Павел Брянцев
Литовское государство. От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке

Возвращение Миндовга к язычеству и борьба его с рыцарями

В то время, когда Войшелк заключал мир с русскими князьями, Миндовг продолжал дружить с ливонскими рыцарями. Дружба эта с орденом продолжалась ровно 10 лет, с 1251 г. по 1261 г. За это время соединенный орден успел выманить у литовского князя несколько грамот на ятвяжские и жмудские земли и даже уговорить его дать им письменное обязательство в том, что все литовские владения, если Миндовг умрет бездетным, перейдут по наследству к Тевтоно-Ливонскому ордену. Но все то, что делал Миндовг по просьбе рыцарей, была ложь и фальшь. Миндовг ждал только случая, чтобы разорвать свою связь с орденом. Случай этот наконец представился. Орден, получивши от Миндовга часть литовской территории, стал насильно обращать жителей ее – жмудин и ятвягов – в католичество, а земли отдавать ксендзам. Кроме того, рыцари обложили страшно тяжелыми податями жмудин и ятвягов как в свою пользу, так и в пользу церкви, а с непокорными и ослушниками своей воли начали поступать так же, как с ливонцами и эстами, то есть стали жечь и разорять жилища литовцев, а самих их предавать мучительным казням. Такого рода поступки рыцарей с жмудинами и ятвягами озлобили этих последних и вызвали восстание их на защиту своих человеческих прав. Восстание началось в 1260 г.: жмудь и ятвяги первые вторглись во владения Тевтоно-Ливонского ордена и страшно опустошили эти последние. Соединенный орден, узнавши об этом, выступил против восставших с большим войском, но на реке Дурбе (в Курляндии) потерпел совершенное поражение от литовцев. Победители отпраздновали свою победу над рыцарями тем, что несколько десятков немцев изжарили на костре в честь своих богов.

Последствия дурбинского поражения были самые печальные для Тевтоно-Ливонского ордена: оно послужило сигналом к восстанию куронов и пруссов; два последних народа, узнавши о дурбинском поражении, бросили христианство, перебили ксендзов, разрушили костелы и затем, выбравши предводителем какого-то Глишгани, начали страшно опустошать владения ордена, а также Мазовию и Куявию^[57].

С восстанием пруссов в одно время и чуть ли не в один день вспыхнуло восстание по всей Литве: началось всеобщее истребление и разорение всего того, что хоть сколько-нибудь носило на себе следы христианства и влияния рыцарей. Вот этот-то момент Миндовг и счел самым удобным, чтобы разорвать связь с рыцарями. Он отрекся от христианства, которого внутренно никогда не признавал; об этом летописец говорит так: «Крещение его было льстиво, потому что втайне он приносил жертвы своим богам и сжигал мертвых; если же выходил на охоту и при этом заяц перебежит дорогу, то уже ни за что не входил в лес, там и ветки не позволял сломать».

Потом Миндовг объявил себя врагом ордена и стал во главе всеобщего движения против рыцарей.

Для борьбы с рыцарями Миндовг организовал два войска. Одно, под его личным предводительством, отправилось в Пруссию, к владениям Тевтонского ордена, а другое, неизвестно под чьим предводительством, двинулось в Мазовию и Куявию, жители которых считались друзьями рыцарей и помогали им угнетать литовцев. Тевтонские рыцари, с своей стороны, выступили с огромным войском. Но Миндовг, получивши верные сведения от лазутчиков о движении рыцарей, удачными переходами зашел в тыл рыцарскому войску. Страшная сеча завязалась около немецких возов; два раза она возобновлялась и кончилась совершенным поражением крестоносцев. Между тем другая рать Миндовга, почти в это же время, опустошила Мазовию и Куявию; при этом в одной из битв был убит мазовецкий князь Земовит^[58], а сын его Конрад взят был в плен.

Оба войска Миндовга, возвратившись на родину, принесли с собою огромные богатства и привели громадное множество пленных. Последних так было много, что в Литве их продавали по гривне. «Русские и литовцы, – говорит один летописец, – пленных поляков и немцев после этой битвы меняли между собою на коров, лошадей, как скотину». Так рассчитался литовский князь с тевтонскими рыцарями за их десятилетнюю опеку над собою.

Восстание жмудин, ятвягов, пруссов и других литовских племен против рыцарей, как впоследствии оказалось, подготовлено было Миндовгом.

