Николай Захаров
Жулики. Книга 4

– Простите покорно, виноват… – обмер он, сжимая топорище и бледнея.

– Да хрен с ним со столом, Гринь. Не бери в голову. Ждем кофе,– Гриня облегченно перекрестился, взглянул признательно на Мишку и умчался со скоростью Павлушкиной, только не шлепая босыми пятками по паркету. На ногах у Грини были обуты свежесплетенные лапти. Вот ими и зашуршал.

– Стол-то, однако, крепкий какой,– Петр Павлович поставил столик на ножки и принялся собирать курительные принадлежности.– Рай тут для Сереги и Силиверстовича. Травись – не хочу. Мне что ли трубку приучиться курить?

– Я тебе приучусь.– В "залу" влетела Нина Андреевна с Тихоновной и Марфой.– Кухня здесь, просто мечта любой хозяйки. Газплиты, правда, нет и все на дровах, но зато какая посуда. Ах! Мы с Марфушей по дому пробежимся, а вы тут без нас, чтобы никуда, ни шагу. Кофе уже несут с шаньгами. Пошли, Марфуша, покажешь, что здесь и как.

– Это им на пару часов, как минимум. Ведь и на чердак полезут наверняка и в подвалы,– проводил женщин взглядом Петр Павлович.

– Ну, вы тут располагайтесь, а я поехал в швейную, обрадую Катюшу. Вот уж переполоху-то будет!– засмеялся Мишка.– А вы часика через два подгребайте тоже. Серега дорогу знает. Я за вами карету пришлю,– Мишка поднялся и вышел.

Карета подъехала ровно через два часа. Кучер приветливо распахнул дверцу и поклонился в пояс.

– Пожалте, господа, за все уплочено. Велено доставить, с нашим почтением.

А в швейном доме переполох стоял – это еще мягко сказано. Визг заполошный. Девицы мели и терли где только можно, ну а Екатерина сидела бледная на диванчике и шевелила губами, зачитывая все молитвы, какие знала.

– Ну, что ты, Катюш, у меня мировые родители. Не робей. Вон уж подъехали,– Екатерина охнула и перекрестилась.

– Ну, вот!– Мишка вышел встречать гостей и быстренько представил их своей обомлевшей и чудом еще не упавшей в обморок невесте.

– Да ты, Мишань, запугал нами-то девушку видать,– расстроилась Нина Андреевна.– Ну-ка дай-ка я тебя обниму,– и прижала к себе Катюшу, а та потекла слезами, промокая их кружевным платочком.

– Простите меня, пожалуйста,– пролепетала она, уткнувшись носом в плечо Нины Андреевны.

– Да за что же, милая? Ну, вытри глазки, улыбнись и пошли с коллективом знакомиться.

– С кем знакомиться?– не поняла Катюша.

– С подружками твоими. Вон они носы-то любопытные высунули.-

Две следующие недели стали самыми суматошными в жизни Мишки. Он и представить себе не мог, сколько хлопот с этой свадьбой. А еще впереди предстоял разговор с Катюшей о том, кто он и откуда. Мишка ломал голову, с чего его начать и ничего толкового придумать не мог, кроме как взять, да и огорошить.

– Ну, вот как?– Мишка сидел за столом в трапезной и пил чай с плюшками. Очередная дежурная по кухне – Настена оказалась мастерица именно по ним, подтверждая утверждение Катюши, что у нее все девушки "пироги-то печь горазды".

– Что как?– Серега, сидящий напротив, лениво потянулся.– Тебе не кажется, что Верка с Леркой застоялись на конюшне? Может, смотаемся по-тихому, как в прошлый раз, куда-нибудь. Вот хоть за кладом этим индейским?

– Тебе что денег не хватает? Он там клад этот еще двести лет пролежит пока его найдут. И где эти 700-т тонн хранить? Бункер сначала построить нужно.

– Ну, ты, Миха, даешь! Да есть у нас такой бункер уже – пирамида. Места там, на сто таких кладов хватит даже на тысячу, только в одном конференц-зале. А оттуда брали бы по необходимости, сколько надо. Сейчас такие расходы пойдут, что только успевай отстегивать. Вон Тихон вчера докладывал, стройка развернулась прямо ударная. Когда строители узнали, что за каждый день досрочной сдачи премия в размере дневного заработка, так теперь по 25-ть часов в сутки пашут. На час раньше встают.

