Вдову Цыганову у меня
Отбившего.
Сатисфакции за нанесенное оскорбление
Он не потребует.
Сразу в горячке кинжалом пырнет.
Про меня, мне известно, говорят, что я зверь.
Зверей они, такое говорящие,
Не видели.
На приехавший в Казань дуэт
«Кузенов Видащевых, бешеных балалаечников»
Билеты продавались
По сниженным ценам.
Кузены привыкли. В глубинке их не понимают,
В больших городах на них не ходят,
Россия меняется.
Наступивший двадцатый век
Полностью балалайку в загон, кузены
С тревогой предполагают.
Потерявший из-за повреждения связок
Свой гремевший в Костроме голос
Бас Бортков
Зарабатывал в парке, крутил детям
Карусель,
От тоски и натуги, от всего вместе,
Заорал и услышанное его обнадежило.
Восстанавливается, кажется,
Голосовой аппарат,
Появлюсь я еще, смею верить,
Доном Базилио перед почтеннейшей
Публикой.
У владельца
Внушительного банковского счета
Еремея Сурданова
Персиковые сады в Крыму,
Каменоломни в Финляндии,
На уютнейшей дачке под Вологдой
Содержанка Лариса
У него проживает.
Как только я за порог,
Со всеми подряд она крутит!
Ему говорят, себя не изводить,
Наслаждаться достатком,
Крутит она! – он горланит.
И начхать мне на каменоломни!
Едва достигший двадцатилетия
Иосиф Джугашвили
Под зарешеченным окном
Ужасно богатой госпожи Аквериани
Надрываясь, пел серенаду.
Причиной его гнусавого выступления служила
Не любовь.
Слюшай, какая любовь, денги запалучить
Я жилаю. Из боязни за свои сундуки
Крепко она затварилась, но я ее ко мне
Располажу, когда впустит, ограблю,
Добрий план. Дрюгими славами,
Толковый очень.
На второй день
Легендарного Альпийского похода
Обветренный кашевар Пятков
Был готов рвать на себе волосы.
Всегда пробующий, что же наварили
Для его солдат,
Александр Васильевич Суворов
После первой ложки сваренной мною
Каши схватился за живот,
Зашатался и повалился,
Убереги, Господи,
Героя нашего ненаглядного!
Заодно и меня
От сбрасывания в ущелье спаси!
Сидящий в воронежской
Железнодорожной кассе
Петр Шучин
До переезда сюда в Белгороде угол
Имел. Работал в такой же кассе,
А сожительствовал не с Марьей, а с Феклой.
Разницы между ними не сыщешь —
Сварливые, рыхлые,
Настаивающие на законном
Вступлении в брак,
Незачем мне было в Воронеж
За счастьем ехать.
Билет до Липецка мне себе взять?
Утомила меня ты, надежда,
Лягушкой из-под развалин Дворца Упований
Выпрыгивающая, оревуар, тебе
Сухо скажу. В Липецке свидимся.
Попечитель владимирской богадельни
Арсений Рязанцев
Откровенно мучил подвластных ему стариков
Занятиями по недавно напечатанной книжке
«Уроки индийской йоги».
Охающих и стенающих не жалел,
Самолично сгибал в изображенные на рисунках
Позы,
Действовал, разумеется, бесчеловечно, но здоровье
У его подопечных
Преимущественно улучшилось.
Собиравшаяся было в могилу
Клавдия Андриановна
До того прониклась приливом сил,
Что об упомянутых
На заключительных страницах
Сексуальных практиках
Заговорила.
Подвизавшийся поработать на конюшне
Неблагополучный человек Паромычев,
Имея гордую осанку,
Побаивался, что ему станут за нее
Выговаривать.
«Она тебе не по чину,
Тебе бы, швали, скромнее ходить»,
Паромычев ждал, но ожидаемых слов
Не следовало и не следовало,
Люди смотрели на него равнодушно;
Когда ты никто, понял он,
Сквозь тебя, как сквозь ничто, они смотрят.
