Николай Васильевич Брест
Тайный фронт. Операция «Большая птица»
Глава 5
– Притормози, – крикнул Михаил Угрюмому, – попробую с тыла.
Снайпер сбросил ход. Гасконец выпрыгнул в зелёнку и замер у дерева, скрытый листвой. Минивэн уехал. Через несколько секунд, проскочили «Лэндкрузер» и «Нива». Михаил перебежал лесополосу, выскочил в поле, залег, прицелился. Дал очередь. Несколько пуль попали в пулеметчика. Брызнули осколки черепа, кровь и мозги. Тело мотнулось и упало внутрь машины. «Нива» развернулась. Михаил стрелял длинной очередью. «Лэндкрузер» удалялся, скрываясь в пыли. «Нива» остановилась. Из нее выпрыгнули трое. Прицелившись, Гасконец свалил одного короткой очередью: тот чуть-чуть не добежал до деревьев. Михаил вернулся под прикрытие зелени лесополосы. Упал в кусты и очередями стал отсекать противников. Они залегли за колесами «Нивы».
Неожиданно от деревни за полем прилетел звук выстрела РПГ13. В лесополосе взорвалось. Заработали несколько автоматов. Пули, жужжа, перелетали через поле, ударяли в корпус «Нивы» и деревья. На земле возле машины поднимались столбики пыли. Гасконец прижался к земле. Медленно, не поднимая головы, отполз в глубь лесополосы. С тарахтением подъехал «Лэндкрузер». Двое, выскочив из-под «Нивы», прыгнули в открытый багажник. «Лэндкрузер» взревел мотором и упылил в сторону позиций ВСУ. Михаил выглянул из-за деревьев. По полю к прострелянной «Ниве» бежали ополченцы. Их было десять. Приблизились, окружили автомобиль. Гасконец вышел из лесополосы с поднятыми руками:
– Не стреляйте! Свои!
* * *
Саймон, стиснув зубы, уперся коленом в пол, пытаясь заползти на сидение. Наконец ему это удалось. Англичанин осмотрел рану на ноге. Она слабо кровоточила и болела. Пошевелил ступней. Кость цела. Пуля вскользь прошла через икроножную мышцу. Саймон вздохнул. Прислушался к звукам перестрелки. «Эти русские зашли слишком далеко! Может они хорошие солдаты, но силы неравны», – думал он. «Джип» стоял передом к лесополосе и через открытые двери сквозь пыль Саймон видел автомобили. Они удалялись. Англичанин устало прикрыл глаза. Быть связанным, истекать кровью ему не впервой. В Афганистане операция пошла неудачно, и Саймон попал в плен. Он провалялся в зиндане раненный, связанный по рукам и ногам, несколько суток без еды и воды. Выдержал и жаркий день, и ледяную ночь, издевательства и насмешки талибов. Саймону придавали силы надежда и уверенность в том, что бойцы САС никогда не оставляют своих товарищей. Лежа в холодной темноте, он представлял, как где-то разрабатывается операция по его спасению. Терпел, ощущая себя частью братства элитных бойцов Королевства. Скрипел зубами и ждал. За ним пришли на четвертые сутки. Перебив охрану, товарищи вытащили Саймона из ямы под яркое солнце. Он улыбнулся сухими, треснутыми губами, произнес: «Боже храни королеву!» – и потерял сознание.
Сегодня англичанин был частью спецназа другой страны и не ощущал былой уверенности. Надо выбираться самому! Саймон сдвинулся к краю сидения и свесил ноги наружу. Лег на живот и, двигая телом, сполз, встав на здоровую ногу. Немного отдохнул. Услышал взрыв и новую автоматную трескотню. «Добивают русских», – подумал англичанин. Хотел встать, но нога плохо слушалась.
Громыхая, подъехал «Лэндкрузер». «Быстро! Быстро!» – голос Мастера. Кто-то разрезал пластиковые наручники. Несколько сильных рук подхватили Саймона и погрузили в «джип». Машина тронулась. Боец с позывным Док перевязал англичанина. Саймон удивлённо посмотрел на Мастера. Тот ответил на взгляд:
– К ним подошло подкрепление. Пришлось отходить.
– Кто эти двое?
– Пока не знаем. Но явно не простые шахтеры. Думаю, что русские.
