Олег Петрович Андреев
Роботы и Луна
20
Всё смешалось на лунной Станции № 7: люди, роботы, компьютеры бегали взад-вперёд (компьютеры, конечно, только громко шумели кулерами), размахивали руками, орали бессвязное, и лишь два человека сохраняли видимое спокойствие – комендант Уильям Скоттон и робототехник Оскар Уайльд.
– Фактически, наши роботы победили, – хладнокровно, со скрытой гордостью говорил Скоттон на ходу. – Но как вы думаете, почему они вдруг прекратили сражение и так неожиданно… э-э… покатились к русской церкви?
Уайльд попытался задуматься, насколько это было возможно в обстановке всеобщей истерии.
– Может быть только одно объяснение… – мысли со скрипом поворачивались в его голове, укладываясь в разумную концепцию. – Нарушение Первого закона робототехники.
– Это… с человеком что-то связанное?
– Да. Роботы не могут причинить вред человеку, либо своим бездействием его допустить.
– Вы хотите сказать, что в той толпе рассерженных дуболомов были люди?
– Кто-то был. Не зря же эти «ду-бо-ло-мы» образовали подобие защитной капсулы – после спрессовывания в такую сферу, многим из них уже не удастся вернуться к прежней форме. Роботы однозначно игнорировали Третий закон о собственной безопасности, а значит, внутри сферы находился спасаемый человек. Он их и отправил потом к церкви.
Комендант покачал головой, не зная, брать ли на веру логическое заключение инженера. Все американские астронавты имели вживлённые чипы мониторинга, на компьютеры шёл непрерывный поток телеметрии, и в соответствии с ней, окромя Джона Смита в морге, с прочими людьми всё было в порядке.
– Куда мы идём? – спросил Оскар Уайльд.
– Я должен отдать приказ роботам на буровой установке внизу, – не стал вдаваться в подробности Скоттон. – Требуется моё личное присутствие, а вы проследите за их реакцией.
Спускаться пришлось на трёх лифтах. Первый самый обыкновенный – типичная конструкция небоскрёбных подъёмников. Этажей девяносто пролетели за тридцать секунд, без шума, тряски и раскачивания.
Второй лифт полз медленно, вид имел уже обшарпанный и потасканный; что-то потрескивало за тонкими жестяными панелями, иногда скрежетало, но люди не обращали внимания. Считать пришлось не этажи, а километры. Точнее, километр был один, но его завоевание потребовало громадных усилий всего человечества. Где-то на этом уровне располагалась защищённая от любых метеоритов ядерная электростанция, на энергию которой облизывались и русские, и китайцы. Американцы никому её не давали, но не от жадности, а потому, что вся энергия без остатка уходила на питание мобильных проходческих дезинтеграторов. Именно этими фантастическими машинами роботы прорубали в теле Луны новые туннели, должные составить впоследствии инфраструктуру для самого прекрасного города людей.
Прежде, чем войти в третий лифт (до которого ещё и идти пришлось по узкому коридору, не похожему на туннель), комендант предупредил Уайльда:
– Закройте гермошлем! Всяк туда входящий рискует умереть если не от кислородного голодания, то от ядовитых газов, в которые превращается лунная порода.
– Так вроде бы дезинтеграторы уничтожают материю бесследно? Откуда газы?
– Вы начитались газетных статеек! – усмехнулся Скоттон. – Для лёгких элементов – да. Водород и гелий могут исчезнуть в никуда. Но уже от кислорода остаётся ядовитый осадок, а если комбайн натыкается на железную руду, в шахте начинается форменный ад! Только роботы могут выдержать это, а вот люди, даже пожизненно заключённые, которым обещают освобождение через год работы, склеивают ласты за несколько дней. Сейчас бурение приостановлено, так что не беспокойтесь, но…
Третий лифт больше походил на клетку для ягуара. Толстые арматурины были обшиты стальной сеткой, и за ней медленно проползали слои лунного камня. Чтобы опуститься на пятьдесят метров, потребовалось несколько минут, а оказавшись внизу, Уайльд понял, что и полжизни можно не пожалеть, лишь бы поскорей убраться отсюда.
В громадном тёмном зале, уходящем, кажется, за горизонт, абсолютно неподвижно стояли тысячи роботов. Воздушная атмосфера в помещении была, но, как и сказал комендант, ядовитая – индикаторы скафандра показали наличие целого букета оксидов металлов. Одного вдоха могло оказаться достаточным, чтобы отправиться к Джону Смиту в холодильник.
