Олег Патров
Из серии «Зеркала». Книга 3. И посадил он дерево, или Век Астреи
– А если испорчены?..
– Что значит никому не нужна? Ты, прежде всего, самой себе должна быть нужна. Устала? Жизнь несправедлива? А ты как думала? Да я не издеваюсь. Я с тобой, дочь, пытаюсь поговорить серьезно.
– О чем?
– Конечно, есть и те, кто живет хуже, – казалось, матери уже не нужен был собеседник, так она увлеклась разговором. – Но ведь это тебя не утешает. Больно в груди? Трудно дышать? Это бывает, когда страдаешь… Предают только самые близкие люди… Любовь – как прыжок в пропасть. Никогда не знаешь, раскроется ли парашют. А, что?.. Тебе пора бежать?.. Лекарство? Конечно, занесу. Выздоравливай и давай выкидывай из головы дурные мысли. Это просто простуда. Я по тебе скучаю.
Ли с нетерпением потерла кнопку отбоя, но мать было не остановить.
– Хорошо, увидимся на днях. Во время обеда? Там посмотрим.
Она задавала вопросы – и сама отвечала на них. А что делать, если общаешься по видеофону с молчаливой дочерью?.. Молчать можно, сидя рядом. На расстоянии каждый сбой, каждая пауза разрывает разговор, как лезвие, вторгается в мир темной, безмолвной вечностью, за которой стоят вопросы, отвечать на которые не хочется ни одной из сторон. К чему ворошить прошлое? К чему тревожить настоящее? Улей есть улей. Некоторые вещи лучше не трогать попусту.
– Хоть бы что-нибудь о своей жизни рассказала. Да, ладно. Увидимся, там и поговорим. А до того старайся не думать. Ну, не совсем. О плохом не думать. Давай решать проблемы по мере поступления. Анализы будут готовы не раньше, чем через дней десять. Потихоньку вместе разберемся. Ты не одна. Брось. Будет и на твоей улице праздник.
Ли не хотела лишаться привычного ей одиночества. И тишины. Поэтому попросила подругу по работе.
– Ты не могла бы сходить в одну клинику и сдать анализы? Мой друг, врач, не добирает нормативы приема, а это деньги, сама понимаешь. А стоимость я тебе оплачу.
Ей даже не пришлось подменять титульные листы: группа крови у них совпала, а личные данные были зашифрованы плохо пропечатанным номером. Так что 276 или 216 – никто не разберет. Это же не суд. Всего лишь ее семья.
-14-
Когда-то Сэм по детской наивности думал, что его призвание – дать людям увидеть то, что они есть – чуть жёстче или мягче в зависимости от их способностей. Он верил, что качественное отражение может помочь человеку стать лучше, добиться своих истинных целей – того, что люди хотят на самом деле… Но он забыл, что искренней бывает не только доброта.
Ему повезло: в отличие от многих других подобных ему мутантов он вырос в семье. Он был достаточно симпатичен и умен, а родители старались не замечать его дара.
Именно там, в семье, Сэм понял: глубоко – не значит честно, красиво и тем более правдиво. Часто он видел внутри людей лишь темную силу, которая стремилась освободиться, хитроумно меняя свой истинный облик бессмысленного в своем энергетическом коварстве разрушения зверя, загнанного в клетку.
Нескольких таких зверей он успел выпустить, прежде чем его желание помогать окончательно умерло.
Он поздно понял, что его способности не отражали «добрую сторону». На доброту у него было «слепое пятно». И он не захотел больше быть зеркалом для других. Старался смотреть в сторону, ни с кем не сближаться, ни к кому не подходить.
Но зверь метался и бился о железные прутья – и становился умнее.
Наступил момент, когда Сэм все чаще подчинялся его зову, выпуская не приправленную добротой страшную, огромную силу человека, выдающую себя за его суть.
– Я понял, кто я такой! – кричали они все, а он на первых порах резвился, думая, что это он играет с огнем, а не огонь пожирает его; заигрывал, дразнил соседей по комнате, выдавая их тайную природу и редкие способности.
Пока не встретил Ирсона…
«Подавленный разрушитель», – отразил тот картинку самого Сэма.
