Павел Брянцев
Литовское государство. От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке

Таковы были отношения Гедимина к русским удельным князьям вообще и к московскому в частности.

Новая борьба Гедимина с рыцарями и смерть его. Под конец своей жизни Гедимин снова должен был вступить в борьбу с прусскими крестоносцами. В 1337 г. к магистру Тевтонского ордена из Германии прибыли двести рыцарей в качестве гостей. Для развлечения и потехи их магистр устроил поход на литовцев^[80]. Вторгшись в пределы Литовского государства, он вместе с гостями осадил крепость Пиллен (Пулен), в которой заперлись 4000 литовцев, собравшиеся сюда из окрестных сел с их женами, детьми и наиболее ценным имуществом, под начальством местного князька Маргера. Два месяца осаждали крепость, заваливали рвы землею, били осадными машинами стены и делали энергические приступы; литовцы защищались отчаянно и удачно отражали эти приступы. Тогда одному рыцарю пришло в голову бросить вовнутрь крепости, где находилось много деревянных построек, несколько стрел с горючим составом, чтобы произвести пожар. Это средство удалось: огонь запылал внутри крепости. Литовцы, увидевши, что для них нет более спасения, решились умереть до одного, а тела сжечь в огне. Для этой цели они приготовили огромный костер на площади и зажгли его. Потом умертвили своих детей и трупы их бросили в пламя. Затем взрослые поручили одной старухе рубить им головы и бросать на костер. Но когда та на сотом убийстве изнемогла, то оставшиеся в живых литовцы разбились на пары и вонзили друг другу мечи. Остался в живых один только Маргер с женою. Но и они решились последовать примеру погибших. Маргер, на глазах рыцарей, когда те уже перебрались чрез стены крепости, возвел свою жену на костер и тут убил ее собственноручно, а потом и себя.

Последний поход рыцарей собственно и был причиною новой борьбы Гедимина с братьями Креста Господня. Борьба эта с промежутками продолжалась более трех лет и кончилась гибелью самого Гедимина. Об этом в источниках рассказывается так. В 1341 г. немецкие крестоносцы напали на литовскую крепость Белону, окружили ее и стали томить жителей голодом. Узнавши об этом, Гедимин с своими сыновьями и огромным войском двинулся на выручку крепости, но дорогою он хотел взять пограничную крепость рыцарей Бейербург; во время нападения на нее литовский князь слишком близко подъехал к стене и был убит пулею, пущенною из огнестрельного оружия, только что в первый раз рыцарями примененного к делу^[81].

Около города Вильны есть высокая уединенная гора, вершина которой оканчивается площадкою, покрытой в настоящее время мелким кустарником. Прелестную картину представляют окрестности этой горы: с одной стороны виднеется в долине Вильна с высокими костельными башнями и золотыми главами православных церквей; с другой – голубою лентою извивается в своих берегах р. Вилия, за которою расстилается огромная равнина, причудливо окаймленная небольшими перелесками; с третьей – возвышаются так называемые «антокольские холмы», покрытые хвойными деревьями, которые своею поэтическою синевою невольно уносят мысли наблюдателя в какую-то бесконечную даль. На этой-то горе, как говорит предание, и был сожжен по языческому обряду труп Гедимина. Гора эта до сего времени у местных жителей известна под именем «Гедиминовой».

Внутренняя деятельность Гедимина. О внутренней деятельности Гедимина и о влиянии его на устройство и распорядок в Литовском государстве до нас дошло мало сведений. Из источников мы видим, что главная забота этого князя состояла в постройке крепостей, замков и городов.

Постройка крепостей. Большая часть крепостей, построенных Гедимином, находилась на западной границе Литовского государства, на окраине Жмудской земли. Замечательнейшие из них были следующие: Юнигеда, Кимель, Онкаим, Путеба, Бисена и Путенике. Крепости эти отличались обширностью, прочностью и снабжены были сильными гарнизонами, которые не раз, как мы видели, стойко выдерживали осады и приступы крестоносцев, повторявшиеся иногда ежегодно в продолжение многих лет, и успевали победоносно отражать их.

