Нина Дианина
Две в одной
Глава 10
Камердинер знал, что дни, предшествующие Осеннему балу барон ненавидел. Каждый год в эти дни с самого утра в силу возложенных на него обязанностей Ингер повсюду сопровождал графа, одновременно следя за безопасностью замка, что в условиях большого количества прибывающих гостей было очень трудно. Глава безопасности с трудом выносил эти толпы почти неизвестных ему людей, вынужденный вежливо улыбаться, и скрипел зубами от мысли, что целых пять дней эти люди будут почти бесконтрольно перемещаться по замку. Кто знает, чего от них ждать! Стража была усилена, прислуга ещё раз проинструктирована. Скворечник в таких условиях был почти бесполезен. Большое количество купальщиков в купальне для прислуги превращало все разговоры в один сплошной гул, хотя Ингер всё-таки оставил в нём дежурство.
Маховик, который начала раскручивать леди Синта месяц назад, начав рассылать приглашения, уже набрал обороты, и всё графство теперь неумолимо неслось, к самому важному событию осени – к ежегодному Осеннему балу в замке графов Варлотов, на котором, как известно, мечтает побывать каждый дворянин графства.
Осенью, собравшись на бал дающийся в честь именин графини, благородные господа вновь осматривали свои ряды, изменившиеся за год, пересматривали свои дружеские связи, укрепляли старые, заводили новые, плели и расплетали политические, матримониальные и ещё Бог весть какие интриги, решали хозяйственные вопросы, выводили в свет своих подросших детей и заключали альянсы. И всё это под внимательным взором графской четы.
На балу можно было своими глазами посмотреть на тех, о ком по графству весь год ходили слухи и убедиться, всё ли так, как рассказывают, а может быть еще интереснее и пикантнее. Бал мог возвеличить или унизить, приблизить или отдалить, мог признать достойным уважения или изгоем. Простолюдины оставались за порогом. В бальном зале по поведению и умению танцевать почтенная публика определяла характер и делала далеко идущие выводы, поэтому в каждой благородной семье детей с малых лет обучали танцам, как одному из самых важных и востребованных занятий в жизни.
Эхо Осеннего бала потом звучало весь год до следующей осени.
Конечно, в графстве были другие праздники. Например, Большая Зимняя охота, Большая Летняя охота, но Осенний бал пользовался особым расположением благородных господ.
С самого рассвета замок вовсю начинал готовиться к предстоящему событию, вовлекая в этот процесс всё больше и больше людей. Вереница дополнительных возов с продовольствием каждое утро тянулись в замок, а модистки вообще покидали замок только на ночь.
Нил осторожно разбудил барона на рассвете, ожидая раздражённого злобного взгляда и очень удивился, увидев улыбающегося господина.
Ингер и сам был удивлён. То душевное спокойствие, которое охватило его вчера вечером осталось с ним до сегодняшнего утра.
– Впереди очень хлопотные дни, но утро началось совершенно замечательно, – подумал Ингер, выпрыгивая из-под одеяла под задумчивым взглядом своего личного камердинера.
* * *
Аня велела Илли разложить на кровати бальное платье, не востребованное и не выгулянное на прошлом Осеннем балу, и теперь прикидывала, как и чем можно сделать его соответствующим сегодняшним модным веяниям. О том, что оно подходит по размеру, Аня убедилась ещё неделю назад, когда Илли вынула ею же самой в прошлом году аккуратно упакованное платье и повесила отдельно в шкафу для проветривания и разглаживания.
Ане, оглядевшей прошлогоднее платье баронессы своим свежим взглядом, очень понравилось это платье из тёмно-вишнёвой ткани с тонкими, почти незаметными, узорами цвета на несколько тонов темнее основного фона. Аника не была девицей на выданье и могла себе позволить придти на бал в платье тёмных оттенков.