Первый другой человек-зеркало на его жизненном пути…
Ирсон объяснил Сэму, как устроен мир для людей и таких, как они, и почему с людьми бывает так плохо, и как защищаться от них.
Ирсон сказал, что азарт Сэма – это уловка людей, их способ выманить у него энергию, проехаться по жизни за чужой счет и без риска открыть в себе то, что даст доступ к деньгам и власти.
– Люди для нас – паразиты, крепко присосавшиеся к животному и пьющие его кровь. Нет, среди людей есть и другие виды существ, но этих к тебе тянет. Тебя будут преследовать те, кто хочет избавиться от совести, кто хочет дать дорогу самым низменным своим желаниям, потому что другая часть жизни сгорела дотла. Они ищут тебя, чтобы возродиться в новой, как они считают, более сильной ипостаси, там, где никто их не сможет достать, там, где они будут вершить судьбы и решать, ЧТО главное. Но им нужна энергия. Энергия жизни. В этом смысле, они – яйцеклетка, а ты – сперматозоид.
Нелестное сравнение. Сэму оно не нравилось, потому что тогда получалось, что в дураках оставался он.
– Теперь ты понимаешь, – удовлетворенно кивнул Ирсон. – Поэтому таким, как мы, нужно учиться, много учиться, и много врать. Их маленькие звери готовы пойти на многое ради твоей энергии. Получи с них все, что можешь, и сделай шаг назад. Ты должен взять аванс, потом еще один, потом всю плату – и не дать взамен ничего. В этом и будет ТВОЯ СИЛА. А пока ты всего лишь не огранённый талант, как потенциально высококлассный пловец, который еще не научился плавать.
Ирсон умел создавать красивые картинки.
Прошло немало времени, прежде чем Сэм понял, что Ирсон тоже был слеп на один глаз, а в другом у него стоял высокоточный, нацеленный на тень микроскоп с заклинившим окуляром. Ни повернуть ручки, ни уменьшить резкость…
Сэм только-только начал привыкать к подобному бытию, когда Го попросил его об услуге.
Этому парню, при всей его слабости, Сэм отказать не смог.
-15-
Однажды Сави пригласила его разбавить их женских кружок.
– А ваш чудак? – насмешливо поинтересовался Сэм. – Неужто выпили уже все соки из парня?
– Какой он мужчина, – отмахнулась Сави. – Приходи. Мы задумали кое-что интересное, хотим попробовать с ним сеанс парного гипноза.
– И вы подумали, что на всякий случай вам не помешает мужская сила? – Сэм не обольщался на счет симпатий этих проходимок-красавиц.
– Ты же не против? Или он твой друг?
Сэм чуть было не поперхнулся. В отличие от этих милашек он не мог позволить себе заводить несимпатичные знакомства без угрозы потери статуса в глазах окружающих, а становиться изгоем он не хотел. Сэма устраивало его положение в группе: вместе со всеми, но чуть-чуть выше и в стороне. Достаточно, чтобы было с кем поговорить в перерывах между занятиями и чтобы к нему никто не лез с мелкими пакостями. Одиночки в его школе были крайне уязвимы.
– Давай что ли и ты, – глядя в упор на Бри, предложила Дарина.
– И кто первый кого будет вводить в транс?
– Ты. А остальные посмотрят.
Ничего не подозревающий, не осознающий себя жалким, молодой человек охотно кивнул, будто предложение Дарины что-то значило. Она грациозно пересела со стула на мягкое кресло и лукаво скрестила лодыжки.
– Можно начинать?
Сэм заметил, что парень немного нервничал, возбужденно облизывая губы.
– Да, – как ни в чем не бывало согласилась Дарина.
«Все-таки твой парень не бо́льшая сволочь, чем ты сама», – подумал Сэм.
– Сейчас я попробую добиться у тебя ощущения тепла и расслабленности. Чувствуешь тепло от моей ладони? Напротив лба?
При этих словах Халила залилась краской, но остальные девчонки внимания на нее не обращали. Центр комнаты, казалось, сместился в область кресла, и Сэм заметил, что Орен сползла на самый краешек стула, пытаясь уследить за действиями горе-гипнозера.
– Думаю, что у тебя получилось.
– Теперь моя очередь.
