Ольга Васильевна Чемерская
Атлантида. В поисках истины. Книга пятая. На перекрестках дорог
Глава четвертая. Британские острова
– Джорж, ты отмечаешь дни на календаре? Как прежде?
– У нас долгое время не было на чём и чем вести календарь, но каждое зимнее равноденствие я складывал в кисет камешек.
– Нам необходим календарь. Мы, наконец, дома и должны как следует планировать свою жизнь. Что если мы построим обсерваторию по типу Гиперборейской?
– Из ледяных блоков?
– Да ну! Смеёшься что ли? Льда у нас, конечно, предостаточно, но с каждым столетием становиться всё теплее. Придёт время, и мы наконец заживем как люди! Как думаешь, может зря мы ушли с континента?
– По мне так – нет. Не зря мы ушли. Эти кроманьонцы не оставят нас в покое, пока не вырежут всех.
– Откуда они только взялись?– задал Филипп, больше риторический вопрос.
– Пришли с юга, не помнишь что ли? Склероз ходячий. Мы тогда со Стрижевским думали, да гадали, решили, что их вытеснили с насиженных мест наши. Если не Кусаиновы, отправлявшиеся через юг Сибири в Казахстан, то Колесов потеснил их с юга России. Не удивлюсь, если их гнали ещё от Иртыша до Каспия люди Вивасвата, от Каспия до Днепра. Пришли сюда, а здесь мы. Злобы и отчаяния накопилось в них с лихвой.
– Строить нужно из камня.
– Из камня? Ближайшие скалы находятся в трёхсот восьмидесяти километрах отсюда! Наши платформы очень быстро разряжаются. Примитивная самодельная техника – это совсем не тот уровень. Нужно быть скромнее и строить что-то попроще.
– Недалёк тот день, когда нам снова придется уснуть! Я хочу построить не столько обсерваторию, сколько храмовый комплекс – по типу лабиринта, в котором может надежно укрыться камера для сна. Мы, кстати, можем использовать ледник для перемещения камней. Посмотри: он тянется от самых гор вплоть до плато. Если нарезать камень и попробовать использовать лёд, нагревая камни… плюс ультразвук, то, думаю у нас получится.
– А что послужит источником звука? С помощью чего мы создадим такие мощные вибрации?
– Я предполагаю, что источником звуковой волны может стать волынка. Пара десятков волынщиков спокойно сдвинут с места четыре, шесть тонн. Как думаешь? А на месте для подъёма камней уже используем мощность УЗ-платформ.
– Чувствуется, ты об этом долго думал. Можно попробовать…– с сомнением ответил Джорж, продолжая разделывать оленью тушу.
– Волынка способна создавать звуки совершенно разной частоты. В любом случае, пара лет уйдет лишь на то, чтобы спроектировать этот объект и сделать деревянный макет. Сперва нужно убедиться в его работоспособности, а потом только начинать присматривать материал и решать, из чего можно построить такую обсерваторию.
– План хороший, добро, – улыбался Джорж уже чему-то другому. К ним приближалась красивая девушка, рыжая красавица Анна. Анна стала женой Джоржа недавно, и их чувства были слишком свежи, чтобы Джордж мог спокойно реагировать на приближение любимой женщины.
– Эх, совсем ты пропал, друг. Ну, какой из тебя товарищ? Ты даже не слушаешь, – глядя на Анну с доброй завистью шутливо говорил Филипп. – А дочь свою отдашь за меня?
– Что? – прослушав вопрос, переспросил Джорж.
– Сколько лет Анне?
– Какая разница? – говорил Джорж, улыбаясь глазами и неотрывно глядя на Анну.
– А то, когда она, по-твоему, сможет уснуть?
– О чём это ты? – всё ещё не понимал Джорж.
– Я говорю о «бессмертии», дубина. Теперь мы знаем механизм того как рождаются «бессмертные», и должны им непременно воспользоваться. Вот у тебя есть женушка на всю оставшуюся жизнь, а у меня нет.
– Думаешь, моя дочь сможет полюбить такого лохматого, склерозного старика?
– Да какой я тебе старик? – Филипп подскочил и начал метелить Джоржа, тут же подхваченной оленьей ногой.
– Что тут у вас? – удивленно спросила подошедшая Анна.
– Он хочет соблазнить нашу дочь!
