Олег Анатольевич Рудковский
Каба́
Полиция, тем не менее, учинила всестороннюю проверку школы, в которой учился мальчик. Также прорабатывается версия об уличных конфликтах. Решается вопрос о возбуждении уголовного дела по статье 110 УК РФ «Доведение до суицида».
Из новостной группы Вконтакте:
Неожиданно открылась поразительная деталь в деле о самоубийстве Игоря Мещерякова. Как оказалось, Игорь имел проблемы со сном психического характера. Что если именно хроническое недосыпание стало причиной его отчаянного поступка? Поразительно же не это. А то, что Игорь Мещеряков в связи со своим недугом посещал психотерапевта Виктора Петрова. Того самого Петрова, который сам покончил с собой неделей раньше, повесившись в собственном кабинете.
На данный момент никаких объяснений этому совпадению от полиции не поступало: в интересах следствия подробности не раскрываются. Вопросы остаются. Тревожные вопросы. Если между Виктором Петровым и Игорем Мещеряковым была связь, то не существует ли аналогичных связей между Виктором Петровым и другими детьми, покончившими с собой этой осенью? Что вообще полиция думает обо всех этих случаях, которые и без всяких надуманных страшилок тянут на стихийное бедствие? Действительно ли в городе существует «Клуб самоубийц», о чем уже не раз заходила речь? Имеются ли подробности, протоколы, записи бесед вышеупомянутого Петрова с его пациентами, и если так, не присутствуют ли среди них намеки на альтернативные способы решения проблем? Например, смерть? Что если Петров – очередной Доктор Смерть?
Вступайте в нашу группу и следите за новостями.
Из допроса Сергея Мещерякова, отца покончившего с собой Игоря Мещерякова:
– Расскажите, что произошло в тот день.
– Как обычно. Игорюня пришел из школы. По субботам я часто работаю, но в тот день был дома. Вике как раз позвонила подруга с работы…
– Имя подруги?
– Я понятия не имею. Какая-то с работы. Та тетка, которая нам Петрова советовала, она и позвонила. Сказала, что Петров повесился. Мы потом Игорюне рассказали, когда он пришел.
– Зачем?
– Ну как. Он же ходил к нему на сеансы эти.
– Зачем Игорю нужно было знать, что его психотерапевт вдруг покончил с собой?
– Вы про это… Он бы все равно узнал. Лучше от нас, чем от кого-то.
– Вы это обсуждали с женой?
– Что обсуждали?
– Обсуждали, что должны рассказать сыну об этой новости?
– Нет… Не обсуждали.
– Ваша жена сама приняла решение?
– Вроде бы… Да не помню, зачем все это? Как-то само вышло, не обсуждали.
– Вы обсуждали что-либо с женой, какие-то совместные вопросы? Обсуждали, к примеру, сам вопрос о посещении психотерапевта? Или о посещении секции дзюдо?
– Я не помню, что мы обсуждали и как. Слышьте, хватит долбить одно и то же, сейчас реально не до этого. Что-то мы обсуждали, что-то нет. Как у всех. У нас в семье все само собой решалось, без напрягов.
– Что было дальше в тот день. Вы рассказали Игорю, что дальше?
– Мы были на кухне. Игорюню сильно тряхнула эта новость. Я совсем не думал, что он так прикипел к этому Петрову.
– Вы считаете, что Игорь покончил с собой из-за солидарности?
– Не… хотя, возможно. Я просто не знаю, что думать.
– Вы говорили Игорю, что на Петрова завели дело о приставании к пациентке?
– Да, Вика сказала. Но это по-любому бред.
– Откуда такая уверенность?
– Так только дебилы могут делать, в кабинете своем приставать. Петров точно не дебил. Если бы он был педофилом, он бы тихарился где-нибудь, не подкопаешься.
– Вы это тоже сказали Игорю?
– Да, блин. Лучше бы я молчал. Лучше бы Игорюня думал, что Петров этот педофил проклятый. А может, он правда педофил проклятый? Может, я ошибся? Тогда получается, что Игорек тупо из-за педофила с собой покончил?
Из телефонного разговора дипломата МИД России по второму департаменту Азии, Дениса Сомова, с главврачом психоневрологического диспансера, Иваном Хлебниковым:
– Добрый день. Меня зовут Денис Сомов, я давний знакомый Виктора Петрова.