Дарина с чудаком поменялись местами. Выдохнув, Орен откинулась на кресле. Парень был напряжен, и Дарине не сразу удалось успокоить его. Слишком сильно было сексуальное влечение. Но когда все же он впал в транс, Дарина велела ему проспать полчаса, проснуться и забыть о случившемся.
– Он наслаждался… нет, упивался властью, – обеспокоенно проговорила она во время их тайного чаяпития на кухне, пока «клиент» спал.
– Знаю… я почувствовала, – согласилась с ней Сави. – Я боялась, что еще чуть-чуть… Если бы нас с Сэмом не было… Ты бы видела его лицо.
Они прервали разговор, услышав шаги Халилы. Она возвращалась из дамской комнаты.
– Ну что, разбудили? – невинно спросила она, доставая из пакета вкусняшки с гаданием.
– А ты сама не хочешь попробовать? – спросила ее Дарина.
– Нет, – энергично замотала головой Халила. – Это не для меня. Я уже решила, что пойду в педиатрию. Люблю детей. Они такие хорошенькие.
Дарина с Орен переглянулись, не сговариваясь, почти хором, предложили:
– Ну вот и ладно. Предлагаю закончить сеанс.
– Прямо как хор, – прыснула от смеха Сави. – А из нас получилась неплохая команда. Ладно, вы выиграли. Не такой уж он невинный.
Сэм не захотел вдаваться в подробности девичьего спора.
– На сегодня, думаю, хватит, девочки. Согласны? – перебил он их дружный коллектив.
Через несколько лет, уже после того, как он, провалив экзамен на инженера, ушел из дома и стал работать на Ирсона, Сэм вспомнил, каким взглядом провожала его в тот день Орен. Впору было живьем хоронить. И при этом улыбалась…
Кто бы мог подумать тогда, что она телепат, но ее родители были категорически против Академии. Они считали, что все дети должны учиться вместе.
Уже на космической станции, когда Ли неаккуратно набрела на эти воспоминания Сэма, он задумался о том, кто же был настоящим подопытным кроликом в той истории.
– Не бери в голову, – успокоила его Ли. – Все девчонки… периодически выделывают что-то такое.
– Мне интересно, – ответил ей Сэм.
Забавно было вести мысленный диалог с чужаком у себя в голове.
– Если бы в тот вечер я повел себя по-другому, мог бы я ее спасти?..
В вечер выпускного, получив аттестат о зрелости, Орен села в аэрокар, и, набрав высоту, отключила двигатели и систему экстренного торможения. Должно быть, ей чертовски долго пришлось провозиться с аварийкой.
– Знаешь, это непросто. Там стоит защита от самоубийц, – заметил Сэм. – Из нее мог получиться неплохой инженер.
– Думаешь, вам с ней стоило поменяться местами?
Сэм пожал плечами. Если бы в этом был толк…
– В конце концов, я оказался на своем месте. Мне нравится у Ирсона. Ничего неопределенного, никакой лишней ответственности, иногда даже попадаются такие интересные люди, как ты.
– Ты хотел сказать «забавные», – проницательно заметила Ли.
Легко быть проницательной, деля с человеком его тело.
– Знаешь, она написала, что не хочет жить в таком мире. Орен. Что не хочет жить в мире, где нет людей. Причем здесь люди? Я не живу с ними, и мне нравится.
Сэм услышал, как Ли тяжело вздохнула его легкими.
– Ей просто вовремя не помогли, вот и все, -пояснила она свою печаль. – Когда у простых родителей рождаются такие дети, они порой не знают, что с ними делать. К счастью, детская психика гибкая и легко обучаема. Многие приспосабливаются, несмотря ни на что. Ей стоило принять свой дар более прагматично. Даже у прямохождения есть свои недостатки: мы, люди, видим дальше мелких зверей, но уступаем им в гибкости, страдаем от болей в спине, коленях, от переломов.
– Мне-то не объясняй, – прервал ее Сэм. – Я не твой студент.
– Ты знаешь, что можно свернуть себе шею, упав с высоты собственного роста? – проигнорировала его досаду Ли. – Просто оступившись…
Сэм предпочел сменить тему. На этот раз Ли не стала настаивать. Она не хотела расстраивать их связь накануне эксперимента, ей нужны были все его чувства. Но не так-то просто жить в вдвоем в одном теле… Ассоциативные связи – коварная штука. Тронешь нерв в одном месте, чихнешь – отзовется так, что и не предугадаешь…
А Сэм был ей еще НУЖЕН.
