Никита Марычев
Очищение духом
Эти слова изумили Ривелсею трижды. Во-первых, Веттар Нарт первый раз позволил себе полкапли откровенности, во-вторых, он произнёс фразу с восклицательной интонацией, заменившей ему обычную холодность слов, и в-третьих, он назвал её по имени. Такого не случалось ещё ни разу, и от всего этого в Ривелсее разразилась целая буря чувств и эмоций. Веттар Нарт, видимо, всё же ценил её. Вот только её ли саму или своё время и усилия, которые затратил на то, чтобы превратить эту слабую самоуверенную девушку в начинающего ратлера?
Ривелсея этого не понимала, вернее, не хотела понимать. Её разум яростно отвергал самое очевидное из-за того, что это очевидное было слишком горьким и неприемлемым. Одной искорки жизни, внезапно появившейся в Веттар Нарте и угасшей через одну секунду, хватило, чтобы внутри его ученицы вспыхнул целый пожар непобеждённых страстей. Её любовь постоянно, в течение двух месяцев, разбивалась о железную стену непоколебимого спокойствия Веттар Нарта. Теперь же, когда эта стена на мгновение рухнула, Ривелсея больше не могла сдержаться. Плотину, в которой появляется трещина, за несколько минут сносит водой. Лицо Ривелсеи изменилось так, как не изменяет его, наверно, ни страшная ярость, ни горькая скорбь. Волна неистовой страсти растеклась в её силе и объяла всё тело. Прервалось даже дыхание, и голосом, срывающимся от любви и какого-то сладкого безумия, она воскликнула:
– Великий Мастер… Великий Мастер… Поверьте, я никогда вас не предам, потому что… потому что… я люблю вас!
Тихо было вокруг. В Цитадели Порядка вообще всегда очень тихо. В огромных вековых деревьях, растущих там, почти нет птиц, и листья колышутся с очень слабым шелестом, поскольку сильный ветер не может там возникнуть и не может, преодолев воздушный заслон, прилететь извне. И снега не было – даже сейчас, зимой, но зимняя тишина во много раз превосходила летнюю. Не было ни треска насекомых, ни шелеста листьев, которые давно облетели. Небо казалось необычайно высоким, а белые дождевые облака, возникающие внезапно в самом центре небосклона, ту же распылялись на мелкие пушистые ватные клочки. Такой эффект также создавали могучие воздушные столбы башен Цитадели.
Тишина висела долго, и Ривелсея стала изнемогать в ожидании ответа. Она смотрела на Веттар Нарта, и лицо её от переполнявших душу эмоций было ярко-розовым. Страсть, кипевшая сейчас в ней, была столь сильна, что ей тяжело было даже стоять на месте. Хотелось забыть обо всех правилах и законах, обвить руками его шею, прижаться к его груди и поцеловать, впиться губами в его губы, растаять в его руках – таких мужественных и могучих. Ривелсее с большим трудом удавалось удерживать в себе этот порыв. Минуту или две она боролась со своим внутренним естеством и с содроганием ждала от Веттар Нарта ответа.