– Здравствуйте. Но я вам сразу должен сказать, что не имею права обсуждать никаких подробностей, я дал подписку…
– Простите что перебью, но телефон мне дали в полиции.
– Вот как?..
– Мне не нужны подробности. Мне известны подробности. Напротив, я намерен добавить кое-что от себя. Есть высокая доля вероятности, что Виктор не делал того, в чем его обвиняют.
– Послушайте… Денис, так? Денис, я не совсем понимаю. Если у вас есть какая-то информация, и вы хотите ею поделиться, вам лучше прийти к следователю…
– Я не могу этого сделать. Я работаю в МИДе России, и завтра я уезжаю в Индию на два года. Боюсь, даже официальная повестка из органов в данном случае ничего не изменит.
– Но почему вы звоните мне?
– В полиции не могут принять показания по телефону, нужно очное присутствие…
– То есть я – это компромисс, так?
– Ну, вроде того. Можно сказать и так.
– Честно говоря, не ожидал, что о трагедии с Виктором известно в Москве.
– Что вы, совсем нет! Я узнал из паблика Вконтакте, я подписан на новостную группу города. Все-таки я там родился и долго жил. В детстве мы с Виктором дружили, потом мои родители переехали, и мы потеряли связь. А потом вдруг неожиданно жизнь столкнула. Мы сблизились уже по-взрослому и даже вместе ездили в Индию.
– Так это вы! Как же, знаю! Виктор мне рассказывал. Имя, простите, запамятовал. Но слышал о вас, слышал. Думаю, Виктору было бы приятно узнать, что вы… так реализовались.
– Это все родители. Все благодаря им.
– Денис, я вас должен сразу предупредить, коли так. На моем телефоне автоматическая запись всех разговоров. Учитывая занимаемый вами пост, должен ли я отключить запись?
– Совсем нет. Секретов полишинеля не будет. Только по делу, только по Виктору. Записываете – и славно.
– Тогда внимательно слушаю вас.
– Когда мы были в Индии, мы значительно сблизились. И путем долгих откровенных разговоров я наткнулся на тот факт, что у Виктора была… не знаю, какой медицинский термин будет правильным… было гипертрофированное чувство вины. И это чувство, как водится, притягивало события, чтобы еще больше усилиться. У него умер сын, вы знаете. Виктор убедил себя, что именно он виновен в его смерти. В день трагедии он принял алкоголь, и он думал, что после этого мог что-то сделать с ребенком. Мог полезть с ним нянчиться, или же ребенок заплакал, он начал его утешать и что-то сделал. Неосторожно тряхнул, придавил или выронил. Я спросил его, есть ли хоть какие-то малейшие факты, которые могли это подтвердить? Ничего, никаких фактов. Виктору просто удобно было так думать. Удобно для вины. Он погрузился в эту вину с упоением, начал отталкивать жену, друзей, вообще саму жизнь. И сейчас мы можем иметь то же самое. Прошли годы, все забылось, Виктор возмужал и чего-то добился, но это чувство, эта преувеличенная вина, она никуда не делась, она так и сидела в нем. И когда его обвинили в том, в чем обвинили, все это выстрелило. Взорвалось. Он мог вновь убедить себя, что действительно что-то сделал с этой девочкой. Или он мог убедить себя, что не помог ей на должном уровне, как следовало специалисту, и должен понести наказание. Я слышал, девочка эта опровергла свое заявление?
– Да. Но дело пока не закрыто. Следствие ведется. Потому что самоубийство Виктора почти всеми воспринимается, как признание.
– Потому я и звоню. Надеюсь, моя информация сможет поколебать эту уверенность, по крайней мере, у вас.
Из допроса Сергея Мещерякова, отца покончившего с собой Игоря Мещерякова:
– Вы спрашивали у Игоря в тот день, какие у него были взаимоотношения с Петровым?
– Да, Вика спросила. Мы как раз спорили, правда то, что говорят про Петрова, или нет. Вика спросила, были какие-то намеки или что-то подозрительное?
– Что Игорь ответил?
– Он походу не особо понял, о чем вообще речь. Мы поговорили об этом немного, но Игорюня молчал. Потом я вспомнил про звонок Ирека и решил тоже заодно рассказать.