– Они видели пуск.
– Понимаю. На базе свяжусь с нашим человеком, внедренным к сепаратистам.
Саймон обратился к Доку:
– Доктор, что скажешь о моих ранах?
Тот, не прерываясь, ответил:
– Кости целы. Тебе повезло! Недельки через две бегать будешь.
Саймон благодарно кивнул, задумался. Почему русские оказались в месте пуска? И когда? Они явно пришли не сегодня! Заранее готовили позиции. Зачем? Может для наблюдения за тяжелой техникой? Или ждали прибытия БУКов? Тогда почему были без поддержки? Может, шли в украинский тыл, обнаружили периметр и остались наблюдать, так и увидели пуск? Вопросов много. Ответов пока нет. Но как великолепно провели захват! Нет, это не простые полевые разведчики! Надо их найти! Боль успокоилась и Саймон задремал.
* * *
Гасконец стоял с поднятыми руками, окруженный ополченцами. Подъехал минивэн. Снайпер выпрыгнул из кабины.
– Угрюмый! – вскрикнул один из бойцов.
– Здорово, Самурай! – Угрюмый и ополченец обнялись.
– Спасибо брат, что выручил!
– Ты как здесь оказался?
– Кое-какие задачи неподалеку… на той стороне. В автономку лазили. Это – мой напарник.
– Солдат, – представился Михаил, пожав протянутую руку.
– Самурай – командир ДРГ. Кстати, – Самурай повернулся к Угрюмому, – хлопцы сообщили что в Грабово, упал гражданский самолет. Ты что-нибудь слышал об этом?
– Нет, – Угрюмый взглянул на Гасконца, – сейчас поедем туда. Вы с нами?
– Нет. Мы в Рассыпное. Ну, давай, удачи! – Напарники простились с ополченцами.
Изуродованные тела, вещи, обломки фюзеляжа, черный дым, горящую траву увидели разведчики на месте падения самолета. Специфический запах смерти, горелой плоти, смешанный с ароматом степи, вонью керосина и раскаленного металла раздражал дыхание. Среди обломков копошились люди. Ополченцы выставили оцепление. Шел поиск черных ящиков.
– Куда вы? – остановил напарников молоденький боец. – Приказано никого не пускать. Только по специальному разрешению.
– Кто старший? – спокойно спросил снайпер.
– Я не должен говорить!
– Ладно, – Угрюмый достал телефон и связался с Хмурым. Коротко переговорил. Через несколько минут подошел крупный боец:
– Эй, малой! Это – наши, пропусти!
Напарники пошли к дымящемуся полю. Подъехали пожарные. У кого-то загорелось сено, и жители бегали с ведрами, заливая огонь. Михаил ходил среди дымящихся обломков самолета, обгоревших тел и яростно сжимал челюсти. «Вот гады! Да здесь человек двести! И дети…». Он увидел обезображенный труп маленькой девочки. Когда-то нарядное, полуистлевшее платьице шевелилось на ветру. Она лежала, словно брошенная, сломанная кукла. Сердце щемило. Михаил вспомнил свою племянницу: весёлые карие глаза, светлое лицо, услышал задорный детский смех. … Наверное, и эта малышка радовалась жизни и смеялась, пока ее не убили. Что увидела она? Что почувствовала? Или умерла быстро? Горестный спазм сдавил горло. Михаил сжал кулаки. Повернулся. Рядом стоял Угрюмый.
– Пойдем, – спокойно сказал он, – надо подготовиться и организоваться с местными бойцами. Думаю, «укропы» захотят взять черные ящики. Ждем нападения.
Снайпер выглядел отстраненно, но в глубине его холодных глаз, Михаил увидел затаенную боль. Угрюмый повернулся и пошел к командиру.
Связались с Донецком. К ночи прибыло подкрепление. Заняли позиции, прикрыв место крушения с трех сторон. Напарники выдвинулись в зелёнку, чуть в стороне от основных направлений предполагаемой атаки ВСУ. Михаил доверял тактическому чутью снайпера и не задавал вопросов. Когда они оборудовали «лёжку» и замаскировались, Гасконец не выдержал:
– Кого ждем?
– Специальных людей, – сообщил снайпер, – тут можно скрытно подойти к месту и ударить с тыла. Я бы пошел здесь. Если нам повезет – возьмем языка. Живым. Только не спеши!