Смерть Миндовга; смуты в Литве

Победа, одержанная Миндовгом, сделала его слишком гордым и заносчивым. По словам Ипатьевской летописи, Миндовг с этого времени стал жестоко обращаться с своими подданными и особенно с родственниками. У одного из них, именно Довмонта, князя Ольшанского, он отнял даже жену. А это последнее обстоятельство послужило ближайшею причиною гибели Миндовга. Об этом рассказывают в источниках так: в 1262 г. умерла у Миндовга жена; чтобы похоронить и поплакать над нею, Миндовг пригласил к себе сестру покойницы, бывшую замужем за Довмонтом. Но когда та приехала, то Миндовг силою задержал ее у себя и женился на ней, мотивируя свой поступок тем, что другая жена, если бы он женился, как чужая, обижала бы его маленьких детей. Довмонт, узнавши об этом, страшно оскорбился и решился отомстить. Но так как открытою силою он этого не мог сделать, то составил против Миндовга заговор. В число заговорщиков Довмонт привлек многих родственников Миндовга и между прочим племянника его Тронята, князя жмудского. Заговорщики ждали только удобного случая, чтобы покончить с Миндовгом. Случай скоро представился: Миндовг, не подозревая заговора, послал все свои войска за Днепр на князя брянского Романа Михайловича, с которым у него были старые счеты. С этими войсками отправлен был и Довмонт. Зная хорошо, что теперь Миндовг один в Чернове и что защищать его будет некому, олыпанский князь счел это время самым удобным для приведения в исполнение своего заговора. На дороге он заявил войску, что не может идти далее, так как, по его словам, волхвы предвещают ему гибель от сего похода. Возвратившись назад, Довмонт вместе с другими заговорщиками незаметным образом вошел в дом князя и тут ночью, когда Миндовг спал, изрубил его на части, а вместе с ним и двух его сыновей.

Так трагически кончил жизнь свою первый основатель Литовского государства Миндовг.

После гибели Миндовга в Литовском государстве настает смутный период, характеристикою которого служит убийство одного претендента на литовский престол другим претендентом на то же место. В усобице этой современные ученые, между прочим, видят борьбу в Литве двух партий: православно-русской и литовско-языческой, или национальной. Период этот продолжается почти всю вторую воловину XIII в., пока на престол Миндовга вступил Лютовер из Жмуди, отец Витеня и Гедимина, и кончился он торжеством первой партии, то есть православно-русской.

Преемники Миндовга

Тронят. Когда убит был Миндовг, то место его занял Тронят, представитель литовско-языческой, или национальной партии. Но скоро соперником ему явился родной брат его Тевтивил, князь Полоцкий, давно уже принявший православие и обрусевший, очевидно сторонник православно-русской партии. Между двумя братьями началась борьба по поводу дележа имущества Миндовга. Борьба эта кончилась убийством Тевтивила. Но, впрочем, и сам Тронят скоро подвергся той же участи: чрез год с небольшим его убили, по словам летописи, четыре Миндовговых конюха (вероятно, сторонников русско-православной партии), когда он шел в баню.

Войшелк. После Тронята выступает на сцену сын Миндовга Войшелк, который также был сторонником православно-русской партии внутри Литвы.

Войшелк, по принятии православия и по возвращении из Болгарии, поселился, как мы уже говорили выше, на Немане в собственном монастыре. Тут он жил до гибели отца, а потом, боясь, чтобы и его не постигла та же участь, сбросил монашескую рясу и бежал в Пинск к тамошнему князю. В Пинске Войшелк оставался до тех пор, пока не был убит Тронят. А затем, опираясь на войско пинского князя, он овладел Новгородком и там объявил себя великим литовским князем. После этого Войшелк, по словам Ипатьевской летописи, отправился против врагов покойного отца своего. В короткое время он побрал все их города и села, а самих большею частию перебил. Оставшиеся в живых бежали из своего отечества в соседние земли, в числе последних, между прочим, был и главный убийца Миндовга Довмонт, князь Ольшанский. Он бежал в Псков, принял там православие и 35 лет управлял Псковом.