Впереди их ждала большая работа.
-16-
Он потерял свой ужин.
– О, как все запущено, – пытаясь посмеяться над собой, громко, излишне громко в пустой квартире воскликнул Го, обнаружив-таки тарелку с едой.
Смешно ему не было.
– Спокойно, – приказал он себе и рубанул рукой воздух. – От повышенной рассеянности еще никто не умирал. Ты, по крайней мере, помнишь, что собирался ужинать.
-17-
– Пошел ты!
– И я пошел? – ласково спросил Ирсон, распахивая рукой дверь.
Увидя старика, Сэм судорожно попятился назад.
«Узнал-таки, подлец», – подумал он про себя, но промолчал. Любое движение сейчас могло быть истолковано не в его пользу.
– Нельзя так разбрасываться словами, – покачал головой Ирсон. – Так что мы будем делать с тобой, Сэмушка?
-18-
Он сдал Го на первой минуте, потому что своя жизнь дороже. Но Ирсон опоздал, и Го ушел, успев забрать схему новых чипов и уничтожить лабораторию.
– Черт возьми, не будем же мы с тобой ловить всех крыс по району? – злобно прошипел Ирсон, поглаживая острым, холодным коготком подбородок Сэма. Тот все еще сидел, связанный, с холодным потом на лице, и ждал своей участи.
«Главное молчать, – металось у него в голове. – Ирсон – зеркало, и более мощное, чем ты. Он знает, что ты трус и не способен на открытое предательство. Ты же не знал о всех планах Го».
И все же друг крепко подставил его, покусившись на бизнес старого лиходея.
Кто теперь будет рисковать и платить деньги за людские тела, если те же наслаждения можно почти бесплатно и совершенно легально получить в теле крысы?
-19-
– Го, Ирсон охотится за тобой, – пытался предупредить он друга.
– Может быть и охотится, а может быть и забыл, – проигнорировал его озабоченность Го. – В любом случае это не твое дело.
– Но я могу навести его на след или нет.
– Делай, как знаешь, Сэм, а я буду делать по-своему.
– Зря, Го. Нам не с руки ссориться.
– Это точно. Особенно мне.
– Вот видишь.
– Но и идти с тобой по одной тропинке держась за руки я не намерен.
– Третьего не дано, Го. Ни в твоем случае.
– Ничего. Я поищу… варианты.
-20-
Совершенству нет предела. Какая разница, что уже час ночи. Сегодня он не собирался спать.
Сэм не понимал, зачем некоторым людям МОЗГИ. Взять хотя бы Го – титана последовательности. Для него был только один способ выйти из ситуации живым – как следует замести следы: обзавестись приличным телом, убив его носителя, – но, предлагая это другим, для себя Го подобное решение не принимал.
-21-
Зря он это сделал. Понятно, что она пыталась вытащить обоих, но это было нереально.
Нельзя было идти на поводу собственной жалости.
-22-
– Держи мою руку, держи крепче.
– Зачем?
– Так надо.
На черном рынке развлечений дорого платили за чипы с сознанием мучительно умирающих людей.
– Мы уходим из мира с открытыми ладонями, воспользуйтесь этим, ребята, – любил повторять Ирсон.
Если уж он, Сэм, не смог помочь этой девочке, пусть она поможет ему. Для запуска собственного дела ему не хватало пару тысяч кредитов.
-23-
– Зачем ты пришел? – спросил Го.
– А ты не понимаешь?
– Понимаю. И это мне не нравится.
Сэм остановил Го взглядом.
– Не стоит.
– Считаешь, это дело прошлое? – заупрямился Го.
– Тебе здесь нет места. Иди, – спокойно приказал Сэм.
Го застыл. Надолго. Потом разродился:
– А ты не пугайся. И меня не бойся.
Будто Сэм собирался.
– Я не жестокий человек, – на прощание сказал другу Го. – Я, как ты, грань не переступлю.
Глава третья. Истоки надежды
Когда–то я плакал, глядя на звезды.
Сегодня я плачу, когда вижу
Женщину и мужчину,
Разделенных шипами роз и цветками папоротника.
