Николай Иванников
Вепрь
Парень показал Крабу раскрытые ладони, вдруг заулыбавшись.
– Поверите вы мне или нет, но час назад из этого самого кабинета вышел кассир Святого и унёс деньги, которые я ему приготовил. Может, Святого уже и нет, но машина его работает.
– Это ты так считаешь, парень. Мы же на этот счёт другого мнения. И кассира этого ты больше не увидишь. Однако ты провинился, отдал наши денежки постороннему человеку. Нехорошо получилось. За такое положено наказывать. Сегодня мы повременим, а в откуп потребуем с тебя немного информации.
– Какой информации?
– Нас очень интересует одна девочка. Само очарование. Высокая, длинноногая, стройная. Губки, как коралл. Длинные светлые волосы, большие синие глаза…
Парень с улыбкой развёл руками.
– У нее очень красивое имя – Ярослава. Славянка. Слава. С недавних пор она проживает где-то в вашем районе. Она нам очень нужна. Ты ведь хочешь с нами дружить, правда?
Парень взлохматил волосы, фыркнул и взялся за телефон. По виду его трудно было определить, хочет он с ними дружить или же наоборот, и потому Краб тут же подхватил со стола «узи» и упёр его парню в лоб.
– Положи трубку. Ох, герой, верно, ты ещё ни разу не видал, как стекают по стенам мозги…
Парень торопливо оставил телефон.
– Мне же надо позвонить, – удивился он. – Вы ведь хотите найти эту девушку? А я живу в другом районе и знаю здесь только тех, кто посещает наш клуб. Она посещает наш клуб?
– Вряд ли.
– Вот и я про то говорю! Надо позвонить Сморчку, он местный, должен тут знать всех.
– Но он же в Петербурге, – ехидно заметил Жорж.
– Я пошутил, – быстро проговорил парень. – Он вчера вернулся. Так я позвоню?
Краб кивнул. Набрав номер, парень обрадовано закричал в трубку:
– Сморчок, привет! Ты уже проснулся? Уже встал? Чем ты собираешься сейчас заниматься? Ехать в клуб? Это хорошо, приезжай скорее. Надо, есть срочное дело. Нет, кассиру деньги я отдал, тут всё нормально. Короче, приезжай как можно скорее. Возникло несколько вопросов… Приедешь – узнаешь.
Он положил трубку.
– Что ж, – Краб поудобнее устроился на стуле, – мы подождём…
***
Номер квартиры он не знал, да это было и не важно.
Войдя в подъезд, он наугад поднялся на второй этаж и позвонил в первую попавшуюся дверь. Открыл мальчишка лет тринадцати.
– Здравствуй, мальчик, – сказал Ахмет как можно мягче, чтобы не испугать своим акцентом. – В вашем подъезде недавно поселилась девушка. Ты должен был ее заметить, она такая…
– Угу, видел такую, – ответил тот. – У нас вселились две видных. Одна блондинка, вторая рыжая, но обе… – мальчишка расцвел.
– Да-да-да, мне нужна блондинка. В какой она квартире, ты мне не подскажешь?
– А они вместе живут. Поселились в восьми десятой, у Лебедевых.
– Спасибо, мальчик, – замогильным голосом поблагодарил Ахмет.
– Как, спасибо? А деньги?
– Какие деньги? – Ахмет очень удивился.
– На чай. За информацию.
– Ну ты даешь! Тебя как зовут, мальчик?
– Витька. Котомкин.
– А ты почему не в школе, Витька Котомкин?
– Я и так все знаю. А труд должен вознаграждаться.
Покачав головой, Ахмет достал из бумажника десять тысяч и подал малолетнему вымогателю.
– Держи, Витька Котомкин. И прекращай готовить себя в лакеи.
Мальчишка, очень довольный свалившимися ему на голову деньгами, торопливо захлопнул дверь, пока странный гость кавказской наружности не передумал.