Этот наряд оставлял шею открытой, однако декольте было неглубоким и по вырезу струились изящного плетения кружева, на тон светлее платья, что добавляло платью нарядности. Короткие рукава оставляли руки открытыми, талия была подчёркнута широким поясом. Длина платья была по щиколотку, открывала туфельки и краешек нижней юбки – всё так как диктовала сегодняшняя мода для дам. Подол должен был слегка струиться, и, чуть-чуть открывая стройные щиколотки, разлетаться при танцах, но никак не расталкивать кавалеров, пугая своей жёсткой пышностью.
Цвет нижней юбки модой не регламентировался, но было принято делать нижние юбки белыми или светлых оттенков в тон платья, пуская по краю кружево такого же цвета. Аника в прошлом году решила сделать нижнюю юбку не светлой, а в цвет платья: точно такого же тёмно-вишнёвого оттенка, и попросила модистку пустить по низу нижней юбки те же кружева, какими был украшен вырез платья – на тон светлее.
Неделю назад, примеряя платье, Аня покружилась в нём у себя перед большим зеркалом и нашла, что сделать нижнюю юбку в цвет платья было весьма удачным решением. Платье получилось каким-то завершённым, и, если покружиться, напоминало раскрывающийся бутон цветка.
Молодая баронесса совершенно не хотела прикалывать к платью модные бантики или букетики, на чём очень настаивала Илли, уверяя, что, мол, это теперь в моде и у всех дам такое украшение будет, а мы чем хуже.
– Да ничем мы не хуже, – засмеялась Аня. – Мы даже местами ещё и лучше. Но портить платье этими пошлыми бантиками мы не будем.
Она открыла свою небольшую шкатулку с драгоценностями. Украшения для платья можно было долго не выбирать, потому что драгоценностей у молодой баронессы было мало. Не успела она нажить много украшений за полгода замужней жизни. Аня вынула из шкатулки редко надеваемую Аникой парюру – ювелирную пару, выполненную в едином стиле: изящное ажурное золотое колье с рубинами и лёгкие, такие же ажурные, висячие золотые серьги с маленькими капельками рубина у мочки уха. Фамильное украшение, мамино наследство, которое отец отдал дочери после свадьбы. Эта золотая пара с рубинами была великолепна, однако и очень требовательна. К ней должен быть особый наряд. Её к чему попало не наденешь, поэтому и вынималась она из шкатулки крайне редко.
Аня вспомнила, что Аника надела эту парюру после свадьбы на первое торжество в доме мужа, устроенное в честь их бракосочетания. Однако мужнина родня не оценила красоты и изящества этих украшений и признала их слишком маленькими и дешёвыми из-за небольшого количества золота. Об этом ей потом сказал сам муж и пообещал на рождение наследника подарить «настоящее колье». Наверное, подарил бы, но не успел.
Но вот сейчас, вынутые из шкатулки и аккуратно выложенные на лежащее на кровати платье, эти рубиновые капли в золотой оправе просто просились украсить хозяйку в дополнение к этому замечательному тёмно-вишнёвому наряду.
– Всё, – сказала Илли, ещё раз оглядев наряд и туфельки. – Мы вроде всё приготовили. Вечером я приду и платье ещё раз проглажу, просмотрю, чтобы все кружева были в идеальном состоянии,. Причёску будем делать завтра, перед балом!
Аня улыбнулась этим командным ноткам в голосе горничной. Послезавтра после бала вся прислуга будет обсуждать, чья хозяйка выглядела самой красивой. Отсвет триумфа хозяйки падёт и на саму горничную.
Хлопоты по приготовлению к балу только платьем не заканчивались. Из столицы и со всех концов графства начинали прибывать гости, и все обитатели замка участвовали в их приёме и расселении. Кто-то, кто жил поближе останавливался в своём доме в Чисе, кто-то в лучшей гостинице города, а родственники и близкие друзья были приглашены расположиться на время Осеннего бала в замке.
Илли помогала другим горничным обихаживать прибывающих господ и их слуг, распаковывать вещи, чистить одежду, помогать дамам с причёсками, стелить постели, в общем, пытаться упорядочить замковый быт в условиях постоянного притока новых лиц.