– Ирек – это Рахимкулов Ирек Римович, тренер секции дзюдо, которую посещал Игорь?
– Да, он самый.
– Что это был за звонок, о котором вы вспомнили?
– Он по поводу опеки звонил. Вернее, по поводу проверки.
– Можете пояснить подробнее?
– К нам опека приходила пару месяцев назад.
– Комитет опеки и попечительства?
– Да, они.
– Что послужило поводом?
– Точно не знаю, они не сказали. Намекали, что кто-то дал сигнал. Мы подозревали, что бабка сверху. В смысле, соседка.
– Сигнал – о чем?
– О том, что у Игорюни периодически бывают синяки.
– Откуда у Игоря были синяки?
– Ну вы же и так теперь все знаете. Из-за лунатизма, он и к Петрову из-за этого ходил. Мы всем говорили, что синяки из-за спорта. Но кто-то настучал, и из опеки пришли.
– Как это связано с Рахимкуловым?
– Из опеки спросили, откуда синяк. Как раз накануне у Игорюни приступ был, он ударился и получил синяк этот.
– Вы сами видели, как он ударился?
– Да нет… Ночью было.
– Ваша жена видела, как Игорь падал?
– Думаю, нет…
– С чего вы взяли, что это от падения?
– Ну раньше так и было… А больше откуда?
– То есть раньше вы были свидетелем того, как Игорь ходил во сне?
– Не… Я ни разу не видел.
– А ваша жена?
– Ну так да, она и рассказала.
– Вы не находите это странным?
– Что? Что странно?
– То, что вы никогда не видели приступов лунатизма, хотя они случались неоднократно.
– Они редко случались. И я сплю крепко. Очень выматываюсь.
– Вернемся к Рахимкулову. О чем вы говорили?
– Он ругался из-за опеки. Мы опеке сказали, что синяк у Игоря из-за дзюдо, а они учинили проверку Иреку из-за нас.
– Что он хотел от вас?
– Да ничего не хотел, просто звонил поругаться. Я сначала пытался сгладить, но потом он начал грубить, потом про Игорюню начал говорить гадости. В общем, я не выдержал и тоже психанул. Ну, мы поругались. Неприятный разговор тогда вышел.
– Вы все это рассказали Игорю в тот день? Сразу же после известия о том, что погиб его психотерапевт?
– В общих чертах рассказал.
– Что было дальше?
– Потом Вероника сама рассказала про Ирека…
– Что именно?
– Ну, что он цеплялся к ней. Звонил на работу постоянно. Звал на свидания. В сауну звал. Он ведь тогда даже не позвонил узнать, почему Игорь вдруг перестал ходить резко. Я даже удивился, Игорь все-таки долго к нему ходил. Потом понятно стало, когда жена рассказала. Он, Ирек в смысле, наверное подумал, что я узнал и запретил Игорю тренироваться. В общем, санта-барбара. Грустно все это сейчас, а тогда весело было, мы даже поржали, и вроде Игорюня встрепенулся, ожил. Я еще спросил Вику, чего она раньше молчала, а она сказала, что из-за Игоря. На него это как-то могло перейти.
– Вы знали, что Игорь периодически посещает вашу знакомую, Нину Полянскую?
– Нет. Понятия не имел.
Из допроса Нины Полянской, знакомой семьи Мещеряковых, предположительно, одной из последних, кто видел Игоря перед смертью:
– Расскажите о ваших встречах с Игорем Мещеряковым. С какой целью вы встречались?
– У Игоря в школы были проблемы по успеваемости по некоторым предметам. Я помогала ему с физикой.
– Какое у вас образование?
– Я экономист.
– На чем основано ваше желание стать репетитором?
– Это не было репетиторством. Я – не репетитор. Я просто друг семьи. Это была дружеская помощь, бесплатно. В школе я неплохо ладила с физикой. Когда узнала, что у Игоря проблемы с этим предметом, то предложила позаниматься.
– Почему так случилось, что родителям Игоря не было ничего известно об этом?
– Мы так условились. Это был наш секрет.
– Это было ваше условие или Игоря? Кто первый предложил держать все в секрете?
– Игорь и предложил. Он не хотел, чтобы родители давили на него результатами. Но мы не были уверены в результатах. Как я уже говорила, я не репетитор. Мы решили попробовать и, в случае успеха, потом уже это обнародовать.
