Оксана Тарасовна Малинская
Квантовиты. Книга 1. Соммелис
– Но есть одно «но», – пока Инна переживала самый большой шок в своей жизни, Клод продолжал сохранять рассудительность. – Павел Рябинин работал в НИИ. Как так могло получиться, что никто другой из ученых не заметил, что он использует инопланетное оборудование? Они же не идиоты.
Инна пожала плечами:
– Понимаешь, никого не волновало его исследование. Квантовый компьютер – очень сложная машина, которая, к тому же, работает только в воспоминаниях наших предков. Большинство считало, что это ненужная игрушка. Когда отец попросил разрешения начать его восстановление, думаю, Эриксон просто решил позволить ему делать то, что он хочет. Вероятно, папа сказал, что взял оборудование на месте крушения корабля – там до сих пор остались некоторые неиспользуемые приборы, которое общество признало бесполезными. И никто просто не стал в это вникать. Понять, что это нечеловеческая технология, не имеющая ничего общего с оборудованием Фориса, могли только те, кто работал вместе с ним.
– Ты работала вместе с ним, – заметил Клод. – Но ничего не заметила.
Девушка задумчиво помолчала. Она и сама не могла понять, как могла такое пропустить мимо глаз, не понять, что происходит у нее буквально перед носом. Но ответ на самом деле был прост.
– Я не заметила, потому что его дочь, – вздохнула Инна. – Понимаешь, папа с самого детства учил меня квантовой физике и всему такому прочему. Конечно, я ходила в школу, как другие дети, но львиную долю того, что я знаю сейчас, я узнала от своего отца. Он изучил инопланетную технологию – и научил ей меня. Поэтому, когда я и сама стала участвовать в проекте, то приняла все странности, как должное.
– То есть ты разбираешься в инопланетных технологиях? – вскинул брови Клод.
– Похоже на то. Вот только…, – Инна пораженно замерла. – Мы же работали втроем. Отец, я и Кроссман. И если мое неведение еще можно объяснить особенностями обучения…
– То он никак не мог не заметить, если только не идиот, – закончил за нее Клод.
– Кроссман не идиот, – заверила его Инна. – Он, конечно, не так талантлив, как мой отец… Но ему несомненно бросилось бы в глаза, что оборудование, которое мы используем, сделано не людьми. Получается, он все это время знал, что мы пользуемся чужой технологией. И ничего не сказал…
Внутри Инны начало расти нехорошее чувство. Она привыкла к Кроссману – он был лучшим другом ее отца, да и по работе им приходилось довольно много контактировать. Девушка даже доверяла ему, думала, что на него можно положиться. Но получается, что он ей врал. Конечно, отец ей тоже врал, но Инна была уверена, что на то были хорошие причины. Но теперь, когда папа в плену у инопланетян, разве не настало время раскрыть все карты?
– Я должна с ним поговорить, – решительно сказала Инна. – Думаешь, он еще в больнице?
– Учитывая то, что вчера ему делали операцию, я не думаю, что его так скоро выпустят, – пожал плечами Клод.
– Тогда пошли.
Инна с Клодом стрелой вылетели из ее комнаты, так и оставив микроскоп с соммелисом на столе. Утро было в самом разгаре, а с кухни шел вкусный аромат оладий. У девушки заурчало в животе, но она считала, что нельзя терять ни минуты. Инопланетяне могли нанести новый удар в любой момент, а значит, нужно было выяснить про них все, что только можно.
Пробежав по коридору, они услышали, как мать Инны что-то кричит про завтрак, но девушка не стала даже останавливаться, чтобы объяснить, почему уходит. Инна лишь хлопнула входной дверью. Она чувствовала на себе недовольный взгляд Клода, чувствовала его осуждение. Но парень ничего не сказал, и она тоже.
Встав на ховерборды, они поехали к больнице. Сегодня был непривычно ясный день. Жители Фориса явно были рады налаживающейся погоде, но Инна почему-то видела в этом дурной знак. Очутившись на открытом пространстве, она снова почувствовала на себе чужой взгляд – ее все не покидало ощущение, что кто-то сверху на нее смотрит. Сглотнув, Инна поехала быстрее.