Аня готовила своё хранилище книг к наплыву скучающих гостей, которые каждый год по приезду расползались по всему замку, а библиотеку вообще рассматривали как одну из вполне удобных гостиных для светских разговоров. Хранительница заблаговременно расставила там дополнительные стулья и столы, заперла все шкафы во избежание порчи графского имущества и прочих неприятностей. Три года назад, например, одна юная девица, попытавшись вытащить приглянувшийся ей дамский роман из недальновидно незапертого Аникой шкафа, вывалила на себя почти всю полку. Упрёки, посыпавшиеся на хранительницу библиотеки от матери шустрого подростка укреплению нервной системы не способствовали, хотя рассерженная дама жаловаться графине всё-таки не решилась.
В обеих купальнях и для господ, и для прислуги теперь был особый режим, потому что замок был полон людьми обоих полов и всех сословий, желающих искупаться с дороги. Два часа, начиная с рассвета, купались женщины, потом было два часа для мужчин и потом цикл повторялся.
В столовой было почти то же самое, хотя некоторый порядок в череду бесконечных трапез вносила графская семья. Все визитёры и прибывшие гости старались столоваться с большом обеденном зале вместе с графом и графиней, поэтому обеды и ужины были торжественными и многолюдными. Аня была совершенно счастлива оттого, что ей можно было на этом ужине не присутствовать. Зато Ингер обязан был и присутствовать, а также быть любезным и внимательным.
В этой суматохе они почти не встречались. Ингер с Кертом везде сопровождали графа, а вот хранительница библиотеки, следуя особому праздничному распорядку в замке, перешла в подчинение к леди и выполняла её поручения, которые в большинстве своём заключались в распутывании мелких недоразумений возникающими между гостями там, где вмешательство самой хозяйки замка было излишним.
В первый же вечер Аня нашла на полу своей гостиной просунутый в щель под дверью запечатанный конверт и осторожно распечатала его.
В конверте лежала записка без подписи, в которой знакомым Анике почерком Ингера было написано «Я хотел бы прислать тебе букет цветов, но не хочу привлекать внимания. Придти тоже пока не могу. Ты ведь простишь меня?».
Аня улыбнулась. Этот мужчина нравился ей всё сильнее и сильнее.
Ингер разобрался в себе, и теперь, не откладывая, делает шаг навстречу и протягивает ей руку, чтобы начать этот новый захватывающий танец. Теперь ей пора самой разобраться в себе и понять, а что она сама хочет от Ингера.
Однако, без всяких сомнений, на вопрос, заданный в записке Аня могла ответить только да.
Да, конечно, она простит его за сегодняшнее отсутствие букета и его самого. Она сама хотела бы избегать чужих глаз как можно дольше, по крайней мере, до того момента, пока они сами не разберутся в своих отношениях.
Баронесса усмехнулась. В переполненном людьми замке у неё нет никакой возможности даже записку передать, не привлекая внимания. Только глава безопасности замка обладает такими сверх возможностями, что может просунуть записку ей под дверь, не вызывая волну сплетен и перемигиваний.
– Хорошо, – решила молодая женщина, – подождём бала, там всё станет более понятным.
Глава 11
Наконец наступило утро Осеннего бала.
Дирк, который уже задыхался в собственном замке от избытка родственников и свойственников, с радостью принял идею Синты в день бала с утра выехать на конную прогулку только мужским коллективом и оставить своих дам в замке готовиться к балу.
Вечером за ужином он пригласил всех мужчин принять участие в этом совместном выезде, и с утра конюшня была похожа на сборы войска, собирающегося в поход: сами господа, конюшие, егеря, гвардейцы, а к этому ещё и одна повозка с едой для всей компании, а другая с прислугой, которая будет ухаживать за господами. Однако все гуляющие были исключительного мужского пола. Женщин к этому празднику жизни не допустили, и в этом был особая изюминка этой прогулки.
Не прошло и часа толкотни и сборов у конюшни, как длинная кавалькада выехала из замка.