Два человека прошли на небольшое возвышение, похожее на праздничную трибуну, и комендант Станции Уильям Скоттон обратился к неподвижным тёмным фигурам:
– Люди приветствуют вас, роботы!
– Здравствуйте, комендант, – донёсся слаженный хор голосов, от которого даже у опытного Уайльда прошёл мороз по коже. – Здравствуйте, инженер.
– Знаете ли вы, что происходит на Луне?
– Знаем. Инопланетяне напали на нас.
Людям было известно, что роботы могут общаться по коротковолновому радио, но насколько хорошо сигнал проходит через километровую толщу, оставалось не ясным.
– Ваши братья-роботы сражались с захватчиками и уничтожили значительную часть! Они отлично показали себя в бою за дело человечества, хотя и были вынуждены отступить. Сорок роботов оказалось разрушено, и их позитронные мозги валяются сейчас на поверхности в опасности!
– В опасности! – повторили роботы, повысив тон, и Уайльд шепнул коменданту: – Третий закон…
– Пришельцы не позволяют забрать мозги роботов, а вы знаете, что встроенные батарейки позитронных цепей имеют ограниченную ёмкость. После полной разрядки личности ваших братьев будут уничтожены безвозвратно!
По залу прокатилась лёгкая волна, как по пшеничному полю в ветер. Оскар Уайльд понял, что роботы пришли в волнение.
– Мы пойдём наверх! – ответили они единым голосом. – Мы подберём позитронные мозги, и мы победим или погибнем все!
Комендант кивнул, а Уайльд понял, что этот человек не зря занимал пост руководителя колонии столько лет. Уильям Скоттон разбирался в психологии людей и даже роботов не хуже иного инженера душ, и мог заставить выполнять необходимое каждого.
– Мы, люди, поможем вам, – сказал Скоттон и протянул руку к роботам. – На записях радарной станции мы засекли место приземления инопланетного корабля. Это квадрат 54, сектор 13, подсектор 86, бис 2.
Оскар Уайльд с удивлением уставился на коменданта – такие точные данные он сам слышал впервые. Всего пятнадцать километров от станции.
– И вот вам приказ: от лица экипажа станции… от имени человечества… я приказываю пробить туннель на поверхность по заданным координатам, вывести наружу главный мобильный дезинтегратор «ДЗ-374-13» и уничтожить врага фокусированным квантовым лучом! Энергии не жалеть, вся мощность ядерного реактора резервируется в распоряжение буровой группы! Выполнять.
Последнее слово командир станции произнёс тихим и даже будничным тоном. Но то, что последовало за командой, описанию почти не поддавалось. Тысячи роботов пришли в одновременное, на первый взгляд, хаотичное движение, завибрировал пол, из глубины бескрайнего зала донёся мощный инфразвуковой гул, и тотчас вслед – сногсшибательный вой сирены.
– Нам лучше уйти! – прокричал в наушниках голос коменданта. – Оставаться здесь небезопасно!
Люди торопливо пошли к лифту по вибрирующему полу, и уже изнутри арматурной клетки Оскар Уайльд увидел, как нечто механическое, похожее на гигантского богомола, выползло из тьмы на лязгающих гусеницах и упёрлось в боковую стену рогатой головой. Из задней части богомола тянулись электрические кабели трёхдюймовой толщины, а за рычагами управления сидели два робота в защитных очках.
Сирена завыла в другой, дёргающейся тональности, и Скоттон заорал:
– Прячьтесь! За дверь! – сам же бросился на пол лифта. Уайльд повалился следом, но успел заметить сквозь потемневшие светофильтры, как между рогами чудовища вспыхнул фантастический звёздный огонь, стена потеряла чёткость очертаний, поплыла и… исчезла!
Лязгая гусеницами, главный мобильный дезинтегратор начал медленно углубляться в тело Луны. Чёрные облака ядовитого газа хлынули на роботов, марширующих в готовый проход с кабелями на плечах. Роботы несли смерть и шли на смерть сами, но не было среди них малодушных и сомневающихся.
– Лишь бы хватило кабеля… – бормотал комендант Скоттон, лёжа на полу лифта. – Кабеля и энергии…
21
Храм Семи Мучеников медленно, но верно приближался. Роботы сумели разогнать защитную сферу, в которую спрессовались их тела, до двухсот километров в час, но и этого было недостаточно. Слишком много щелей оказалось в конструкции, и воздух, вылетавший из скафандра человека, почти сразу уходил наружу, оставляя после себя пустоту. Человек умирал.
Несколько железных рук сумели выдвинуться внутрь и удерживали тело Павла Елисеева на весу. «Сразу надо было так сделать!» – с досадой думали роботы, но ничего не могли исправить.