Он стоял в своей привычной позе, широко расставив ноги и немного припадая на ту, которая была здорова, скрестив руки на груди и запахнувшись в свою доходящую до колен чёрную мантию, и волосы Веттар Нарта, имевшие коричневатый оттенок, свободно ниспадали на его плечи. Лицо его, как и всегда, имело выражение сумрачное, а глаза стали ещё более жёсткими, чем обычно. Наконец он сказал:
– Как я уже говорил, ученица, тебе придётся вскоре встать перед выбором. Но прежде этого ты должна хорошо понять, чем классы ратлеров отличаются друг от друга и каковы особенности каждого из них. Дело в том, что представители каждого класса чаще всего имеют примерно одинаковый характер и стиль поведения. Рыцари порядка более миролюбивы и спокойны, и это правильно, поскольку их задача организовывать и поддерживать тех, чьи действия направлены или совпадают с интересами Ордена ратлеров. Воевать они умеют, но не слишком любят, их цель состоит не в этом, и потому они недостаточно мощные бойцы, в них мало гнева. Мудрейшие наиболее уравновешены, гнев в них вспыхивает сильно, но только тогда, когда надо. Функции их очень разнообразны. Обычно самые сложные и трудные задания, где требуется не одна только мощь, но и сообразительность или хитрость, даются именно им. В сильнейших же очень велик гнев, обычно они или озлоблены на весь мир, или кипят жаждой мести. Это – наилучшие бойцы, без которых Орден ратлеров не мог бы существовать. Но им, – Веттар Нарт помедлил, – не хватает мудрости. Часто бывает так, что они лезут на рожон там, где нужно всего лишь немного подождать или схитрить, и из-за этого многие погибают. Ты сама видишь, ученица, что различия велики. Теперь ты должна подумать о том, по какой из этих дорог пройдёт твой собственный путь.
Однако Ривелсея не слушала слов Мастера. Она напряжённо, с трепетом, ждала, что он ответит на её признание. Если бы он хотя бы улыбнулся, этого было бы вполне достаточно для Ривелсеи – не настолько она была глупа, чтобы рассчитывать на большее! Она никогда, никогда не видела его улыбки! Впрочем, и на это она особо не надеялась, ожидая скорее, что Мастер опять выругает её и даже накажет за проявление постыдных для ратлера чувств. Однако Великий Мастер Веттар Нарт поступил так, как только и мог поступить великий ратлер: он ничего не сказал, словно слова Ривелсеи были столь малозначительны, как если бы она сказала что-то о погоде или что после зимы будет весна.
Робкая надежда исчезла, и любовь превратилась в страдание. Страдание неизбежно для ратлера, и к нему надо привыкнуть, как привыкаешь в дальней дороге к тесному башмаку, как привыкаешь к пыльному воздуху, живя в городе, и уже не замечаешь его, и даже забываешь, что может быть как-то иначе. Страдание укрепляет сильные души и ломают слабые, поэтому Веттар Нарт никогда его не жалел. Когда куют железо, оно теряет свою форму, но зато приобретает необходимые качества и может затем быть использовано для дела. Ривелсея много раз видела в отцовской кузне, как это происходит, и сейчас она часто чувствовала себя этим самым куском металла на наковальне. Кузнец не испытывает эмоций по отношению к железному бруску, не задаётся мыслью, что испытывает тот во время удара молотом, и это вполне понятно. Великие Мастера ратлеров были таковы же. Разница была незначительной и состояла лишь в том, что они ковали не железо, а более тонкие и нежные субстанции – плоть и душу человеческую.
Вечером этого дня Ривелсея очень медленно шла после занятий по дороге к железным воротам между голых деревьев. Нет, заплакать она не могла уже ни от чего и поэтому не плакала. Не было и боли в душе – она приходит не сразу, а немного погодя. Ривелсея знала, что она придёт, и была готова к этому. Но пустота была острее, чем боль. В пустоте было спокойствие, но мучительное спокойствие, изнуряющее спокойствие, которое питает душу ядом. Пустота-полусмерть.
В эту ночь Ривелсея заснула только в четвёртом часу, когда сон окончательно поборол её ослабевший и измученный организм. Она лежала и думала. Обо всём и ни о чём. Пыталась сначала с помощью своей воли, а затем мощи ратлера усмирить пожар страсти в своей душе. Но это ей, разумеется, не удалось. Тяжело сочилась ночь за окном, ночь эта была одной из самых тяжёлых в жизни Ривелсеи. Мысль эта почему-то показалась ей отрадной. Она запомнила её специально, чтобы потом, когда в её жизни начнётся более счастливый период, достигнув каких-то успехов и пребывая в состоянии радости, вспомнить, каково было на самом дне жизни. Воспоминание радости даёт сил в горе, воспоминание горя укрепляет в радости. Но, впрочем, у Ривелсеи не было сейчас ни того, ни другого. Только пустота, из которой она не могла вырваться.