Дирк ехал немного впереди с кем-то из влиятельных баронов. Ингер ехал вслед, один, не участвуя в беседе, и это его очень устраивало.
Впервые за все годы Ингер с нетерпением ждал бала. Сейчас, плавно покачиваясь в седле, в первый раз за эти последние три суматошные дня оставшись наконец в покое, барон внезапно осознал, что всего за неделю-другую его жизнь каким-то образом полностью поменяла направление и ориентиры. Он почувствовал, что скучает по Анике, что ждёт этого бала с таким нетерпением, потому что только там может поговорить с молодой баронессой хотя бы во время танца, не вызывая своим поведением поток слухов и домыслов. Приличия позволяли танцевать три танца с одним кавалером. Что ж, значит у него будет по крайней мере время трёх танцев.
– А возможно, удастся даже и просто поговорить, не привлекая особого внимания, и вместе посидеть на каком-либо диванчике.
Когда он поймал сам себя на этой мысли, то просто замер от удивления.
– О чём я думаю! Я, взрослый мужчина, как подросток мечтаю о трёх танцах и посидеть на диванчике с любимой девушкой! Да ещё и так, чтобы никто не заметил! Боже, в какого идиота я превратился. Наверное, стоит по-другому посмотреть на ситуацию. Что мне нужно сделать, чтобы сидеть на диване с женщиной, которая мне очень нравится, не скрываясь, сколько я хочу и когда хочу?
– Не только на диване, и не только сидеть, – добавил насмешливый голос в его голове. Эта последняя маленькая щекочущая мысль будто повернула ключ и открыла давно запертую в его сознании дверь, из темноты которой выплыл простой ответ:
– Жениться.
Эта мысль была такой простой, ясной и логичной, что мгновенно собрала в единую картину все кусочки мозаики, на которую почему то разбилась его жизнь за последние две недели. Представшая перед его мысленным взором картина была цельной, завершённой и неожиданно Ингеру очень понравилась. Если они поженятся, им не надо будет скрываться от слухов, а наоборот, он объявит всем о своём праве на неё. Конечно же, они вдвоём поедут к деду, который будет просто счастлив их приезду. Мысленно Ингер увидел уютные украшенные её руками покои, пришёл в восторг от ощущения своего полного права на то, что каждый вечер и ночь в этих покоях его будет ждать Аника, которая потом станет матерью его детей и буквально ощутил, как маленькая ладошка его ребёнка доверчиво легла ему в руку.
– А потом у меня будут внуки, – улыбнулся своим мыслям Ингер.
Мир вокруг него перестал кружиться и снова надёжно встал на положенное ему место. Только на этот раз опорой для мира барона Ольвета была эта милая женщина, которую звали Аника.
* * *
Мужчины нагулялись и ехали домой. За это время у них были и скачки наперегонки, и скачки с препятствиями, и попытки догнать случайно встретившихся по дороге диких животных. Под конец уже на привале молодые сыновья баронов устроили конный бал, где, под нестройное завывание окружающих их хохочущих друзей, изображавших музыкальное сопровождение, пытались изобразить танцевальные па друг с другом, сидя на лошадях.
Еда была съедена, напитки выпиты, лошади выгуляны. Осталось только вечером на балу вытанцевать своих женщин, и на сегодня жизнь можно считать удавшейся.
Несколько часов, проведённых на свежем воздухе, расслабили и сплотили всадников. Не только граф задыхался в замкнутом пространстве замка. Гости тоже, видимо, устали слоняться в чужих стенах, поэтому под умиротворяющим действием прогулки благородные господа прониклись благодушным настроением.
Всадники ехали компаниями. Уже никто не соблюдал порядка в следовании, поэтому граф ехал где-то в середине кавалькады, сопровождаемый только Ингером, ехавшим рядом.
– Дирк, у меня к тебе есть разговор.
– О чем? Может, отложим после бала?
– Да это совсем короткий вопрос. Мне скоро понадобятся бОльшие покои.
