Николай Васильевич Брест
Тайный фронт. Операция «Большая птица»
– Поспи, – буркнул Угрюмый.
– А ты?
– Я привычный, – снайпер говорил, не отрываясь от работы, – поспи несколько часов. Потом я. Здесь вроде тихо. Я никого пока не чую.
– Ты, прям, как сторожевой пес, – пошутил Михаил.
Угрюмый минуту помолчал, потом тихо произнес:
– На войне иначе не выжить. Приходится немного звереть. Хотя…
Михаил ждал, ждал, когда снайпер закончит мысль, и уснул.
От легкого толчка Гасконец проснулся. Открыл глаза. Угрюмый показал в сторону окна:
– Наблюдай. Там, где большой овраг, чуть правее второго ориентира, есть движение. Готовят засаду. Или боевое охранение периметра. Четверых «укропов» я нашел, но их должно быть больше. – Михаил подвинулся к окну, протер глаза:
– Где?
Снайпер рукой показал сектор:
– Ищи здесь.
– Принял, – Михаил поднял бинокль.
Угрюмый отошел, растянулся на полу и заснул.
Когда стемнело, разведчики накинули маскировочные сетки и вышли из поселка. Ночь стояла темная, облачная, с легким ветерком. Напарники ползком двинулись к лесополосе, правее охраняемого периметра. Шум ночи поглощал другие звуки.
Глава 3
Звук ползущего слышался отчетливо. Саймон плавно поднял автомат. Вгляделся в темноту. Заметил движение и щелкнул переводчиком огня.
– Яцек! – громкий шепот, – Яцек, это я – Рэмбо! Не стреляй! Донт шут! – Саймон опустил оружие, поставил на предохранитель. Рэмбо подполз вплотную и зашептал:
– Меня прислал Мастер. Колонна на подходе. Надо чуть раздвинуть периметр. Дождетесь техники, и мы вас сменим. Отдохнёте несколько часов. О’кей?
– О’кей, понял.
Рэмбо исчез в темноте. Еще долго Саймон слышал его движение. Потом, тарахтя мотором, подъехал «джип» с выключенными фарами, подобрал спецназовца и уехал в сторону основных позиций. Англичанин подумал, что визит Рэмбо, скорее проверка бдительности, чем передача информации. «Не доверяют!» – пришла мысль. Прислушался. Звук движения тяжелой техники приближался, набирая силу. Через полчаса позиции ВСУ осветились множеством фар. Тягачи разгрузились и замолчали. Четыре большие тени, очертаниями похожие на ЗРК9, заехали в овраг и скрылись. Начинался рассвет. Из оврага доносился слабый гул. Англичанин внимательно осматривал поселок. Движений не обнаружил. Утренний ветер набирал силу. Острый запах сухостоя щекотал ноздри. Подпрыгивая на неровной земле, подъехал Лэндкрузер спецназовцев. Мастер вышел из машины. Огляделся. Позвал:
– Яцек! – Саймон встал из замаскированной позиции. Командир одобрительно кивнул, сказал на американский манер:
– Хорошая работа, приятель! Привез тебе смену. Садись.
– А где тот, кто меняет?
– Уже на позиции. Тут рядом.
– О’кей! – Саймон заскочил в «джип».
Спецназовцам поставили отдельную палатку. В ней, перекусив с Мастером и Рэмбо, англичанин завалился спать. Было шестнадцатое июля, утро.
* * *
Всю темную часть ночи разведчики ползи к намеченной позиции. Они слышали и видели прибытие новой техники. К рассвету на возвышении в кустистых зарослях небольшой лесополосы был готов наблюдательный пункт. До оврага было метров восемьсот. Пусковая установка зенитно-ракетного комплекса «Бук», РЛС10 и самоходная огневая установка видны как на ладони. Позиции ВСУ тоже хорошо просматривались. Михаил молча восхитился умением снайпера выбрать позицию.
– Возьми, – Угрюмый протянул Гасконцу три сухие ягодки темно-малинового цвета.
– Что это?
– Китайский лимонник. Чтобы не уснуть. Одну пожуй, остальные оставь на потом.
– Спасибо.
Михаил кинул ягоду в рот. Сдавил, тронул языком. Сглотнул горько-кислую слюну. Кивнул:
– У тебя на все случаи… – подобрал слова, – всё предусмотрено.