Ахмет вызвал лифт. Поднялся на восьмой этаж, подошел к восьмидесятой квартире и постучал. К двери кто-то подошёл.
– Кто там? – спросил осторожный женский голос.
Ахмет нахмурился, покачав головой: это была не Славянка.
– Извините, пожалуйста, – он слегка наклонился к двери, – это квартира Лебедевых?
– Да.
– А как бы мне услышать Морозову Ярославу?
Последовало продолжительное молчание. Потом голос осторожно спросил:
– А кто её спрашивает?
– Передайте, что её спрашивает Ахмет, я от Елизаветы Петровны Ливергант. Она поймёт.
– Ах, так вы от Лизаньки! Да-да, она рассказывала!
Дверь перед ним распахнулась, и Женька Носова предстала перед ним во всей своей красе: в той же полупрозрачной блузке, из глубокого выреза которой выпирали наружу ее женские прелести, и в коротенькой юбочке, выставляющей на обозрение её стройные ноги.
Впрочем, сейчас ему было глубоко наплевать. Едва только дверь перед ним открылась, он шагнул в прихожую, небрежно отодвинул Женьку с дороги и заглянул в комнату. Потом в другую. Повернулся к Женьке.
– Где она?
– В ванной. А что это вы…
Не слушая ее, он, снова отодвинув её с дороги, подошел к двери ванной и дёрнул за ручку. Заперто.
– Кому там не терпится? – сквозь шум воды спросила Славянка. – Это ты, Женька? Вылезаю я, вылезаю, не дёргайся!
Ахмет взялся за ручку двумя руками и рванул изо всех сил. Дверь сухо хрустнула, появилась щель. Он рванул снова. Дверь раскрылась, и Славянка, стоявшая под душем, ойкнув, присела.
– Вылезай, – потребовал Ахмет. – Быстро.
– За…зачем? – от неожиданности Славянка начала заикаться.
Сдёрнув с крючка большое махровое полотенце, Ахмет бросил его девушке.
– Быстро, – повторил он. – Я не собираюсь тебя ждать.
– А что случилось? – она торопливо заворачивалась в полотенце. – Что за срочность? И зачем ты сломал дверь?
Вместо объяснений Ахмет выдернул пистолет и выстрелил в умывальник. Расколовшись, он со звоном осыпался на кафель. Славянка с визгом вскочила на край ванны, Женька тоже визжала, зажав уши ладошками.
– Заткнись, сука, – пистолет, больно стукнув по зубам, втиснулся ей в открытый рот.
Женька тут же смолкла.
Ахмет, одной рукой обхватив Славянку за талию, поставил её перед собой.
– Диск у тебя?
– К-какой диск?
Тяжёлая оплеуха заставила её понять, о каком диске идёт речь.
– Да, он у меня…
– Давай. Быстро.
Он втолкнул её в комнату, затащил туда же Женьку, приставив ей к виску пистолет.
– Поторопись. Мне нужен диск. И одевайся. Ты мне тоже нужна.
Не отводя от неё прищуренных от ненависти глаз, он внимательно наблюдал, как Славянка, с испугом поглядывая на него, копается в своей сумке. Вдруг перед его взором появилось окровавленное, изуродованное лицо его маленькой хозяйки, перепуганной и почти голой, на которую всего час назад какая-то сволочь точно так же направляла пистолет и требовала компакт-диск. У неё не было диска, и сволочь эта со злости сотворила с хозяйкой такое…
В своё время он и за меньшее вспарывал животы и засыпал внутренности перцем!
К горлу подступил комок. Пистолет дрогнул в его руке, и он, испугавшись, что случайно выстрелит в трепещущую в его руках Женьку, оттолкнул её, засунув пистолет за пояс.
Он с удивлением понял, что по щеке у него стекает слеза, и он торопливо утёр её кулаком.