– По свидетельствам одноклассников и учительницы физики, уже с начала учебного года отношение Игоря к предмету заметно улучшилось. Он делал успехи, и учительница ставила ему четверки. Вы знали об этом?
– Да, Игорь очень гордился собой.
– Почему же вы и тогда не открылись родителям мальчика, а продолжили свои встречи тайно?
– Успехи были небольшие…
– Вы ждали, когда Игорь выиграет областную олимпиаду?
– При чем тут олимпиада?
– Чего же вы ждали? Возможно, были другие причины держать вашу связь в тайне?
– О чем вы говорите, какая связь! Мы просто занимались по выходным физикой!
–Не было ли в ваших отношениях с родителями Игоря чего-то такого, что могло повлиять на ваши встречи, если бы им стало известно?
– Нет. О чем вы?
– Не было ли в ваших отношениях с Игорем чего-то такого, что могло вызвать неудовольствие его родителей, если бы им стало известно?
– Что это значит? С чего такие намеки?
– Ответьте на вопрос.
– Нет! Мы просто занимались физикой! Я не понимаю, к чему вы все время клоните!
Из допроса Сергея Мещерякова, отца покончившего с собой Игоря Мещерякова:
– Как давно вы знаете Нину Полянскую?
– С детства. Мы жили в одном дворе, потом она переехала. Она меня с женой познакомила, они дружили.
– Как они подружились?
– Точно не скажу, кажется, где-то в соцсетях. Они сначала удаленно дружили. Вика тогда в Уфе училась, как раз на последнем курсе. Потом приехала к Нине в гости, так и осталась.
– Вы знаете, почему ваша жена не вернулась после учебы в свой родной город?
– Толком нет, она не любила вообще рассказывать про это.
– Насколько сейчас ваши отношения с Полянской можно считать дружескими?
– Вполне. Дружим, как обычно. Как и раньше.
– Полянская часто бывала в вашем доме?
– Периодически. Мы иногда в баре встречаемся, иногда у нас дома.
– А у Полянской дома?
– У нее места мало. У нас больше. Можно более-менее застолье организовать.
– То есть вы не были дома у Нины Полянской?
– Почему, был. Пару раз, не больше.
– Вы встречаетесь обычно все вместе? Вы, ваша жена и Нина Полянская?
– Либо так, либо еще друзья приходят.
– Нина Полянская приводила с собой кавалеров?
– Бывало. С чего такой интерес к Нинке вдруг?
– Возможно, с того, что она была одной из последних, кто видел вашего сына живым. У вас самого не возникает интерес?
– Мне Нина уже все рассказала. Про то, что они с Игорем занимаются… Занимались… Блин… Я до сих пор поверить не могу…
– Вы хотите, чтобы мы прервались?
– Не, нормально. Спрашивайте. Просто это совпадение все, зачем в этом ковыряться?..
– Полянская вам одному рассказала про свои встречи с Игорем?
– Жена сейчас в больнице, вы же знаете.
– Были ли у Нины Полянской серьезные отношения с кем-либо за последние два года?
– С Лехой вроде они долго встречались. Сейчас разбежались.
– Алексей Колбасенко?
– Он.
– А раньше, до Алексея Колбасенко, были у Нины серьезные отношения с мужчинами?
– Реально не врубаюсь, к чему столько говорить о Нине? Спросите Нину, зачем меня этим дергать? У меня сын погиб так-то, я из последних сил терплю…
– Вы знали, что два года назад Нина Полянская делала аборт?
– Аборт? Нет. Не знал.
– Вас это не удивляет?
– Чему удивляться? Человек сделал аборт, сейчас все делают аборты.
– Тому, что вы, как ее друг, ничего не знали об этом?
– Ну не знал, и что? Это не тот случай, чтобы им делиться.
Из допроса Нины Полянской, знакомой семьи Мещеряковых:
– Расскажите, как в тот день проходили ваши занятия с Игорем?
– Не получилось занятий в тот день. Игорь пришел как в воду опущенный. Я думаю, он пришел, чтобы отвлечься. Я сразу поняла по его состоянию, что физику лучше отложить. Он переживал по поводу своего психолога.
– Он вам сам об этом сказал?