Когда серым маревом за окном засветилось утро, Ривелсея спала тяжёлым сном, разметавшись по постели в нахлынувшем исступлении тягостной любви, пламя которой полыхало сейчас столь неистово, как бывает только перед затишьем и угасанием. Часа через два она встала и, наскоро поев, вновь отправилась на занятия.
Глава 7
Через две недели в обучении Ривелсеи случился коренной перелом. Веттар Нарт сказал ей, что пришла пора начинать тренировки с огнём, самые сложные и самые нужные, и намекнул, что посвящение в ратлеры напрямую связано с этим. В последнее время Ривелсее стало почему-то казаться, что Мастер торопится как можно скорее подвести её к посвящению, сокращая раза в два те сроки, которые полагаются на те или иные упражнения. Она ясно чувствовала это, но не понимала, с чем это связано. Две недели вместо пары месяцев было потрачено на искоренение двух оставшихся, кроме боли, страхов, о которых Веттар Нарт говорил на первом занятии. Это достаточно легко далось Ривелсее, и Веттар Нарту приходилось раз за разом кивать, глядя на её успехи. Но вот с огнём всё было иначе. Если стихия воды почему-то казалась родной Ривелсее, то тренировки с огнём, напротив, давались её очень тяжело, она никак не могла добиться единства с этой трепещуще-жгучей, могучей и беспокойной энергией. Последние испытания стали для Ривелсеи самыми ужасными. Ожоги на теле, причиной которых раньше был только горячий металл, каждый день удваивались, поскольку теперь были вызваны своей непосредственной стихией. Мощь ратлера, развившаяся в Ривелсее до довольно высокой степени, и привычная техника отделения сознания, конечно, помогали ей в преодолении трудностей, но огонь абсолютно не гармонировал с её натурой, Ривелсея словно бы чувствовала даже враждебность огня по отношению к ней. Однако сейчас, как никогда сильно, стала помогать та фраза, которой Веттар Нарт обучил её в самом начале. Теперь только девушка поняла, насколько важна в этой фразе вторая строчка, которой сперва она не придавала особого значения. Каждый раз, произнося «Я не чувствую огня», Ривелсея ощущала, что пламя, лижущее ей ладони и коленки, словно смиряется, и боль утихает. Через несколько дней Ривелсея, вкладывая в эту фразу много ратлерской мощи, добилась того, что могла без особой боли погружать в пламя любую часть своего тела, однако это было всё равно очень неприятно, ощущение было полностью противоположно тому чувству растворения и слияния, какое она испытала во время упражнений с водой. Веттар Нарт постоянно торопил, занятия сейчас продолжались не по шесть и не по девять, что раньше считалось много, а по семнадцать часов в день, и Ривелсея каждый день после занятий почти искренне удивлялась тому, что она ещё жива. За всё время занятий нельзя было не только что отдохнуть – ратлеры этого слова вообще не понимают – но даже поесть и утолить свою жажду. Однако к этому она уже успела давно привыкнуть. Её мучило другое: с её Великим Мастером, с Веттар Нартом, что-то как будто случилось. Он мучил так, словно хотел вынуть душу, при этом почти не смотрел на неё, а его голос, всегда ровный и спокойный, теперь стал отрывистым и ещё более глухим. Вся жизнь состояла для Ривелсеи только в занятиях и сне, она почти месяц ни с кем не разговаривала, не видела даже Айледа, не думала о родителях и даже забывала принимать пищу. Только занятия. С семи утра до позднего вечера, каждый день, практически без отдыха. Тело Ривелсеи должно бы было давно ослабеть, но теперь его питала мощь, и слабости не было места рядом с ней. Ривелсея, однако, не понимала, к чему и зачем такая невероятная спешка. Она даже один раз, набравшись смелости, спросила об этом у Мастера, но тот очень сурово на неё посмотрел и не удостоил ответом. Менять что-то он явно не собирался, хотя Ривелсее казалось, что видеть её мучения ему вовсе не приятно и что не так уж он и спокоен внутри, как можно бы подумать. Впрочем, всё это были только догадки. Чужая душа всегда тонет в сумерках, а душа ратлера – вечная ночь, где не вспыхнет никогда даже искорка чувства, а если и вспыхнет, то вечный сумрак тут же её поглотит…
Но всё когда-нибудь кончается, и спустя полмесяца Веттар Нарт неожиданно сказал, что ближайшая неделя свободна от занятий и по истечении её будет посвящение. За неделю Ривелсея должна сделать свой выбор и решить, кем она хочет стать. Она кивнула и направилась к выходу, ничего не ответив и даже не попрощавшись. Она всё больше, сама того не желая, становилась похожа на своего Мастера. Вообще среди ратлеров не принято ни приветствовать, ни прощаться, ни благодарить. Считается, что излишние слова ничем не способствуют и даже мешают продвижению к намеченной цели, вот только каким образом, Ривелсея никак не могла понять.