-1-
– Простите меня, простите, что сразу не рассказал.
– Ты поступил правильно.
– Я мог ее спасти, да?
Незадолго до своей гибели Орен пришла к Сэму.
– Мне всегда было интересно, как ты живешь.
Бесцельно она бродила по его комнате.
– Что-то случилось? – растерянно спросил Сэм.
Он не понимал, с чего это вдруг Орен заявилась к нему домой. Они не были друзьями. Очередные женские штучки? Он не хотел больше участвовать ни в чем подобном. Ему было стыдно, когда он вспоминал тот вечер и злосчастного парня…
– Сэм, а ты всегда хотел жить? – внезапно остановившись посредине комнаты, спросила его Орен. – Ты же не видишь ничего хорошего в людях.
– Откуда ты?..
– Я знаю, – перебила она его. – А что ты думаешь о людях, совершающих самоубийство?
– Это их право, – автоматически ответил Сэм. – Если это серьезно.
– Я так и думала. Разумеется, если не брать в расчет демонстративных шантажистов и психов. И еще временные аффекты?..
– Но если человек все продумал и решил…
Сэма вдруг пронзила догадка.
– Ты?
– Знаешь, я думаю, что глупо шантажировать других своей жизнь, – проигнорировала Орен его вопрос.
– Ты телепат? И все то представление?
На этот раз она кивнула.
– Мне хотелось посмотреть, как работает твой дар, и что можно сделать, объединившись.
– Как минимум, это опасно, – разозлился Сэм, поняв, что его держали за подопытную крысу.
Орен равнодушно пожала плечами.
– Мне нечего терять. Просто было интересно…
– И какова твоя причина? – перебил он ее.
– Точно, – Орен замерла, широко раскрыв глаза, будто впервые увидела в нем что-то такое. – Для всего ведь нужна причина, не так ли?.. Но если человек действительно чего-то хочет, его не остановить, и это его право. Спасибо, что помог мне преодолеть страх, Сэм.
Частично поэтому он и не сдал экзамен в инженерную школу. Ему трудно давалась теоретическая физика, а он сидел и не мог сосредоточиться на билете, вспоминая ее последний звонок.
– Прощай, Сэм. Думаю, я все решила. Прими добрый совет на прощание: тебе не стоит быть одному. Можешь съесть себя сам, как древняя саранча. Помнишь, нам рассказывали, с Земли?..
Конечно, он сразу позвонил ее родителям, а те – в специальные службы, но она набрала его перед самым взлетом. Без шансов.
Она не оставила ему ни малейшей лазейки.
Или он ей.
«Это их право…»
«Если человек что-то решил…»
Он ответил на ее вопрос искренне, как думал, а следовало проявить лицемерие.
И ведь он чувствовал… Он знал, что она ждет…Он мог попытаться дать ей нечто другое, помочь отмахнуться от всего накопившегося, как от излишней банальности.
«Неинтересно».
Он мог остановить ее ОДНИМ СЛОВОМ.
Но он ответил серьезно, настолько, насколько мог, потому что действительно верил, что жизнь – право человека. Или потому что хотел, был готов дойти до смерти, чтобы доказать себе, что умеет управлять?..
– Брось, Сэм, – похлопал его по плечу Го. – Все в этом мире устроено справедливо. Посмотри на это иначе: ну какой ты к черту инженер? Ты был бы несчастен на этой работе. А сейчас ты сидишь в очень крутом нелегальном офисе, пропускаешь через свои руки чужие деньги и души, ты лучший сотрудник месяца у самого Ирсона, у Ирсона, который славится тем, что умеет подбирать людей. И ты можешь позволить себе любое приключение в любом теле! Ты делаешь то, ДЛЯ ЧЕГО РОЖДЕН, парень! Отвлекись от шаблонов. Твоя красавица дала тебе шанс на свободу. Если бы не ее смерть, ты бы не попал к Ирсону, а приход к Ирсону – давай будем откровенны – это ЛУЧШЕЕ, что могло случиться с тобой в жизни. С фактами не поспоришь.
-2-
– Мне надо переспать с этой мыслью, – честно признался Го Ли, и она согласилась.
Риск был немалый.