– Нет. Я уже потом сложила два и два.
– Вы что-нибудь знали о психических проблемах Игоря? О его лунатизме?
– Абсолютно ничего. Они не рассказывали. Вообще никому. Только сейчас все вскрылось. Он ведь раньше у меня ночевал, когда маленький был. Но в то время таких случаев не было, а потом меня перестали просить за ним приглядеть. Теперь понимаю, почему.
– Вы считаете, что из-за лунатизма?
– Ну да, из-за чего же еще?
– Каких-нибудь других причин.
– Каких причин? Не было никаких других причин.
– Таким образом, в тот день ни вы, ни Игорь не были расположены к занятиям физикой?
– Игорь не был точно.
– А вы были?
– Ну, разумеется.
– Но решили отложить, увидев его состояние, так? И что же вы делали?
– Мы просто поболтали.
– Вы пили что-нибудь, чай или кофе?
– Возможно… Не помню.
– А пили что-либо кроме чая или кофе? Что-то покрепче?
– Снова намеки. Что, например?
– Видите ли, в крови Игоря был обнаружен алкоголь. Средняя доза. Соответствует двум-трем бокалам вина, выпитым накануне. Вы что-то знаете об этом?
– Почему я что-то должна знать об этом?
– Возможно потому, что день был и для вас не совсем обычным. Ведь ровно в этот день, два года назад, вы сделали аборт. Имеется соответствующая справка из гинекологического отделения.
– И что? Какое это вообще отношение имеет сейчас? Тем более отношение к смерти Игоря? Вы что, думаете, что я его опоила, чтобы отомстить всем мужчинам в мире? А он потом прыгнул с балкона на почве белой горячки? Что за бред?
– Речь совсем не об этом. Но логично предположить, что и вы в тот день не были настроены на занятия по физике. Вопреки вашему уверению.
– Да все уже давно забыто! Два года прошло!
– Возможно, так и есть. А возможно, нет, учитывая, что после аборта вы больше не можете иметь детей. Соответствующее заключение тоже имеется, аборт прошел с осложнениями. Наверное, вы все-таки не сильно хотели заниматься физикой в тот день, и состояние Игоря было всего лишь поводом отменить занятия?
– Даже если и так? Что с того? Что вы уперлись?
– Из-за одного нюанса: почему бы вам в таком случае не отменить встречу вообще? Но вы этого не сделали, более того, вы пишете Игорю сообщение в социальной сети, где уточняете, придет он или нет?
– Мы занимались по субботам. Каждую неделю. Это была – суббота! То, что случилось два года назад, не повод, чтобы устраивать панихиду. Нужно думать о живых. Если вы читали сообщение, вы видели, что я не тянула Игоря на аркане, а всего лишь спросила, идет он или нет.
– Ну а что вы так занервничали?
– Я просто не понимаю, к чему все эти вопросы?
– По свидетельству вашего работодателя, примерно два года назад у вас на работе возникли проблемы в связи со злоупотреблением вами алкоголя. Ваш работодатель даже вынес вам предупреждение, грозил уволить, если вы не возьмете себя в руки. Что вы можете сказать по этому поводу?
– Ничего. Сейчас это вообще не имеет значения. Тогда я взяла себя в руки, все окей.
– Мы консультировались с врачом, и он подтвердил, что такие осложнения, какие возникли у вас во время аборта, вполне могли возникнуть на почве злоупотребления спиртным.
– Я вам еще раз повторяю. Все это в прошлом и сейчас не имеет ни малейшего значения.
– Год назад, в это же время, у вас вновь появляются недоразумения на работе. На сей раз работодатель не уверен насчет спиртного. Доказательств не было. Но проблемы, тем не менее, были. Рассеянность, забывчивость, опоздания, вялость. Потом все вновь прекратилось. Вы, наверное, уже догадываетесь, к чему все идет?
– И к чему же все идет?
– В этом году вы, наученная горьким опытом, просто берете две недели в счет отработанных ранее выходных. Можно узнать, по какой причине?
– Я просто устала. Вы меня в чем-то подозреваете?