Неделя отдыха стала для Ривелсеи настоящим подарком. Не надо рано вставать и бежать на бесконечные занятия, не надо вынимать из огня железные прутья, а можно просто поспать и погулять по Цитадели. В первое же утро она выспалась и практически весь день ничего не делала. Она могла себе это позволить после всего того, что приходилось делать на ежедневных, почти в течение пяти месяцев, занятиях. Только вечером она вышла из своей комнаты и сходила в соседний корпус, чтобы взять там какие-нибудь книги. Всё-таки выбор – кем ей стать – очень важный, и необдуманно его делать нельзя. За шесть дней нужно всё обдумать, прочитать и решить. Побродив полчаса по улицам Цитадели, Ривелсея вернулась к себе и, вызвав повара, потребовала ужин и каких-нибудь фруктов, заплатив за это двадцать монет серебром. Вскоре ей принесли зажаренную с грибами птицу и большое блюдо полуспелых груш. Съев первое, Ривелсея с грустью отметила, что грибы здесь готовят хуже, чем в корпусе для прибывающих. Тот мальчик-повар в этом действительно был превосходен. Но в целом всё было вполне прилично. Ривелсея села на единственный в комнате стул, спинка которого была аккуратно выкрашена обязательным для ратлерского интерьера фиолетовым цветом, открыла одну из книг, одновременно жуя груши и стараясь не капать соком на страницы книги – толстого манускрипта, по которому училась, судя по его виду, не одна сотня ратлеров. Страницы во многих местах были потрёпаны и покрыты пятнами, однако чёрные буквы, построенные из толстых отчётливых линий, всё равно проступали с большой чёткостью – ровные, без всяких завитков и округлостей, без малейших изъянов. Было сразу видно, что данную книгу писал ратлер. Читать её было довольно интересно. Ривелсея пропускала большей частью все рассуждения об известных ей принципах и выискивала в первую очередь то, что касалось её предстоящего выбора. Делать его она начала ещё до чтения книги и сразу как-то поняла, что сильнейшие – не её удел. В ней не было ни неимоверной мощи, ни колоссального гнева, ни желания мести. Она не хотела убивать, ведь не для того же она станет ратлером, чтобы заливать человеческой силой землю. К тому же – делать это бездумно, подчиняясь приказу и даже не рассуждая, заслуживают ли те, кого надо убить, смерти? Идея защищать союзников нравилась ей гораздо больше, и Ривелсея стала читать в первую очередь про них, чтобы лучше понять идеалы и принципы вернейших. И быстро разочаровалась, когда поняла, что функции вернейших и сильнейших мало чем отличаются. Вернейшие, с одной стороны, управляют всеми союзниками ратлерского клана, а порой и ратлерами, а с другой, обязаны их защищать. Казалось бы, обязанности их более мирные, но дело в том, что вернейших вместе с их подопечными очень часто заставляют присутствовать на поле битвы со злом. Кстати, «злом» мог признать Повелитель любую личность, клан, группу существ или людей, и под лозунгом борьбы со злом, как поняла Ривелсея, в принципе мог быть уничтожен кто угодно. Вернейшие по закону обязаны были приложить все усилия для защиты людей, которые служат Ордену, но Ривелсея уже знала о том, что чаще всего после боя они выживают, а гибнут союзники: всё ж таки Повелитель ценит жизни ратлеров гораздо больше, чем жизни вспомогательных бойцов.