– Какую дочь? – удивленно засмеялась Анна.
– Нашу «бессмертную» дочурку!
– Всё ясно, делите шкуру неубитого оленя? – громче засмеялась она. – Мужчины по жизни как дети!
– Скажи, что я прав! Если мы знаем, как рождаются «бессмертные», то должны пользоваться этим великим знанием!
– В принципе, да! – поддержала идею Анна. – Только как подстроить эти события? Да и рисковое это дело. Я боюсь. Вдруг придётся вынимать ребёнка с помощью кесарева сечения? Уровень медицины у нас не тот!
– Уровень медицины у нас ещё тот! Выживает только сильнейший, – заложив оленью ногу под мышку Филипп вернулся к работе.
– У меня появилась идея! Не хотите прогуляться на север в Ирландию? – неожиданно сменил тему Джордж, сливая прежний разговор в другое русло.
– А что там? – посмотрела на него Анна, щурясь на солнце.
– Там «Дорога великанов» была когда-то. Доставлять камни по морю было бы куда проще. Если в этом комплексе мы найдем подходящие по форме мегалиты, мы просто погрузим их на плоты и привезем сюда в Эймсбери.
– Насколько я помню по фотографиям, все камни там – шестигранники.
– Вот мы и проверим. Ведь готовые блоки, нарезанные природой, можно просто взять и не мучиться. Слоистые базальты созданы самой природой специально для нас.
– Ххх. Думаешь? Поехали! – весело воскликнул Филипп и пошёл седлать лошадь.
– Эй, эй, не так быстро! Закончите с олениной. Мне, что ли, руки марать? И я тоже хочу на «Дорогу великанов» посмотреть…– надувая губки командовала ими Анна.
***
Путешествие заняло месяц. «Дорога великанов» поразила товарищей, как ничто другое. Много необычного видели они во время своих скитаний, но такое впервые. Несколько часов обследовали друзья камни и обнаружили вполне подходящие по размеру экземпляры чуть дальше, в скалах. Ступени выглядели неплохо, но из них не получилось бы сложить устойчивую конструкцию. Камни должны были иметь форму параллелепипеда с более широким основанием.
Но несколько они всё же решили привезти для внутренней скрытой колоннады. Но это позже. Сейчас их внимание привлек большой зеленоватый базальт с крупными вкраплениями слюды. Он даже поблескивал на солнце, завораживая своей красотой, отполированной солёным языком морской волны.
Филипп забрался на камень и присел, приглядываясь к поверхности. Через пару минут он почувствовал тепло, идущее от камня, и мелкие вибрации гравилора.
– Джордж, глянь, от этой каменюки наш приборчик потихоньку заряжается. Неплохо было бы взять его с собой! Я здесь такую ценность не оставлю! И тёпленько так. Это как раз то, что нам нужно. Мы установим его в центр, как алтарный камень.
– Ты говоришь так, словно собираешься Стоунхендж возводить!
– Так оно и есть. Кто кроме нас сможет это сделать? Или ты видишь где-то готовую постройку? Стоунхендж возводили в течении двух тысяч лет – это можем сделать только мы.
– О-кей, две тысячи? Может…стоит отказаться?
– Как минимум – мы не сможем ориентироваться во времени без такой обсерватории. Строительство могло бы стать хорошим объединяющим фактором для людей. А как максимум – мир лишится плодов наших усилий – археологического памятника! А это многие и многие человеко-часы на изучение, сохранение и регулирование туристического потока. Подумай о прибыли, которую мы можем получить году так в тысяча девятьсот каком-то!
– Ах-ха-ха, убедил. Вернемся с УЗ-платформой. Если это то, что я думаю, и камень обладает хрупкой кристаллической структурой, транспортировки он может не выдержать! – Джордж иронично ухмыльнулся.
Они переночевали в скалах, а на утро отправились в обратный путь, чтобы вернуться потом за зелёным алтарным камнем.
– Джордж, если бы у тебя родился сын, какое имя ты бы ему дал?
– Если бы да кабы… выросли б во рту грибы!
– А как тебе…Мерлин?…
Глава пятая. С Востока до Запада
Словно весенние талые воды, сошли с гор множественные народы Гипербореи и расселились на всей южно-русской равнине от Днепра до Енисея.