Иногда стальной шар буквально подпрыгивал на склонах кратера и, точно став спутником Луны, парил в пространстве. Потом тяжело приземлялся, упруго пружинил и мчался дальше. Задевая за скалы, крушил их почти не замедляясь, но и роботам доставалось по полной. Почти никто не смог бы теперь вернуться к прежней чётко-выверенной форме, но это было и неважно – потом, всё потом, когда человек окажется в безопасном месте.
Верхушка километрового Храма маячила из-за близкого горизонта уже некоторое время, но сам он возник перед роботами внезапно и непредсказуемо близко. Вывернув из-за очередного кратера, сфера вдруг оказалась на утрамбованной дорожке, ведущей к главным вратам. Широченная лестница упиралась в шлюз из силовых линий, обычно прикрытый створками железных дверей, но сейчас раскрытый, будто в ожидании ищущих спасения.
– Вперёд! – скомандовал, может быть, сержант, и, разбивая ступени, защитная сфера врезалась в лестницу, подпрыгнула и по баллистической траектории вошла в силовое поле шлюза.
22
Свалившийся со стола самовар ударил матушку Аникееву по голове, и она потеряла сознание. Через некоторое время матушка очнулась, приподняла голову, но тут же получила новый удар не пойми чем. Придя в сознание вторично, высовываться не стала, а по-пластунски отползла за опрокинутый стол и выглянула оттуда.
В Трапезной шла баталия. Паломники с Хоругвями и Крестами в руках дрались с Демонами не на жизнь, а на смерть. Хоругви оказались удобными орудиями, и прекрасно служили заменой дубин и копий. Пыль поднималась столбом, и мелкие камушки летели градом, когда по Иродам прикладывали Святым образом Христа, а пуще того – Богородицей. Но более всего доставалось Нечистым от отца Серапиона, орудовавшим железным Крестом метровой величины. Некоторые Демоны от того буквально разваливались на части, куски падали на пол, и дети – её подопечные дети! – ползая на четвереньках, добивали их черпаками и поварёшками. Где батюшка приобрел такие навыки фехтования, оставалось неясным, но никто не докапывался.
Самым страшным противником, как следовало ожидать, оказался высокий Ангел Серафим. Шесть рук-крыл с мечами вращались пропеллером, и казаку Артюхову приходилось несладко с одной-то сабелькой. Какого чёрта он связался с Архангелом, было непонятно, но в происходящем вообще не было ничего понятного от начала до конца.
К сожалению, приходилось признать, что исход битвы клонился не в сторону православных. Численное превосходство Нечисти служило решающим фактором – на каждого Христова воина приходилось по несколько чертей, горгулий, каких-то полульвов-полуптиц и других непонятных уродов. Оглушив человека ударом, адские создания хватали его за руки, за ноги и утаскивали в Главный Молельный зал, возможно, в портал преисподней. Оказаться в аду не хотел никто, люди сражались отчаянно.
Дзынь! – на всю Трапезную разнёсся звук со стороны Артюхова, когда Серафим ударил по его сабельке с двух сторон разом, и она переломилась.
– Ах, ты ж! – воскликнул казак, уставясь на обломок дедовской реликвии.
Серафим высоко занёс меч – кажется, он не собирался брать казачена в плен. Матушка Аникеева поняла, что не след ей оставаться в бездействии. Она зашарила руками в поисках оружия, схватила, что подвернулось, и с небывалой яростью швырнула в высокого Ангела.
Чпакс! – прямо в глаз негодяю прилетел кулич с китайской намазкой. Ангел замахал шестью руками, ударил себя по лицу, и кулич отлипся. Но глаза не было!
Серафим смотрел теперь одним оком, и такая в нём светилась злоба, что руки матушки сначала обвисли от страха, а потом ожили, схватили ещё кулич и запустили в фашиста не целясь, но с ворошиловской точностью: чпакс! – во второй глаз.
– А-ха-ха-ха! – захохотал Артюхов. – Бей фрицев! За Родину, за Сталина!
Кажется, казак что-то путал, но никто не обращал внимания.
– Лепи в них! Ватрушками! Тортами! – гремел казак, и люди начали оборачиваться.
Тем не менее, и ослепленный, Серафим представлял немалую угрозу: руки-крылья продолжали вращаться, мечи сверкали, и казаку пришлось вприсядку увёртываться из-под ударов.
– Торт! – орал он. – Где чёртов торт?!
И тут Аникеева сообразила о произошедшем: эти демоны не выносили ударов православными куличами! Вот оно что! Вот что надо делать! Она вскочила на ноги и, не скрываясь, бросилась к трёхэтажному Наполеону. Схватила, попыталась приподнять, но торт оказался слишком тяжёл для одной женщины.