Хозяйка… Маленькая хозяйка, такая худенькая и беззащитная, всегда старающаяся казаться строгой и беспощадной… Она повсюду таскала его за собой, никому не доверяла, кроме него, своего преданного пса. И его ничуть не смущало, что он был всего лишь ее рабом. Понадобится шагнуть в огонь, чтобы доставить ей удовольствие, Ахмет не задумываясь сделает это. И если придется мстить за нее, он будет беспощаден…
И вот пришло время мстить.
Однако он почему-то не чувствовал в себе сил убить копавшуюся в бездонной сумке девчонку…
Со Славянкой же все происходило наоборот. С каждой секундой она чувствовала себя все увереннее, но испуганной маски с лица не снимала. На всякий случай.
Компакт-диск попадался ей в руки уже несколько раз, но она каждый раз откладывала его в сторону, потому что искала другое. Как только Славянка увидела, что Ахмет отпустил Женьку и убрал пистолет, мгновенно выхватила из сумки «парабеллум», отобранный у Краба, и, вцепившись в него двумя руками, направила на Ахмета. И сразу же растерялась, потому что не знала, что делать дальше.
– Подними руки, – велела она. – Подними, а то выстрелю!
Снова утерев слезу, Ахмет махнул на неё рукой и присел на край кровати.
– Ты что здесь расселся? – Славянка совсем растерялась. – Ну-ка встань и подними руки!
Он грустно взглянул на неё.
– Девчонка ты. Как ты, интересно, собралась убить меня, если даже не знаешь, как снимать эту игрушку с предохранителя? И поправь полотенце, у тебя титьки вываливаются. А лучше оденься и пойдём со мной. Уж я-то умею пользоваться оружием, поверь мне…
Ахмет встал и шагнул к ней. Славянка испуганно отшатнулась, но пистолета не опустила.
– Ты врёшь, – сказала она.
Впрочем, особой уверенности в её голосе не было.
– Ты врёшь, здесь нет никакого предохранителя…
Он со вздохом отобрал у неё «парабеллум», засунул его тоже за пояс и, взяв её за лицо, хорошенько встряхнул:
– Запомни, девчонка: предохранители есть на любом оружии. Как страховка. От таких идиоток, как ты… А твоя пушка – изобретение Люгера образца 1904 года, калибр 9 миллиметров, флотская модель – имеет еще и автоматический предохранитель, он не даст произвести выстрел, если пистолет держат не по форме, например, так идиотски, как его держишь ты. "Пара беллум" по-латыни, девочка моя, значит: "Готовься к войне"… Так ты будешь одеваться или будешь готовиться к войне? И не забудь диск!
Славянка вытащила из сумки диск, без всякого сожаления отдала его Ахмету и кинулась одеваться.
– Зачем я тебе понадобилась? Что собрался со мной делать?
Ахмет не отвечал.
– Куда ты меня ведёшь?
Он молчал все время, пока они шли к машине, молчал, когда через перекопанные улицы выезжали на центральный проспект, молчал, слушая вопросы Славянки. Однако она не унималась.
Ей было страшновато ("Влипла я все-таки с этим чертовым диском, ох и влипла!") и в то же время ее занимало, зачем она понадобилась Ахмету. Мысль о том, что её хотят убить, в голову как-то не приходила. Для этого вовсе не обязательно было куда-то её вывозить. Он бы мог в одну секунду сломать ей шею там, в квартире.
Куда же он тогда её везёт?
Славянка рассуждала здраво. Только одного она не учла – Ахмет пока сам толком не знал, куда он направляется. Перемазанное кровью, искаженное гримасой ужаса и боли лицо маленькой хозяйки не выходило у него из головы, и временами он отключался от реальности, представляя себе, как будет мстить.
Они долго ехали неизвестно куда в полном молчании. Иногда Славянке казалось, что стоит ей попросить Ахмета остановить машину, как тот немедля сделает это, и она свободно сможет уйти куда захочет. Пару раз она даже попробовала окликнуть его, но он не реагировал.