Указательным пальцем Го задумчиво отбил чечетку по губам, попал на ссадину, оставшуюся после разговора с Бе.
– Чтоб тебя…
-3-
Что свело их вместе: отчаявшегося, рано повзрослевшего и в то же время навсегда оставшегося ребенком Го и, на первый взгляд, благополучного во всех отношениях Бе?
Го погнал на улицу голод и понимание, что с учетом материального положения его семьи в системе рангов ему ничего не светит.
Можно не распинаться.
Учиться дальше для него не было никакого смысла. Его родители были простыми людьми с низким достатком, так что даже если бы он был гением, то не смог бы подняться по должности выше ведущего специалиста, а работать на дурака за гроши Го был не согласен. Всяк сверчок знай свой шесток? Все удачные должности в куполах давно были предназначены на кормление нужным людям и детям детей нужных людей. Но работать на них он не хотел. Да и гением, к сожалению, он тоже не был…
А отец Бе был… Судьей. Нет, не так. Он был образцовым служителем закона: добропорядочным днем и безжалостным ночью. Однажды мать Бе не выдержала очередных издевательств мужа, посадила сына в аэрокар и они попробовали уехать. Судья погнался за женой, она испугалась и на полном ходу врезалась в колону переходного шлюза.
Итог – в бессознательном состоянии ее увезли в больницу, Бе тогда сильно не пострадал. Отделался сломанным ребром. Поскольку в аварию попал несовершеннолетний, вызвали службу СК.
– Спасибо, что нашли его для меня, – ласковым голосом, при полном параде заявился в больницу благодаря усердию и оперативности инспектора СК отец Бе. – Мы с женой поссорились, вы знаете, как это бывает…
– Конечно, судья. Но нам нужно поговорить с вашим сыном, вы же знаете протокол.
– Закон есть закон. Могу я сначала побыть с женой и сыном с глазу на глаз пару минут? Это все ужасно…
– Конечно. Он с матерью в палате 7. Я подойду к вам, скажем, через 5 минут.
– Давайте лучше мы спустимся с сыном в холл. Не будем мешать врачам работать.
В ту пору Го подрабатывал санитаром в больнице. Работа для подростка – ничего сложного: знай гоняй местных роботов да следи, чтобы они не перепутали классы отходов. У этих дешевых агрегатов, усердно закупаемых правительством, все время норовило что-то сломаться: то блок памяти полетит, то нападет дискалькуляция, то пространственный кретинизм.
Особенно доставал Го робот-санитар, выносящий из-под пациентов утки. Он был старый, по меркам Го даже древний, и вечно застревал на ходу: ни ремонт, ни смазка не помогали. Только хороший пинок. Но пнуть надо было так, чтобы утка с дерьмом не опрокинулась тебе под ноги или хуже того – не сделав сальто мортале, не рухнула тебе на голову. За неделю работы Го стал мастером по нужным пинкам, и старший смены теперь все время отправлял его в санитарный обход.
– Туалетик ты наш на ножках, кто, если ты не ты, – добродушно издевался над молодняком ветеран.
Го знал: подвыпивший инженер вымогал у него деньги, он проделывал такой фокус и с остальными: пару монет – и ты на чистой работе, но Го было все равно.
К тому же в форме уборщика отходов в паре с противно скрипящим роботом он мог свободно перемещаться по всей больнице. Парадоксально, но несмотря на шум, разносившийся по всему этажу от железного компаньона, люди их упорно не замечали. И Го мог по двадцать раз проходить одни и те же палаты – чем ни халява, пока ребята его смены трудились по полной, хотя и на более приятной, как они выражались, интеллектуальной (!) работе.
В тот вечер Го сразу приметил судью в коридоре, сталкивался с ним пару раз, когда еще учился в школе. Судья приходил забрать сына на курсы по начальной юридической подготовке. Все судейские держались вместе, так что должности часто переходили от отца к сыну.
Когда отец в шикарном костюме вошел в палату, Бе буквально отпрыгнул к стенке.
– Ну-ну, можешь послать меня к черту, и накопить на лечение матери самостоятельно, – поправляя перед отражением в мониторе пиджак, с улыбкой произнес судья. – Врачи говорят, ей нужна искусственная печень. Но, мальчик мой, правда в том, что без меня вы бедны. Не сказать больше, вы – нищие. Я ведь поэтому и выбрал твою мать, а она меня. Сделка есть сделка.