Отвергнув и вернейших, Ривелсея уже автоматически сделала свой выбор: просто выбора уже больше не осталось. Начав читать про рыцарей мудрости, Ривелсея сразу же ощутила, что это и есть её путь, её выбор, её судьба. Загадочный путь, поскольку обязанности класса мудрейших не были подробно описаны, так что Ривелсея даже не смогла сразу понять, чем конкретно они занимаются – про это в книге не было написано почти что ничего. Однако Ривелсея заметила: именно мудрейшие во всех повествованиях данной книги уничтожали наиболее сильных и опасных врагов, появляясь чаще всего неожиданно и там, где их не ждали. Глубокой ночью Ривелсея закончила читать книгу, закрыла её и потом долго, вслушиваясь в себя, смотрела в ночную тьму. Всё, выбор был сделан, и в конце недели ей предстояло стать воином Разума, вступив на путь мудрейших, славнейший из ратлерских путей. К тому же, обучение у Веттар Нарта, состоящее, по большому счёту, из одних только пыток, закончилось, и этому просто невозможно было не радоваться.
И одновременно… В последнее время Ривелсея начала замечать в себе странную перемену в своём отношении к Веттар Нарту. Странное было чувство: любовь её к нему не угасла, но она словно бы обледенела изнутри и снаружи и почти уже не мешала Ривелсее жить. С большим опозданием, как бывает всегда в любви, включился Разум, и Ривелсея осознала то, что могла, но боялась осознать до этого: что она слишком ещё молода и неопытна, что любовь её к Веттар Нарту родилась из восхищения и просто даже потому, что она не видела ещё никогда в своей жизни мужчины, способного внушать такое уважение. Это, быть может, даже и не была любовь вообще, но первый опыт – главный опыт, и тут уж ничего нельзя поделать. Неудачная любовь – железом по душе. Теперь Ривелсея боялась этого чувства, не желая, чтобы все её связанные с ним мучения повторились вновь. Хотя нет: слово «боялась» тоже не сочетаемо с ратлерской мощью. Веттар Нарт давно уже отучил её и от этого слова, и от этого чувства. Целую неделю он потратил на то, чтобы обучить её конкретизации опасности и способам, позволяющим в любой ситуации, не поддаваясь панике или страху, найти верный путь действий и спокойно следовать ему, исходя из того, что конкретно является угрозой в данный момент. Ривелсея, конечно, не боялась. Используя данные методы, она просто решила, что любовь несёт только одни страдания, а потому и связываться со всем этим не стоит. И девушка Ривелсея умерла после этого решения, уступив наконец своё место Ривелсее-ратлеру. Нет эмоций. Нет страданий. Нет волнения. Есть мощь ратлера – та, которая способна заменить собой все другие чувства, вытесняя их понемногу из души и сознания. То чувство, которое помогает в жизни, как никакое другое. Теперь оно не просто струилось по телу, Ривелсея ощущала очень явно и ясно, что в ней полностью пропали все страхи и тревоги, мощь ратлера не могла их переносить и быстро уничтожала. Холодность рассудка, лёд сознания – неизбежны. Ривелсея чувствовала, что становится похожей на своего Великого Мастера, и до звания ратлера ей остался один только обряд посвящения. Ривелсея была уже готова. Она решила, кем быть, и сомневаться больше было не в чем. Путь избран, что впереди – неизвестно. Но это легко узнать. Нужно лишь начать идти…
За день до посвящения она, гуляя по Цитадели, увидела вновь Айледа. Он выходил из железных ворот с территории тренировок. Лицо его было задумчивым и очень мрачным, и чем-то в этот момент он даже походил на Веттар Нарта с его вечной суровостью. Увидев Ривелсею, он улыбнулся, но тут же вновь вернул себе серьёзное выражение.