И вот, они добрались до больницы. Клод быстро узнал, в какой палате лежит Кроссман, и они поспешили туда.
Мужчина не спал. Его нога была завернута в гипс, но при этом ее держала на весу какая-то металлическая конструкция. Кроссман морщился, явно испытывая боль, но увидев девушку, улыбнулся.
– Инна! – воскликнул он. – Рад, что ты в порядке. Я боялся, что следующий удар инопланетяне нанесут по тебе.
Но Инна ничего ему не ответила. Скрестив руки на груди и приблизившись к кровати, она сердито на него посмотрела. Внутри нее все клокотало от злости, но пока что девушка сдерживалась.
– Что-то случилось? – встревоженно спросил Кроссман.
– Случилось то, что Вы мне врали, – сквозь зубы процедила Инна.
Кроссман вздрогнул, что не укрылось от ее взгляда. Однако мужчина попытался сделать вид, что ничего не понимает.
– О чем ты? – спросил он.
– Инопланетная технология, – эти два слова девушка буквально выплюнула. – Мы совершенствовали квантовый компьютер при помощи инопланетной технологии. Папа внушил мне, что это все дело человеческих рук, и я поверила, но Вы знали. И ничего мне не сказали.
– Инна, я…
– Его же поэтому похитили, правда? – в ее голосе зазвучали слезы. – Инопланетяне решили, что он украл их технологию, и потому похитили. Я не знаю, почему Вы молчали, когда мы работали, думаю, у Вас были на то причины… Но почему Вы мне не сказали, что знаете, куда и почему пропал мой отец? Я же его дочь, и имею право знать правду! Вы рассказали мне о том, что он чего-то боялся, сходили со мной к фонтану… но ничем не показали, что знали, что происходит. А Вы ведь знали, правда? Знали же?
Она посмотрела ему прямо в глаза, рассчитывая, что так он расскажет ей правду. Кроссман тяжело вздохнул:
– Послушай, Инна, у меня были причины ничего тебе не говорить. Да, я знал, что сделал твой отец, и знал о его контакте с инопланетянами… Я знаю, где он сейчас. Но я не могу тебе ничего сказать. Это для твоей же безопасности.
– К черту безопасность! – закричала Инна. – Весь в город в опасности – не смейте говорить, что хотели сохранить мне жизнь! Я хочу знать, что происходило за моей спиной все эти годы. Вы меня просто использовали… А ведь я Вам доверяла… Вы должны мне рассказать!
Кроссман сохранил непроницаемое лицо:
– Прости, но нет. Можешь хоть весь день меня допрашивать, но я ничего не скажу. Так будет лучше для всех, и в первую очередь для тебя.
Слезы на глазах девушки моментально высохли.
– Что ж, тогда я и знать Вас больше не желаю, – сердито произнесла Инна и ушла, хлопнув дверью.
Клоду не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ней.
Глава 13
Едва Инна вышла из палаты Кроссмана, как ее злость слегка утихла. На самом деле не было причин вести себя так резко. Однако возвращаться не хотелось, к тому же нельзя верить тому, кто уже один раз тебя обманул. Так что она прошлась вдоль коридора, увидела скамью и села на нее. Следующий за ней Клод опустился рядом.
– Почему ты такая резкая с людьми? – спросил он.
– Я – резкая? – удивилась Инна.
– Я, конечно, понимаю, что мы знакомы всего-ничего и, вероятно, я пока не имею права делать о тебе выводы… Но вот, к примеру, со своей матерью ты была груба.
– А с какой радости она приходит ко мне домой и начинает расспрашивать о моей личной жизни, когда отец пропал?
– Может, потому, что она о тебе беспокоится? Но тут я еще могу понять. Вероятно, ты на нее обижена из-за того, что она развелась с твоим отцом и ушла к другому мужчине. Я не говорю, что это достойный повод для обиды, но это объяснимо. Но вот почему ты так на Кроссмана набросилась…
– Потому что он мне врал! – воскликнула Инна. – И врал очень давно. Я думала, что он мне помогает, но, вероятнее всего, он мне пудрил мозги. Может, еще и пытался навести на ложный след… И как я могла полагать, что на него можно рассчитывать? Разве нормальный мужчина женится на такой, как Маклейн?