Ахмет попросту не слышал её. Он пытался избавиться от назойливой картины: намыленный чулок на тонкой шее, но у него не получалось. Видение не исчезало.
Со стоном он затряс головой. И сразу же услышал, как сбоку завизжали тормоза, коротко рявкнул сигнал, и кто-то прокричал ему в открытое окно матерное слово.
Угрюмо покосившись, Ахмет съехал на обочину и схватился за голову.
Снова потряс ею, отгоняя преследующее его видение, и опять застонал, не в силах избавиться от него.
– Что с тобой? – удивленно спросила Славянка.
И тут он не выдержал. Хотел сдержаться (мелькнула мысль: "Никогда не плакал") и вдруг понял, что слёзы ручьями стекают у него по щекам, и он всхлипывает, вздрагивая плечами, как мальчишка, у которого старшие ребята отобрали велосипед.
– Ахмет, постой… – Славянка даже испугалась. – Что случилось? Объясни, не ной. Что-то с Лизанькой?
Он снова всхлипнул, вытер глаза и кивнул.
– Что с ней? Да объясни толком, перестань трястись!
Глянув на неё исподлобья, он в который раз провёл кулаком под глазами и сипло проговорил:
– Её пытались убить. Избили. Изнасиловали…
Голос его сорвался, и он замолчал. Сгорбившись, уткнулся лбом в руль.
Славянка почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок.
– Но ведь… Когда это произошло? Я же рассталась с вами вчера вечером…
– Утром, – сказал Ахмет, не поднимая головы. – Сегодня.
Он бросал ей короткие фразы, чувствовалось, что он едва-едва сдерживается, чтобы не закричать ей в лицо: "Да какая тебе, черт подери, разница, когда?! Главное, что это случилось, и не с кем-нибудь – алкашкой подзаборной или проституткой и даже не с тобой, – а именно с ней, моей маленькой хозяйкой!"
– Ты зря на меня злишься, Ахмет. Я ничего плохого не совершила. Или ты думаешь, это произошло по моей вине?
– Я что, совсем дурак, девчонка? Ахмет такой глупый и ничего не знает про компакт-диск, который ты как последняя дура таскала в своей сумке? Ты слышала анекдот про обезьяну с гранатой? Так вот, ты и есть та самая обезьяна. В Сочи, когда хозяйке загорелось отправиться в Сибирь на поиски своего новоявленного братца, Аркадий Данилович, отец хозяйки, ничего не имел против этого. "Ты будешь ее сопровождать, – велел он мне. – И когда она выведет тебя на Вепря, заберешь у него «Прелесть». У него или его подруги. Лизанька у меня девочка цепкая, Вепря она разыщет в два счета. А дальше уж твоя задача. Без диска не возвращайся".
– Ну вот, диск у тебя. И радуйся себе потихоньку, что выполнил задание. А я-то тут при чём?
Пожевав, Ахмет сплюнул в окно, вздохнул и потянулся за сигаретами.
– Обезьяна, ты и есть обезьяна. Ты действительно не представляешь, что таскала с собой всё это время. И сколько еще охотников за «Прелестью» кроме меня. Каждый из них готов разрезать тебя на ремни, лишь бы завладеть ею.
– Но при чём здесь Лизанька?! Ведь диск был у меня!
– Я мог найти его раньше, чем они, – устало объяснил Ахмет. – К тому же им надо было узнать твой адрес.
– Ну, хорошо. Поручение ты выполнил, диск у тебя. А меня-то зачем сюда привёз?
– Я взял тебя с собой, – с кавказской непосредственностью ответил он, – для того, чтобы убить…
– Убить? – Славянка отшатнулась и удивлённо открыла рот. – Меня? За что? Не-ет, ты врёшь! Если бы ты действительно хотел меня убить, то запросто мог сделать это и дома. Не обязательно было везти меня чёрт знает куда.