Шварн Даниилович. Утвердившись окончательно в Литовском государстве, Войшелк, для упрочения в нем русского влияния, решился слить свое государство с русскими княжествами: Галицким и Волынским. С этою целию он признал себя сыном Василька Романовича (брата Даниила Галицкого), а себе усыновил Шварна Данииловича, которому отдал и все Литовское государство.

Распорядившись таким образом насчет судьбы своего государства, Войшелк удалился в угорский Даниилов монастырь. Живя там, он говорил: «Вот здесь, подле меня, сын мой Шварн, а там господин мой отец князь Василько, буду ими утешаться». Но ему недолго пришлось утешаться: в 1268 г. умер Шварн Даниилович бездетным; место его, по просьбе литовцев, снова занял сам Войшелк. А это, между прочим, вызвало неудовольствие в Льве Данииловиче, брате покойного Шварна, которому хотелось быть наследником сего последнего. Войшелк и Лев Даниилович уже стали было готовиться к борьбе, как в это дело вмешался Василько Романович: желая помирить их, он пригласил Войшелка и Льва приехать во Владимир на Волыни. Но там они, живя в Михайловском монастыре, после одной из попоек, по словам Ипатьевской летописи, сначала заспорились, а потом задрались, и, наконец, дело кончилось тем, что Лев убил Войшелка.

Тройден Рожунтович (1270–1282 гг.). В начале XIII в. в Литве образовалось удельное княжество Олынанское, князем которого во второй половине того же столетия был некто Ромунт (по другим сведениям, Альгемунт). У этого Ромунта было пять сыновей: Наримунт, Голын, Довмонт, Гедро и Тройден. Предание говорит, что после смерти Войшелка великий литовский маршал Монвит вручил Наримунту меч и начальнический жезл, знаки великокняжеского литовского достоинства и таким образом объявил его великим литовским князем.

Получивши это достоинство, Наримунт наделил своих троих старших братьев уделами из собственного государства, а для меньшего, Тройдена, отнял у поляков Подлесье.

По словам того же предания, Наримунту приписывается установление литовского герба: скачущего всадника на коне, вместо центавра бывшего, то есть получеловека-полуконя.

Но насколько справедливо вышеозначенное предание относительно Наримунта – мы не знаем. Верно только то, что у ольшанского князя действительно было пять сыновей и что четверо из них: Наримунт, Голын, Довмонт и Гедро – были даже православными. Один только, самый младший, Тройден, остался до конца жизни язычником и был в Литве представителем национальной партии.

Относительно Тройдена также исторически известно, что он спустя два года после смерти Войшелка, именно в 1271 г., был провозглашен национально-языческою партиею великим литовским князем и затем управлял сим государством около двенадцати лет.

Вследствие торжества национально-языческой партии, между прочим, произошло то, что Литовское государство, потерявши опору в русской народности, стало слабеть и разлагаться. В это время от него отделились русские княжества: Полоцко-Витебское и, как кажется, Пинское и Туровское^[59]. В Полоцке, от которого зависел и Витебск, избран был князем Эрден, один из литовских удельных князей, вероятно принадлежавший в своем отечестве к партии русской и бежавший оттуда вследствие торжества партии языческой.

Получивши великокняжеское достоинство, Тройден поселился в г. Кернове. Все княжение его прошло в борьбе то с князьями Волынско-Галицкими, то с поляками и немцами. Сначала он хорошо жил с галицким князем Львом Данииловичем: отдал даже на воспитание ему своего сына Ромунта (в православии Лавра), только все не ладил с волынским князем Владимиром Васильковичем. Но, наконец, поссорился и с Львом Данииловичем за пограничные литовские владения. В 1274 г. Тройден в первый день Пасхи напал на город Дрогичин, ограбил его и перерезал многих жителей. Лев Даниилович в отмщение за это несколько раз наводил на Литву татар. Война продолжалась три года. Кончилась окончательным миром Тройдена с галицким князем, а затем и с волынским.

По заключении мира с галицко-волынскими князьями Тройден начал упорную и жестокую борьбу с поляками и немцами за притеснение пруссов. Литовский князь страшно опустошил владения и тех и других, а потому и заслужил у них название жестокого тирана и мучителя, но на самом деле это была только месть за единоплеменный народ. В 1282 г. Тройден был убит заговорщиками, очень может быть, что из партии русской, желавшей возвести на литовский престол своего кандидата, как более популярного в Литве. К этому убеждению приводит нас то, что со смертию Тройдена в Литовском государстве влияние русское делается решительным^[60].