– Слушай, я его не оправдываю, – заметил Клод. – Врать нехорошо. Но тебе не кажется, что он это делал по просьбе твоего отца? Ведь это Павел Рябинин, получается, использовал нечеловеческие технологии, причем, похоже, он знал, что делает. Кто его знает, может, он уже вообще давно знаком с инопланетянами. Мы не знаем наверняка, почему его забрали. Возможно, на то были причины. Ты не задавалась вопросом, почему он никому не сказал о том, что имел контакт с другой расой? Или хотя бы что использует чужие технологии?
– Ты сейчас пытаешься переложить всю вину на моего отца? – возмутилась Инна.
– Вовсе нет, – вздохнул Клод. – Это ты пытаешься переложить вину на всех, кроме него.
– Будешь продолжать говорить такие вещи, и я уйду, – мрачно пообещала Инна.
– Ну и останешься одна! Подумай сама: твой отец пропал, Мизуки неизвестно где, мать у тебя в немилости, Кроссман теперь тоже. Что ты будешь делать в одиночку?
Инна поникла. Клод прав: у нее почти никого не осталось. Инопланетяне по-прежнему были где-то поблизости и, возможно, готовили очередную атаку. Девушка даже боялась на улицу выйти, не говоря уже о том, чтобы растерять всех людей, согласных ей помочь. Что она будет делать дальше?
– Мне страшно, Клод, – пробормотала она и задрожала всем телом.
Парень, немного поколебавшись, осторожно приобнял ее за плечи:
– Ничего, я никуда не ухожу. Если ты меня не прогонишь. Знаешь, что я думаю? Мы ничего не знаем наверняка. Мы можем сколько угодно строить теории о том, что делал твой отец и почему инопланетяне его забрали, но это лишь теории.
– Кроссман знает, – заметила Инна. – Но он ничего не скажет.
– Ты злишься на него?
Инна ненадолго задумалась.
– Нет, наверное, нет. Конечно, мне неприятно, что он врал всю дорогу… Но, скорее всего, у него были на то причины. Если отец его попросил не говорить…
Клод как-то странно усмехнулся, но ничего говорить не стал. Инна спрашивать не стала. В животе у нее громко заурчало. Судя по часам, время уже шло к полудню, а она даже не завтракала.
– Надо поесть, – заключила она. – Но что потом – не знаю.
– Ждать точно не стоит, – уверенно произнес Клод. – Ну, если Кроссман ничего говорить не будет, может, поищем твою подругу? Все-таки она у нас главный специалист по соммелису. Интересно, что она скажет, когда узнает, что все это время пила отвар из неорганического растения?
– Разве растение может быть неорганическим?
– Нет, не может. Тем не менее, эта штука растет на дереве – я вообще не понимаю, как это работает. Если это неорганика, то она не может расти. Нужно бы изучить соммелис поподробнее, но я не уверен, что у нас есть на это время. Знаешь, если Мизуки нет у Рави, то есть вероятность, что ее снова отвели в психиатрическую клинику. Может, проверим?
Инна пожала плечами:
– Похоже, ничего другого нам не остается.
Тиртен вновь провел Мизуки по коридору и своим странным способом перемещения доставил ее в новую комнату. Первое, что ей бросилось в глаза – это стена, полностью покрытая мониторами. На каждом из них как будто бы показывали фильмы, и все они были совершенно разными. Порой на экранах мелькали люди, порой невообразимые существа. На одном из них Мизуки, кажется, увидела знакомый пейзаж Фориса.
– Что это? – спросила она.
– Вероятномер Андмора, – ответил ей Тиртен.
Мизуки скривилась. Если она еще раз услышит слово, хотя бы отдаленно напоминающее «вероятность», она начнет швыряться предметами. Если она найдет, чем швырнуться, потому что пока что она не заметила ни одной мелкой детали интерьера, которая могла бы служить украшением. Такое ощущение, что эти инопланетяне сплошь минималисты, поскольку в их комнатах не было ничего лишнего: столы, стулья, экраны – и все.