Постройка замков. По словам летописей и хроник, Гедимин много основал в своем государстве замков, но семь из них отличались особенною красотою, роскошным убранством и историческим значением, именно:

Два виленских. Они построены были Гедимином скоро после того, как перенесена была столица из Трок в Вильну, около 1323 года. Один из этих замков находился на самой вершине так называемой Турьей горы (теперь Замковой) и известен был под именем «Верхнего замка», а другой – у подошвы этой горы и назывался «Нижним». Развалины первого и теперь существуют, а от второго и следов нет.

Верхний замок отличался особенно своею красотою и живописностью. В этом замке хранились сокровища литовских князей. При Гедимине тут помещалось его семейство и сам он проживал, а нижний замок занимал штат его; в нем же отводились обыкновенно помещения для знатных иностранных гостей в случае их приезда.

В восточной части верхнего замка Гедимин устроил языческое капище, обращенное при Ольгерде в православную церковь, а при Ягайле в 1387 г. – в костел Св. Мартина.

Два трокских. Один из этих замков построен был на берегу озера Гальве, а другой – на острове этого озера; соединены они были постоянным мостом. От первого замка, или берегового, не осталось почти никаких развалин, а от второго, или островного, сохранилось их достаточно. От этого замка уцелело два этажа и три башни. Развалины эти теперь поросли мхом, а в некоторых местах покрылись кустарниками.

Незадолго до смерти своей Гедимин отдал трокские замки, как и самый город Троки, сыну своему Кейстуту. Предание говорит, что когда Кейстут похитил из палангенского храма богини Прауримы красавицу вайделотку, Бейруту, то скрывал ее до времени в этом втором замке, что на острове озера Гальве. Тут, говорят, родился и знаменитый Витовт.

Меднинский замок. Замок этот находился в 28 верстах от Вильны и служил для Гедимина летнею его резиденциею. Сын его Ольгерд также часто жил в этом замке вместе с своею супругою Юлианиею Тверской. В XV в. здесь часто жил польский историк Длугош вместе с сыновьями Казимира IV. В этом же замке, в домашней часовне, некоторое время почивали мощи св. Казимира.

Меднинский замок, судя но его развалинам, имел четырехугольную, продолговатую форму. Длина его была около 85 саженей, ширина – около 65, а высота – около 6 саженей. Внутри находился плац, застроенный деревянными строениями. На северо-восточном углу возвышалась круглая башня, состоящая из трех этажей. Весь замок окружен был глубоким рвом. Стены замка и башня сохранились до настоящего времени.

Кревский замок. Название свое он получил от местечка Крево, в котором был построен. Местечко это существует до настоящего времени и находится в 35 верстах от г. Ошмян, Виленской губернии.

Развалины Кревского замка существуют до настоящего времени и возвышаются в долине, омываемой с севера ручьем, а с востока прудом. Стены их из камня и красного кирпича, вышиною около 7 саженей, и занимают на протяжении своем около 50 саженей. Двое ворот, с подъемными некогда мостами, вели в замок, в средине которого был пруд и деревянные строения. На северном углу возвышалась четырехэтажная квадратная башня, служившая для защиты во время нападения. До сих пор видны готические окна в трех этажах. Фундамент башни сделан из больших камней; вышина его 5 аршинов. Под башнею до настоящего времени сохранилось в целости подземелье, вроде мрачной тюрьмы. В этом подземелье в 1381 г. Ягайло задушил своего родного дядю Кейстута.

В двух верстах от Кревского замка находится курган, называемый до сих пор «Городищем», вышиною в 11 саженей. Вершина его занимает 1600 квадратных саженей пространства, а в самой средине заметно овальное углубление на две сажени. По преданию, Городище это соединялось с замком подземным ходом, в котором будто бы можно было ехать шестеркою лошадей, запряженных рядом.