– Ну и нафига такая гонка? Мы что на пожар торопимся?– не понял Мишка строительного ажиотажа.

– Ну, в общем-то не важно, конечно, месяцем раньше или позже, просто взглянуть захотелось, как стимулирование работает,– Серега засмеялся.– Чудеса просто изворотливости проявляют. Людей-то набирать дополнительных не хотят, так столько рацпредложений уже внедрили, что просто даже мастера и Подрядчик диву даются. Какие-то блоки для подъема тяжестей придумали, тачки самоопрокидывающиеся, чтобы время не терять.

– Серега, давай сначала со свадьбой разберемся, а потом уже клады и все остальное. Я тут голову ломаю, как Катюне объяснить про временные перемещения, так чтобы у нее крыша не поехала.

– Давай я ей разжую, что да как,– небрежно махнул рукой Серега.

– И как?

– Скажем, что у нас страна такая продвинутая технически, а то, что это та же самая во времени, пока умолчим. Они ведь думают вообще, что Земля на китах плавает и что она блин. Вот и не будем пока ломать привычные стереотипы. А то, что моментально перемещаемся, так на это сказки есть русские народные про ковер-самолет, например. Сознание выдержит. Конечно, сразу нельзя тащить в джип и гнать по шоссе со скоростью 160 км в час. Тогда точно получишь куклу с квадратными глазами. Рот откроет и закрыть сама уже не сможет. Полегоньку. Сначала вон машинку швейную пусть освоит. Потом велосипед, какой-нибудь. Потом телевизор покажем, ну и за год полегоньку привыкнет не удивляться. Она, кстати, про потоп и прочие библейские события лучше нашего с тобой в курсах. Им тут с детства про это батюшки рассказывают. А она еще и грамотная. В школе бы отличницей была. Вон как производством рулит. Бизнесвумен.

– Может ты и прав. Нужно с родней еще посоветоваться. Но ты не лезь к ней со своими рассказами. Я уж как-нибудь сам. С мамулей они вроде поладили. Может на нее это бремя свалить? У нее жизненный опыт. Введет в курс дела. Вон на машинке строчить за пару дней натаскала. Девицы сначала боялись подходить. А теперь смотрю, очередь установили. Слышишь?

– Ну да, как из пулемета поливают. Так она простая и легкая в эксплуатации, поэтому и весь мир завоевала, за время буквально мизерное. Вот освоим выпуск своих, в следующем году и тогда посмотрим, как тут все завертится.

– Из-за одной машинки не завертится.

– А мы не только машинки выпускать начнем. Сначала машинки, а потом какие-нибудь керогазы, лампы керосиновые. Их пока тоже нет. При свечах живут и лучинах. Как в каменном веке. Многие даже дома отапливают по-черному.

– Прожектер ты, Серега. Короче, после венчания месяц медовый отдыхаю, а потом хоть куда готов. А вот и мамуля. Ну, что там, маменька?– Нина Андреевна присела устало на лавку:

– Плесни-ка чайку. Устала что-то я с этими хлопотами. У нас там все не в пример проще. Заказал банкет, оплатил и все. А тут все самим нужно. Стряпух найми, продукты закупи. Да еще эти наряды свадебные. В общем, очень тебя прошу, Мишань, никогда больше не женись.

– Хорошо. Обещаю. Вот этот раз будет первый и последний, маменька.

– А что? Мне нравится, когда "маменькой" называешь, что-то есть в этом слове такое забытое в нашем веке. Ласковость какая-то. Отец-то с приятелями, куда умотал с утра? Ничего не сказал, сорвались все трое и понеслись.

– Они людей выкупают. Сто первых семейств, ну и размещать поехали. Пока купили дом под общагу и перестраивать затеялись. Коммуна такая. Там Подрядчик сегодня заявиться должен. Архитектор опять же. Землю прикупили под это дело. Будем юнкеров и кадетов выращивать народных. С сентября хотят уже первых три группы начать обучать. Рабочие, грамотные опять же нужны. Покупаем-то людей всяких и грамотеев там 1-н процент. Здоровенные обломы, а считать не умеют до десяти. Ну и папенька наш, как бы директор этого училища.

– Мы что тут насовсем что ли поселились?– взглянула на Мишку озадаченно Нина Андреевна.