Девушка оторвала взгляд от стены с экранами и только сейчас заметила, что у одного из них стоит еще один инопланетянин. На нем были свободные серые одежды, и он задумчиво смотрел на тот самый экран, на котором Мизуки заметила пейзаж Фориса. Сейчас картинка менялась с бешеной скоростью, но девушка была готова поклясться, что она узнавала места, показанные на нем.
Мизуки в очередной раз подавила желание устроить всплеск эмоций. Раз уж она очутилась здесь, ей нужно прекратить вести себя столь импульсивно. Инна бы на ее месте наверняка спокойно попыталась бы узнать необходимую информацию. Вот и ей нужно поступить так же.
– Вы – Андмор? – спросила она.
Инопланетянин любовался экраном так, как любуются произведением искусства, изготовленным века назад. Мизуки сделала шаг в сторону, чтобы увидеть его лицо, и поняла, что на нем застыло выражение «Да, прекрасно, но оно так устарело, что мне невообразимо скучно, и смотрю я на это только потому, что хочу сойти за человека из высшего общества». Девушку он, как, похоже, и все остальные на этой планете или где там она очутилась, демонстративно не замечал.
– Тиртен, оставьте нас. Ждите в коридоре.
Тиртен кивнул и, привычно вытянув руки вперед, исчез. Мизуки уже ничему не удивлялась. Так и не завладев вниманием инопланетянина, она принялась прогуливаться вдоль стены, разглядывая мониторы. Иногда ей казалось, что картинки на них менялись, едва девушка бросала на них взгляд. Как ни странно, это завораживало, и она даже всерьез увлеклась созерцанием огромного существа, чем-то напоминающего земного слона, только с множеством ног и глаз, медленно переступающего по дороге из голубых драгоценных камней. Завороженная этим зрелищем, Мизуки не сразу обнаружила, что ее внимание к образу перенесло его с экрана в саму комнату. Слон уже возвышался над ней, а она стояла как будто рядом с ним, раскрыв рот и не понимая, как это произошло.
– Да, я Андмор, – неожиданно ответил ей инопланетянин, отчего она вздрогнула, и картина вокруг нее развеялась.
Теперь он смотрел прямо на нее с нескрываемым любопытством. Мизуки сдержанно кивнула:
– Где я?
– Мой ответ тебе ничего не объяснит, потому что ты находишься в системе, неизвестной вашей расе, – голос Андмора оказался выразительнее голосов остальных. – Думаю, гораздо больше тут подойдет вот какое объяснение: ты в квантовой реальности.
Возможно, Инна и знала, что такое квантовая реальность, но Мизуки это сочетание ничего не говорило. Однако она не спешила показывать свое невежество, интуитивно ощущая, что любое проявление глупости вновь отобьет у инопланетянина желание с ней общаться.
– И зачем я здесь? – немного подумав, спросила Мизуки.
– Мы уже очень давно наблюдаем за вашей планетой, – сказал Андмор. – Она нас, скажем так, беспокоит. Видишь ли, ваши предки подошли слишком близко к нашей системе и могли обнаружить нас. Мы не могли этого допустить. Именно поэтому нам пришлось устроить ту катастрофу, лишившую вас корабля и множества развитых технологий.
Услышав это, Мизуки забыла о том, что пыталась сохранить хладнокровие, и вскричала:
– Так это были вы! Да как вы посмели запереть нас на этой планете!
Андмор снова повернулся к мониторам и принялся любоваться бескрайней гладью лилового озера на одном из них. Потом картинка вновь начала меняться. Мизуки подумала, что каналы можно листать силой мысли, но не это сейчас ее волновало. Мысль о том, что виновник их заключения стоит прямо перед ней, заставляла вскипеть все ее внутренности, но инопланетянина не волновал ее праведный гнев. Судя по всему, его гораздо больше интересовали интеллект и знания. Вспомнив отца своей подруги, она вдруг подумала о том, что он идеально впишется в подобное общество. Кстати, о нем.