На востоке к Индии шли люди Вивасвата и Саранью. Мешаясь с местными племенами азиатов, всё дальше продвигающихся от Тихого океана вглубь континента, они осваивали огромные территории южной Сибири. Небольшие поселения на юге Сибири основали и Елизавета с Сафуаном, но жилось им там очень неспокойно. Колесов, наконец, достиг земледельческих районов Волги, а Стрижевский пошёл в предгорья Карпат. Теперь они могли разделиться. У них появились дети – «бессмертные». Родственники, способные поддержать и проконтролировать «сон Атланта».
После рождения сыновей-двойняшек, София выбрала для них особенные имена. Старшего назвала Светозаром. Его глазёнки цвета утреннего неба смотрели на неё во время кормления не мигая, и она проваливалась в это бездонное небо, наполненное светом, словно находилась под гипнозом. Она с трудом отрывала взгляд и вертела головой, чтобы сбросить лёгкое наваждение.
Малыш, рожденный следом, явно унаследовал черты отца Софии – Сафуана, и для этого ребёнка, когда наконец смогла прийти в себя после осложнённых, долгих родов, она придумала особенное имя – Тургай. Двойняшки, переношенные и невероятно крупные, родились сразу после выхода из анабиоза. Обессиленная Софья злилась на Колесова за это решение. Но она и сама понимала, что тянуть больше нельзя. Живот был просто невероятен. Воды отошли сразу после того, как она проснулась, и начавшаяся родовая деятельность не оставляла им шанса.
Целый месяц она находилась на грани жизни и смерти, злилась и проклинала всех, кто приходил помочь ей, накормить и споить лекарство. Следующий год состоял из ссор и обвинений. В результате с небольшой свитой она ушла к месту предыдущей стоянки: к медной горе в самом узком месте Уральских гор.
Потом след её затерялся, но Колесов помнил легенду о том, что в медных рудниках некогда жила царица – вздорная девка, коварная и порой злобная. Она заманивала к себе молодых девушек и парней, запутывала в лабиринтах малахитовых пещер себе на забаву. Они служили ей, пока не надоедали или получали «отпускную» на время «сна»…
Основываясь на таких сведениях, легендах и предположениях, собирала Атлантида по миру своих непутевых детей. Дёргала за тонкие ниточки сказаний, плутая, словно Тисей в лабиринте Минотавра. Одни прославились так, другие иначе, но незаметными они не сумели выйти из этой ловушки времени….
Когда Светозар и Тургай вошли в возраст, Колесов отправил гонцов к Стрижевскому в Европу, и в Южную Сибирь к Кусаиновым, получить весточку и просить в жёны своим сыновьям «бессмертных» дочерей Атлантов. Не должен «бессмертный» оставаться одиноким. Терять любимых, близких людей, как страдал и терял их Всеволод? Нет. Для «бессмертных» должны быть – «бессмертные».
Глава шестая. Сватовство
Вот уже который раз к нему наведывался Сидон. Не часто, но раз в пять лет точно. Как раз в этом году Борис его ждал как никогда. В том смысле, что он его никогда не ждал, но сейчас тоска была особенно сильной, и Стрижевский подумал о Сидоне.
Стрижевский уже давно никого не ждал, с тех пор, как умерла Виктория. Они прожили долго и счастливо полвека, всего только полвека! Как же это мало по сравнению с вечностью! У них было всё и всего много! Сто лет счастья! У них были дети, внуки, правнуки, которые ни на минуту не оставляли его одного. Род его разрастался, как трава на вспаханном поле по весне. И чем больше становился род, тем более одиноким чувствовал себя Стрижевский.
– Все! Да кто такие эти все? Все – это все! А значит никто! – кричал в бане сильно выпивший Борис. Сидон с трудом переносил подобные посиделки, сердце уже не то.
– А теперь окунёмся в заливе и баиньки, – пытался вытащить его из бани Сидон зак,идывая тяжелую руку Бориса себе на плечо. – Тебе нужно жениться!
– Думаешь, так просто – жениться? Жена должна быть одна и на всю жизнь! А где ты такую сыщешь? Нигде!
– Колесов говорит у него правнучка на выданье.
– Да что мне Колесов и какая-то праправнучка! Я что извращенец какой? Мало мне того греха…
– Ты пропойца, Стрижевский! Если не бросишь…
– А ты, откуда про Колесова знаешь? Про Колесова только я знаю!