– А почему ты решила, что мы чёрт знает где? Посмотри налево – видишь то четырёхэтажное обшарпанное здание? Это больница, в которую отвезли хозяйку. Нет, я не собирался тебя сюда везти, совсем наоборот – я хотел вывезти тебя за город и там перерезать тебе глотку. Но почему-то оказался здесь… И почему-то уже передумал тебя убивать. Пятнать себя убийством девчонки не буду. Я просто отпущу тебя. Всё равно тебя убьют те, кто хотел сделать это с хозяйкой.
– Это мы еще посмотрим! – с вызовом ответила Славянка. – Если тебе больше нечего мне сказаться хотела бы проведать Лизаньку. Можно?
– Зачем? – Ахмет смотрел на неё сверлящим взглядом. – Хозяйка в тебе не нуждается.
– Да? У меня другое мнение на этот счёт. И почему ты решил, что в твоей власти выбирать, с кем Лизаньке заводить знакомства? Во-первых, мы нравимся друг другу. А во-вторых, она сестра моего жениха.
Ахмет невесело хмыкнул и потер себе переносицу.
– Э-хе-хе. Если ты имеешь в виду Вепря, то это ненадолго. Скоро он будет мертвым.
Славянка покосилась на него со смешком.
– Уж не ты ли собрался убивать? А кишка у тебя не слишком тонка? Ты даже хозяйку свою не смог защитить, а туда же. И чего это ради ты на него взъелся?
Ахмет издал странный звук, словно собрался зарычать от захлестнувшего его бешенства, но потом взял себя в руки, решив пока не выказывать своих чувств.
Помолчал, тяжело дыша. Потом сказал:
– Кажется, ты собиралась навестить Лизаньку? Я провожу тебя…
К Лизаньке их пустили не сразу. Сперва долго выспрашивали, кем они ей приходятся, и, услышав ответы, только разводили руками: "Мы вас не пустим. Нет, она не при смерти, но все равно к ней нельзя посторонним. Можно только родственникам. А вы ей абсолютно…" И снова разводили руками и пожимали плечами.
Однако их все же пропустили, скрепя сердце выдали халаты, и молоденькая крошечная медсестра проводила их в палату.
– Только недолго, – предупредила она, ужасно недовольная. – Я прослежу.
Лизаньку они нашли спящей. Она лежала на спине, голова у неё была перевязана, а в руке торчала толстая, приклеенная пластырем игла капельницы. Увидев ее синюшное лицо в шрамах, Славянка ужаснулось. И ещё одна мысль, от которой стало холодно, пришла ей в голову: вполне возможно, что сейчас те же самые люди разыскивают её саму.
Когда они присели на стулья рядом с кроватью, Лизанька зашевелилась. С усилием разлепив сухие губы, она что-то неслышно прошептала, и лицо ее дрогнуло. Ахмет взял её безжизненную руку в свою и, наклонившись, прижался к ней лбом.
Лизанька приоткрыла глаза. Долгим взглядом смотрела на Ахмета, не сразу, видимо, признав его, потом перевела взгляд на Славянку и едва заметно кивнула ей.
– Ты пришла, – тихо произнесла она. Ахмет поднял на неё глаза. – Они ищут диск… Избавься от него, это страшные люди, они не пощадят тебя.
Славянка, шмыгнув носом, кивнула.
– Я на удивление легко отделалась, – продолжала Лизанька, на лице ее появилось некое подобие улыбки. – Они собирались убить меня, но очень торопились и не довели дело до конца. Я вообще всегда была везучей… Я запомнила их имена… Или клички – даже и не знаю, как это назвать. Фикс, Гарик и Жорж… Наверняка клички. Таких имен не бывает. А главного своего они называли Краб.
Славянка резко выпрямилась. Ахмет повернулся к ней, пронзительным взглядом хищных глаз впился ей в лицо.