Граф вопросительно посмотрел на друга.
– Я хочу жениться, поэтому обдумываю, где жить. Если ты не сможешь мне выделить покои побольше, то я буду как-то по-другому устраивать свою семейную жизнь.
Уже после первых слов граф напряг всю свою выдержку, чтобы не измениться в лице и не дать повода для сплетен.
– Выделю, конечно. А ты что, не мог подождать с этим разговором? Решил вывалить это на меня сейчас, когда мне и так мыслей хватает? Да и кто она?
– Да разговор, собственно, на этом пока и заканчивается. Мне нужен был только твой принципиальный ответ до бала, поэтому не мог я подождать, прости, Дирк! Я только сегодня это решил и даже предложения ещё не сделал. Кто она, я не скажу, чтоб заранее не позориться, вдруг откажет.
– Это из-за неё ты был такой нервный последние дни?
– Да. Нет. Наверное… Возможно… И, я тебя прошу, не говори пока ничего Синте. Совсем ничего, пожалуйста.
Ингер замолчал, задумчиво глядя вдаль поверх голов едущих впереди всадников.
Граф усмехнулся наивности друга.
– Моя умница жена, похоже, уже сама обо всём догадалась, – подумал Дирк.
Если бы они были одни, он вытряс бы из друга все его тайны, но вокруг было много глаз, поэтому он ограничился только одной фразой:
– После бала ты от меня общими словами не отделаешься!
Ингер улыбнулся. Барон и сам надеялся, что после бала время общих фраз закончится. Его радовало, что время сомнений и метаний для него уже закончилось. Теперь он совершенно чётко понимает, что ему нужно делать и к чему стремиться, чтобы обрести в постоянное пользование то самое душевное равновесие, которое наступило у него, когда он на прощание поцеловал пальчики баронессы Эргет у дверей её гостиной.
* * *
– Барон Керт Инсет и баронесса Аника Эргет! – объявил их приход церемониймейстер. По правилам наследования Аника всегда оставалась баронессой и передавала титул своим детям, несмотря на отсутствие титула у мужа. Собственно, этому правилу она и была обязана своим замужеством с богатым, но безродным господином Тервискаем.
Она с дядей Кертом вошла в бальный зал, уже наполненный гулом разговоров, многоцветием нарядов и сверканием драгоценностей.
Графа с графиней не было, бал ещё не начался. Керт с Аней медленно прогуливались по украшенному цветами и гирляндами залу. Маг искоса рассматривал племянницу: выглядела она ошеломляюще. Керт не ожидал, что чужое сознание, подаренное телу Аники мирозданием через осуществлённый им же самим обмен, за две недели сделает из молодой баронессы красавицу. Красота женщины, как оказалось, находилась не в размере глаз, цвете волос или форме губ, а жила в сияющем взгляде, в чуть лукавой улыбке, в этих спокойных уверенных движениях, в горделиво поднятой головке, в законченности всего образа, в котором всё, от шпилек причёски до каблучка туфелек было гармоничным. Несчастная любовь первой Аники убила эту гармонию в образе, опустила уголки рта, внесла штрихи отчаяния и уныния, неуверенность в себе превратила красавицу в обычную и ничем не примечательную женщину.
Они раскланивались со знакомыми, коих было на удивление много. Память Аники исправно выдавала информацию, которую накопила за годы проживания молодой баронессы в замке. Аня переживала удивительный процесс – становиться хорошо знакомой с незнакомыми ранее людьми, узнавать их, как только на них падал её взгляд.
Нарядный Рик Лансет в парадном гвардейском мундире стоял рядом с двумя дамами. Дамы смеялись его шуткам, кокетливо хлопая по его руке маленькими модными веерами. Аня встретила Далина Рохета, который тогда, десять лет назад, привлёк её помогать графу, а потом был вынужден уехать из замка. Сияющий Далин представил им свою розовеющую от смущения спутницу, которая оказалась его молодой женой. У них даже еще не закончился медовый месяц.