– Я тут недавно с Геркулесом выпивал…
– Это кто?
– Герой древнегреческий. Он мне про Колесова такое понарассказывал – и смех и грех вспоминать.
– Ну, и что он там вычудил?
– Колесов рассказал ему, как тот Авгиевы конюшни почистил, хвалил за находчивость, а Геркулес ещё и слыхом про них не слыхивал!
– Да ты что! Правда? Ну дает Колес! Вот так прокололся!…А что до внучки, не можно мне брать её в жены.
– Почему же?
– Родная она мне.
– Что ещё за бред?
– Когда мы с Колесовым разошлись, со мной пошла девушка из «бессмертных». Колесов, может, знает, чьей дочерью она была, но точно не из начальных. Она сохла по мне. Я знал. И когда Виктория была уже в возрасте, Полина, так её звали, просила меня стать отцом для её ребенка. Виктория была согласна. И даже благодарна за то, что Полина спросила её разрешения.
Полина зачала и уснула на шестом месяце беременности. Сон был недолгим, и, проснувшись, она разрешилась девочкой. Я, конечно, был рад, но не то чтобы сильно баловал мать и дитя, а когда Колесов прислал сватов за дочкой для Светозара, Полина ушла вместе с ней.
Если сейчас на выданье девочка по линии Полины, то она моя кровная внучка.
– Ну и намутили вы, везде бардак! Коли так, тебе бы на свадьбу съездить, хоть внучку, правнучку, или кто она там, замуж выдать!
– Не думаю, что меня там ждут.
– Ну так давай проверим!
После долгих уговоров они, наконец, собрались и через неделю были уже на Днепре. Путь по реке приятели преодолели быстро. По Висле, затем Припяти до истоков реки; так они попали в городок на Днепре.
Городом Стрижевский называл его с натяжкой: деревянная крепость на холме и россыпь ветхих мазанок, покрытых соломой. Болотистая местность извергала ключи, тут и там виделись пруды, озёра и лужи. Ручьи впадали в маленькие речки.
– Стрижевский, может и не стоило сходить с корабля? Каждый квадратный километр – водоём!
– И что, лететь этот километр? У нас не летучий корабль, – засмеялся он.
– Да, тут только на апперах передвигаться можно. Куда не глянь – мостки переброшены.
Они поднялись на холм и просили стражей доложить о прибытии гостей. Про мощение дорог они похоже и не слыхивали: везде было сплошное месилово, и Сидон окончательно промочил ноги в своих восточных туфлях. Песчаные холмы Стрижевского были намного привлекательнее этой чёрной, жирной жижи чистейшего чернозема.
Их наконец сопроводили в палаты. За столом собралось всё большое семейство. Видно было, что здесь и стар, и млад – все поколения семьи что-то шумно обсуждают, перекрикивая друг друга. Стоял гул.
– Пожаловали богатые купцы из краёв далеких. Господа Сидон из Тира и господин Стрижевский из янтарного края, – объявил глашатай.
Наступила тишина.
– Ну что ж, проходите, гости милые, присаживайтесь, откушайте с нами, выпейте сладкого мёда, – встала из-за стола молодая девушка.
Сидону и Стрижевскому освободили места за столом.
– И с какой же целью прибыли к нам такие люди? – громким басом заговорил мужчина во главе стола.
– Мы приехали к вам на свадебке погулять, – с ходу заявил Сидон, рассчитывая на чувство юмора собеседников.
Все переглянулись.
– Да, кто же вы будете?
– Мы люди из Атлантиды. Я живу в далекий краях, а вот Борис неподалёку…Сосед ваш. Нет ли у вас кого из янтарного края? Много лет назад его покинула Полина с дочерью Миленой, к вам в жёны Светозару.
– Предки наши, Польна и Светозар живут уединённо. Отшельниками слывут. А Мила я, – встала пожилая женщина и поклонилась.
– Мне много лет, и я старею. Единожды приняв «сон Атланта», проснувшись, я стала медленно увядать. И теперь, отец, ты будешь расстроен? – обратилась она к Стрижевскому.
Стрижевский не знал куда деваться. Чувства разрывали его пополам. Одна половина хотела обнять дочь и рыдала, тайно, а другая мечтала бежать прочь, закрывая глаза полные горючих слёз.