– Павел Рябинин тоже здесь? – спросила Мизуки.
На этот раз Андмор ответил:
– Да. Он здесь.
– Зачем вы его похитили? – не подумав, выпалила Мизуки.
Андмор с толикой недовольства покачал головой:
– «Похитили» – звучит так, как будто ты нас осуждаешь.
– Я осуждаю.
– Не стоит. Все равно твое мнение нас не очень волнует. Нас интересуешь ты как интересный феномен, а не как судья наших действий.
– Феномен, – усмехнулась Мизуки. – Вы живете в квантовой реальности, перелистываете каналы усилием воли, переходите из одной комнаты в другую без помощи дверей – и после этого называете меня феноменом?
– Твое умение перемещаться между вероятностями поразительно, – в голосе Андмора послышалось восхищение.
– Я не перемещаюсь между вероятностями. Я даже не знаю, что это значит.
– Тем удивительнее это умение, – кивнул Андмор. – Разумеется, в твоей реальности это сложно, но даже там ты находилась в нескольких вероятностях одновременно – а ведь для вашей расы это невозможно. Тут нужна генетическая предрасположенность, чего лишен человеческий род. Несомненно, ты бы не раскрыла свои способности без квантового дерева. И, судя по всему, ты не одна такая. Мне думается, что, если мы изучим тебя, то сможем понять, как переходить из реальности в реальность.
Из всего сказанного Мизуки поняла одно: они собирались запереть ее в клетке и проводить на ней какие-то опыты. Это объясняло, почему они так вели себя с первой секунды ее появления здесь. Однако у самой девушки были другие планы.
– Я хочу увидеть Павла Рябинина, – сказала она.
– О, ты его увидишь, – заверил ее Андмор. – С тех пор, как я начал пристальное наблюдение за этим человеком, я убедился в том, что он гений. Даже удивительно, как только у вас в роду мог появиться этот на редкость одаренный экземпляр. Павел Рябинин тут выполняет одну чрезвычайно важную для нас работу, поэтому тебе придется немного подождать. Но ты следующая в списке.
– Откуда мне знать, что с ним все в порядке? – сердито спросила Мизуки. – Он отец моей подруги, и вы похитили его вместе с изолятором, переполошив весь город. Вы сожгли рощу соммелиса и натворили кучу других дел, имевших серьезные последствия для нашего города. Вы жестоки.
– Мы – квантовиты, – важно произнес Андмор. – А вы всего лишь люди.
Мизуки старалась держаться. Она понимала, что, проявляя эмоции, в глазах Андмора становится примитивным существом, недостойным его внимания. Но такое пренебрежение к своей расе она не могла стерпеть. Недолго думая, она ударила кулаком в один из экранов, пробив его насквозь. Девушка закричала:
– Мне плевать, кем там вы себя считаете! Вы не имели права похищать Павла Рябинина, как не имели права похищать и меня! Я требую, чтобы вы сейчас же отпустили нас обоих и убрались с нашей планеты, иначе я за себя не ручаюсь!
Взгляд Андмора тут же стал отстраненным:
– Любопытно. Но твои истерики ничего не изменят. Ты – в квантовой реальности, и выбраться отсюда можно только через реализатор. Только квантовиты знают, где он, и мы тебе его не покажем. Так что чем раньше ты смиришься с тем, что теперь ты наша пленница, тем лучше.
Мизуки зашипела от ярости и застучала кулаками по стене. Она надеялась, что каким-то способом сможет найти проход, скрытый внутри, но стена была плотной и твердой, так что девушка только в кровь разбила костяшки пальцев. Тяжело дыша, Мизуки вновь повернулась к Андмору. Инопланетянин прав. Она в ловушке. Ей ни за что отсюда не выбраться.
– Успокоилась? – спросил Андмор. – Тиртен, отведи нашу гостью в ее комнату.
Тиртен тут же возник как из воздуха. Мизуки понуро опустила голову и позволила ему ее увести.