– Что такое? Тебе знакомы эти имена?
Его долгом было найти этих людей, и он сделает это. Не зря же отец Лизаньки Ливергант выбрал именно его для поисков «Прелести». И у него это неплохо получилось.
– Краб, – повторила Славянка. – Я не знаю, сколько в Городе уголовников с такой кличкой, но с одним из них я слегка знакома. Из-за него я и съехала из отеля. Малость сдвинутый доходяга, жёлтый и такой тощий, что смотреть страшно.
– Это он! – прохрипела Лизанька. – Да, он самый. Славянка, ты знаешь, как его найти?
Ахмет схватил Славянку за плечо и развернул к себе.
– Знаешь? Как? Говори!
– Я не знаю, где его искать. Но могу сказать, на кого он работает…
– На кого?! – Ахмет снова встряхнул её.
Лизанька зашипела:
– Не смей трогать её, Ахмет! Славянка, не позволяй ему трогать себя, он у меня страшный грубиян…
Похоже, что она в самом деле считала его своим рабом. И Ахмет с удовольствием позволял ей делать это.
– А сейчас рассказывай, – велел он, когда они вернулись в машину. – Кто такой этот Краб, что из себя представляет и самое главное – кто его хозяин? Рассказывай, я тебя внимательно слушаю.
Славянка с минуту молчала, собираясь с мыслями. А потом неожиданно для себя выложила ему всю свою историю, начиная с приезда в Сочи и знакомства с Сергеем и закончив событиями вчерашнего утра, когда они с Женькой решили обокрасть номер богатенькой приезжей дамы.
Рассказывала она неторопливо, со всеми подробностями. Сигарета не исчезала из ее пальцев.
Ахмет неодобрительно посматривал на стремительно пустевшую пачку, но ничего не говорил. Он просто слушал. А когда Славянка закончила, завел двигатель.
– А теперь скажи мне, где искать этого Скруджа, и можешь проваливать на все четыре стороны.
– Его фамилия Круглов. Зовут Максим Андреевич. Зеленый проезд, дом 117. Но предупреждаю: у него хорошая охрана, с налёту взять его и не рассчитывай. И еще одно. У него есть жена, совсем ещё молодая девчонка. Пообещай мне, что ничего ей не сделаешь…
– Обещаю, – равнодушно ответил Ахмет. – Мне его жена ни к чему. Выметайся из машины.
Оставшись одна, она пошарила по карманам, нашла денег на автобус, жетон на метро и направилась к остановке.
А дальше события стали развиваться настолько стремительно, что многое прошло мимо нее незамеченным или же было вычеркнуто из памяти из чувства самосохранения. Позже, когда она пыталась вспомнить прошедшие события во всех подробностях, сделать ей это не удалось, помнилась лишь общая картина.
Дорогу домой она совсем не помнила. Затянутым туманом остался рассказ Кости о каких-то людях, которые сначала звонили им по телефону и интересовались ею, а потом пришли и принялись ломиться в двери. Он крикнул им, что вызывает милицию, и действительно вызвал, но к ее приезду те люди уже скрылись. Они обещали вернуться, и он чувствует, что они в самом деле вернутся, они не шутили, им чертовски нужен был тот компакт-диск. Поэтому надо устроить военный совет: что предпринять, когда эти люди вернутся.
Ему было очень страшно, но держался он молодцом. У него даже руки тряслись то ли от страха, то ли от перевозбуждения, и он старался находить им какое-то занятие: то наматывал на кулак кожаный ремень, сматывал, потом снова наматывал, то принимался вдруг точить толстый широкий нож, словно собирался обороняться им от четверых вооруженных бандитов, а потом вдруг кинулся в ванную, притащил оттуда большой ржавый топор (она хорошо помнила пятна ржавчины на нем) и, подкинув его пару раз, сказал, что такой аргумент будет более убедительным. Костя всерьез собирался держать оборону против ружей и пистолетов, хотя ощущения надежности это ни Славянке, ни впавшей в панику Женьке не прибавляло.