Вступление на престол Литовского княжества новой династии, из Жмуди

По смерти Тройдена в Литовском государстве является новая династия – Жмудская, или, как обыкновенно называют ее, Гедиминова. Во время этой династии Литовское государство благодаря своим даровитым представителям достигло самого высокого могущества. Граница этого молодого государства уже при третьем князе этой династии, Гедимине, настолько врезывалась в глубь русской территории, что на востоке касалась Днепра, на юге упиралась в Южный Буг, а на севере проходила по Западной Двине^[61].

Вследствие такого огромного захвата русских земель произошло то, что при Гедимине две трети жителей, составлявших Литовское государство, принадлежали к православно-русской народности. При следующих же трех преемниках Гедимина, Ольгерде, Ягайле и Витовте, вследствие нового захвата русской территории, православное население в Литовском государстве увеличилось до более значительных размеров: можно сказать, что в это время было ⁹/₁₀ русского населения из всего числа жителей, входивших в состав Литовского государства, и только ¹/₁₀ – собственно литовцев.

При таком численном перевесе русского населения над литовским и при том превосходстве цивилизации русской народности над первобытною цивилизациею литовскою влияние русских в собственной Литве было огромное. Влияние это, как видно из летописей и хроник русских, немецких и польских, а равным образом и оставшихся документов, при Жмудской династии проникало во все слои общества. Влияние это прежде всего обозначилось распространением православия в собственно Литве. Православие уже с XII в., как мы видели, начало проникать в Литву, но с XIV в., то есть со времени вступления на литовский престол Жмудской, или Гедиминовой, династии оно пошло такими быстрыми шагами, что почти все члены княжеских родов были православными. При Гедимине и Ольгерде, третьем и четвертом князьях Жмудской династии, богослужение по обряду православной церкви открыто совершалось не только в православных храмах столицы, но даже в самом дворце князей. Принимал ли простой народ православие во времена первых четырех князей Жмудской династии, мы не знаем, но что касается вельмож княжеских и вообще высшего литовского сословия, то несомненно, что они принимали: свидетельством тому служат мощи святых мучеников, находящихся в г. Вильне. Вторым видимым признаком могучего влияния русской народности на литовцев было употребление русского языка в Литовском государстве как князьями, так и вельможами. Об этом сохранилось множество свидетельств и в русских летописях, и в немецких хрониках, и в польских источниках. Но вот вопрос: говорил ли простой литовский народ по-русски при князьях Жмудской династии, или Гедиминовой? По всей вероятности – говорил, и если не большая часть, то многие; по крайней мере, есть на это доказательства в источниках: так, при литовском киязе Витовте умер католический епископ г. Вильны Василло; по смерти его осталось завещание; в этом завещании, писанном по-латыни, Василло, между прочим, привел много фраз из русского языка и при этом оговорился, что «это не мои слова, а простонародья литовского».

Но литовские князья Жмудской династии и высшее сословие этого времени (а, по всей вероятности, были примеры из среднего и низшего сословий) не только употребляли русский язык в разговорной речи, но и писали на нем. Доказательством этого служит много документов, сохранившихся с XIV в.¹ Затем русское влияние ^[62] при Жмудской династии обнаружилось в законодательстве литовском, в нравах, обычаях и т. п. Но с особенною силою оно отразилось в характере военного дела. Из сочинений польского писателя Длугоша и немецкого Дюсбурга мы видим, что благодаря влиянию русскому при Витене и Гедимине характер военного дела в Литве совершенно изменился: беспорядочные древнелитовские ополчения сменились более стройными и многочисленными толпами, которые не ограничиваются прежними набегами и грабежом, а совершают более продолжительные и отдаленные походы на поляков и крестоносцев; осаждают и берут города, причем действуют стенобитными машинами и устраивают правильные лагери. С этого времени литовские князья уже не полагаются, как прежде было, на одну естественную защиту своей земли, то есть на болота и озера, а ограждают свои границы рядом новых замков и вновь укрепленных городов; причем, по примеру русскому, местные жители обязываются выставлять очередных людей для содержания гарнизонов. Значительную часть войска всегда составляли русские полки, которых вооружение и устройство, по свидетельству Дюсбурга, были отличные и решительно не уступающие вооружению и устройству западных рыцарей. По свидетельству того же писателя, между русскими, входившими в состав литовских войск, были лица, которые по военной выправке и храбрости не уступали западным рыцарям, с которыми они часто вступали в единоборство и одолевали их. Во главе литовских войск в качестве вождей нередко стояли русские удельные князья, признававшие над собой власть литовских государей.