Нарядная толпа шумела и бурлила, изливалась потоками меж колонн большого бального зала, образовывала вихри вокруг влиятельных персон или признанных красавиц и растекалась по небольшим гостиным, где слуги расставляли столы с угощениями.
– Граф Дирк Варлот и графиня Синта Варлот! – через некоторое время раздался громкий голос церемониймейстера, и в бальный зал вошла долгожданная графская чета.
Бал начался.
Церемониймейстер объявил первый танец, который по правилам бального этикета Элтии должны были открывать хозяева бала.
Дирк торжественно поклонился своей великолепной, сверкающей украшениями жене, протянул ей руку, и они вдвоём вышли в ещё полностью свободный от пар центр бального зала. Заиграла нежная мелодия, и графская чета медленно закружилась в танце. К ним одна за другой стали присоединяться другие танцующие, и скоро весь бальный зал был заполнен плавно кружащимися парами, в свою очередь образовывающими большой круг, который ритмично колыхаясь двигался по залу.
Ингер зашёл в бальный зал вместе с Дирком и Синтой, держась немного сзади. Барон почти не вспоминал об Анике эти дни перед балом, настолько был загружен. Он сопровождал графа, присутствовал на всех торжественных обедах и ужинах, ему приходилось вести светские куртуазные беседы с дамами и куда менее куртуазные беседы с мужчинами о лошадях и собаках и следить, следить за всем и всеми. Он наблюдал за интригами, которые гости плели на его глазах, и ни на минуту не забывал про безопасность замка и графской четы. Поэтому перед сном он ещё и проглядывал доклады своих людей, чтобы удостовериться, что всё в порядке и среди гостей нет врага, способного нанести вред Дирку и его семье. Об Анике он вспоминал только, когда случайно видел её головку в толпе других дам и от этого у него сразу улучшалось настроение.
Но зато перед сном, когда он вытягивался на кровати всеми своими набегавшимися за день членами, память сразу услужливо рисовала её образ, возвращая ему спокойствие, утерянное в суете дня. Он снова видел её с пером в руке, рассуждающую о поведении чужого мага, или ту, которую увидел в гостиной графини, или ту, силуэт которой сливался с темнотой купальни. Он снова чувствовал гладкость её кожи, слышал её голос, говоривший «Всё так неожиданно» и соглашался, да, неожиданно, потому так и запутано. Она уводила его в сны, в которых он был совершенно счастлив, хотя проснувшись, совершенно не помнил, что ему снилось. От снов оставалось только ощущение радости.
Нил, привыкший видеть по утрам перед каждым Осенним балом озлобленного барона, только диву давался его утреннему хорошему настроению, надеясь со временем разгадать истоки такого необычного поведения хорошо изученного им господина.
* * *
Ингер стоял у колонны бального зала, разглядывая танцующих и сначала заметил Керта. Маг медленно кружил рядом с какой-то очень молоденькой замужней дамой. Недалеко от них он увидел знакомую фигуру Далина Рохета, который танцевал в паре со смутно знакомой женщиной в тёмно-вишнёвом платье, которая грациозно выступала рядом с ним. В этот момент барон не видел её лица, потому что она повернулась к Далину, который смотрел на неё с широкой улыбкой. Её головка, была убрана в украшенную цветком затейливую высокую причёску, из которой на шею спускалось несколько тёмных локонов.
Ингер пробежался глазами по всему залу. Аники нигде не было.
– Неужели опять не пришла? – заволновался он, настроение покачнулось и начало портиться, но ещё была надежда её увидеть. Возможно, она просто опоздала?
Он скользнул глазами по кружащимся парам, по Керту, по Далину… В этот момент дама, танцующая с Далином, кружась, повернулась к барону лицом и улыбнулась ему той самой сияющей улыбкой. Он узнал эту улыбку, узнал саму Анику, ожидание отступило, и на него волной нахлынуло радостное предвкушение.
Барон как-то сразу успокоился. Она тут, свои три танца он не упустит и сможет переговорить с этой прелестной женщиной, которую в своих мыслях уже видел невестой.