Судья провел рукой по телу, лежащему в реанимационном аппарате.
– Ну, это, конечно, если она придет в себя. Ее выпишут, сначала в коридор, потом на улицу. Подключат к какому-то временному аппарату, наподобие этого, – судья бросил взгляд в сторону Го, убиравшего с роботом соседнюю койку. – Поставят на очередь. А потом, даже если ты будешь работать очень усердно, в лучшем случае ты сможешь оплатить ей морг. Кстати, если ты внесешь 40% задатка, они смогут заморозить ее до тех пор, пока ты не соберешь всю сумму на похороны, а нет – отправят ее тело в переработку. Ты знаешь, что аренда ячейки в морге составляет 12 кредитов в сутки?
Го с роботом не спеша перешли к следующему пациенту. Всего в палате их было 24, разделенных на два ряда перегородками, и некоторые давно ждали своей очереди. Сегодня у Го был первый обход, а его сменщик, судя по содержимому контейнеров, наверняка опять продрых все дежурство. Парню было все равно: он был на исправительных работах, так что деньги за результат ему не шли, а часы капали в любом случае.
Речь судьи привлекла внимание Го, и он не спешил покидать этот угол.
– Мы могли бы устроить ей отдельную палату, лучший уход, я знаю хороших врачей.
Судья, не скрываясь, мстительно упивался создавшимся моментом.
– Что ты решил?
Правильно ли он понял? Сколько ни тянул Го, робот делал свою работу и им пришлось перейти на другую половину. С сожалением Го оглянулся на пороге палаты. Он уже почти не слышал говорящих, лишь отдельные слова отрывисто долетали до его уха.
– Тогда ты знаешь, что делать, – что-то наподобие дружеского напутствия произнес судья, и Го замер в любопытстве.
Его бывший товарищ по учебе, всегда опрятный и вежливый, всегда готовый выполнить любую просьбу учителя, встал на колени и поцеловал ноги отца.
– Не стой на дороге, – налетел на Го молодой доктор, принявший мать Бе на попечение. – И убери свою развалюшку, пока кто-нибудь не пострадал. Опять посреди коридора застряла. Нам в этом месяце не хватало только судебного иска из-за разлитой мочи.
Го перехватил взгляд судьи, и буквально вылетел из палаты.
– О, заходите, док, – потрепал судья волосы на голове у сына. – Старость не радость. Спина. Но у меня хороший мальчик, он помог мне завязать шнурки.
– У тебя есть что-то конкретное? Испуган? Это понятно. Его мать в коме, конечно, твой друг будет испуган, – равнодушно вынес свой вердикт дежурный инспектор СК.
Тогда Го еще был достаточно наивен, чтобы верить, что люди заботятся друг о друге.
– Док тоже видел все это, – добавил он, желая придать вес словам. – Разве это не странно? Такой разговор и…
Но молодой врач вспомнил лишь смутную картинку, ничего конкретного, он отвлекся на санитара, и разве можно что-то толком заметить в чуть приоткрытой палате. Он спешил к пациентам.
– Нет, ничего такого, – поспешно бросил он инспектору.
Через месяц мать Бе все еще была в больнице, но уже в сознании, и подала на развод.
– Ты хочешь жить с отцом? – спросила Бе комиссия из трех инспекторов.
– Да, – ответил он.
Операция по пересадке дала осложнения, и матери нужен был уход.
Когда из-за больничной инфекции она все же умерла, Бе собрал вещи и уехал к деду, тот тоже был солидной шишкой, но в соседнем куполе.
– Не будем раздувать скандал, сынок. Это никому не поможет. У тебя был тяжелый год, но все наладиться. Потихоньку наладиться, – вежливо попрощался с ним отец.
Го с матерью пришлось переехать еще раньше. Судья не простил ему вмешательства в личную жизнь. Теперь уже Го был вынужден ползать на коленях и умолять дать им хотя бы пару дней для переезда.
– Я сожалею…
(Ни грамма он не сожалел, но что было делать…)
– Я не закрыл тебя только потому, что меня попросил сын. Его мать – моя жена сейчас больна, и я не хочу расстраивать его еще больше. Раз вы друзья по школе… Но в этом куполе ноги твоей быть не должно. Мы поняли друг друга?