Угрюмый не ответил. Он сосредоточенно глядел в оптический прицел винтовки. Михаил поднес бинокль к глазам. По полю ехал камуфлированный «Лэндкрузер». Двигаясь вокруг оврага с «Буком», останавливался, высаживая и подбирая бойцов охранения. Один из постов оказался совсем близко к наблюдательному пункту – метрах в трехстах. Судя по экипировке и вооружению, бойцы были похожи на спецназ. «Хорошо, – думал Гасконец. – Теперь мы знаем расположение постов. Однако, что же здесь затевается?». Михаил вспомнил разговор с шефом, взглянул на календарь в часах. Опа! На днях президент будет возвращаться из Бразилии. Да, но вряд ли он полетит над Донбассом. Так… скорее всего через Польшу. Значит… готовятся сбить другой самолет… Какой? В принципе, можно сбить любой самолет, а свалить всё на ополченцев и российскую армию! О как! Главное, подобрать обломки и чёрные ящики. Потом, через ООН ввести на Донбасс войска НАТО под видом миротворцев. Вот так-так! Ай да американцы! Вот тебе и операция «Большая птица»! – Михаил поделился догадками с Угрюмым. Тот выслушал, не отрываясь от окуляра прицела, молчал минут двадцать. Гасконец возбужденно ерзал.
– Не торопи. Дай подумать, – Угрюмый чувствовал нетерпение товарища. – До Польши «Бук» не достанет, – снайпер говорил, как бы сам с собой, – борт номер один, скорее всего, пойдет в обход… а вот каких-нибудь европейцев или азиатов могут сбить. – Угрюмый замолчал.
Минут через пять повернул голову к Михаилу: – Должна быть поддержка с воздуха. СУшки или МИГи. Добить, если что, – вздохнул. – Наши действия?
Михаил задумался. Ситуация сложная. Повредить пусковую установку? Вывести из строя радар? Уничтожить боевое охранение и обслугу? Всё из области американских боевиков! Вызвать подкрепление? Связи нет никакой! Все электронные устройства остались в минивэне. Взять языка и прорваться к позициям ополченцев? До них километров семь. Нужен транспорт, иначе не уйти. Сняться ночью, дойти до позиций ДНР, скорректировать артиллерию? Вариант!
Тут Угрюмый тронул Гасконца за плечо:
– Есть идея, брат. Расчехляем ВССы11, ночью подойдем в упор. День отлежимся. К вечеру, во время смены, возьмем языка с ближнего поста, захватим «джип» и отвалим к ополченцам. Там наведем артиллерию. Как?
– Принято! – Михаил кивнул.
Угрюмый поднял указательный палец:
– Учти, на периметре не простые ВСУшники, а спецназ. Возможно польский. Никаких рукопашных схваток! Подстрелим, погрузим, допросим по дороге! Согласен?
Михаил кивнул. Продолжая наблюдать, обсудили варианты взаимодействий и условные сигналы.
* * *
Саймон жарился под июльским солнцем на посту и откровенно скучал. За сутки он не обнаружил никакого движения в своем секторе. Поселок Зарощинское словно вымер. Стояла тишина и зной. Птицы попрятались в тени. Саймон с легкой ностальгией вспоминал родную Англию. Он был с севера, любил прохладу, влажный воздух, ровную, аккуратную, английскую зелень. От нее пахло вековыми традициями. Здесь же ему всё не нравилось. И сухая, знойная степь, и запах, и люди – непонятные украинцы. Он вспомнил Польшу, где родился. Родители Саймона были кадровыми разведчиками и долгое время под прикрытием посольства работали в Польше, тогда еще советской. Саймон провел там детство. Ходил в школу, выучил польский и русский языки, путешествовал с родителями по стране, сдружился с несколькими поляками. Однако в семье воспитывался в английских традициях. Поэтому, приехав на родину, Саймон легко вошел в английский образ жизни. Мальчик с детства легко приспосабливался к изменениям. К восемнадцати годам он уже точно знал, чем будет заниматься в жизни – станет военным. Первой боевой операцией, где он принял участие, стала «Буря в пустыне». Потом учеба, колледж разведки, служба в САС…
Саймон повернул голову. Взглянул на лесополосу невдалеке. Что-то встревожило его. Появилось ощущение, что за ним наблюдают. Англичанин плавно лег и, выждав минут пять, медленно-медленно отполз в сторону. Замер в небольшой яме. Солнце опустилось к горизонту. Красный диск светил сзади. Саймон осторожно приподнялся, приложил к глазу монокуляр. Вгляделся, тщательно исследуя подозрительное место. Реденькие деревья и кусты шевелились под усиливающимся ветром. Прошло время. Ближе к сумеркам из кустов выбежала собака. Замерла, принюхиваясь, оглянулась и потрусила к поселку. Саймон выдохнул. Внезапно стемнело. День закончился.