В 1384 г. в этом замке Ягайло заключил договор с послами польской королевы Ядвиги о вступлении с нею в брак и о соединении Литвы с Польшею. Здесь же, как известно, во второй половине XVI в. проживал русский выходец князь Курбский.

Лидский замок. Он построен был в г. Лиде в 1326 г. Строили его киевские каменщики и русские пленные из Волыни. Развалины этого замка и теперь существуют. Из этих развалин видно, что лидский замок имел квадратную форму, причем каждая сторона его имела 32 сажени длины, толщины 2 сажени, а высоты 6 саженей. По углам замка было четыре башни. Замок окружен был с трех сторон водою, а с четвертой – глубоким рвом, чрез который перекинут был подъемный мост. Этот замок более других испытал на себе нападения неприятелей. С 1396 по 1399 г. тут проживал, с дозволения Витовта, хан Золотой Орды Тохтамыш. Замок этот окончательно разрушен шведами только в начале XVIII в.

Постройка городов. Из городов, построенных Гедимином, нам известны два:

Троки. Город этот до настоящего времени существует в Литве и лежит недалеко от Вильны. Предание говорит, что в трех верстах от нынешних Трок в начале X в. находилось местечко Гургони, которое в продолжение нескольких лет было резиденциею литовских легендарных кунигасов из рода Довшпрунга. По словам польского историка Длугоша и литовского Нарбута, русский князь Владимир Святой в конце X в. разрушил Гургони и основал город Троки. Здесь он оставил своего наместника для сбора дани и управления страною. В половине XIII в. город этот был разрушен прусскими крестоносцами. Но в 1320 г., или около того, в трех верстах от разоренных Трок, на берегу озера Гальве, Гедимин основал новый город и назвал его также Троками. Тогда же он сделал этот город и своею столицею, которою до того времени, после Новгородка, был г. Кернов.

Вильна. Об основании Гедимином Вильны существует целая поэтическая легенда. Однажды Гедимин, говорится в легенде, отправился из Трок на охоту со всем своим двором к устью р. Вилейки (приток Вилии). Охота была удачна: князь сам лично убил на Турьей горе, или Замковой теперь, большого дикого быка или тура^[82]. Но так как наступала уже ночь и обратно ехать в Троки было поздно, то Гедимин и расположился на ночлег около этой самой горы, где был убит тур. Ночью ему приснился довольно странный сон: на вершине Турьей горы стоял железный волк и выл таким громким голосом, что как будто бы внутри его сидело еще сто волков. На следующий день Гедимин пригласил к себе главного жреца по имени Лездейко и рассказал ему свой чудный сон^[83]. Криве-Кривейто так объяснил князю этот сон: железный волк означает знаменитый столичный город, который должен возникнуть здесь, а громкий вой зверя предвещает всемирную славу будущему городу. Князь, выслушавши толкование Криве-Кривейто, немедленно сделал распоряжение о постройке города, который назвал Вильною и куда затем перенес свою резиденцию.

Но вот вопрос: насколько справедлива вышеозначенная легенда относительно постройки Гедимином Вильны? То есть действительно ли Гедимин был основателем сего города?^[84] Чтобы ответить на этот вопрос, мы сначала скажем о том, что находилось в местности, где теперь Вильна, до вступления Гедимина на литовский престол. В летописи, так называемой Быховца, в списке, хранящемся в познанской библиотеке, рассказывается следующее: самогитский князь (жмудский) Свенторог однажды отправился на охоту к устью р. Вилейки, то есть в ту местность, где потом построена Вильна, и нашел здесь прелестную долину, покрытую древним дубовым лесом. Долина эта так понравилась Свенторогу, что он, возвратившись домой, призвал сына своего Гермунда и сказал ему: «Если я умру, то тело мое свези на ту долину, которая омывается р. Вилиею и Вилейкою, и там сожги его». Тогда же, между прочим, Свенторог выразил желание, чтобы в этой местности, после его смерти, сжигались тела всех литовских князей и знатных бояр. В 1270 г., на 96-м году жизни, Свенторог скончался. Гермунд исполнил завещание отца: он действительно свез тело его в указанное место, сжег в долине и в память этого события построил там храм богу Перкуну, куда из Палангена перевез и поставил статую этого бога для поклонения. С тех пор, прибавляет та же летопись, местность, где сожжен труп самогитского князя, называется «долиною Свенторога». Затем, в прусской хронике Дюсбурга и летописи Стрыйковского мы находим такого рода известие: когда в 1294 г. ливонскими рыцарями разрушено было на р. Дубиссе Ромове, то Криве-Кривейто с коллегиею окружавших его жрецов перенес святилище страны сначала в Кернов, а потом, года три спустя, в долину Свенторога и поместил его в том именно храме, который построен был Гермундом.