– Нет, в любое время можем вернуться назад. По необходимости будем наведываться, пока на самообеспечение не поставим. Свои пока учителя и мастера не появятся. Лет десять, пятнадцать придется мотаться и в двух временных потоках жить. И там и здесь по 15-ть лет пройдет, а мы по 30-ть проживем. Хорошо, что пилюлины эти есть, иначе бы скисли в момент.

– Да уж, хлопотное это дело. А вам-то здесь, зачем торчать непрерывно? Бери Катюшку и поезжайте, отдохните куда-нибудь на море.

– Ма-а-а, как все просто у тебя! Ей еще все объяснить как-то нужно, все эти перелеты временные.

– Да я уж ей половину почти объяснила.

– Какую половину? Что за половина?– Мишка даже рот приоткрыл от неожиданной новости.

– Ну-у-у, сказала ей, что у нас – ДОМА – немножко уже все не так, как у них здесь. Что таких вот машинок всяких разных понапридумывали люди. Что ездят на них заместо лошадей и землю ими пашут и даже летают на машинах.

– И что?

– Да закрой ты рот, сынуль, муха залетит еще ненароком,– Нина Андреевна пожала плечами.– Удивилась, конечно, и спросила можно ли ей съездить к нам. Я обещала.

– Вот так просто?

– А что тут такого?

– А как "ехать" к нам, ты ей не рассказала?

– Вкратце попробовала.

– И как это?

– Сказала, что на машине и поедем. И что сюда тоже на ней прибыли. Только любопытство чтобы не разжигать глупое, не показываем ее ни кому.

– И что? Не удивилась?

– Нет. Только она пока думает, что все эти машины на машинку швейную похожи. И что крутить педали там везде нужно.

– Для начала и довольно,– заулыбался облегченно Мишка.– Вы тут с Серегой пообщайтесь, а я пойду, гляну, как там девчата машину осваивают,– вскочил он с лавки.

– Иди, иди, жених, блин. Вот так и бросают друзей. Вот женюсь тоже, тогда поймешь,– Серега хмыкнул.

– На ком это? На Лили?

– Нет, Миш. Лили, конечно, бойкая, но больно уж расчетлива. Пока тут год нас не было у нее, таких как я кавалеров, десяток перебывало. Я что-нибудь поближе присмотрю. Девчонок, вон сколько. Ярмарка невест. А готовят как! Да я только за борщи одни на Анюте готов жениться, а за пельмешки на Полине. Про ватрушки вообще молчу и пироги Марфушины.

Желудком, значит. выбираешь?

– Почему желудком? И желудком тоже. У меня весь организм в процессе выбора невесты принимает участие,– засмеялся Серега, а Нина Андреевна покачала осуждающе головой:

– Ты, Серега, непутевый какой-то и расчетливый одновременно. Нельзя так-то вот. Песню Утесова слышал?– "Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь". Вот и жди, пока нагрянет.

– А если не нагрянет? Тогда как?

– Нагрянет. Так что расчеты все свои отбрось. Браки совершаются сначала на небесах. Так, кажется, раньше-то говаривали. Бог даст, вон как Мишуне. Нагрянула, и побежал с машинкой Зингеровской подмышкой за 200 лет. Хотела сказать за тридевять земель, как в сказке,-

Нина Андреевна повернулась к замершему на пороге сыну.– А ты не слушай, пошел так и иди. У нас тут взрослые разговоры. Катюша, поди, соскучилась уже за час-то разлуки?

Верно сказано.– "Счастливые часов не наблюдают". Свадьба с ее хлопотами и весельем, а также медовый месяц, который молодые провели в Останкинской деревушке, пролетели как один день.

Идею с деревушкой подал, как это ни странно Серега. Так прямо и сказал на другой день после венчания:

– Я бы, Миха, на вашем место, куда-нибудь в деревню свалил. Подальше от смрада Московского. В 20-ый рановато для Екатерины, а в этом времени природа стоит не загаженная и воздух какой.

– А как же мастерская?

– Да уж месячишко-то как-нибудь и без Екатерины не разорится. Девчонки сознательные. Вон как пашут. Да и Нина Андреевна здесь присмотрит. У Тихона там домик есть. Вполне приличный. Езжайте.

– Катюш, ты как?– Мишка уже второй день как женатый, все еще не мог привыкнуть к своему новому статусу и не выпускал руку Екатерины из своей.

– Как скажешь, Мишунь. А что значит в 20-ый? Это где?– мимо её ушей не пролетели нечаянно оброненные слова.