* * *
К утру, разведчики заняли намеченные позиции. Им помогли небо, затянутое тучами, и порывистый ветер, с шумом гонявший пыль по степи. Напарники расположились в двадцати метрах друг от друга. Когда рассвело, оказалось, что до ближайшего секрета совсем близко. Михаил хорошо видел бойца, наблюдавшего за поселком. Он сонно поворачивал голову, протирал глаза, разминал шею. Выглядел уставшим и безразличным. Но поза, движения, экипировка, манера держать оружие выдавали в нем опытного бойца. Первое впечатление оказалось обманчивым. Мысль о легком захвате языка ушла. Михаил еле заметно повернул голову, ища напарника. Не нашел. Внимательно всмотрелся. Да где же он? Ага! Увидел. Снова удивился умению снайпера выбрать позицию и слиться с обстановкой. «Мастер!» – подумал Гасконец. Потом лег щекой на сухую, жесткую траву и задремал, вспоминая «первую заповедь спецназа». Сон освежил. Проснувшись, Михаил неподвижно лежал, прислушиваясь. Так прошло некоторое время. Всё было тихо. Он осторожно подтянул руку и взглянул на часы. Полдень. Ого! Гасконец проспал почти час. Стал осматриваться. Подъехал «джип». Бойцы сменились. Поискал глазами напарника. Встретился с ним взглядом. Угрюмый два раза медленно моргнул. Сигнал означал «ждем!». Потянулось время. К трем часам дня неожиданно взревели моторы и «Бук» со всем комплексом выполз из оврага и остановился на возвышении. РЛС задвигала антенной. Ракеты приподнялись почти вертикально. В небе рычал истребитель, пронесся над степью и ушел вверх. «А вот и прикрытие с воздуха», – подумал Гасконец. «Бук» развернулся. Михаил взглянул на Угрюмого. Тот подал знак – «работаем!». Гасконец осторожно подтянул ВСС. Посмотрел на украинского спецназовца. Тот следил за небом. Разведчик навел оружие на цель. Замер, ожидая сигнала. Неожиданный громки рев отвлек. Оставляя за собой дымный след, пробив облака, рыча и шипя, ракета ушла в небо. Прошла несколько долгих секунд. И тут, всё задвигалось. Пусковая установка, РЛС, техника на позициях ВСУ, бойцы боевого охранения… Сверху прилетел громкий хлопок. Следом, еще один. Михаил вернул оружие на цель, заметив двигающийся по полю «джип». Подъехал совсем близко. Из него выпрыгнул широкогрудый боец. Крикнул, мешая русские, английские и украинские слова:
– Яцек! Квикли! Зараз тикаем! Гет Аут!
Металлический стук затвора ВСС. Несколько пуль, толкнули спецназовца в грудь. Он качнулся и, секунду постояв, рухнул возле машины. Мелькнула тень. Это Угрюмый, в лохматой накидке, с рюкзаком, широкими шагами бежал к камуфлированному «джипу». Вскочивший боец охранения вскинул автомат. Михаил выстрелил ему в плечо. Тот, роняя автомат, повалился на бок. Почти сразу поднялся, пытаясь вытянуть левой рукой пистолет из кобуры. Гасконец выжал спуск. ВСС дернулся. Пуля попала в ногу. Боец упал. На «джипе» подъехал Угрюмый. Михаил закинул на плечо рюкзак и побежал. Сбросил всё в машину, потом подхватил раненного, запихнул на заднее сидение, впрыгнул следом. «Джип» рванул в сторону позиций ДНР. От тряски пленник свалился на пол. Михаил осмотрел его. Легкие ранения в предплечье и голень. Похоже и кости не задеты. Крови немного. Втащил его на сидение. Прокричал:
– Имя? Подразделение? Кто командир?
* * *
Саймон молчал ошарашенный. Всё произошло так неожиданно и быстро! Он вспомнил лицо убитого Рэмбо, вытянутое в удивлении. Его широко раскрытые глаза. Как дерзко сработали эти двое русских! Как слаженно! Без суеты и лишних движений. Но на что они рассчитывают? Уйти не получится! Перед тем как выронить автомат, Саймон успел выстрелить, и пуля ушла в радиатор «джипа». Запах вытекающего, горячего антифриза заполнил салон автомобиля. Далеко не уедут. Саймон чуть пошевелился, морщась от боли, нащупал нож, спрятанный в специальном кармане штанов.