Весьма поздно он это понял.
Раньше возможности не было —
Всего месяц около дна
Отвечающим за собственные промахи
Бедолагой Никита Паромычев мыкается.
Плотники Вострюхин и Себычев,
Нанятые возводить леса
Для задуманной Карлом Брюлловым
Грандиозной картины,
Художника невзлюбили.
Вострюхин причинять ему зло не хотел,
А Себычев горел желанием,
Где надо, подпилив,
Вынудить забравшегося Брюллова
Покалечиться.
Не будем мы господину Брюллову
Кости ломать, властно сказал Вострюхин.
Он же из наших,
Из деревянных. Отец резчиком по дереву был.
Уговорил ты меня, буркнул Себычев.
В память о достойном родителе
Пожалеем.
По-мужицки сморкнувшийся пальцем
Федор Шаляпин
Запел,
Осекся,
Сел на крыльцо,
Начал есть клубнику,
Я же простужен. Сегодня не пою.
Себе приказал, а вырывается,
Голове не подчиняется,
Что за вещь-то я хоть затянул?
Серьезную. Из вагнеровского репертуара,
Если не ошибаюсь.
Иван Алексеевич Бунин,
Выступая перед внимавшими ему,
Как мессии, читателями, увы, оскандалился.
Лето было жаркое,
В аудитории стояла духота,
Из-за Ниночки Суржиковой,
Сидевшей у окна и боящейся сквозняка,
Окно
Держали закрытым,
Открыл его Бунин.
Подлетел, дернул,
Ударил Ниночку створкой по голове,
Нехорошее дело.
По большей части замятое.
На женской половине дома,
Построенного купцом Тереховым для всей
Своей семьи
Раздались звуки истинной драки.
Мать моя, подумал купец,
И жена моя в разладе,
К физическом столкновению,
Знаю, шло, Софья Леонидовна,
Моя достопочтенная матушка,
Из кресла не встает, но Иринушке,
Супруге моей милейшей,
Я не завидую.
Тяжелы у матушки кулаки.
Верен глаз. Велик опыт.
Солдаты,
Офицеры,
Все находились в шоке,
Так как вышедший из палатки
Александр Васильевич Суворов
Был совершенно лыс.
Разыграл! – взорвавшись высоким дребезжащим
Смехом, Александр Васильевич крикнул. —
Нашлепка у меня на волосах
Цвета телесного, шутковина работы
Французской!
Сами мы с французами шутить не будем.
Вперед! В атаку! Не посрамим! Одолеем!
У внутренне надломленного
Студента Гранова
Можно было свободно поговорить
О книгах, законах, порядках,
Английском парламенте,
Отечественной деспотии,
Квартирная хозяйка
Расходиться не требовала,
Сообщить городовому о подозрительных сборищах
Не грозилась – запала она на студента.
В интимной связи с ним
Состоит. В приятной почти исключительно
Для нее.
Плескавшийся в Чудском озере
Александр Невский
Разделял это удовольствие
С дружинниками,
Распутными девками, лошадьми,
Игуменом Фомой и тремя
Невесть откуда взявшимися
Башкирами.
До знаменитой битвы
Оставалось
Два с половиной года.
Ужасная революционная разруха
Обернулась для исхудавшей до изящности
Крестьянки Сумниковой
Потерей жилья.
Когда она уехала к родственникам в Пензу,
Ее соседы-недруги Зобниковы
Сказали бродившему по деревне
Уполномоченному Левинсону,
Что изба Сумниковой нежилая,
Он приказал снести ее на дрова,
Зобниковы, сволочи такие, счастливы,
Счастлива и Сумникова – в Пензе она
Повстречала замечательного мужчину
И живет с ним поживает,
О многолетних врагах Зобниковых
Даже не вспоминает.
Проиграв последнюю
Имеющуюся при себе
Ассигнацию,
Возбужденный Пушкин заявил, что он ставит на кон
Свою няню.