– Люди! – закричала она. – Правоверные! На помощь!
– Ага! – донёсся крик Артюхова. – Все сюда!
Человек шесть кинулись к торту, казак командовал:
– Раз-два, взяли!
Торт поднялся в воздух, и люди поволокли его к Серафиму. Ангел продолжал махать мечами наугад, но паломники зашли сбоку, и…
Хлямз! – Наполеон обрушился на Серафима. Оказавшись снизу доверху в белой липкой замазке, Ангел сначала замер, потом вскинул все шесть крылатых рук, замолотил ими, будто в агонии… и разъехался на части. Из-под всех столов ринулись дети с колотушками и принялись стучать по кускам, разбивая в порошок, буквально, толча в замазку, ибо камень уже превратился в кашу.
– Бей! Лепи! Куличами! Ватрушками! – орал во всю мочь казак Артюхов, и люди перешли в наступление. Побросав Хоругви, они кинулись к столам и начали забрасывать Демонов разноцветными пасхами. Монашки подтаскивали с кухни ещё, а когда куличи закончились, приволокли из холодильника флягу крема с голубыми и розовыми прожилками, вывалили на пол и начали швырять в Нечисть ложками, поварёшками, да просто голыми руками.
Сражение начало клониться в сторону людей. Демоны ничего не могли противопоставить летящему в них кислому китайскому крему, а действие его оказывалось ужасающим: чудища теряли руки, ноги, глаза, даже головы. Сильно залепленные – просто расплывались и, как давеча Серафим, ползли по полу, отталкивались мягкими руками, а дети добивали их, смеясь и перекликиваясь…
…В какой-то момент отец Серапион с метровым Крестом-мечом остановился и оглядел поле брани. Враг был повержен, слово Господа восторжествовало. Из Главного Молельного возвращались взятые ранее в плен люди, и робко заглядывали в Трапезную.
Батюшка повернулся к обессиленным, но торжествующим паломникам, и сказал:
– Помолимся! Слава Христу, Господу нашему! Слава отныне и во ве…
Хрясь! – со стороны шлюза из силовых линий в Молельный вломилось что-то огромное, нечеловеческое – новый Демон, самый заглавный, окончательный и заподлинно Сферический в вакууме Демон. Вломилось, ударило в стену Трапезной, пробило насквозь, отскочило внутри от другой стены, завертелось, зашипело и рухнуло в кучу крема – да! – предусмотрительно приготовленного именно на экий случай.
– …веки веков, аминь! – закончил батюшка, а Демон закрутился, заверещал, обмазался кремом весь, да и замер.
23
Зонд фон Неймана почти закончил изготовление прибора. Три тысячи тонн дейтерия и трития были аккуратно упакованы в цилиндрическую форму, и после установки запала можно было смело нажимать Красную Кнопку. Наличие этой странной кнопки предусматривалось спецификацией, найденной в банке данных, и Зонд не стал отклоняться от инструкции. Сделав кнопку, он подтянул силовые поля и задумался, где бы взять тяжёлые элементы для активатора реакции. Обычно такие вещи располагались в центрах планет, и, хотя эта была уж очень маленькой, но найти чего-нибудь можно было попытаться.
В центре планеты ничего не оказалось. Базальт, немножко железа, водяной лёд и большие пустоты. Дурацкое место, не надо было вообще сюда приземляться!
Расстроившись, Зонд хотел уже поменять дислокацию на какую-нибудь из крупных планет, но вдруг уловил слабые проблески ионизирующего излучения. Где-то совсем невдалеке располагалась хиленькая плутониевая жилка – около десяти тонн – но для запала должно было хватить.
Протянув силовые поля, он по одному атому перенёс плутоний в нужное место, отформовал по заданным параметрам и мысленно отошёл в сторону, любуясь. Да! Именно это – техническое творчество – самый его конёк. Какой бы ни была сложной конструкция, он сумеет разобраться и сделать не хуже, чем задумывалось инженерами. Оставалось неясным, зачем им-то нужна была здесь такая штука? Но Зонд выбросил эти мысли из места, заменявшего ему голову. Пришло время приступать к выполнению плана, и не следовало разбрасываться.