Михаил кивнул. Потянулось время.
Во второй половине ночи, перед рассветом, тишину нарушил гул БТРов. Звук приближался, усиливаясь. Слышались негромкие голоса и топот многих ног. Потом всё ненадолго стихло. Взрыв, автоматная очередь, крик… Снова взрыв. Бой зазвучал сразу – одним громким аккордом, взвыл, прогремел, затарахтел пулеметами, начал петь и визжать пулями, трассерами и вспышками, разрывал предрассветную темноту.
Легкое шевеление кустов. Михаил взглянул на Угрюмого. Тот показал: «Вижу. Ждем».
Бой шел вовсю. «Быстро же ВСУшники подтянули силы. Настрой серьезный!» – думал Гасконец. Треск сухой ветки справа. Так! Еще один. Взгляд на Угрюмого. Снайпер медленно приподнимает руку. Показывает четыре пальца. Михаил поворачивает голову. А, вот и они! Справа. Склонились низко и медленно идут. Чуть в стороне еще трое… Вот так-так! Сколько их всего? Продвигаются осторожно, используя шум боя. Гасконец смотрит на Угрюмого. Снайпер показывает: «Ждем. В бой не вступать!». Противник всё ближе. Гасконец вжимается в землю. Сухая трава царапает щеку. Сердце громко стучит возле горла. Спокойно! Плавный вдох. Ме-е-едленный выдох. Один. Снова вдох. Вы-ы-до-ох. Два-а. Сердце затихает. Сознание чуть расслабляется. Крук! Крясь! Ветки хрустят возле головы. Только не наступи! Адреналин бьет в голову, пульсирует в висках. Живот напрягся. Ладони вросли в автомат. Так… Мысль работает четко – быстро вскочить! Трое прошли! Их – Угрюмому! Остальные справа. Длинная очередь, потом влево – в кусты… Стоп! Вдо-о-о-ох! Вы-ы-ы-ыдо-о-ох. Спокойно! Тело напружинилось, готовое взорваться мощным движением. Оно требует атаки! Страх толкает, ускоряя кровь, дергает мышцы, заставляет учащаться сердце, прерывает дыхание. «Ждать!» – приказывает Михаил и тренированное многими опасностями сознание берет тело под контроль. Оно сопротивляется страхом, но мышечный спазм уходит. Кажется, все прошли! Гасконец смотрит на снайпера. «Пора?». Ответ: «Ждать!». Ну, когда же? Стоп! Точно! Еще двое совсем близко. Проходят. Угрюмый показывает сколько всего прошло врагов: «Десять и два». Михаил отвечает: «Понял». Ждут несколько минут. Два взрыва. Сработали растяжки Угрюмого. Бой зацепляет зелёнку. Пули вжикают и ударяют в деревья. Со свистом рикошетят. Хочется вскочить и атаковать с тыла. Угрюмый неумолим: «Ждать!». Враги обнаружили себя. Ополченцы перегруппировались. Пулеметы прошивают лесополосу. Диверсанты, прикрывая друг друга, отходят. «Пора!» – Угрюмый делает несколько быстрых выстрелов из снайперской винтовки. Звуки тонут в общем шуме боя. Гасконец видит отступающих. Короткая очередь. Готов! Второй бежит, меняя позицию, присел за дерево. Короткая очередь. Готов! Угрюмый сменил позицию. Быстро стреляет. Уложил еще троих. Двое бегут в открытую, гонимые шквальным огнем. Один с рацией. Михаил стреляет. Радист упал. Гасконец целится во второго. «Это командир!» – кричит Угрюмый и стреляет бегущему в ногу. Тот падает. Михаил вскакивает. Бросок вперед. Хватает раненного, переворачивает на живот, фиксирует руки за спиной пластиковым хомутом. За лямку рюкзака тащит в яму. Угрюмый добивает остальных. Прибегают несколько ополченцев. Угрюмый кричит им: «Чисто! Одного взяли!». Командир ополченцев поднимает руку: «За мной! Обойдём «укропов» по зелёнке!». Бойцы удаляются бегом. Стало совсем светло. Угрюмый подходит к Михаилу, кивает: «Молодец брат! Хорошо сработал!». Раненный стонет. Гасконец пытается унять возбуждение…
* * *
– Не получилось! – Мастер огорчен. Саймон глядел на спецназовца, чувствуя разочарование. Мастер раздраженно взмахнул рукой:
– Источник в ДНР сообщает что, посланная нами группа попала в засаду. Командира взяли в плен. Остальные погибли. Знаешь кто устроил засаду?