Глава 14
Завершив разговор с Эриксоном, Марек долго лежал на кровати, любуясь прекрасным телом Эшли Маклейн, которая лениво одевалась, совершая плавные и соблазнительные движения. На самом деле он был согласен со своим директором: эта женщина, похоже, не имела ни малейших моральных принципов. И он даже не про то, что она спала со всеми подряд. Ведь даже Марек время от времени заводил отношения на одну ночь, а иногда и возвращался к уже покоренным вершинам – просто так, без всякого злого умысла, лишь потому, что его избранница в прошлый раз оказалась великолепна. Ведь всем порой хочется чего-то привычного.
Эшли Маклейн оделась, расчесала свои длинные шелковистые волосы и, довольно улыбаясь, повернулась к Мареку.
– Похоже, Эриксон недоволен, – рассмеялась она так, как будто его директор был всего лишь маленьким ребенком, который ничего не сможет им сделать.
Марек вовсе не был уверен в том, что такое поведение сойдет ему с рук, но сейчас было гораздо важнее не дать рыбке сорваться с крючка. Потому что, если это произойдет, он никогда не узнает, где же прячется Рябинин.
– Моя личная жизнь его не касается, – сказал Марек. – Тебе сегодня надо на работу? А то у меня, похоже, выходной.
Маклейн пожала плечами, медленно проходя вдоль стены. Мужчина видел, что она зорко осматривает каждую деталь. Что бы она ни рассчитывала здесь найти – не найдет. Он бы не привел сюда ее, если бы ему было, что скрывать.
– Вообще-то, надо, – наконец, ответила Маклейн. – Но я веду расследование, и могу сказать начальству, что весь день допрашивала тебя.
– Отлично, – Марек улыбнулся. – Ну и чем займемся тогда?
Маклейн пожала плечами:
– Для начала можно позавтракать.
Одевшись и умывшись, они оба спустились на кухню. Нужно признать, ввиду неурожая у Марека мало что имелось из продуктов, поэтому пришлось ограничиться плитками синтетической пищи с полным набором всех необходимых для жизни элементов. Маклейн жевала свою порцию как-то равнодушно, очевидно, что ее мысли витали где-то далеко. Заметив мечтательность в ее взгляде, Марек подумал, что она вспоминает своего бывшего мужа. Предоставив ей возможность немного насладиться своими мыслями, в чем бы они ни заключались, Марек спросил:
– Так значит, ты бывшая жена Кроссмана?
Маклейн недовольно скривилась:
– Ты хочешь поговорить об Алистере?
– Мне просто интересно, почему вы развелись, – с невинным видом произнес Марек.
Женщина вздохнула и откинулась на спинку стула:
– Если хочешь знать, то мы с ним поженились, когда нам обоим было лишь чуть за двадцать. Так что, по-моему, ответ тут очевиден. Он оказался не тем человеком, каким я его считала, не дал мне того, чего я хотела, и наши отношения развалились как-то сами собой. Давай не будем это обсуждать, а?
Маклейн определенно напряглась, и Марек решил отступить. Если он будет действовать напролом, то может спугнуть ее, а этого ему не хотелось.
– К тому же детектив тут я, – Маклейн неожиданно выпрямилась и посмотрела на него пристальным взглядом. – Почему ты так невзлюбил Рябинина с Кроссманом? Мне важно это знать.
– Я ни в чем не виноват, – процедил сквозь зубы Марек, стиснув в руке вилку.
Похоже, что проведенная вместе ночь ее не смягчила. Несмотря на то, что детектив прикрыла его перед Эриксоном, очевидно, что она сделала это с каким-то умыслом, а не потому, что бесповоротно в него влюбилась. Разумеется, глупо было полагать, что это произойдет так быстро. Маклейн – крепкий орешек. И ему не следовало расслабляться.
Впрочем, причины вражды можно не скрывать. Об этом известно всем, кто работал в институте. Если она не узнает от него, то узнает от кого-то еще, а так он хотя бы может представить эту историю со стороны, так сказать, «жертвы».