К числу признаков усиления и влияния православно-русской народности в великом княжестве Литовском мы можем отнести и еще следующие два обстоятельства: во-первых, что среди сподвижников Витеня и Гедимина единственная выдающаяся личность, занимавшая видное место наряду с самими князьями, был русский князь Давид Довмонтович из Пскова^[63]. По словам литовских летописей, Давид отличался необыкновенною энергиею, предприимчивостью и знанием военного дела. Давид пользовался в Литве высокими почестями и окружен был со стороны Гедимина всевозможным почетом; Гедимин даже породнил его с собою, выдав за него одну из своих дочерей; во-вторых, что исполнение дипломатических обязанностей поручалось русским; так, мы знаем из сохранившихся документов, что при Гедимине какой-то Александр с товарищами своими «русскими» был посылаем в качестве посла к рижскому архиепископу.

Влияние русской народности на литовцев при Витене и Гедимине обозначалось и в самом титуле, принятом этими князьями. В грамотах к иностранным государям Гедимин титуловался так: «Царь литовский и русский», иногда так: «Царь литовский и множества русских».

Наконец, русское влияние при Витене и Гедимине выразилось и в названии управляемого ими Литовского государства: до них Литовское государство называлось княжеством Литовским и Жмудским, а с их времени оно стало называться великим княжеством Литовским, Жмудским и Русским^[64].

Лютовер. Это был первый литовский князь, положивший начало в Литовском государстве новой династии. Родом он был из жмудского местечка Эйрогола, по происхождению из рода Колюмнов. Взятый ко двору Тройдена, жившего в это время в г. Кернове, Лютовер исполнял разные придворные должности (коморника и маршала) и был любимцем Тройдена. По смерти этого последнего Лютовер русскою партиею, помимо сыновей Тройдена, был избран литовским князем. Но когда именно, то есть в каком году он избран был литовским князем, из летописей неизвестно, равным образом в источниках ни слова не говорится и о походах его^[65]. Вероятно, он княжил немного. Умер около 1295 г.

Витень (1295–1316 гг.). Витень – второй князь в Литовском государстве из Жмудской династии. Он получил воспитание при дворе Тройдена и, очевидно, под сильным влиянием русской партии, а потому мы видим, что в его княжение существует необыкновенно тесная связь и дружба русских с литовцами. Ни один поход, ни одна битва Витеня с соседями не обходилась без участия русских. Самым приближенным человеком и самым доверенным лицом при Витене был русский князь, упомянутый нами выше Давид Довмонтович из Пскова.

Вступивши на престол Литовского государства, Витень большую часть своего княжения провел в борьбе с поляками и прусско-ливонскими рыцарями. С поляками Витень вел войну за союз их с рыцарями. По словам Длугоша, Витень три раза нападал на польские владения и страшно опустошал их: в первый раз он напал в 1296 г. на землю Линчичицкую, во второй, в 1306 г. – на Калишскую и в третий, в 1307 г. – на Серодзскую. Но самая упорная и продолжительная борьба литовского князя была с прусско-ливонскими рыцарями.

Ливонский орден, как основанный рижским архиепископом, в начале своего существования был в зависимости от сего последнего, но потом, когда соединился с Тевтонским, сделался самостоятельным. В конце XIII в. рыцари задумали было подчинить своей власти г. Ригу, но встретили протест со стороны архиепископа и магистрата, потому что город был в зависимости от них. Тогда рыцари порешили достигнуть своей цели силою оружия и вследствие этого началась упорная борьба рыцарей с архиепископом и магистратом г. Риги. Но так как последние собственными силами не в состоянии были одолеть первых, то пригласили на помощь литовского князя Витеня.