– Кто?
– Те же двое, что тебя захватили.
– Удалось выяснить кто они?
– Да, – Мастер оживился, – один местный, военный пенсионер. Позывной – Угрюмый, снайпер. Воюет с Афгана. Второй из России. Москва прислала с особым заданием. Это его пытались захватить те дилетанты из батальона «Азов». Помнишь, я тебе рассказывал?
– Помню. Имя или позывной русского известны?
– Позывной – «Солдат». Но я сомневаюсь, что это основной позывной.
Мастер злился, и это было видно. Давно он не имел столько потерь. Больше половины групп. И кто против? Двое! Всего двое! Причем, один из них – пенсионер! Самолюбие командира спецназовцев получило сильнейший удар.
– Источник в ДНР надежный? – Саймон переключил невесёлые мысли Мастера.
– Абсолютно! Это наш офицер. Сумел внедриться в разведывательную группу сепаратистов. Лично знает Хмурого и многих командиров. Вне подозрений.
– Пусть больше соберет информации о русском. Пенсионера ликвидируем, а Солдата надо захватить. Задействуйте донецкую агентуру.
– Уже работаем. – Мастер кивнул.
– И организуй встречу с Василием Гурьбой!
– Хорошо. Когда?
– В ближайшее время.
– Добре, – Мастер взял телефон.
Англичанин прилег, размышляя о сложившейся ситуации. Человек из Москвы вдруг оказался в месте пуска. Почему? Саймон не верил в случайности. Долгая служба в разведке научила англичанина поиску взаимосвязей между событиями. Аналитический склад ума находил логическую закономерность там, где ее не видели другие. Саймон считался экспертом в боевых, острых операциях, но базовую подготовку он получал как разведчик. Поиск и анализ информации – его сильная сторона. Итак, русский уходит от засады, попадает на пуск, профессионально захватывает пленного, уходит от погони, прибывает в место падения, где уничтожает хорошо подготовленную группу спецназа и берёт в плен ее командира. Недурно! Выходит, что Москва знала о пуске? Вероятно! Значит об операции «Большая птица» русские информированы. Но как? Неужели в Лондоне завелся крот? Маловероятно. Может американцы? Тоже нет! Скорее всего утечка отсюда – с Украины. Крот здесь! В ведомстве Гурьбы или в СБУ. Надо встретиться с ЦРУ. Важно не только быстро убрать свидетелей, но и найти крота. Скоро пресса раздует большой пожар. А эти журналисты… особенно русские! Когда в гибели самолета и людей обвинят Россию, журналисты начнут копать. Залезут туда, где не ждешь! Мировая пресса вбросила нужные объяснения случившегося. Тут всё в порядке – в информационной войне мы гораздо сильнее русских. Все главные издательства в наших руках. Но есть реальные свидетели… Сначала надо решить проблему с ними. Подчистить хвосты. Тогда можно считать операцию удачной.
– Василь едет, – прервал мысли англичанина Мастер, – будет на базе через час.
Глава 6
В ночном клубе «Лабиринт», который молодежь Днепропетровска называла «Огород», народу было немного. Она пришла раньше обычного. С легким коктейлем присела лицом к барной стойке. Колонки гремели, мелькали стробоскопы и цветомузыка. Анна сделала несколько глотков. Напиток расслаблял. При ее тяжелой работе авиадиспетчера такие минуты отдыха имели особое значение. Как хорошо отпустить сознание в мечты, забить слух громкой музыкой, не видеть монитора с точками самолетов и полосками трасс, забыть бесконечные цифры, закрыть глаза и увидеть себя на яхте. Или где-нибудь в Майями, на вилле… Или в Испании на берегу моря. Боже, как надоела эта однообразная, одинокая жизнь! Анна – симпатичная, кареглазая, темноволосая женщина двадцати восьми лет – мечтательно потянулась, сделала глоток и тут увидела его. Высокий, мускулистый, загорелый, с мужественным лицом мужчина наклонился к барной стойке. Легкая рубашка натянулась, облегая его широкую спину. Узкие джинсы округляли ягодицы. Мужчина говорил с барменом. Анна пригляделась – нет, не знакомый. Вот он повернулся и посмотрел на нее. Оба замерли, зацепившись взглядами. Такого лица, таких глаз, такой глубины… Она чувствовала, что уплывает, захваченная темным, бездонным омутом. Такого с ней никогда не было. Женщина встала, повинуясь манящей силе. Он подошел к ней, представился:
– Богдан!