– Это далеко. Потом расскажу. Ма, па, мы в Останкино,– Мишка вскочил навстречу входящим родителям. Было раннее утро и все собирались в столовой у самовара.

– Доброе утро, маменька,– обрадовалась Катюша.– И вас с добрым утром, батюшка.

Петр Павлович, только что о чем-то споривший с супругой, весь расцвел:

– Учись, Михаил, как к родителям-то надо обращаться.– "Па, ма". Сразу видно воспитанного человека. А ты у нас, какой-то… Эх! В кого такой?

– В вас, папенька,– просюсюкал Мишка, вызывая у присутствующих улыбки.– А где дядюшка с тетушкой и дедушкой?

– Тихоновна с Марфушей хлопочет на кухне, Силиверстович умотал на рынок, а Леонидович сейчас будет. В библиотеке сидит. Он тут возами скупает все, что можно из книг. Даже объявления развесил по городу. И ведь несут, дворовых присылают. Леонидович руками машет от радости над каждой книжкой. Вот уж точно "охота – пуще неволи".

– Кто здесь в мой огород каменья швыряет?– Леонидович влетел, запыхавшись.– Прошу покорнейше простить за опоздание к столу, но тут, я смотрю, кое-кого и вовсе нет. Так что там, по поводу книг, не так?

– Все так, Федор Леонидович, голубчик, но только уж вы, кажется, чрезмерно много времени уделяете им. Забываете завтракать и обедать вовремя. Ну, куда от вас ваши книги денутся?– Нина Андреевна налила Академику чай и поставила перед ним чашку.

– Виноват, Нинуля, исправлюсь. Курсантов в кадетскую школу наберем тогда и отдохну. А пока я ведь не только в книгах копаюсь, но и программу составляю. Чему учить оболтусов великовозрастных. Из двух десятков ни одного грамотного. Пора уже начинать, Петр Павлович, что там у вас?

– У меня все "хоккей" с понедельника начнем прямо здесь. Парты сегодня привезут. Три десятка заказал. Еле смог втолковать мастерам чего от них требуется. Рисовать пришлось. А они еще и сантиметров не понимают, все аршинами меряют. Умучался. Зато с понедельника следующего приступаем. Вон Михаил в деревню собрался, значит, комнатенка еще одна освободится. Спальню там для учеников обустроим. За досками опять нужно ехать. Каменный век, вручную пилят их. Дорогие поэтому. Может, пилораму построим свою?

– Ты, папенька, совсем забыл, что электричества здесь пока тоже нет.

– Ну, значит бензопилораму.

– Бензина тоже нет пока. Керосин только в аптеках продается.

– Значит свой нужно везти.

– Ну и что тогда дешевле будет?

– Наша доска будет ровнее и дешевле.

– А не проще для учеников кровати привезти солдатские? У тебя же связи, Петр Павлович. Сколько их сейчас списывают в металлолом. «Царь Бориска» армию сокращает похлеще Хруща,– вмешался с конструктивным предложением Академик.– Смотайтесь с Сергеем. Михаила уж не будем трогать в ближайший месяц.

– Да уж, пусть отдохнет месячишко на лоне природы. Тихон места родные расхваливает так, что и не верится, что там, когда-нибудь все асфальтом закатают.– "Грибов, ягод – видимо не видимо".

– Ну да – это здесь видимо, а у нас невидимо,– рассмеялся Серега.

Глава 3

А грибов оказалось на самом деле в этом году много и Мишка, никогда не собиравший их в своем времени, с удовольствием мотался с Катюшей по Останкинским лесам. Даже научился отличать съедобные от поганок.

Уходили обычно с утра и на весь день, а возвращались с полными лукошками и счастливыми лицами. Осень была поздняя, вернее бабье лето затянулось до середины октября и дни стояли солнечные. За весь месяц, проведенный в деревне, они только дважды попадали под дожди. По-летнему теплые и даже с громом, молнией и радугой после них.

Один пересидели под вековой сосной, а вот второй сегодня, застал в чистом поле, и пришлось бежать к опушке, чтобы спрятаться под кронами деревьев. Пока бежали, дождь перестал, но промочил их до нитки. Ливанул, как из ведра. Будто кто-то, там, на небе, решил поозоровать и выплеснул на влюбленную парочку пару здоровенных ушатов.

Пришлось сушиться у костра. Заодно и перекусили, взятой с собой едой. Мишка попытался печь грибы, нанизав их на ветки, но они шипели, обгорали и падали в огонь.