– Вопрос наличия алкоголя в крови Игоря Мещерякова требует ответа. Дело резонансное, и эти ответы будут получены. У нас в городе семь самоубийств за месяц, шестеро – дети! Мы не подозреваем вас в причастности к этим самоубийствам. Мы даже не подозреваем вас в причастности к самоубийству Игоря. Но, кроме как у вас, ему больше негде было принять алкоголь. Мы предлагаем вам добровольно все рассказать. Мы опросили ваших соседей, мы опросили продавцов и кассиров ближайших к вам магазинов. Мы ведь ходим всегда в одни и те же магазины, не правда ли? Кассиры помнят своих клиентов, особенно, если клиенты резко меняют привычный набор покупок. А еще есть камеры. Они и на улице есть. Вы в курсе, что на торце дома напротив имеется камера, которая захватывает и ваш подъезд?
– Ну, хорошо! Хорошо, да, признаюсь! Я выпила в тот день!
– Что выпили и сколько?
– Вино. Две бутылки.
– Вы выпили две бутылки вина и в таком состоянии пригласили Игоря к себе?
– Да. То есть нет. Когда пришел Игорь, я выпила всего одну.
– Следует ли это понимать так, что вторую бутылку вы распили совместно?
– Да о чем вы говорите?! Что значит – распили?! Игорь – ребенок еще, он мне как сын. Я видела его состояние, видела, что-то его грызет. Я предложила ему пригубить. Просто пригубить. Он был бледный, и хотел поговорить, но не знал, как. Я решила, что немного вина его расслабит. Ни о каких трех бокалах речи нет! Он и один-то еле пригубил.
– К сожалению, экспертиза показывает несколько другую картину. Хорошо, оставим пока это. Скажите, кто был отцом вашего ребенка?
– Вы серьезно? Щас, я вам так кинулась рассказывать.
– Сожалею, но вам придется ответить. Вопрос важный.
– И чем он так важен, как это вообще связано с Игорем?
– Ответьте на вопрос. Кто был отцом ребенка?
– Я не помню. Понятия не имею. По пьяни залетела.
– Что означает ваше сообщение, которое вы отправили Игорю по смс уже после вашей с ним встречи: Прости, все вышло из-под контроля, я была не права. Не говори предкам.
– Это из-за вина. Я пожалела, что предложила ему вина. Попросила не говорить родителям.
– Насколько сильно все вышло из-под контроля? Игорь ушел от вас пьяным? Или был другой выход из-под контроля?
– Я не знаю, что еще вам сказать.
Из допроса Сергея Мещерякова, отца покончившего с собой Игоря Мещерякова:
– Как вы думаете, кто мог быть отцом ребенка Нины Полянской? Нерожденного ребенка.
– Откуда мне знать?
– У вас есть предположения?
– Нет.
– У вас доверительные отношения с Ниной Полянской?
– Нормальные. Мы с детства дружим. Говорил уже.
– Вы встречались? Когда-нибудь, как мужчина и женщина?
– Да, встречались. Давно, в юности. Это не секрет.
– У вас были когда-нибудь интимные отношения с Ниной Полянской?
– Были. Давно.
– А после того, как вы вступили в брак? У вас были отношения с Полянской? Отношения, выходящие за рамки дружбы?
– Я не знаю, что сказать.
– Скажите правду. Это просто. Нужно сказать правду. У нас есть показания Алексея Колбасенко, с которым встречалась Нина Полянская. Именно он первый озвучил то, о чем мы сейчас говорим. Он проверил телефон Полянской, ее переписку в Ватсапе, и нашел там вашу переписку.
– Похоже на Леху…
– У нас есть показания Александра Кочетова, вашего партнера по бизнесу. Он тоже подозревал, что между вами и гражданкой Полянской есть связь. И вы упоминали вашу соседку с верхнего этажа. Если вы не в курсе, ее зовут Нелли Дмитриевна Мышкина. Она показала, что видела вас и женщину, которая не являлась вашей законной женой. Несколько раз она видела вас и эту женщину в вашей машине. Гражданка Мышкина уверенно опознала эту женщину, как гражданку Полянскую.
– Хорошо. Если это так важно. Мы встречались.
– Расскажите о вашей связи. Как давно она началась, как долго длилась?
– Началась после армии, когда я вернулся. Я в запой тогда ушел. Пил сильно. Мы оба пили, я и Нина, вот в чем проблема. На этой почве мы и сблизились. Мы пили и спали. Но у нас не могло быть будущего, мы или спились бы, или бы убили друг друга в конце концов. Нужно было рвать, я и порвал. Бросил пить, стал встречаться с Викой, потом мы с ней поженились.