Первый общий торжественный танец закончился, и толпа рассыпалась на маленькие и крупные компании. Любители карт потянулись к карточным столам, любители поесть к столикам с едой, маменьки заняли стратегически удобные позиции.
Графская чета села в креслах на возвышении, вокруг них собрались самые сиятельные и почтенные гости. Опять зазвучала музыка, кавалеры начали приглашать дам, бал закружился во всём своём великолепии.
После первого танца Керт вынужден был оставить Анику вместе с Далином и его женой, потому что на многолюдных собраниях его место было рядом с графом. Магическая защита замка и его обитателей лежала на нём, гостям привозить своих магов в замок запрещалось. Так что бал для Керта был не только развлечением, но и временем напряжённой работы.
Ингер стоял немного сзади и справа от графа и, якобы рассеянным взглядом, скользил по бальному залу. Он видел, как Керт сел в кресло за большой напольной вазой с цветами неподалёку от графа и оттуда наблюдает за залом. Маг оставил Анику с Далином и той молоденькой дамой, с которой он танцевал. К этому их небольшому кружку подошёл старый барон Голсет, сопровождаемый своим помощником Эхи Леннетом, и молодая баронесса очень живо стала с ними о чём-то беседовать.
В разговорах Аника пропустила быстрый и весёлый танец, предложенный церемониймейстером застоявшейся, жаждущей веселья, публике. Но вот следующий танец молодая баронесса пошла танцевать с Эхи. Ингер, стоя на возвышении, видел, как к их кружку, к месту, куда Эхи после танца приведёт молодую баронессу, потихоньку начинают подтягиваться кавалеры, заинтересовавшиеся внезапно расцветшей баронессой.
Следующий танец Аники достался быстро сориентировавшемуся, известному красавцу и сердцееду Реулу Трепту. Они оказались очень красивой парой и привлекли к себе всеобщее внимание, тем более их наряды очень гармонировали между собой. Высокий широкоплечий красавец Реул был в светло-сером камзоле, расшитом тёмно-вишнёвой вышивкой, совпадающей по оттенку с платьем баронессы. Он с кошачьей грацией двигался по залу ритмичным танцевальным шагом, а вокруг него кружилась Аника с развевающимися юбками, похожими на раскрывающиеся лепестки цветка.
Ингер решил, что пора вмешаться. Пора напомнить о своём существовании, пока другие ушлые танцоры полностью не вытеснили его из списка танцев молодой баронессы Эргет.
Аня уже немного подустала и хотела немного отдохнуть. Реул, конечно, был очень красив и любезен, но его льющиеся непрерывным потоком затёртые до дыр комплименты, многозначительные взгляды и попытки произвести убойное впечатление, чрезвычайно утомляли. Наверное, если бы ей было семнадцать или восемнадцать лет, Реул показался бы ей эталоном мужчины. Но свой солидный женский опыт общения с записными сердцеедами она принесла с собой из прошлой жизни и поэтому видела этого заливающегося трелями соловья насквозь. Аня куда охотнее предпочла бы остаться в компании молчаливого Эхи.
– Или Ингера, – пришла ей в голову неожиданная мысль. – В присутствии Ингера Реул вёл бы себя куда как спокойнее.
Но в этом круговороте бала Аня видела барона Ингера Ольвета только издали и не очень понимала, почему он не танцует: то ли ему не дают обязанности, то ли он просто не хочет. В том, что он прекрасно танцует, Аня не сомневалась. Она до сих пор была под впечатлением их почти синхронных движений, когда они в полной тишине танцевали зергинс в гостиной дяди Керта.
– Господин Эхи, не проводите ли вы меня к окну, немного подышать свежим воздухом? – обратилась она к помощнику барона Голсета, дождавшись паузы в сладких речах Реула. Совсем было приунывший Эхи улыбнулся и предложил ей свою руку.
Но тут заиграли зергинс, и Аня приостановилась. Мужчины вдруг расступились, и она увидела Ингера, мягкой походкой приближавшегося к ней.