Весною 1298 г. Витень с многочисленным войском явился на правой стороне 3. Двины во владениях Тевтоно-Ливонского ордена. Рижане и архиепископская дружина немедленно соединились с ним и повели его на орденскую крепость Каркус. Крепость эта, снабженная многочисленным гарнизоном, была разрушена литовцами до основания. После этого войско Витеня рассыпалось по всей окрестной стране и страшно ее опустошило, причем погибло множество духовных лиц и костелов. Обремененный богатою добычею, Витень предпринял обратный поход, но на р. Трейдере его встретил магистр ордена Бруно с сильным войском. Битва произошла 1 июня. Сначала рыцари имели успех: умертвили 800 литовских ратников и освободили из плена более 3000 христиан, и Витень стал было отступать, но потом остановился, устроился и снова повел войско в битву; на этот раз орденское войско было разбито наголову: магистр Бруно, 22 орденских рыцаря и 1500 простых воинов были убиты, а остальные рассеяны.

На следующий год война Витеня с рыцарями возобновилась, но только на этот раз она кончилась неудачно для литовского князя. 29 июня 1299 г. около крепости Неймюля он потерпел страшное поражение: более 4000 литовских ратников было убито и столько же потонуло в ближайшей реке. Последняя победа рыцарей была причиною того, что Витень отказался помогать рижскому архиепископу и магистрату и заключил мир с рыцарями.

Но мир между литовским князем и рыцарями недолго продолжался: через два года борьба опять возобновилась. Она произошла вследствие того, что прусские рыцари, вспомоществуемые войсками мелких польских князей, стали стремиться к тому, чтобы под видом крещения овладеть языческою Жмудью и жителей ее обратить в рабство. Эта новая борьба продолжалась до самой смерти Витеня. Она началась взаимным опустошением владений, а потом перешла в правильную войну с осадою крепостей и взятием городов. Самая ожесточенная война литовского князя с прусскими крестоносцами падает на 1313 и 1314 гг. В 1313 г. Витень, воспользовавшись походом прусских крестоносцев в Померанию, послал брата своего Гедимина опустошить и разорить рыцарские пограничные владения, как опорные пункты против Литвы. Гедимин выполнил эту задачу блестящим образом: он в отсутствие рыцарей разорил и ограбил несколько укрепленных мест, захватил огромное число пленных и вернулся с богатою добычею. Рыцари, возвратившись из Померании, в свою очередь, ворвались в литовские земли, захватили в них два города и в пылу ожесточения поступили с ничем не повинными жителями этих городов совершенно не по-рыцарски: они всех их перебили, не щадя ни пола, ни возраста, даже младенцев не пощадили: одних убили, а других сожгли на костре. Такой варварский поступок не остался без наказания: тот же Гедимин снова напал на владения ордена и обозначил свой путь пеплом и кровью; он проник в самую глубь орденских владений и дошел до Браунсберга. Последний набег литовцев сильно встревожил рыцарей. Они порешили нанести удар Литовскому государству в самое сердце. В 1314 г. крестоносцы выступили против литовцев с огромным войском и притом двумя путями: сухим и по Неману водою. Позади пройденного пути рыцари устраивали склады боевых и съестных припасов, а для охраны тыла оставляли значительную стражу. Разоряя и опустошая все встречавшееся на пути, они дошли до Новгородка, который немедленно взяли, жителей перебили, а дома сожгли; затем приступили к осаде замка. Против крестоносцев Витень отправил любимца своего Давида Довмонтовича. Давид сначала постарался уничтожить оставленные рыцарями на пути к Новгородку боевые и съестные склады, а потом незаметным образом зайти в тыл немцам и тут захватить весь обоз их и перебить при нем прислугу и стражу. Крестоносцы, не ожидая сего нападения, перепугались и, бросивши осаду замка, стали отступать. Правда, отступление рыцарей началось в стройном порядке, как подобает дисциплинированному и хорошо организованному войску, но это продолжалось только до первого пункта, где сложены были их боевые и съестные припасы; а когда они, преследуемые Давидом, дошли до него и когда увидели, что тут все уничтожено, то так перепугались, что побросали свое оружие, потеряли строй и в беспорядке, врассыпную, обратились в бегство. Пробегая в сутки до десяти миль, рыцари Тевтонского ордена все-таки не добрались до своего отечества: среди дремучих лесов и топких болот все до одного погибли от голода и истощения. Это было последнее событие при жизни Витеня: в 1316 г. он был убит молнией.