– Мы с Рябининым учились на одном курсе в институте, – начал Марек. – Уже тогда он был гением, на которого молились все наши преподаватели. Знаю, о чем ты подумаешь дальше, но я ему не завидовал. Да, мне учеба давалась гораздо труднее, чем ему, но я и не стремился к высшим результатам. Зато Рябинин, как я слышал, учился день и ночь. Неудивительно, что после окончания института его направили в самый передовой и важный проект того времени – он участвовал в создании антигравитатора для ховербордов. Нужно признать, что тогда мы еще не враждовали. Я к нему относился спокойно, мы даже иногда ходили вместе выпить…
– Выпить? С Рябининым? – Маклейн вскинула брови. – Судя по тому, что я о нем слышала, его не назовешь компанейским человеком. И, по-моему, он не пьет.
– Дорогая Эшли, это было двадцать шесть лет назад, – заметил Марек. – За это время многое изменилось. Тогда он пил и еще не настолько напоминал робота, как сейчас. С ним вполне можно было нормально посидеть вечерком в баре. И вот, как-то раз мы с ним засиделись, напились вдребезги, у меня развязался язык и я начал болтать о своих мыслях по поводу их проекта. Я в то время занимался чем-то другим, уже не помню чем, но про создание антигравитатора слышал, и даже кое-что понимал в том, как это делается. Я придумал оригинальный подход к созданию конструкции антигравитатора. И спьяну рассказал ему – а потом забыл об этом. Рябинин, как оказалось, все запомнил и использовал мою идею, даже не сказав об этом. Лишь много лет спустя я случайно подслушал его разговор с Кроссманом и узнал, как он решил проблему. Я разозлился, поднял скандал, требовал соблюдения авторских прав и упоминания меня в числе команды разработчиков, но ничего доказать не смог. Было его слово против моего, к тому же прошло уже много лет, и запись нашего пьяного разговора нигде не сохранилась. Вот и пришлось мне смириться. Многие, кстати, до сих пор считают, что я просто хотел примазаться к его славе, но это не так. А твой бывший муж, да будет тебе известно, все знает, но молчит и покрывает Рябинина. Да и вообще, дурак этот твой Алистер. У Рябинина нет ни малейших эмоций, и к Кроссману он относится просто как к подручному, а вовсе не как к другу. Ну, это мое мнение.
Маклейн долго молчала, обдумывая его слова. На самом деле Марек ни в чем не соврал, хотя, конечно, у многих точки зрения на этот счет разнятся. Но не имело значения, правду он сказал или ложь. Имело значение только то, как это воспримет Маклейн.
– Что ж, спасибо за информацию, – кивнула она. – Теперь мне многое понятно.
Марек пытался что-то понять по ее лицу, но оно оставалось непроницаемым. Удалось ли ему привлечь ее на свою сторону? Пока это оставалось загадкой.
После еды Инна почувствовала себя немного лучше, но тревога все равно не уходила, как она ни пыталась ее заглушить. Они с Клодом встали на ховерборды и поехали в сторону психиатрической клиники. Погода снова портилась, на небо набежали облака. Холодный ветер усиливался. Инна думала о том, что могло случиться с Мизуки. Раз она не осталась дома у Рави, то, вероятно, скала все-таки объявилась. Инна в этом не сомневалась – наверняка тот удар по дому Кроссмана нанесли инопланетяне. Но зачем? Если они хотели их убить, то почему не сделали это? И вновь, словно невидимый глаз где-то наверху наблюдал за ней. Поежившись, Инна повысила скорость ховерборда.
В холле клиники их встретила знакомая чем-то недовольная блондинка. Заметив Инну, она скривилась и сразу, не дожидаясь вопроса, сообщила:
– Вашей подруги здесь нет. Она в очередной раз сбежала. Нужно признать, что Мизуки поражает своей изобретательностью.
Инна с Клодом переглянулись и грустно вздохнули. Мизуки была их единственным ключом к разгадке всего происходящего. Они даже собрались покинуть клинику, но тут блондинка их остановила:
– Не торопитесь уходить. Вашей подруги здесь нет, но доктор Селия Риччи говорила, что хочет с Вами побеседовать. Подождите минуту, я ей позвоню и, возможно, она Вас сейчас примет.