Таким образом, мы видим, что в местности, где теперь Вильна, уже до Гедимина существовал храм и находилось Ромове, при котором жил главный литовский первосвященник, или Криве-Кривейто; поэтому мы не ошибемся, если скажем, что до княжения Гедимина на месте Вильны было селение и что Гедимин для упрочения своей власти около 1323 г.^[85] заложил, как основательно говорит Г. Иловайский, два замка, в долине Свенторога, подле Ромове, и затем перенес сюда свою столицу из Трок.

Кроме постройки крепостей, замков и городов, во внутренней деятельности Гедимин замечателен еще тем, что он поднял и оживил торговлю, вызвал из-за границы в свое государство мастеровых, ремесленников и разных колонистов для насаждения западноевропейской цивилизации и т. п.

Отношение Гедимина к христианам вообще и к православным в частности. Гедимин относился с полною терпимостью к христианам всех исповеданий. Мы не только не находим в хрониках и летописях намеков на какое бы то ни было стеснение христиан, но, напротив того, из грамот Гедимина и переговоров с бывшими у него послами мы видим, что он всегда оказывал и готов оказывать всевозможное покровительство им. Из отчета посольства, ездившего в Вильну в 1324 г., мы знаем, что в этом городе существовали два католических монастыря: доминиканский и францисканский. Монахи этих монастырей пользовались даже почетом при дворе, и им поручалось князем составление дипломатических грамот. По отношению же к православным Гедимин еще более оказывал расположения и преданности, чем к католикам. Так, нам хорошо известно, что Гедимин три раза был женат, и из этих трех жен две последние были православны. Одну из них звали Ольгою, имя которой сохранилось в имени Ольгерда, а другую Евою, имя этой осталось в имени самого младшего сына Гедимина – Явнуте. Дети же его были почти все православные. При Гедимине православная церковь в Литовском государстве управлялась полоцким владыкою, который свободно сносился с митрополитом и принимал участие в поместных соборах русского духовенства. По свидетельству Ревиуша, в самой Вильне православные при Гедимине имели церковь Св. Николая.

События в Литовском государстве по смерти Гедимина, до вступления на великокняжеский стол Ольгерда

Дети Гедимина. Разделение Литовского государства Гедимином между сыновьями. Отношения сыновей Гедимина между собою после смерти отца. Гедимин, как мы уже заметили выше, три раза был женат. Первая жена его была литвинка и принадлежала, как и он сам, к языческой религии, а остальные две – Ольга и Ева – были русские и православные. От этих трех жен Гедимин имел семь сыновей и пять дочерей. Из семи сыновей Гедимина двое – Монвид (самый старший) и Кейстут (третий по старшинству, сын Ольги) были язычники, а следующие пять: Ольгерд (первый после Монвида, тоже сын Ольги), Наримунт, Любарт, Кариат и Явнут (самый младший, сын Евы) были православные. Из пяти дочерей Гедимина – четыре были православные, а пятая католичка.