Гедимин (1316–1341 гг.). После смерти Витеня на литовский престол вступил брат его Гедимин. Он управлял государством 25 лет. При нем оно окрепло, упрочилось и значительно расширилось в территориальном отношении. Поэтому все историки считают Гедимина собственно основателем Литовского государства и относят его к числу замечательных государей своего времени^[66].

Борьба Гедимина с тевтоно-ливонскими рыцарями. Союз его с рижским архиепископом и магистратом г. Риги. Враждебные действия Гедимина с тевтоно-ливонскими рыцарями начались с 1320 г. В этом году прусские крестоносцы, под начальством магистра Генриха Пляцке, вступили в Жмудь и стали опустошать ее. Гедимин, узнавши об этом, собрал огромное войско и двинулся на них. Враги встретились на р. Жеймоле. Произошла кровопролитная битва, которая кончилась совершенным поражением рыцарей.

На следующий год неугомонный Пляцке снова предпринял поход в Жмудь. Он проник далеко в глубь литовской территории и осадил сильную крепость Медники, но и этот поход его окончился полною неудачею: литовский князь, зайдя магистру в тыл, нарубил деревьев, завалил ими пройденный рыцарями путь, чтобы затруднить им отступление, и затем, обойдя фланговым движением войско крестоносцев, напал на него с фронта. Завязалась страшная битва; одолеваемые русско-ливонскими войсками, рыцари начали было отступать и как раз попали в места, заваленные срубленными деревьями; страх напал на них: в испуге рыцари побросали оружие и обратились в бегство; Гедимин погнался за ними и всех истребил. В числе убитых оказался и сам магистр Генрих Пляцке, а товарищ его, первое лицо после магистра, Герард Роде, попался в плен и был сожжен на костре в честь литовских богов.

Меднинское поражение было великим скандалом для всего Тевтонского ордена; нужно было отомстить Гедимину. Рыцари стали готовиться; два года они созывали охотников с разных сторон западной Европы и приготовляли припасы^[67]. Но привести в исполнение своей мести им скоро не пришлось: обстоятельства так сложились, что орден должен был прекратить на некоторое время свои враждебные действия против литовского князя.

Какие же это обстоятельства?

При изложении княжения Витеня мы говорили, что рижский архиепископ и магистрат вели борьбу с прусскими рыцарями за г. Ригу. Тогда же мы видели, что сторону первых принял литовский князь Витень. Но это, как мы тоже видели, никакой пользы не принесло им: разбитый наголову около крепости Неймюля, Витень отказался от союза с архиепископом и магистратом и заключил мир с рыцарями.

Теперь архиепископ и магистрат г. Риги предоставлены были собственным силам. Но собственными силами они не могли вести борьбы с рыцарями, войска которых все более и более увеличивались вследствие прибытия к ним новых подкреплений из западной Европы. Тогда архиепископ и магистрат задумали повести дело иным путем: они, не вступая в открытую борьбу с рыцарями, стали посылать на них жалобы папе, который жил в это время в южной Франции, в Авиньоне^[68]. В этих жалобах архиепископ и магистрат, между прочим, выставляли папе на вид корыстолюбие, алчность и разбойнические набеги рыцарей на литовцев, отчего, по их мнению, эти последние не только не принимают христианства, но даже отступают от него и те из них, которые уже раньше приняли было эту религию. Рыцари, узнавши об этом, с своей стороны, стали посылать папе один за другим доносы, в которых обвиняли архиепископа и магистрат Риги в том, что они вступают в дружбу с литовцами, заключают с ними союзы, интригуют против них, рыцарей, и вообще ведут себя так, что литовцы сделались гораздо упорнее в своем язычестве, чем прежде, и никак не хотят принимать христианства.

Получая такие противоречивые жалобы, папа не знал, кому верить, и вследствие этого не принимал серьезных мер для прекращения ссоры. Так дело тянулось до 1321 г. В этом же году он взялся за него энергически и благодаря крупным рыцарским подаркам принял сторону Тевтонского ордена: архиепископ и магистрат были признаны виновными и сильно сконфужены. Что было делать последним? Как склонить папу на свою сторону? После долгих рассуждений решено было послать послов к Гедимину и вступить с ним в самый тесный союз, а затем добыть у него документы, которыми бы архиепископ и магистрат г. Риги могли убедить папу и весь христианский Запад в том, что упорство литовцев при обращении их в христианство происходит не от них, архиепископа и магистрата, а от предосудительных поступков самих рыцарей.