Схватив телефон, Женька совала его Славянке: "Ты Вепрю звонила? Звони немедленно, какой там, к черту, топор, у них пистолеты! Краб был с ними, я слышала его голос! Звони скорее, он приедет, он спасет!"
А вот дальше она совсем ничего не помнила. Знала только, что Сергей ответил ей, когда входные двери уже начали вышибать.
"Никому не открывайте! Не открывайте ни под каким предлогом, я скоро буду! Славянка, ты слышишь меня? Славянка!"
Загрохотали выстрелы, посыпались искры, пули утыкались в стены, проделав в обоях аккуратные дырочки, из которых посыпались на пол тоненькие струйки измельченной штукатурки.
Двери вылетели.
Костя с топором был смят и раздавлен в долю секунды, почти мимоходом – огромный детина с ружьем словно бы нехотя взмахнул левой рукой, и Костя уже лежал на полу без сознания, а Женька визжала над ним, пытаясь зажать себе рот руками.
Её легонько ткнули прикладом в лоб, и она упала рядом с Костей.
Но Славянке почему-то страшно не было, хотя ей тоже без всяких разговоров больно сунули кулаком в лицо, а когда она упала, принялись жестоко пинать ногами.
Потом, плеснув в лицо водой, спросили про диск.
"Я отдала его", – ответила она, уже сама не слыша себя и плохо соображая.
"Кому?"
Снова боль и плывущие в темноту звезды, видимо, это был удар в затылок.
"Скоро он будет в Сочи. А вы все умрете".
Она засмеялась, а может, ей это просто показалось.
Ее вытащили из квартиры, кинули в машину и долго куда-то везли. Потом остановились. Где они находятся, она не знала.
"Может быть, ты все же отдашь нам диск по-хорошему?"
"Он у Ливерганта. Вам конец".
Бандиты о чем-то поговорили между собой.
"Может, отвезем ее к Скруджу?" – услышала она и снова, как ей показалось, засмеялась.
"Круглов тоже умрет! Может быть, он уже умер! А диска у меня уже нет, вы опоздали на пару часов…"
Дверца автомобиля распахнулась, удар отбросил ее на асфальт. В глаза ударил свет.
Потом она увидела над собой огромный пистолет, в лучах солнца казавшийся чернее черного. Потом пистолет опустился, больно уперся ей в ребра; склонившийся над ней незнакомый страшный парень, зло улыбнувшись, дернул спусковой крючок…
Пуля пробила ребро, прошла сквозь легкое и вышла из спины, воткнувшись в асфальт. Сгоревший порох сжёг кожу вокруг раны.
Бандиты сели в автомобиль, и «Ниссан-Патрол» на крейсерской скорости покинул место преступления…
Виталий Быков, водитель расписного грузовика, развозящего кока-колу, видел все. Он был метрах в двухстах от джипа, когда обратил внимание, что на автостраде впереди него происходит что-то неладное. А когда подъехал ближе и увидел в руках у склонившегося над телом девушки парня пистолет, слегка струхнул. Затормозил.
Солнце светило ему в глаза, и рассмотреть номер на джипе он не смог.
Быков остановил машину. Когда преступники уехали, он выскочил из кабины, подбежал к лежащей девушке и приложил пальцы к сонной артерии. Она едва заметно вздрагивала. «Жива», – подумал Быков. Вскочив, он выбежал на дорогу и замахал руками…
Славянка была без сознания. Ее уложили на заднее сиденье остановившейся "Волги".
И так же в беспамятстве она попала на операционный стол Десятой городской больницы.
Ей повезло.
Её утянутая бюстгальтером грудь сбила Фикса, привыкшего иметь дело с мужчинами, с толку: ствол пистолета ткнулся чуть правее сердца.