– Ну, что это за баловство, Мишань?– Катюша укоризненно покачала головой.– Есть же с собой нормальная снедь,– Мишка, выковыривая очередной подпаленный боровик, проворчал:

– Ну, вот, а я читал, что так вот можно в лесу на одних грибах прожить,– выкатил веткой почерневший гриб и куснул от него, где почище. Тут же и выплюнул, насмешив Катюшу.

– Да где ж ты такое мог читать? Сыроеги, пожалуй, еще можно есть, они потому так и названы, а остальное без котелка, морока одна. А без соли и вовсе помои.

– В Москву завтра едем. Жаль. Хорошо здесь,– Мишка натянул высохшую рубашку.

– Понравилось? А ведь здесь люди работают и не замечают красот-то за трудами,– вздохнула Катюша.– Доля крестьянская. Говорят, что в сию пору день – год кормит. Это мы с тобой бездельники, даже стыдно перед людьми. Они вон здороваются, шапки ломают, а по глазам вижу, что осуждают. Как же – страда, а мы тут шляемся ровно ребятишки по лесам.

– Так, мы же белая кость, нам положено праздный образ жизни вести и потом мы ведь за все платим. За еду, ну и все такое,– не понял Мишка.– Дачники мы, вот.

– Словцо-то, какое интересное. Вроде данники. Всем деньгу даем.

– Ну, да… Тихо, Катюнь, идет кто-то,– Мишка поправил перевязь сабли, с которой не расставался никогда, используя ее в лесу вместо топора.

Костерок они развели на маленькой полянке, а рядом с ней вилась лесная тропинка, хорошо протоптанная местными крестьянами.

– Вона дым никак?– услышали они голос с хрипотцой.– Гляньте-ка, Игнат и Ноздря, кого там Бог послал?– Катюша лихорадочно натягивала не высохший как следует сарафан, когда на поляну вывалились два мужика вида самого обыкновенного по этим временам. В онучах и лаптях, но с дубинами на плечах и в драных кафтанишках.

У одного и вовсе кафтан одет был на голое тело и болтался расхристано без пуговиц и кушака. Второй был одет по приличнее, рванье у него было аккуратно подвязано веревкой и под ним имелась рубаха серого цвета. Оба бородатые и потому похожие лицами, они радостно загудели в два голоса:

– Вот те на,.. не было полушки, да вдруг алтын. Эй!!! Кудеяр, Касьян, тут добыча сладкая!– из-за их спин вынырнули еще две заросшие бородами рожи и, встав рядом, принялись рассматривать Мишку с Катюшей, с любопытством и крестьянской обстоятельностью.

Вновь прибывшие, ничем особенным от двух первых не отличались, ни прическами, ни одеждой. Один и вовсе был босой, лапти висели на дубине переброшенной через плечо. А вот второй – видимо Кудеяр, тот был в ботфортах – смотрелись они на нем, правда, как на корове седло, нелепо облегая домотканые порты.

"Видать снял с кого-то",– подумал Мишка, заслоняя собой Катюшу и обнажая саблю.

– Ха-ха-ха-ха!– засмеялся заливисто обладатель ботфорт.– Заступник, – ха-ха-ха. У меня ить пистоль, паря,– мужик вытащил из-за пояса здоровенный мушкет и наставил его на Мишку.– Обоих прострелю. Саблю брось, сымай порты с рубахой, да и беги отсель. Отпускаем, добрые мы нынче. Девка потом догонит. Слово даю атаманово. Вот те крест,– Кудеяр переложил мушкет в левую руку и размашисто перекрестился.

Мишка даже рот раскрыл от удивления.– «Вот уж простота нравов, впору расцеловаться по-христиански».

– Ты еще царицу небесную помяни, орясина,– посоветовал он Кудеяру, внимательно следя за стволом мушкета.– Не промахнись, смотри. Я тогда нарублю тебя ломтями, как брынзу татарскую.

– Ишь, орел,– не обиделся ни сколько Кудеяр.– Добром значит не хошь? Да я тебя и без пистоля щас самого на ломти порублю. На-ка, Каська, подержи железяку,– Кудеяр сунул мушкет в руку безлапотному и выхватил из ножен саблю, тоже видать трофейную.– Заодно и опробую барскую сталь,– Кудеяр завертел ее перед собой, демонстрируя умение. Видать довелось в свое время и послужить, и повоевать.