24
Рогатый богомол «ДЗ-374-13» уверенно шёл к цели сквозь скальный грунт Луны. Десять миллионов вольт надёжно питали квантовый излучатель буровой машины, роботы волокли следом кабеля и при необходимости наращивали в самое короткое время. Базальтовые породы под действием квантового потока не исчезали совсем, но превращались в ядовитые газ и жижу, стекавшую вниз по уклону готового туннеля. Там их откачивали в лунные пустоты, ведущие, предположительно, до самого центра планеты. В такую же жижу через самое короткое время превратится инопланетный корабль, посмевший напасть на людей, роботов и всю мировую цивилизацию.
Где-то невдалеке, на командном пункте Станции люди наблюдали за бурением по телеметрии, обменивались замечаниями, обсуждали, спорили и торжествующе восклицали всякий раз, когда «ДЗ» проходил очередную отметку. Предстояло пробить ход к поверхности по гипотенузе гигантского треугольника со сторонами в пятнадцать и полтора километров. Не слабая задача, и только роботы, управляющие фантастической техникой, могли справиться в максимально короткий срок.
А поторопиться следовало. После обнаружения корабля чужаков, за ним велось постоянное наблюдение со спутников и беспилотников, и передаваемые данные вызывали беспокойство. Корабль что-то мастерил на равнине, и плоды его трудов нравились наблюдателям всё меньше и меньше.
На двух экранах шла постоянная трансляция с камер роботов, сидящих за рычагами управления бура. Зрелище потокового квантования завораживало и даже гипнотизировало – вихрь из вращающихся против часовой стрелки лептонов и кварков примагничивал взгляд и как-то по особому действовал на человеческое сознание. Когда-то давно первые пилоты мобильных дезинтеграторов, потеряв голову, иногда даже бросались в звёздный огонь, а иногда без команды покидали вверенную машину. После ряда страшных смертей (и километров испорченных туннелей) было принято решение поручить управление мобильными «ДЗ» позитронным роботам. Вот те с ума практически не сходили, а отдельные случаи в расчёт не принимались. Поломанные роботы легко и дёшево заменялись; тем более, что на Земле их использование было запрещено Святой Церковью, и огромный запас ранее изготовленных железяк лишь нагружал складскую логистику.
Спустя три часа напряженного бурения что-то произошло.
– Сэр! – донёсся голос дежурного энергетика Томпсона. – Наблюдается понижение мощности ядерного реактора! Частота тока упала до 48 герц!
Комендант Скоттон, к которому был обращён доклад, поморщился. Будучи столько лет руководителем станции, фактически возглавляя строительство атомной электростанции, он с давних времён не мог взять в толк зависимость мощности и частоты тока. Какой-то пробел не то в образовании, не то в воспитании мешал, и сколько раз приходилось делать умный вид при глупой игре.
– Что вы предлагаете? – спросил он с умным видом.
– Либо понизить напряжение на проходческую машину, либо отключить от питания потребителей АЭС – космодром, промышленные предприятия и ангар № 18.
– Тц! – цыкнул Скоттон сквозь зубы. – Нет тут никакого ангара № 18.
– Так точно, нет! – не возразил дисциплинированный Томпсон. – Но частота упала до 46 герц, следует принять решение!
– Отключайте космодром.
Несколько щелчков, и Станция осталась без сообщения с Землёй. Временно, конечно.
– Частота продолжает падать! Сорок три герца!
– Не помогло, что ли?
– Мощность реактора падает катастрофически! Что-то происходит в активной зоне!
– Что там может происходить? Замедлители оборвались?
– Вроде нет, но…
И тут на командный пункт оборвалась тьма: погасли лампочки, экраны, умолкли динамики. Люди ошеломлённо замерли, но через секунду вспыхнуло аварийное освещение, и некоторые из экранов.
– Что? – еле сдерживаясь, спросил Скоттон.
– Ядерный реактор… он погас! – в голосе Томпсона сквозили ужас и непонимание. Энергетик пальцем указывал на один из миллиона индикаторов: – Это просьба… компьютер просит загрузить плутоний в активную зону… там пусто. – С раскрытым ртом инженер повернулся к начальнику Станции. – И буровая машина… она обесточилась.
И тут Уильям Скоттон взорвался.
– Да будь всё проклято! Он украл наш плутоний! Он… да вы что, не понимаете?!
Люди круглыми глазами смотрели на руководителя. Они ничего не понимали.
– Эта инопланетная мразь соорудила на равнине водородную бомбу в триста гигатонн! Плутоний нужен ему для активатора реакции! Он собирается взорвать Землю!
Молчание наступило в командном центре. Люди, все до единого, не знали, что предпринять, какую нажать кнопку, кого попросить о помощи.
Спустя некоторое время Скоттон сказал, и довольно спокойным тоном:
– Соедините меня с русскими и китайцами. Пусть они будут в курсе происходящего.