– Могу ли я пригласить вас на танец, дорогая баронесса?
– Но госпожа Аника хотела отдохнуть, – Эхи отчаянно бросился на защиту своей дамы от явно превосходящего его по силам противника.
Аня успокаивающе посмотрела барону Леннету в глаза:
– Мы подышим свежим воздухом попозже, – и протянула руку Ингеру.
Они с Ингером опять танцевали зергинс, повторяя все те же па, которые наблюдал Керт в своей гостиной. Только на этот раз музыка звучала вне их воображения, вокруг было многолюдно, и десятки глаз их рассматривали и ревниво оценивали.
Аня улыбнулась и, вовремя очередного движения, когда они приблизились в танце сказала:
– Да.
После этого мелодия развела их на длину вытянутых рук и соприкасались только пальцы.
– Что да? – удивлённо поинтересовался Ингер, когда они снова сблизились, выполняя очередное па.
– Ну, ты же спросил меня в записке, прощу ли я тебя? А с тех пор мы не разговаривали. Мой ответ – да.
Ингер вздохнул. Его сегодняшнее решение сделать ей предложение руки и сердца отодвинуло в далёкое прошлое ту его записку и вопрос в ней. Уже были не важны ни цветы, ни букеты, теперь на кону стояли их судьбы и судьбы их ещё не родившихся детей. На кону стояло родятся ли, увидят ли свет эти дети вообще. Барон почувствовал, что от этой мысли у него начинается портиться настроение. Её «да» было очень важным, но вопрос должен прозвучать совсем другой, куда более весомый, да и не тут на балу под этими вездесущими любопытными взглядами. Он со своими мыслями и планами уже убежал далеко в будущее, упустив из виду, что Аника еще здесь, в настоящем и за ним не успевает.
Аня увидела, как Ингер слегка помрачнел, однако не успела удивиться, как он тут же ей улыбнулся и сказал:
– Ну раз ты меня простила, значит, я могу сделать следующий шаг и пригласить тебя на конную прогулку, скажем, через три дня, после того, как основные гости разъедутся.
Тут уж задумалась Аня, не понимая чего именно хочет добиться барон этой прогулкой. Он уже считает её своей любовницей и предлагает выехать на прогулку, где собирается просто продолжить любовные игры на свежем воздухе, вдали от любопытных глаз? Так эти же любопытные глаза и отследят, что поедут они вдвоём, а пытливые умы додумают всё, что было или не было в меру своей испорченности.
– Я могу подумать?
– Только до следующего танца со мной.
– Тогда у меня ещё есть время.
Музыка стихла, и барон галантно привёл Аню к месту, где её терпеливо дожидался Эхи.
– Не забудьте, баронесса, вы обещали мне ещё один танец! – Ингер поклонился и отошёл, сразу с кем-то раскланиваясь. Через некоторое время баронесса увидела, как он приглашает на танец другую даму, и она, гордая, что на неё обратил внимание такой кавалер, идёт вместе с ним в центр бального зала.
Аня под руку с Эхи пошла к окну немного подышать и остудиться, как и собиралась. Барон Леннет оказался исключительно подходящим для её настроения собеседником: он молчал.
Молодая женщина стояла с ним рядом, задумчиво смотрела на прекрасный вид, открывающийся им из окна, и размышляла над предполагаемой конной прогулкой.
– Непонятно, что Ингер хочет, но всё-таки интересно, что именно, – думала она. – Он всё-таки не Реул, который заманивал бы меня в лес, чтобы до умопомрачения заговорить меня своими любовными речами, а потом просто задрать мне юбку. Но, может быть, я чего-то в этом мире не понимаю? Аника была слишком неопытна на любовном фронте, и её память мне ничего не может подсказать. Однако есть простой способ. Чтобы понять, что делать нужно честно себе ответить на возникающие вопросы, – после долгих размышлений сказала сама себе Аня. – Итак, госпожа баронесса, ты хочешь ехать на прогулку с Ингером?