После судебного заседания, закончившегося для Го 150 часами исправительных работ и штрафом матери в размере ее 3-месячного заработка?!.
Конечно, они поняли…
Го не был идеален и понимал, что судья со своими связями может одним щелчком пальцев стереть его в порошок, а мать выставить из дома за неуплату.
Но когда через два года он увидел ту женщину – новую жену судьи – по новостям, он понял, что не хочет, чтобы ее осудили несправедливо. Убийство мужа с отягчающими обстоятельствами. Ее могли приговорить к пожизненному, даже смерти.
Тогда они с Бе впервые подрались.
Он нашел парня и заставил его вернуться и дать показания.
Что тогда с ним было не так?
До этого Го никогда не заступался за других. Просто следил, чтобы не трогали его. Однажды прошел мимо, когда местные рэкетиры-малолетки били его соседа по парте, хотя мог, умел постоять за себя, да и те двое обормотов не представляли для него серьезной опасности…
– Какая муха тебя укусила? – воззрился на него Бе, поднимаясь с земли.
– Ты уехал и предоставил отца самому себе, а мы с тобой знаем, каков он. Ты не остановил его.
– Кто бы говорил…
Они обиженно уперлись глазами друг в друга.
– У меня судимость от твоего отца, Бе, – беспомощно развел Го руками. – Мне никто не поверит.
– Действовать надо осторожно. Они попытаются замять дело.
– Пусть замнут, главное – в ее пользу, – наученный горьким опытом, заметил Го.
Вот тогда они по-настоящему и подружились.
– Думаю, нам надо привлечь прессу.
Они были молодыми и не очень умными, но, как и судейские, держались друг друга. А еще у них было преимущество – внезапность. Будучи маленькими и незаметными, они сумели собрать материал на судью из первых рук, как говориться, до того, как система всполошилась.
– Мне, наверное, придется съехать от деда. Он зол как черт, – напросился к нему в гости Бе. – Не приютишь на пару дней? Я подал документы в академию, думаю, после всего этого скандала они не рискнут отказать мне в поступлении на юридический.
– Извини, я не мог не вмешаться. Сам не знаю, почему.
Го видел, как расстроен приятель. Потерять мать, теперь деда – всю семью.
– Все в порядке. Я понимаю. Дед считает меня предателем.
Они помолчали.
– Знаешь, почему я согласился с тобой, Го? – спросил Бе и, не дождавшись ответа, продолжил. – Я виноват. Я был достаточно взрослым и, когда я уезжал, я точно знал, что он не остановится. Ему просто необходимо было раз в день избивать или унижать кого-то. Я боялся, что он найдет способ вернуть меня обратно. Я не зверь, Го. Когда я уезжал, этой женщины еще не было. Я не мог предупредить ее. НО Я ЗНАЛ, ЧТО КТО-ТО ПОЯВИТСЯ.
– Ты не виноват. Ты спас жизнь этой женщине. Без тебя я не справился бы, сам знаешь.
Тогда он чувствовал себя на моральной высоте над Бе, но сегодня…
Го знал, что неправ, и Бе работал достаточно высоко в системе, чтобы понять, к чему ведут действия друга.
– Ты воспользовался мной, – обвинил он Го.
И это было правдой.
Как было не воспользоваться выдающимся общественным защитником, чтобы продавить нужную ему резолюцию.
– Ты слил в унитаз годы нашей дружбы! Ты слил этих людей, таких же, как ты и я когда-то. Я НЕ ПОНИМАЮ!..
– Ты никогда не был таким, как я, – отрезал Го. – И что с того, что тебя и твою мать периодически поколачивал отец? В квартале, где я жил, случались вещи и похуже.
Тогда-то Бе и ударил его. Го не успел полностью увернуться, и кулак, чиркнув по челюсти, задел губу.
– Дело было не в моем страхе, Го, и ты это знаешь, – уже в дверях горько бросил ему в ответ Бе. – Я оставался с ним потому, что ЕЕ здоровье стоило денег. Это стоило немало денег, чтобы просто поддерживать ее состояние. Я не мог допустить, чтобы ее отключили…