Господа удивились,
Заулыбались,
Действительно ставлю!
Перемежающиеся мольбы и уговоры
На приличное общество не подействовали, не стали
С Александром Сергеевичем на Арину Родионовну Поклонники его таланта играть.
Возвращающийся из отхожего места
На царский трон
Иван Грозный
Был весь в дерьме.
Неужели провалился?
Тогда, разумеется, следствие,
Пытки, казни,
Хвала Всевышнему, не свалился он в яму.
Сам в психическом приступе своими фекалиями
Обмазался.
Фабричный главный инженер Вилкин,
Потративший большие
Для него деньги на пикантно косенькую
Актриску Ляпуцкую,
Жене на хозяйство выдает меньше,
Объясняет тем,
Что из-за развившейся души
Он превратился в покровителя
Искусств,
Супруга его не пилит. Ничего не подозревает.
Она влюблена —
С немногословным чертежником Вухиным
Роман у меня разгорается.
За час их уединения
В меблированных комнатах
Напротив Исаакиевского Собора
Три раза ее чертежник успел.
Резвый мужчина, обессиленно валяясь в кровати,
Она думала, энергии хоть отбавляй.
А постарше моего Вилкина будет.
Купленный на Кавказе кинжал
Пушкин никогда не точил.
Вдруг на него накатило,
Что у настоящего мужчины кинжал
Должен быть, как бритва,
И события завертелись, слуга Пашка
Побежал исполнять,
Следующая сцена – расплата.
Пьяный точильщик Руслан
Кинжал испортил,
Выбил поэта из колеи, Пушкину не писалось.
Отдельные строки приходили, но забраковывались,
Наталья Николаевна
Приходила и натыкалась на стену.
Когда приходили кредиторы,
Пожелания им немедленно сдохнуть
Раздавались на весь опечаленный дом.
Пресыщенный традиционными блюдами
Князь Голицын
Захотел на ужин чего-нибудь необычного.
Пораскинув мозгами, повар
Фестюк
Предложил князю
Клубни,
Называемые в Малороссии
«Репой дьявола»,
А в раздавленном виде прозванные французами
«Пюре».
Не надо мне этого подавать, выдохнул
Князь. Страшновато как-то.
Гуся с гречкой подай.
Антон Павлович Чехов
Вставлял в лакированные штиблеты
Ноги в дырявых носках.
У жены на носу премьера,
Ольге Леонардовне, конечно, не до меня,
Мою пьесу они репетируют.
Доживу – на поклоны пойду.
Если доживу, оваций меня и в этих
Дырявых носках удостоят
Я послушаю.
Закашляюсь – улыбнусь.
Улыбку постараюсь
Пошире.
К копошившейся в углу мышке
Подкрадывалась кошка Ягуде,
И мышке бы смерть, но царевич Ивашка,
Рожденный, чтобы стать
Крушащим свой народ
Громовержцем Иваном Грозным,
Был начеку.
Привстав в кроватке,
Он запустил в Ягуде сапожком,
Убью тебя завтра, в недовольстве от промаха
Процедил,
Раньше он не любил мышей.
Теперь кошек.
Скоро дойдет до людей.
На дружескую вечеринку
Товарищей по революционной борьбе
Алексей Горький
Пришел с сыном Максимкой, спустя полчаса
С разбитной девицей Аделаидой оттуда
Отчалил,
За Максимкой попросил присмотреть.
Люди были добрые,
Ответственные – четыре дня за Максимкой
Присматривали.
Загулял литератор!
Душу, что называется, дал.
Настраивающийся на страшный бой
Михаил Илларионович Кутузов
Заснул
И нахватал во сне оплеух
От бородатого великана.
Пробуждение обременило мозг простыми
Тяжелыми ассоциациями.
Борода – Бородино,
Побили – побьют,
Очень паршиво.
Так не оставим.
Полки уже выстраиваются, но командующий
Хочет еще поспать, чего получше
Увидеть.