– С Полянской вы продолжали встречаться параллельно?
– Изредка. Потом, когда мы с Викой официально сошлись, я с Ниной завязал. Мы остались просто друзьями.
– Ваша жена знала тогда о ваших отношениях с Полянской?
– Знала. Перед свадьбой мы поговорили, и она прямо спросила: с ней – все? Я сказал: все. Больше мы не говорили на эту тему.
– Но это оказалось не все?
– Поначалу все было нормально. Но Вика… Блин, да мы друг в друга вцепились тогда, мы были нужны друг другу. Она бежала от чего-то, я это понимал, но никогда не спрашивал. Она смылась из своего города – сначала в Уфу, на учебу, жила в общаге, потом – сразу сюда. Ей нужен был муж, а мне – жена. Мне нужно было остепениться, а ей – зацепиться. С Ниной не так.
– С Полянской у вас была страсть?
– Ну да… Типа того. Поначалу мы играли свои роли, потом сорвались.
– Как это произошло?
– После вечеринки, я повез Нину домой, у нас случилось.
– Сколько вы к тому времени были в браке?
– Года два…
– С тех пор вы встречаетесь?
– Периодически… Ну в смысле, мы то сходимся, то расстаемся. Я же понимаю, что это – ненормальная ситуация, у меня семья, у нее – никого нет, но ей вроде тоже нужна семья.
– Ваша жена знала, что ваша любовная связь возобновилась?
– Поначалу нет… Потом случайно узнала.
– Расскажите подробнее – как?
– Мы встретились с Ниной днем у меня дома. Игорюня случайно пришел из школы раньше и нас застукал…
– Он видел вас с Полянской?
– Нет, Нину он не видел. Но понял, что я с женщиной. Он рассказал Вике.
– Рассказал матери, вашей жене?
– Да…
– Как к этому отнеслась ваша жена?
– Она отнеслась к этому странно. Она сказала: только не у нас дома. И больше – ничего. Я хотел как-то обсудить… Если бы мы обсудили, то, возможно, нашли бы решение. Мне самому не нравилось на два фронта жить. Но Вика не захотела обсуждать. И больше никогда не возвращалась к этой теме.
– Изменилось ли отношение вашей жены к Полянской после этого?
– Нет. Для меня это тоже сильно странно.
– Изменилось ли отношение вашей жены к Игорю?
– Нет… с чего бы?
– Изменилось ли отношение Игоря к вам после того случая?
– Ну, я заметил, что ему неприятно все это. Но потом забылось, это же давно было.
– Изменилось ли ваше отношение к Игорю после этого?
– Мое? К Игорюне? С чего?
– С того, что он, можно сказать, настучал на вас вашей жене.
– Так он ребенок был! Что он должен был делать? Я, можно сказать, на его глазах предал маму.
– Но лично Полянскую он не видел?
– Нет. Он пошел в свою комнату, и Нина как раз улизнула.
– То есть Игорь не мог знать о том, что у вас длительная любовная связь с Ниной Полянской?
– По идее, нет. Если только он тоже где-то нас не видел, как та бабка… Но он ничего не говорил, не намекал даже.
– Это был ваш ребенок? Нина Полянская забеременела от вас, когда сделала аборт?
– Мой… Я не знал ничего. Она мне потом уже сказала. После аборта…
Из материалов уголовного дела:
Установлено, что незадолго до самоубийства у Игоря Мещерякова состоялась встреча с гражданкой Ниной Полянской, подругой семьи. Встреча происходила дома у Полянской, официальной причиной встречи считалось репетиторство. Вместо репетиторства Полянская и Мещеряков занимались совместным распитием спиртных напитков. Инициатором распития выступила Полянская, к тому времени уже находившаяся в состоянии опьянения. Во время застолья Игорем Мещеряковым было выпито 3 бокала вина (данные экспертизы прилагаются), количество выпитого Полянской неизвестно.
В какой-то момент времени Нина Полянская оставила Игоря Мещерякова на кухне, а сама проследовала в комнату. Далее, имея целью преступный умысел, а именно – совращение Игоря Мещерякова, Полянская сняла с себя всю одежду и легла на диван. После этого она позвала Игоря Мещерякова проследовать за ней в комнату.