По свидетельству русско-литовских летописцев и польского историка Длугоша, Гедимин, незадолго до смерти, разделил свое государство на несколько уделов и раздал их сыновьям: Монвид получил от отца города Кернов и Слоним в Черной Руси; Ольгерд (в православии Андрей, а в схиме Алексий) – Крево и Витебское княжество; Кейстут – Берестье (Брест), Гродну и Жмудь; Наримунт (в православии Глеб) – Пинск, Туров и Минск; Любарт (в православии Феодор) – Волынь; Кариат (Михаил) – всю Черную Русь без Слонима. Затем остается самый младший сын Гедимина Явнут (в православии Иоанн); получил ли он при жизни отца своего какой-либо удел – мы не знаем. Известно только то, что Явнут после смерти отца вместе с матерью жил в том уделе, который находился в непосредственной зависимости от великого князя, именно: в стольном городе Вильне, к которому причислялись пригородки: Ошмяны, Вилькомир и Бреслав-Литовский.

Кроме вышеозначенных сыновей, у Гедимина в живых остался еще брат Воин. При жизни Гедимина Воин владел Полоцком, и по смерти брата он оставался владетелем того же удела.

Что касается дочерей Гедимина, то все они, как мы уже отчасти видели, выданы были замуж с политическим расчетом; так: одна, по имени Альдона (в католичестве Анна), была женою польского короля Казимира Великого; другая, Айгуста (в православии Анастасия), состояла в супружестве с великим московским князем Симеоном Гордым; третья, Мария, выдана была замуж за тверского князя Дмитрия Михайловича, по прозванию «Грозные Очи»; четвертая, имя ее неизвестно, – за псковского князя Давида Довмонтовича, и, наконец, пятая, имя ее также не сохранилось в источниках, – за мазовецкого князя Болеслава Тройденовича, наследника Галиции по женской линии.

Но вот вопрос: кого Гедимин, распределяя уделы Литовского государства между сыновьями, назначил великим князем на случай своей смерти? Покойный князь, вследствие внезапной кончины, как кажется, не успел распорядиться насчет этого предмета. В продолжение четырех лет, со дня гибели Гедимина, в Литовском государстве, судя по источникам, не было такого князя, который бы носил титул великого и пользовался бы правами, присвоенными ему в данном случае. С момента кончины Гедимина до 1345 г. все сыновья его, как это видно из их деятельности, пользовались совершенною независимостью и полною самостоятельностью: каждый из них вел самостоятельно войну, самостоятельно заключал мир и самостоятельно писал договоры^[86]. Если в этот четырехлетний период времени (от 1341–1345 г.) мы видим, что в главном городе Литовского государства Вильне сидел Явнут со своею матерью Евою, то это нисколько не дает права выводить заключение, как некоторые делают, что будто бы меньший сын Гедимина и был собственно великим князем в Литовском государстве, после смерти отца, до вступления на престол Ольгерда. По всей вероятности, г. Вильна со своими пригородками уступлен был Явнуту братьями из уважения к мачехе Еве, которая жила с ним, а это, конечно, имело значение только нравственное, а не политическое.

Борьба Монвида с тевтоно-ливонскими рыцарями. Захват Ольгердом и Кейстутом г. Вильны. Выше мы говорили, что Гедимин при конце жизни своей вел борьбу с тевтоно-ливонскими рыцарями; в этой борьбе, как мы видели, он и погиб. Но со смертию литовского князя борьба эта не прекратилась: напротив, рыцари, узнавши о гибели Гедимина, удвоили нападения на литовские владения. В своих опустошительных походах рыцари в 1341 г. прошли всю Жмудь и добрались до областей старшего сына Гедимина Монвида. Вследствие этого керновский князь должен был выступить против них с огромным войском. Борьба завязалась упорная. Но Монвид, вспомоществуемый войсками Ольгерда и Кейстута, выгнал крестоносцев из Жмуди и, в свою очередь, с двумя сильными отрядами вторгнулся в Пруссию. Тут он в нескольких битвах нанес поражение рыцарям и опустошил значительную полосу их владений. Рыцари смирились. Магистр ордена Людольф Кениг принужден был заключить мир.