Рафинированный балетоман Скубинин,
Испытывающий к женщинам чувства
Сугубо братские,
В начавшемся сезоне
На постановки не ездит,
Однако и дома не киснет – на устраиваемые в цирке Жестокие схватки могучих потных борцов
Повадился он ходить.
Как говорит объединенный с ним ориентацией
Эссеист Жухляков:
Дозревает Скубинин.
От эстетического наслаждения
К непосредственной близости готовится
Перейти.
Придворная портниха Ачалова
Закончила громоздкое
Бальное платье, сшитое ею по эскизу
Графини Мещеряковой.
Платье предназначается самой графине, платье
Вызывающе уродское,
Над Мещеряковой все будут
Смеяться, но на великосветский смех
Осознанно, похоже, она нарывается.
Прознала, что государь загрустил,
И клоунессой привлечь его интерес
Вознамерилась.
Пробившись к нему в любовницы,
Создаст прецедент. Черт знает куда
Каноны нарядов
Сдвинет.
Привезенные Суворовым в село Кончанское
Рядовые ветераны его грандиозных походов
Доживали с дорогим Александром Васильевичем,
Свой век, нередко
Впадая в кручину.
Сдал наш Суворов.
При ходьбе шатается,
Нас едва различает,
В одном он прибавил – на старости лет виртуозно
Ругаться выучился.
Как обложит – с разинутыми ртами
Детвора застывает.
Ну еще бы. Дивитесь, малыши!
Бесподобного Суворова
Видите вы и слышите!
Экстравагантность артиста Жорданова
Прибившиеся к нему простые женщины
Галина и Анфиса
Сносили безропотно, но когда он сказал,
Что они втроем
Встанут спиной к пришедшему антрепренеру
Суклеву
И в знак несогласия с предложенными им
Условиям
Дружно
Покажут ему голые зады,
Женщины задумались.
Отказаться?
Тогда он их выгонит, а у него сытно,
Вазочка с конфетами под рукой,
Рассчитывайте на нас, господин Жорданов.
Мы в деле.
Роберт Эрскин,
Лейб-медик великого царя
Петра Алексеевича,
Знал о нем
Такое,
Такое количество
Такого,
Что Эрскина следовало либо убить,
Либо за молчание
Продвигать.
Эрскин стал главой Аптекарского управления,
Президентом Медицинского факультета,
Заведующим Кунсткамерой,
Корчиться от вошедшего в брюхо ножа
Ему не пришлось.
Восторжествовал гуманизм.
Прогуливающийся по лесу
С маленьким ружьем
«Монтекристо»
Помещик Юцков
О медведе «Мамае», сбежавшем из зверинца,
Расположенного отсюда в пяти верстах,
Не беспокоился.
Здесь только птички,
Вторую за сегодня птичку я сейчас
Подстрелю,
Налетевший на помещика медведь
Его порвал и частично сожрал.
Выпавшая из охотничьей сумки
Птичка осталась нетронутой.
Расширяющий свое бордельное предприятие
Матвей Жихарев,
Сняв за бесценок
Бывшие покои митрополита Григория,
Массивную кровать с набалдашниками на углах
Распорядился вытащить из спальни во двор.
Творившиеся на ней содомские растления
Жихареву омерзительны,
Его славные девочки на столь грязной кровати
Работать не должны,
Комната угнетающе мрачная, но они внесут
Свет. Сделают ауру доброй.
Нацепив
Усыпанный бисером кокошник,
Иван Грозный вышел к боярам.
Наш царь, заголосили они,
Царь мудрейший и сильнейший,
Я – царица! – недовольно прорычал повелитель.
О, царица, наша изумительнейшая царица,
Возблагодарим же Бога за то, что нам,
Недостойным, такую царицу
Послал!
Бастующие работники
Саранской скобяной фабрики
За три недели
Объявленной ими забастовки
В общей сложности употребили на всех
Двести семьдесят литров водки,
Соблазнили девяносто шесть баб,
Вытоптали семнадцать клумб,
Разнесли два музея.