Милена подошла сама и обняла отца как ребенка: взрослого, но всё ещё ребенка. Мать любовно рассказывала о нём много лет подряд сказания, романтические истории. Без злости, ревности или обиды, и Мила тоже, почитая его за героя, не могла сердиться. Хоть иногда и закрадывался червь в сердце: точил его, грыз, но она недолго находилась в его власти и решительно прогоняла прочь.
Уже сидя за столом, беседуя, она рассказала им историю своего рода:
– В нашем роду давно перевелись женщины, способные родить потомка для Атлантиды. Все мы смертные, – она провела рукой, указывая на людей за столом. – Но мы храним традиции и почитаем заветы наших предков. Мои сыновья жили долго, но смерть настигла их неожиданно – на поле брани. Здесь уже пятое поколение, и на выданье только Леда, лебёдушка наша, красавица, но мужа ей пока достойного нет. На какую же свадьбу вы собрались?
– Колесов говорил о внучке на выданье, – улыбнулся Сидон.
– А. Всеволод. У него-то все внуки да внучки! – засмеялась она.
– Был он пяток лет назад. Но девка у нас капризная, как царевна какая. То бои, то ещё какие испытания придумает, лишь бы от замужества отказаться. Строптивая.
Леда глянула на гостей, вспыхнула, и уткнулась в миску, пряча разгоряченное лицо.
– Так получается, Стрижевский, она тебе уже и не внучка. А так, седьмая вода на киселе? А ты внучка, внучка… Может и женишься? Отдала бы ты Леду свою за Стрижевского? – направил свой вопрос Сидон прямо по адресу: упрямо глядя в глаза Милене.
Долгий немигающий взгляд пронзил Бориса.
– А что, может и отдала бы. Но всё решает невеста.
– Леда, милая, ты бы пошла замуж за Стрижевского? – настаивал Сидон. Он непременно хотел достичь цели свой поездки.
– Да успокойся, Сидон. Я не рискну больше жениться, она же, – не «бессмертная» хотел сказать Стрижевский, но его прервала Леда. Она встала во весь рост, выпрямилась, вытягивая белую шею, и громко сказала, перебивая Стрижевского на полуслове:
– Я согласна!
Все за столом даже ахнули громко, хором.
– Ну, что ж. Давайте подумаем. Семь дней. Если ваши намерения не изменятся, может и погуляем на свадьбе! – громко объявил Кий, старший из братьев-основателей будущего великого города.
Глава седьмая. Блеск янтаря
– И жили они долго и счастливо, – радовался Сидон за друга, выпивая, в очередной раз прибыв к нему за партией янтаря. Янтарь был попутным товаром, но был популярен среди торговцев и хорошо продавался. Сидон возил из Бретани олово и на обратном пути наведывался к Стрижевскому.
– Атлантида ждёт тебя, Борис. Ещё сто, двести лет и нам отбывать!
– Думаю, как ни печально, счастье не станет длиться вечно, и через двести лет я с радостью покину эти места. Горечь и боль утраты перенести нелегко.
– Не говори гоп! А то накликаешь беду!
– Я давно уже счастлив с оглядкой, и жду, что пол столетия пролетят как один день, а потом снова боль! Она отравляет моё счастье!
– Не иди на поводу черных мыслей! Радуйся! Мне вот такого счастья не выпало. Я всю жизнь готов любить только одну женщину… Она маячит перед глазами, соблазняет, а в руки не даётся. Чёрт её возьми!
– Выпей, Сидон, тебе непременно полегчает! – наполняя кружку медовухой, Стрижевский похлопал его по мокрому плечу, и мыльные брызги, разлетевшись попали и Стрижевскому. Он закрыл один глаз и стиснул зубы.
Они сидели всю ночь, жалуясь и утешая друг друга снова и снова, пока в баню не вбежали с криками мужики:
– Пожар! Горят поля и ветер гонит огонь к лесу.
Стрижевский быстро оделся в побежал к месту трагедии. Все жители с лопатами выстроились в ряд, быстро перекапывая землю широкой полосой, отделяя горящее поле от нетронутой еще огнем территории. Несколько лошадей запахивали и расширяли колею. Телеги с бочками шли следом, поливая свежую пашню.
Всю ночь Стрижевский не покидал пожарище. Треть урожая, уже готового к уборке, удалось спасти, но огонь пошёл дальше, сожрав весь лес на широкой лесополосе у моря.