Прошло два года. Рыцари Тевтоно-Ливонского ордена опять задумали сделать нападение на территорию Литовского государства. Но зная из недавнего опыта, как трудно бороться с Гедиминовичами, они решились приготовиться к новой борьбе самым серьезным образом. Для этой цели немцы сначала покончили свой давний спор с Даниею^[87], потом помирились с польским королем Казимиром Великим и затем отправили послов в западную Европу с приглашением охотников.

Предполагая, что предстоящая война будет долгая и упорная, крестоносцы возобновили на восточной границе своих владений разрушенные крепости и построили новые (Юрбург и Мариенбург), как опорные пункты в будущей войне, снабдили их огромным количеством всякого рода оружия и провиантом и поместили сильные гарнизоны.

В начале 1345 г. в Пруссию на приглашение рыцарей прибыло необыкновенно многочисленное войско из западной Европы с своими предводителями; тут были: короли – чешский и венгерский, герцоги – бургундский и бурбонский, графы – Голландии, Нерберга и Шварцбурга. Сюда прибыл и герцог люксембургский Карл, который впоследствии был германским императором под именем Карл IV.

Никогда еще рыцари в своих владениях не видели таких блестящих и знаменитых гостей из западной Европы и такого многочисленного войска, какое теперь собралось. Но в то же время нужно сказать, что и для Литовского государства никогда такая серьезная опасность от рыцарей не угрожала, как в настоящий момент. При той раздробленности, какая была в Литовском государстве по смерти Гедимина и при отсутствии лица, носящего титул великого князя, как общего руководителя и сберегателя родной земли, крестоносцам и их гостям нетрудно было бы справиться с этим государством. В самом деле, кто мог спасти в эту критическую минуту Литовское государство? Явнут? Но он был трус и более всего на свете боялся войны. «Явнут не был храбрым, – говорит один летописец, – хотя и жил в стольном городе Вильне», а для защиты Литовского государства от столь сильных врагов, какими представлялись в настоящий момент рыцари, нужен был человек пожилой и опытный, на которого бы с полным доверием смотрели все литовцы без различия национальности и религии. Но кто же именно из детей Гедимина мог быть таким? Таким мог быть или Ольгерд, или Кейстут. И действительно, эти два кровных брата и по отцу, и по матери лучше всех поняли важность наступающего момента для их родины, а потому, как умные и решительные, первые и выступили на деятельность для общего блага. Прежде всего они положили восстановить в своем государстве великокняжескую власть и подчинить ей всех членов Гедиминова рода. Для осуществления этой цели братья решились овладеть г. Вильною; тем более это им казалось возможным, что мачехи их тогда уже не было в живых и там сидел только Явнут, лишить которого главного отцовского наследства Ольгерд и Кейстут не считали для себя грехом, как видевшие в этом единственный исход для спасения родного отечества от грозящей гибели со стороны крестоносцев.

Задумавши овладеть Вильною и произвести переворот в государстве, Ольгерд и Кейстут согласились тайно напасть на столицу и без шума и огласки арестовать брата своего.

Была суровая зима, морозы стояли сильные, ветры дули жестокие, декабрь приближался к концу. Ольгерд и Кейстут нашли это время самым удобным для своего замысла: они условились овладеть Вильною совместно в одну, вперед обозначенную, ночь. Но Ольгерд не явился к условленному сроку; он ограничился только тем, что из Витебска, места пребывания своего, придвинулся с войском к Креву и здесь, расположившись в замке, стал ожидать известий от Кейстута. А Кейстут между тем в назначенное время выступил из Трок, шел всю ночь и на рассвете занял столицу и овладел без всякого сопротивления двумя отцовскими замками. Явнут, не подозревая ничего худого, спал глубоким сном в верхнем замке, но, пробужденный шумом и беготнею слуг, вскочил с постели, догадался, в чем дело, и полураздетый и босиком бежал в горы и скрылся между деревьями. Здесь он отморозил себе ноги, был схвачен воинами Кейстута и приведен к брату, который отдал его под стражу.