– Ганна, – голова слегка кружилась. Он поцеловал протянутую руку. Взял за запястье сильными пальцами, мягко потянул вниз. Они присели. Время остановилось. Грохот музыки исчез. Свет пульсировал, усиливая взгляд. Ганна растворилась в глазах Богдана…
Потом была безумная ночь. Потом день, наполненный счастьем. Потом снова ночь, позднее утро и день радости. Они горели и никак не могли насытиться друг другом. Работа стала для Анны совсем в тягость. Она с трудом сосредоточивалась, напрягала волю, чтобы не думать о Богдане. Только мысль о том, что её работа связана с ответственностью за жизнь людей, находящихся в воздухе, сдерживала её горячие мечтания на работе.
Прошло пару недель. Как-то он предложил:
– Давай уедем отсюда!
– Куда? – спросила она, готовая следовать за ним хоть на край земли.
– В Америку!
– Что мы будем там делать?
– Скоро я получу очень много денег и американский паспорт. У меня есть квартира в Майями. Грин карта.
Она внимательно смотрела в глаза любимого, слушая радостный стук сердца. Богдан поцеловал ее:
– Ты тоже можешь заработать много денег и получить вид на жительство в Америке.
Она удивилась:
– Как?
– Надо будет кое-что сделать. По твоей специальности.
– А именно?
– Я скажу тебе позже… когда придет время.
Богдан странно взглянул. Она напряглась, но его глаза притянули к себе и успокоили. Анна тонула, не сопротивляясь.
Прошла неделя. Они сидели в кафе. Богдан сказал, ласково глядя:
– Сейчас познакомлю тебя кое с кем, – он сделал неопределенный жест. Подошел элегантно одетый мужчина.
– Привет, как дела, – по-английски поздоровался незнакомец, – меня зовут Билл. Я американец, – он широко улыбнулся.
Работа авиадиспетчера научила Анну спокойно встречать неожиданности. Она вопросительно смотрела на любимого.
– Мы же хотели в Америку? – рассмеялся Богдан, – Билл – представитель американского посольства. Он хочет предложить тебе заработать! Послушай его!
Американец сказал вкрадчиво, с улыбкой:
– Вы получите миллион долларов и американский паспорт. По программе защиты свидетелей мы поможем вам изменить внешность, – он льстиво взглянул, – на еще более красивую. Изменим вам имя и перевезем в Соединенные Штаты. Там обеспечим работой, если захотите.
–– Что я должна за это сделать? – Анна внутренне напряглась.
– Ничего особенного, – Билл снизил тон, – вы измените трассу и эшелон самолету, на который мы вам укажем. Вот и все! Ничего сложного!
– Какой самолет? Какая трасса? – она не понимала. Острое чувство страха родилось в груди.
– О-о, – протянул Билл, – не волнуйтесь и не бойтесь! Ничего противозаконного! Завтра с вами будет человек, который поможет. Он подскажет, что делать. Слушайтесь его, и всё будет хорошо! У вас завтра дневная смена?
– Да.
– О’кей! Помощник будет ждать вас на месте.
– Как он попадет в центр управления?
– Это уже не ваша проблема! Мы всё устроим! – американец замолчал, внимательно глядя на нее.
Анна задумалась. Что они хотят сделать? Зачем менять трассу и эшелон?
– Не волнуйтесь, – американец опять улыбался, белозубо и добродушно, – с самолетом будет всё о’кей. Просто, мы опасаемся агрессивных действий со стороны сепаратистов. Этим рейсом летят важные люди и очень, очень ценный груз. Мы хотим защитить их!
– Неужели настолько важные, что вы платите такие деньги?