– Молодец,– похвалил его Мишка.– Мне так сроду не научиться. Видать учителя были хорошие?

– Ха-ха-ха-ха. Нравишься ты мне, паря, даже убивать не хочется, ей Богу.– Кудеяр опять переложил, теперь уже саблю в левую руку и опять размашисто перекрестился.

– Да что ж, ты Ирод, Бога-то поминашь через слово, устами своими грязными? Еще и крестом обмахиваешься, ровно у царских врат окаянный!– вдруг заорала на Кудеяра Катюша, выскочив из-за Мишкиной спины.– Глянь, какой православный живорез выискался. Что бельма вытаращил? Аль не признал? Сестра я твоя во Христе. Забыл, Ирод, что в писании написано? «Где двое во имя мое соберутся, там и я промеж них»,– Катюша перекрестилась и поклонилась Кудеяру.

– Здрав будь, брат во Христе. Это супруг мой Михаил, тоже православный. Поклонись, Мишань, Господу,– Мишка послушно перекрестился.– Вот уже и трое нас тут во имя Христово. Образумь, Господи, грешников, наставь на путь и пошли здравомыслие,– Катюша снова перекрестилась и рявкнула на четверых бородачей:

– Что стоите окаянные? Господь промеж нас, кайтесь,– и с последним ее словом, где-то совсем рядом громыхнул гром, так неожиданно и своевременно, что вся четверка вместе с атаманом тут же рухнула на колени, истово крестясь и бормоча каждый свою молитву.

– Прости, сестрица,– дрожащим голосом прохрипел Кудеяр.– Лихая жизнь затянула, нужда, да поборы. Не от хорошей жизни разбойничаем. Прости, братец. Отпусти, сестра-матушка, грехи. Господи, помилуй!

– Ох, братец, да за кого ты меня принимаешь? Поп я тебе что ли, грехи-то отпускать? Иди в храм, там и покайся перед батюшкой. Забыл дорогу, пади, туда?

– Благодарствуем, сестрица, от смертоубийства оберегла,– Кудеяр встал с коленей.– Пошли робяты,– и шмыгнул носом, как нашкодивший мальчишка. Мишке стало смешно. Четверых здоровенных мужиков с дубинами и мушкетом усмирила его Катюша и чем? Словом! Мишка швырнул саблю в ножны и крикнул в спину Кудеяру:

– Эй, братан, погодь. У меня к тебе предложение деловое есть,– Кудеяр остановился и медленно повернулся к нему.

– Саблей ты знатно машешь, сразу видно мастер. Учитель фехтования мне нужен, не желаешь ли послужить? Мальчишек будешь обучать.

– Где это?– спросил равнодушно Кудеяр.

– В Москве. Я завтра туда отправляюсь.

– Мне в Москву дороги нет. В бегах я нынче. Вон видишь – Ноздря, красавец какой? Вот и мне тако же будет, коль поймают,– Кудеяр махнул рукой.– Ты, сестрица, в храм нас послала, дак ведь только до него и дойдем, как тут и повяжут охотнички. До батюшки и не дойдем. Прощевайте. Пойдем нехристей грабить.

– Подожди,– Мишка шагнул к Кудеяру.– Я ведь мог тебя сегодня и зарубить сгоряча-то, так что и на мне бы грех повис, поэтому приходите все четверо в Останкино. Спросите там Михаила. В домике Тихоновском я остановился. А ежели кто с охотничанием полезет, то скажете, что званы и с собой ведите. Я разберусь. После обедни приходите,-

Мишка протянул руку Кудеяру и тот, схватив ее своей лапищей, с силой сжал.

– Здоров ты, я смотрю, паря, мое пожатие мало кто выдерживает, все скачут козлами,– удивился он, а Мишка подумал.– "Хорошо, что "Завесу" успел нашлепнуть, прыгал бы точно или перелом бы получил".

– Говоришь, что убил бы меня? А я думаю, что ты со своей сабелькой на пятом замахе лег бы сестрице, под ноги. Ее благодари и Господа,– Кудеяр перекрестился. Рядом обмахнулся крестом Касьян.

– На пятом замахе бы слег?– Мишка взялся за ствол мушкета, который Касьян все еще держал в левой руке, и без всякого усилия вывернув его, сказал:

– Смотри,– мушкет, легонько подброшенный, вертанулся в воздухе и тут же свистнувшая Мишкина сабля рассекла его надвое.– Ну и на каком замахе я бы лег под ноги, сестрицы?– разбойники ошеломленно уставились на перерубленный мушкет. Кудеяр нагнулся и поднял обе половины.