Мальчик, увидев на диване Полянскую без одежды, на какое-то время впал в ступор от увиденного. Однако, будучи в состоянии легкого алкогольного опьянения, Игорь Мещеряков преодолел ступор и приблизился к Нине Полянской. Далее произошел физический контакт, заключающийся в прикосновении к эрогенным зонам, называемый «петтинг», при этом мальчик пришел в возбуждение.
Однако полового акта не случилось по причине резкого отрезвления Игоря Мещерякова и осознания им происходящего. После этого Мещеряков быстро покинул квартиру гражданки Полянской и направился домой, как следует из дальнейших материалов дела. Позже, также осознав произошедшее, Нина Полянская испытала страх и отправила Мещерякову смс-сообщение с просьбой ничего не говорить родителям о том, что между ними произошло.
Умысел на совращение Нина Полянская категорически отрицает, утверждая, что это было спонтанное обоюдное желание.
Из показаний Радика Зуфарова, соседа и друга семьи Мещеряковых:
– Как вы можете охарактеризовать отношения между Сергеем и Вероникой Мещеряковыми?
– Че, как жили, что ли? Ну жили как-то. Она его не любила, я ему всегда говорил. Он ее любил. А ей только деньги его были нужны.
– Сергей Мещеряков очень богат?
– Не, ну все равно.
– Все равно – что?
– Нормально он зарабатывал, и квартира – его, а у нее нет ничего. Вот и жила с ним. И бабу другую терпела.
– То есть вы знали об отношениях между Мещеряковым и Полянской?
– Ну да. Теперь все знают, так что пофиг. Прикрывал я его. Мы типа вместе шли бухать, только я один шел бухать, а он к Нинке шел.
– При этом вы утверждаете, что Мещеряков любил законную жену?
– Верку? Веронику, в смысле? Любил, всяко. Верка видная баба, а Серега – он же душевный. И честный. Он ушел бы от нее, если бы не любил. Нинку он не любил, та его приворожила. Я ему сто раз говорил к бабке сходить, чтобы порчу снять. Блин, если уж из двух выбирать, то Верку. Нинка – она конченная. И бухает. По молодости так бухала, что всему городу дала. А потом Сереге подсыпала или нашептала чего-то. Он не верил. Не верил – а че бегал к ней?
– Скажите, Сергей и Вероника ссорились?
– Всякое бывало. Жизнь сейчас не сахар.
– Ну а серьезно? Были серьезные ссоры?
– До развода вроде не доходило, Серега бы сказал.
– А скандалы? Были скандалы?
– Че, дрались, что ли? Не, какой дрались, вы че! Серега же боксер бывший. Просто так с ним не подерешься. Тут сразу или больница, или гроб. Да он бы и не стал, даже если бы его Верка стулом била. Он бы ушел просто. Он и на улице не дерется.
– Никогда не дрался? На улице.
– Ну, по молодости. Это не считается. Мы тогда все стенка на стенку ходили.
– Вы видели Игоря Мещерякова накануне гибели?
– Ну видел, и че. На улице видел.
– Где конкретно – на улице?
– Во дворе у нас.
– Вы куда-то шли? Или, наоборот, возвращались?
– Я в магаз шел. За углом Пятерка, знаете? Туда и шел за пивасиком. Суббота же была.
– Вы уже выпивали в этот день раньше?
– До этого выпил сиську. Ну, в смысле, полторушку.
– Вы шли в магазин в состоянии опьянения и встретили во дворе Игоря, все так?
– Да, говорю же.
– Как он вам показался?
– Нормально. Мы не общались с ним. Он мне не друг. Не нравился он мне никогда. Маменькин какой-то. И все шмындит, все чекирит за кем-нибудь.
– Именно потому, что Игорь вам не нравился, вы и бросили его в беде?
– В какой беде, вы че? Какая там беда?
– Ранее наружная камера наблюдения зафиксировала, как Игорь Мещеряков бежал мимо упомянутого вами магазина в сторону своего дома. На лице его читались явные признаки паники. Словно он от кого-то спасался бегством. Еще через какое-то время та же камера зафиксировала группу подростков, которые бежали следом, в ту же сторону. Вы что-то знаете об этом?