– Да! – сказал американец серьезно, почти торжественно.
Анна посмотрела на любимого. Он кивнул.
– Хорошо. Я согласна. – выдохнула женщина.
– О’кей! – Билл поднялся, – Рад был увидеться с вами. Простите, но я должен идти, – он пожал руки и ушел.
Анна повернулась к Богдану. Он засмеялся и чмокнул ее в нос:
– Ты чего, любимая?
– Я веду самолет – это понятно. А за что платят тебе?
– За твою защиту, – Богдан сделал серьезное лицо, – веду тебя безопасным маршрутом.
– Безопасным от кого?
– От российских спецслужб. От сепаратистских диверсантов.
– Я не понимаю…
– Пока не могу сказать тебе всего, – он вздохнул, – но, когда всё закончится, ты сама всё поймешь!
– Сколько тебе платят?
– Ну-у… гораздо меньше, чем тебе, любимая, – Богдан грустно улыбнулся, – сто тысяч зелёных. Это тоже деньги! – Он обнял ее.
Анна вздохнула. Тряхнула волосами. Америка. Миллион долларов. Красивый, сильный мужчина рядом. Ты же об этом мечтала? Да. Да! Конечно! Будь что будет! Анна засмеялась радостно и прильнула губами к его губам.
В Региональном Центре Управления Воздушным Движением всё было как обычно. После медосмотра и инструктажа Анна заняла рабочее место. Человек, о котором говорил американец, встал рядом. Тихо сказал:
– Борт – Малайзия один семь.
– Угу, поняла. – буркнула она в ответ. Потом он сообщил ей трассу и эшелон. Анна работала в обычном режиме. Сосредоточенно и уверенно вела борт. Всё шло штатно. Выполнив работу в своем секторе, передала самолет другому диспетчеру. А через некоторое время, «Малайзия один семь» перестал отвечать. Анна смотрела на монитор. Видела, как распадается и исчезает точка с экрана… Изнутри поднималась тошнота. Лоб покрылся испариной. Руки мелко задрожали. Она слышала переговоры с Ростовом и Днепропетровской вышкой. Понимание случившегося холодом отдалось внизу живота. Подозвала дежурного диспетчера. Тот взглянул на нее и отпустил домой. Анна вышла. За дверью ее ждал человек в сером костюме. Он протянул листок бумаги и ручку:
– Напишите заявление на отпуск и езжайте домой. На улице ждет Богдан. Он отвезет вас. – Анна автоматически написала бумагу и вышла. Богдан обнял ее, погладил по голове:
–– Ну-ну, успокойся. Всё хорошо!
– Что хорошо? – ее голос хрипел.
Богдан открыл сумку полную долларов. Анна прислонилась к стене и ее стошнило.
– Увези меня отсюда! – рыдания давили горло.
– Конечно, любимая. – Богдан завел машину.
Дома Анна приняла душ и переоделась. Озноб и тошнота не проходили. Богдан налил полстакана виски:
– На выпей! Это поможет!
Анна, плохо соображая, в три больших глотка опорожнила стакан. Жидкость, огнем пройдя горло, теплом разлилась внутри. Она выдохнула. Голова закружилась, пол качнулся. Ноги подогнулись, Анна расслабилась и плюхнулась на диванчик. Сознание поплыло, стало меркнуть и вскоре погасло. Дыхание остановилось. Мозг отключился. Последнее, что она с удивлением заметила, были руки любимого в резиновых перчатках. Затем нервы вздрогнули, заставляя все мышцы быстро и мелко сокращаться. Тело затряслось и, выдохнув со стоном, выпустило душу на волю. Сердце остановилось, прекращая свою жизнь. Голова склонилась на бок, взгляд остановился в удивлении и стал неживым. Рот приоткрылся, вытягивая побледневшие щеки. Красивые, теперь уже ненужные, волосы осыпались, закрывая шею.
Богдан наклонился, откинул волосы с лица женщины, заглянул ей в глаза, пощупал пульс. Выпрямился. Устало выдохнул. Достал телефон, набрал номер:
– Алло, это Элвис! Ваш заказ готов! Можете присылать курьера!
Через полчаса, к дому подъехал серый, тонированный микроавтобус. Из него вышли двое с большими спортивными сумками. Богдан впустил их в квартиру Анны.