Несколько ударов в заднее стекло и цоканье пуль, сообщили о погоне. Саймон улыбнулся, с вызовом глядя в глаза русскому. Тот равнодушно схватил англичанина, сдернул с кресла на пол, завел англичанину руки за спину и стянул запястья пластиковыми наручниками. От боли Саймон простонал.
* * *
В багажнике валялись несколько автоматов, пулемёт «Печенег», гранаты и четыре цинка патронов. Михаил выбил ногами остатки заднего стекла. Достал «Печенег». Короб был заряжен. Положил пулемет на спинку заднего сидения, одной ногой прижал пленника, прицелился. До «джипа» преследователей было метров семьдесят. От частых поворотов дороги и неровностей стрелять неудобно. Цель прыгает и мелькает. Вот очередной крутой вираж…
– Притормози! – крикнул Гасконец.
Угрюмый услышал. «Джип» свистанул колесами, останавливаясь. Преследователи выехали из-за поворота. Длинной очередью загремел «Печенег». «Лэндкрузер» вильнул. Пробитое лобовое стекло, превратилось в сплошную белую массу с дырками. Задымил паром радиатор. «Джип» заехал передним колесом в кювет и медленно завалился на бок. Угрюмый вдавил педаль газа. Глядя в боковое зеркало, сказал: «Один выпрыгнул». Еще поворот. Ускорение. Двигатель странно гудел на высокой ноте.
– Сколько до наших?
– Километров пять. Можем не доехать. Радиатор течет, двигатель тоже пробит. Масло быстро уходит. Скоро движок стуканет. – невозмутимо сказал Угрюмый.
– Давай к минивэну! Сколько до места, где мы его оставили?
– Два-три кило.
– Гони туда!
– Принял.
Сзади показалась «Нива» с пулеметом на крыше. Гасконец прицелился в пулеметчика. Выстрелил. Промахнулся. В ответ – очередь с крыши «Нивы». Мимо. Ушли в поворот. Выскочили. «Нива» следом. Снова очередь с крыши. Пролетев сквозь салон, пули пробили лобовое стекло. Угрюмый чертыхнулся. Резко съехал с асфальта в поле. До лесополосы, где спрятан минивэн, было недалеко. Поднимая пыль, словно дымовую завесу, петляя, приблизились к зелёнке. Не дотянув метров тридцать, «джип», стукнув мотором, заглох. Напарники выпрыгнули, разбежались и залегли. Михаил навел «Печенег». Дал очередь в пылевое облако. Из него выехали «Нива» и «Ланкрузер». Машины разъехались, выбрасывая людей. Преследователи развернулись в цепь и огнем прижали разведчиков к земле.
– Отходим! – крикнул Угрюмый.
– Прикрываю! – Михаил длинной очередью, поведя стволом, рассыпал пули по фронту.
– Я у минивэна! – пробился голос снайпера, сквозь грохот боя, –Прикрываю! – из лесополосы, заработал пулемет. – Отходи!
Михаил подхватился, метнулся влево и, петляя, побежал к зелёнке. Упал за дерево недалеко от микроавтобуса. Открыл огонь. Угрюмый сел в машину, завел двигатель. Дав еще очередь, Михаил вскочил, коротко пробежал и запрыгнул в машину.
– Что с пленным? – выдохнул он.
– Оставь его! Самим бы уйти, – Угрюмый выжал газ.
Минивэн, ломая кусты, выполз на другую сторону лесополосы и побежал вдоль неё, прикрытый деревьями. Преследователи, рассевшись по машинам, неслись по полю параллельно минивэну. Их разделяла зелёнка. Михаил лежал перед открытой боковой дверью за «Печенегом» и заряжал его. С крыши «Нивы» коротко постреливал пулеметчик. Пули стучали в деревья. До конца полосы оставалось метров двести.
Глава 4
В начале июля его вызвал командир бригады тактической авиации полковник Посидайло. В кабинете, кроме командира, находился полный человек в штатском. Круглолицый, с залысинами спереди, с большим носом и широкими усами. Смотрел внимательно, представился Андреем Ивановичем.
– Капитан Калошин. – Влад пожал протянутую руку.
Командир бригады пригладил усы, слегка подмигнул и, хитро глядя на молодого лётчика, сказал:
– Вы тут пошепчитесь… я скоро, – быстро вышел, закрыв дверь.
Наступило молчание. Молодой летчик, недавно получивший капитана, Владислав Калошин, глядел самоуверенно с высоты своего роста, с легкой насмешкой в глазах. На худом, немного впалом лице резко выделялись острые скулы и тонкий прямой нос. Форма чуть висела на его узкой, высокой фигуре. Выглядел Влад очень молодо. Но под обликом мальчишки скрывался боевой летчик, имеющий за плечами не один вылет в зону АТО в качестве командира звена. В его лице авиация Украины имела бесстрашного, отчаянного бойца.