– В полную негодность привел,– растерянно пробормотал он, рассматривая срез.– Эт что ж за сталь така?

– Молекулярная заточка,– пояснил Мишка.

– Мокулярна?– не слыхал такой-то.– Эт что ж выходит, что ты, сестрица, нам жизнь только что спасла?– Кудеяр поклонился Катюше.– Как звать-то тебя, сестра?

– Екатериной зови, братец разбойничек. Да от предложения супруга моего не отказывайся. Господь тебе с товарищами случай счастливый посылает. Иди. С Богом,– ответила Катюша.

– Придем, как же теперь-то и не прийти, коль велишь,– поклонились все четверо и ринулись с поляны, испуганно оглядываясь.

– Придут, думаешь?– Мишка обнял Катюшу и прижал к себе.– Ты больше так не делай никогда. Я сам разберусь с кем угодно.

– Испугалась я, Мишань, за тебя. Вон он как саблей-то машет, аж в глазах рябит. Придут, конечно. Крадучись, но придут. Тут о вашей стройке ведь вся округа бает. И они, пади, слышали, да пока в толк не взяли. Спасибо, Господи,– вдруг поклонилась Катюша.– Не допустил пролиться крови христианской,– и где-то опять громыхнул гром, уже почти на пределе слышимости, видимо туча уползла совсем далеко. Мишка, перекрестившись, подумал.– "И ни каких "Завес, Осп и Перфов", а вслух сказал:

– Вот уж воистину, где двое соберутся, там и Господь посреди них,– и не смог скрыть легкого сарказма. Ирония, едва заметно обозначенная им, однако не укрылась от Катюши и она, резко отстранившись от Мишки, спросила:

– Ты никак, Мишань, посмеиваешься надо мной? Да и над Господом тоже?– укоризна в ее взгляде была такой глубины, что Мишка покраснел и принялся извиняться.

– Нет, Мишань, ты ведь что имел в виду, когда усмехнулся. Что не было Господа, а гром случайно гремел? Так ведь, скажи? Подумал?

– Да, Катюш, подумал. Прости,– Мишка обнял Катюшу, но она отстранилась и продолжила обличительно:

– Ты, думаешь, я не вижу, что веры-то нет у тебя во Христа или если есть, то совсем никакая. Ты и в храм, Мишань, ходишь только по тому, что я иду, и правила не читаешь, и всяко дело без молитвы творишь. Я ведь не слепая. На саблю у тебя больше надежд, чем на Бога. Вон она какая у тебя вострая. Пистоль как былинку рассек. Да еще вот все в ладошки хлопаешь и какую-то вещицу лепишь, а потом весь как каменный становишься, холодный. Я ведь вижу.

– Катюш, да что же теперь делать-то? Такой вот я дурак, но я исправлюсь еще таких вот пару "чудес" и уверую окончательно.

– Опять шутишь, Мишань? Зачем же ждать случаев таких-то? Господь промеж нас стоит и никуда не делся. Вот сейчас и получишь доказательство,– Катюша перекрестилась и зачитала Господню молитву,– затем снова перекрестилась и, выдернув саблю из ножен, что-то быстро прошептав, без усилий сломала ее пополам, как хворостинку.– Вот тебе еще одно "чудо", кинула она саблю под ноги Мишке, а тот изумленно уставился на обломки и произнес перекрестившись:

– Прости, Господи, глупца,– потом шагнул к Катюше и прошептал:

– И ты прости, Катенька,– Катюша всхлипнула:

– Не шути больше никогда так.

– Катюш, ты еще Серегину вот так же можешь сломать? Чтобы спеси в нем поубавить. Гордыни то есть?

– Мишань, да ведь не я ломаю. Господь вразумляет. Все в Его власти,– Катюша нагнулась и подняла обломки сабли.– Я не делала ничего, просто молитву Господу зачла и попросила железо сие рассечь,– Катюша опять зачитала Господню молитву и соединила обломки. Металл сросся и Катюша протянула Мишке его оружие. А тот даже сделал шаг назад и, оглянувшись, осторожно взял саблю:

– Господи, сколько попросил, столько и увидел,– Мишка перекрестился и попробовал сломать сталь сам. Сабля выдержала, а то место где она была переломлена, девственно поблескивало, и Мишка снова перекрестился.