Следующие пять лет прибрежная полоса подвергалась сильной эрозии почвы, с моря дул сильный ветер, до земли сгибая тонкие саженцы нового леса, с помощью которого Стрижевский пытался спасти землю. Лес принимался плохо, деревья росли кривые, сопротивляясь напору бурь.
Вдоль берега выросла длинная песчаная коса в несколько километров. Она таила в себе опасность. В одном месте близ поселка, где жил Стрижевский, песчаная отмель то появлялась, то вновь затапливалась набегающими водами залива. Здесь рос мелкий кустарник, а земля местами скрывала ловушки – зыбучие пески.
Маленькой Яне было только четыре. Они с матерью часто гуляли утром на побережье, стараясь не приближаться к опасному месту.
Сегодня они вышли втроем. Яна потянула мать как обычно – собирать ракушки. У нее была уже целая коллекция ракушек разных форм и размеров, но каждый раз, собираясь к морю, она твердила:
– Этого недостаточно.
В очередной раз Стрижевский поднялся с кресла, услышав её слова:
– Я, пожалуй, с вами. Устал немножко. Нужно развеяться.
Маленькая Яночка бежала впереди по песчаной косе, а Стрижевский с Ледой медленно шли следом, разговаривая ни о чём. Заигрывая, балуясь, они наслаждались беззаботным утром.
Пройдя пару километров они остановились и решили присесть на большой валун, выступающий из песка. Девочка увлеченно играла у кромки воды с большими ракушками.
– Янтарёк! Не заходи в воду, ещё прохладно.
– Хоросо, мамотька, – отозвалась она и отступила на шаг назад.
Они долго наблюдали, как ребенок нагребает горку из мокрого песка и водружает сверху ракушку. Ракушка падает, но та упорно ставит её на место.
– Терпенья ей не занимать. Вот уже несколько раз попыталась установить, ракушка падает, но маленькая упрямица не сдается. Вся в тебя! – кокетливо улыбаясь, сказала Леда, положив голову на плечо мужу и рассматривая в лучах утреннего солнца его глубокие морщины.
Стрижевский повалил ее на спину и угрожающе щёлкнул зубами, пытаясь ухватить то за кончик носа, то за мочку. Она уворачивалась и смеялась. Сквозь весёлый прищур она заметила, что Янтарек бежит в заросли ивы, туда, где притаились коварные зыбучие пески….
Она резко встала, практически скинув Стрижевкого на песчаный берег. Он засмеялся ей в укор, но несколько секунд спустя, увидев, два отдаляющихся силуэта, быстро сообразил и побежал следом. Сердце стучало, пот катился в глаза, и мокрое, разгоряченное тело холодно обдувал весенний морской бриз.
Стрижевский быстро приближался, но еще быстрее коварная воронка втягивала в себя маленькое тельце Яны. Леда успела в последний момент ухватить ручку ребенка, крича, словно раненый зверь, но Янтарик медленно уплывал от неё, и тонкие пальчики вырвались из её рук и исчезли.
Когда к Леде подскочил Стрижевский, битва началась заново. Теперь он крепко сжимал руку плачущей, не сопротивляющейся Леды. Вторая воронка разверзлась прямо рядом с первой…и Леда уходила следом.
Рыбаки, услышав крики, с вёслами наперевес побежали к месту трагедии. Они подложили вёсла крест накрест под Стрижевского и попытались выволочь его на твердую поверхность дюны. Он кричал, сопротивлялся, не желая принять суровую реальность.
***
Спустя неделю, не выходя из глубокого запоя, ночью он пропал. Рыбаки говорили, что видели тёмный силуэт мужчины в дюнах. А ещё через неделю уровень воды в заливе поднялся и во время прилива затопил большую часть берега, образуя озеро. Только тонкая глинистая перемычка отделяла озеро от вод залива. Как только воды успокоились, на зеркальную гладь озера села стая белых лебедей.
– Леда и её дочь, видимо, не могут покинуть это место. Они кружат вокруг, заглядывают в заросли ивы, чтобы найти и забрать с собой любимого отца и мужа, – рассказывали люди Сидону, прибывшему по своему обычному делу – прикупить янтаря и выпить кружку медовухи с Борисом Стрижевским. А также объявить о дате отправления Атлантиды….