Их справедливые требования руководство
Не удовлетворило,
И на работу они выходили
Проигравшими, но не унылыми.
Воздух свободы взбодрил!
Словно в отпуске побывали.
Взбудораженная
Февральской революцией
Вегетарианка Самсонычева
Пошла в разгул.
Наелась у любовника говядины,
Допустила по отношении к себе
Недопустимый для нее прежде
Анальный секс,
От принципов она отошла, от них
Не отказываясь.
Для существования в соответствии с ними
Вся жизнь, решила, у меня впереди.
Александру Пушкину,
Утратившему из-за горестей любви аппетит,
Напившийся в ресторане приятель
Прислал на дом жареного поросенка.
Тот лежит,
Мертвыми глазками смотрит,
Поэтические чувства не будит,
Здоровенным куском
Вкусного мяса воспринимается.
Поем.
Бог с тобой, надменная Олечка!
Поем плотно.
В первые дни
Начавшейся войны с Японией
Выказывающий истинный патриотизм
Книгопромышленник Тувяков
Уничтожил весь тираж напечатанного им
Двухтомника японского поэта Миуры.
Вместе с уведомлением
Миуре было отправлено письмо,
Полное выражений, стилистически относящихся
К площадной брани.
Ответ Миуры
Поражал деликатностью,
Умением, не отлучаясь, пребывать в мире духа,
Поэзия, писал он, выше политики,
Национальная принадлежность
Рядом с бабочкой на влажном листочке
Ничто; в постскриптуме Миура не удержался.
Гнусной русской сволочью Тувякова назвал.
Вынося оценку выслушанной
Информации
О чрезвычайной ситуации в Поволжье,
Где люди с голода
Едят глину,
Товарищ Сталин промолвил:
Ничиго страшного. Не вижу я повада
Из-за аскудения запасов глины
Пириживать,
Невироятно много глины в нашей великой
Агромной стране.
Великолепная половая близость
С любимой женой
Усилила в Пушкине страх перед
Кастрацией.
Произойди такое, я же не только постельных
Удовольствий лишусь – стихи не смогу
Писать.
А прозу? На какие-нибудь
«Нравоучительные записки порядочного человека»,
Вероятно, сподоблюсь. Но без вдохновения!
Подтянутый Богулевич,
Охранник отдыхающего в Горках
Ленина,
Совершая ночной обход,
Увидел в горящем окне пищеблока
Висящего в петле повара Стунькина.
На территории труп,
Тревогу трубить бы надо,
Больного Владимира Ильича разбудим – ополчится на нас,
Картавыми матюгами обложит,
Пускай он спит, а повар болтается.
С утра разберемся.
Александр Васильевич Суворов,
Насевший на постепенно теряющего
Сознание
Новобранца Чупунина,
Втолковывал ему,
Что значит быть русским
В бою.
Он не отступает! Всегда наступает!
Разит! Не от него разит – он бежит и разит!
Ты, гляжу, отключился. Отключки ты не стыдись!
Почти все мои чудо-богатыри с нее
Начинали!
Хранящий нарочитую верность
Простонародному,
Кафтанно-сапожному
Стилю одежды
Купец Дупрыгин
Вошел в Гостиный Двор
Одетым совершенно по-европейски.
С деловым англичанином у меня встреча,
Удивленному знакомому он сказал.
Нам предстоят переговоры, на которых
Решится судьба выгодной международной концессии, Выглядеть на них чучелом, ты понимаешь,
Я никак не могу.
Президенту советского географического
Общества
Льву Бергу
Снова шепнули,
Что по личному распоряжению
Товарища Сталина
Исследовать Колымский край
В скором времени
Ему предстоит.
Шутка очень старая,
Заезженная,
От частого использования менее
Жуткой не ставшая.
Захваченный вдохновением
Поэт Фет
Выскочил в сад,
Где его ждало непредвиденное разочарование,
Состоявшее в количестве и качестве
Созданного им за час.