Владислав с детства хотел стать военным летчиком. Честолюбивые мечты привели его в военный лицей. Потом университет Воздушных Сил и служба в тактической авиации. С начала войны – в строю, боевые вылеты. Сейчас он стоял перед гражданским с вызовом в позе. Андрей Иванович улыбнулся. Мягким голосом предложил стул, сел напротив, чуть наклонился к собеседнику и тихо начал:
– Я представляю высшее руководство страны, – он сделал ударение на слове «высшее». – Вас выбрали для выполнения совершенно секретного задания чрезвычайной важности. Ваши преданность и умения не вызывают сомнения. Рекомендации командования…
Влад слегка поморщился, выражая нетерпение.
Андрей Иванович продолжил:
– Понимаю! Вы – конкретный, боевой офицер и долгая дипломатия вызывает раздражение. Нам известны ваша храбрость и умение пройти по грани. Но любовь к риску не все могут понять… Мы знаем, что вас недооценивают. Некоторые не хотят летать с вами в паре, – Андрей Иванович хитро улыбнулся, – рассказывают, что вы действуете очень эгоистично и опасно. Но я уверен, что все эти слухи от зависти к вашему таланту летчика. Задание именно для вас! Для одиночного истребителя! – он пригладил усы, посмотрел в упор. – Через несколько дней, нужно будет сбить борт, летящий на высоте десять тысяч метров. Понимаю, что это практически предельная высота для вашей машины, и мы немного опустим цель и перенаправим…
– Какой самолет? – Влад перебил говорящего и усмехнулся. – Говорите конкретней. Я хорошо понимаю обстановку и знаю, кто наш противник. Я – солдат Украины! – последняя фраза звучала несколько пафосно.
Андрей Иванович терпеливо кивнул. Наклонился еще ближе к собеседнику:
– Борт номер один Российской Федерации.
– Смеетесь? Он не летает над Донбассом.
– А этот полетит!
– Уверены?
Михаил Иванович вздохнул:
– Вам, какая разница? Будет самолет, на который вам укажут. Вы его собьете… может это сделают и с земли… неважно. Походите, берете цель, ведете… далее по команде.
– Самолет российский?
– Да.
– Военный?
– Не совсем…
– Военно-транспортный?
– Вероятно. Я в них не разбираюсь!
– Он будет без сопровождения?
– Да.
– Уверены?
– Абсолютно!
Влад задумался. Александр Иванович начал:
– Ваша карьера сразу…
– Да ладно, – летчик отмахнулся, – это не главное! – но в душе Влад радовался открывшейся перспективе. – Хорошо! Я готов!
– Добре! Теперь, договоримся об условных сигналах…
Семнадцатого июля было облачно. Влад взлетел с авиабазы в Кульбакино. Он любил это ощущение свободы и безбрежного пространства, когда, пробив облака, выходишь под бескрайний голубой купол. Небо и солнце здесь другие – не такие, какими видятся с земли, а близкие и яркие. Здесь был его мир. Величественный, холодный, красивый в своей простоте, блестящий. На аэродроме подскока12, что под Днепропетровском, долго не задерживался. Коротко переговорил с напарником, и снова в небо.
Совершая привычный облет, неожиданно получил условную команду с земли. Оставил ведомого, сделал вираж и уйдя выше, увидел цель. Борт шел немного выше предполагаемого эшелона. Расцветка и контур походили на борт номер один России. Но это был другой самолет! Влад подошел ближе. Взял цель. Доложил. Пришел ответ – ждать! Летчик уже понял, что это не военный борт. В душу полезли сомнения. Борьба между долгом и чувствами, была недолгой. «Война есть война! – сказал он сам себе. – Я просто солдат, исполняющий приказы!» В этот момент снизу, из облаков вышла ракета и ударила в носовую часть фюзеляжа. Кабину разорвало. Самолет стал терять высоту, разворачиваясь. Хвостовая часть отвалилась. Посыпались люди, вещи, чемоданы…
Влад доложил: «Цель поражена!». Пришла команда: «Отбой!». Влад отвернул и ушел вниз. Приземлившись, дольше обычного сидел в кабине, пытаясь унять волнение. На вопрос техника-механика «Что с тобой?» ответил: «Борт оказался не в том месте и не в то время… не повезло!».
Через пару дней указом президента Украины Влад был представлен к высокой награде.