Инна пожала плечами. Клод наклонился к ее уху и прошептал:
– Возможно, поговорить с психиатром, использующим соммелис в лечении своих пациентов, было бы полезно для нашего исследования.
Инна согласилась, и они присели на один из пустующих в холле диванов. Помещение оставалось безлюдным, за исключением девушки на ресепшен, а потому клиника производила гнетущее впечатление. У нескольких растений в горшках поникли листья, цвет обоев, когда-то бывших ярко-синими, потускнел. Несмотря на то, что Селия Риччи считалась первоклассным специалистом, в Форисе бытовало мнение, что если человек сошел с ума, то он сошел навсегда. Даже те пациенты, которых вроде бы удалось излечить, оставались странными, и жители города предпочитали их избегать. Неудивительно, что большинство старалось держаться от клиники подальше.
– Доктор Риччи готова Вас принять, – сообщила блондинка. – Поднимитесь на лифте на третий этаж, по коридору налево, кабинет триста двадцать седьмой.
Инна с Клодом проделали необходимый путь, почти не разговаривая. У обоих было не самое радужное настроение, учитывая тяжелые обстоятельства, в которых они находились. Инна в голове прокручивала все свои встречи с отцом, пытаясь по памяти определить в его словах фальшь – и недовольно хмурилась, когда ей этого не удавалось. Наверное, поэтому на ее лице царило мрачное выражение, когда они зашли в кабинет.
– У Вас что-то случилось? – тут же спросила доктор Риччи.
Инна растерялась, не зная, что ей сказать. Сама она к психологам и подобным им людям относилась настороженно. Девушка не любила обсуждать свои чувства и эмоции, поэтому старалась избегать тех, кто мог что-то понять по одним лишь движениям ее тела. Помнится, во время развода отца и матери ей было очень грустно, это мешало ей сосредоточиться на учебе, поэтому Инна решилась сходить к психологу. Но попытки залезть себе в душу она воспринимала очень негативно, а потому дело ограничилось только одним сеансом. И сейчас, в присутствии не просто специалиста по болтовне, как Инна часто называла подобных людей мысленно, а и вовсе психиатра, ей стало неловко.
– Мы друзья Мизуки, – ответил за нее Клод, которого, кажется, нахождение в кабинете врача по душевном болезням не смутило. – Нам сказали, что она пропала, и что Вы хотите с нами поговорить.
– Вы не друг Мизуки, – заметила Риччи. – Она – да.
Инна вздрогнула, услышав эти слова. И вот опять – незнакомые люди видели ее насквозь. Девушка постаралась сделать непроницаемое лицо и сказала:
– На самом деле мы очень спешим. Так что давайте просто быстро выясним все, что нам нужно, и каждый займется своим делом.
На лице Риччи заиграла легкая улыбка. Инне показалось, что она над ней посмеивается. Однако доктор никак не прокомментировала ее явное нежелание сотрудничать и показала рукой на два стула около своего стола. Клод тут же сел на один из них, Инна, немного помедлив, тоже.
– Я хотела бы узнать о том, какая Мизуки в обычной жизни, – сказала Риччи.
Инна с готовностью ответила:
– Мы с Мизуки дружим еще со школьных лет. Конечно, она всегда была излишне эмоциональной, к тому же импульсивной, но это никогда не выходило за рамки приличий. Мизуки начала принимать соммелис в возрасте тринадцати лет и с тех пор это растение стало ее спутником по жизни. Бывали периоды, когда она несколько месяцев обходилась без отвара, но рано или поздно всегда к нему возвращалась. Галлюциногенный эффект стал проявляться не сразу, но потом он служил ей вдохновением для ее картин. Мизуки очень ранимая и впечатлительная, но, разумеется, не сумасшедшая, и я уверена, что Вы должны были это определить.
– Она два раза сбежала из клиники, – напомнила Риччи.
– Это совершенно нормальная реакция любого хоть чуточку эмоционального человека на то, что его заперли в клетке.
– Неужели? – скептически спросила доктор. – Готова поспорить, что Вы бы не сбежали.