– Ну, ты, Мишань, что-то смотрю, в другую крайность ударился. Господу твои махания руками ни к чему. Он в сердце смотрит. Что у тебя там? Испуг, Изумление? Вера должна быть и Любовь. Ну а коль их нет, то Надежда должна быть. А уж если и ее нет, то, значит, мертв человек.

– А как же жить-то, когда вот так Господь рядом?– Мишка засмущался, а Катюша расхохоталась.

– Ты как мальчонка пятилетний, Мишань, Господа застеснялся. Да Он всевидец и приходит всегда, когда ты позовешь и допреж зова даже, но не лезет навязчиво. Твоя Воля должна быть, а потом только Его на Тебе.

– Так Его нет сейчас рядом?– Мишка оглянулся.– А как же Он слышит молитвы и просьбы?

– Мишань, что ты озираешься. Бог есть Дух. Его увидеть нельзя, если Он, Сам этого не захочет. А если просишь Его о чем то, а Он не дает, значит, или не на пользу тебе сие или сам можешь это сделать, постаравшись. Просить нужно только то, что сам сделать не можешь, вот как я… – Катюша вздохнула:

– Только не проси ничего своей волей, только с Его Воли проси. Говорить нужно: -"Да будет, если на то Воля Твоя".

Кудеяр с "бригадой" заявился, как было сказано и стояли разбойнички у ворот Тихонова дома, не смея постучать, а вокруг них собрался любопытный народ деревенский, недоуменно переговариваясь.

Наконец какой-то старичок не выдержал и спросил Кудеяра, подергав его за рукав кафтана:

– Чей то здесь? Аль на Большой дороге скучно стало?

– Уйди, дедок, Христом Богом прошу. Екатерина велела прийти. Вот и пришли к Михаилу.

– Катерина? Ну, тады стойте, скоро будут оне,– обрадовался старичок.– А вона уже и идут из церкви,– подслеповато щурясь приложил он руку козырьком ко лбу.– Оне самыя.

Мишка с Катюшей подошли к воротам дома и поздоровались со всеми сразу, поклонившись:

– Здравы будьте, люди добрые,– Мишка оглядел толпу.– Что за собрание?

– Здрав будь, боярин Михаил. Здрав будь и ты Катерина…– понеслось со всех сторон. А старичок пояснил:

– Вот на диво взглянуть собрались. Стоят тати и ждут, а чего? Говорят Вас,– Кудеяр поклонился в пояс и прошептал почти еле слышно:

– Вот пришли, как велено,– остальные члены шайки тоже согнулись в поклонах.

– Ну, проходите, коль так,– Мишка повернул запорное кольцо и открыл калитку, рядом с воротами.– Расходитесь, люди добрые, ничего интересного больше не будет сегодня. Вечером приходите, часам к восьми, медом угощу. Уезжаем мы с Катюшей завтра с утра. Все приходите. Сколько есть. Всем передайте. Ждем,-

Мишка взял под руку Катюшу и оглянувшись, попросил Кудеяра:

– Калитку прикройте и проходите в дом,– и разбойники, пугливо озираясь, двинулись гуськом вслед за хозяевами.

Прислугу молодые не держали, предпочитая все делать сами и, Катюша сразу захлопотала у печки, поставив на уголья чайник.

– К столу прошу, господа разбойнички,– пригласил Мишка несмело переминающихся с ноги на ногу мужиков.– Перекусим, чем Бог послал. Катюша сегодня суп грибной сварганила, пальчики оближете. Говорит,– "Мужички подойдут и голодные чай из лесу-то." Наварила чугунище ведерный, так что ешьте сколь влезет.

– Мы, боярин это,.. сыты, ты уж того,..– начал Кудеяр.– Извини,..

– Ну, я во-первых, не боярин – это меня тут так ошибочно все зовут, ну а я и не стал каждому объяснять. Пусть хоть горшком называют, только в печь не ставят. И называйте просто, Михаилом. Во-вторых, садитесь, потому как в ногах правды нет. И за обедом поговорим. Катюша вон уж и миски с ложками расставила. Давай, давай. Коль не голодны, то так похлебаете за компанию,– мужики переглянулись и прошли к столу. Расселись на лавках и чинно сложили руки на коленях.

– Ну-ка в одну руку ложку, во вторую ломоть хлеба. Сама пекла. Съесть все и пока чугунок не опростаете, не выпущу,-