Только двустишие.
Мал золотник да дорог о нем не скажешь.
«Жили-были какаду,
Они жили на пруду».
Неудача,
Определенно она.
Рыбинский струнный квартет был разрушен
Успехом.
Снисходительный комплимент
В петербургской прессе
Расколол участников
На желающих перебраться в столицу
И сторонников немедленного отъезда в Лейпциг,
Чтобы завоевание Европы
Оттуда начать.
Согласие ушло безвозвратно.
Милый, деревенский по своему уровню квартет
Приказал долго жить.
Под установленной в Париже
Гигантской
Скульптурной группой
«Рабочий и колхозница»
С блаженным видом стояла
Ее набравшаяся абсентом мать
Вера Мухина.
Изумительный Париж,
Всемирная парижская выставка,
1937-й год.
Дыши. Живи.
Лови момент.
Залегшего с азбукой малолетнего
Пушкина
Изводили каркающие на крыше
Вороны и желчное брюзжание
Его расхристанной
Няни Арины Родионовны.
Ворон повышением голоса не заткнешь,
А на няню он прикрикнул,
Заставил ее вскочить,
Состоявшаяся стычка была
Кулачной.
Первой из многих.
Отстраненный от командования
За допущенное им пьяное
Падение за борт
Капитан второго ранга Дындин
Ходил по Порт-Артуру,
Беспрестанно высказывая
Несогласие.
Я же ничего особо порочащего не сделал.
И Нахимов падал. И Ушаков!
И Крузенштерн!
Замотавшийся обтрепанным шарфом Косоглотов
С актерской биржи на Страстной площади
Уходил на подъеме.
Его ангажировали.
Роль говорящего дерева,
Воспламеняющегося от плевка
Злого волшебника Лубистала,
Грозила страшными ожогами, но оплата
По косоглотовским меркам
Чудненькая.
Творческое удовлетворение?
Возможно.
Нет, нет, любопытная роль, поработаем.
Уволенный из консерватории
Римский-Корсаков
Вошел к себе в спальню,
Лег на кровать,
Услышал пружины,
Намеренным движением тела
Скрип пружин повторил,
Единственным повтором не ограничился,
Николай Андреевич извивался, повторял, нагнетал,
Сладкая романтическая мелодия.
Она рождалась у него в голове.
Видя подергивающийся глаз
Готовящегося к сече
Александра Невского,
Матерый воевода Борис
Успокаивающе сказал, что бояться незачем,
Тевтонский Орден уже не тот,
Богородица нас не оставит!
Мужающийся князь кивал,
В заступничестве Богородицы не сомневался,
Но его глаз продолжал предательски
Подергиваться.
Несравненный Пушкин,
Проснувшийся в объятиях
Громадной дворовой девки Евдокии,
Не мог из них вырваться.
Девка храпела,
Руки, несмотря на рьяные усилия
Субтильного поэта, не разжимала,
Пушкин, веря в себя, не расклеивался.
Еще рывочек, и свобода
Меня радостно встретит у входа,
Ого, весомо пришло. Годится, чтобы ввести
При оказии.
Взбаламученная большевиками полковая
Чернь
Поставила поручика Гранецкого
У березы,
Вскинула стволы, чтобы его расстрелять,
«Кто в меня выстрелит,
Тому Зеленый Призрак
Лишай на яйца нашлет!»,
Поручик расчетливо прокричал.
Бунтовщики съежились,
Разбрелись,
Народ, ухмыльнулся поручик.
Дремучие суеверия и Карл Маркс,
Все у них, дурней, в кучу.
Заходившего
На декадентские посиделки
Иеромонаха Симеона
В вопросе
Истинности православного вероисповедования
Переспорить было нельзя.
Аргументировано прижатым к стене,
Он лающим голосом отбивался,
Срывал шторы,
Просто лаял,
Декаденты его любили.
Считали своим.