– Здравствуй, Ривелсея, – сказал он.
Ривелсея кивнула, без улыбки и каких-либо изменений на лице, однако остановилась напротив Айледа. Ей хотелось пообщаться. Айлед во время ходьбы немного прихрамывал на левую ногу, и это ещё раз напомнило Ривелсее Веттар Нарта.
– Что случилось? – спросила она.
– О чём ты? А, нога… Да нет, ничего страшного, я её просто вывихнул немного, срастётся. А тебя ведь скоро уже посвятят, да? – спросил Айлед, и зависть ясно прочиталась в его выразительных синих глазах.
– Да, – кивнула она.
– Счастливая, – со вздохом сказал Айлед. – А мне ещё месяц, а то и больше. Хотя учиться, как я понимаю, я начал за три месяца до тебя.
– Почему так долго? – удивилась Ривелсея.
Айлед усмехнулся.
– Ну как почему? Ты разве не знаешь, что только Веттар Нарт способен обучать так быстро? Он высвобождает мощь за пару месяцев, ведь так? Я сначала очень хотел у него обучаться, однако меня направили к Келлнарту. Впрочем, я не жалею, – добавил Айлед.
– Айлед, ты уже выбрал свой класс? Кем ты хочешь стать? – спросила Ривелсея. – Я долго думала над этим, пока не избрала путь мудрейших. Мне кажется, он самый достойный. Максимум мощи и минимум проливания силы. Я вот не люблю, совсем не люблю силу и не хочу в ней утонуть. Что ты думаешь по этому поводу?
Айлед потупил глаза, но через миг вновь их поднял и ответил:
– Я примкну к рыцарям мощи. Это не менее достойный путь, и они не тонут в силе, а борются со злом. И потом, – он полсекунды помолчал, – у меня нет способностей, чтобы выбрать другой класс. Великий Мастер Келлнарт советовал мне выбрать именно то, что мне лучше всего подойдёт – класс рыцарей мощи, и я наверняка последую этому совету. Полагаю, для меня это более чем подходит. А ты – другая. Ты крепче, сильнее, мудрее меня. Будь я простым человеком, я бы, наверно, сильно тебе завидовал. Но зависть ослабляет, поэтому…
Ривелсея кивнула и, взглянув ему в глаза, сказала:
– Запомни, Айлед: очень глупо судить и об обычном человеке, и о ратлере тогда, когда его жизненный путь только начинается. Неизвестно, кем стану я, неизвестно, кем станешь ты и какой будет наша дальнейшая судьба. Понятно, что я сейчас сильнее, чем ты, ведь у меня завтра посвящение, а тебе ещё долго учиться! Но поверь, обучаться у Веттар Нарта очень тяжело. Было, – добавила Ривелсея, этим словом как бы отчёркивая данный период своей жизни. Ведь и правда, он уже кончился, и Ривелсея надеялась, что больше всего этого ей испытать не придётся, хотя смутно предчувствовала, что надежда эта довольно пустая. Путь ратлера только начинается с посвящения, и всё то, чему учат Мастера – лишь подготовка к настоящим трудностям и действительно опасной борьбе. Ривелсея пока не знала, с чем и как ей предстоит бороться, но она уже пылала желанием распространять истины Разума среди людей.
– Значит, тебя через несколько дней уже не будет в Цитадели? – спросил Айлед. – Молодых ратлеров обыкновенно тут же отправляют куда-нибудь с заданиями и поручениями, я думаю, что и с тобой поступят так же. Жаль, без тебя мне будет ещё более одиноко. А к тому же, я так и не успел тебя отблагодарить, Ривелсея.
Первым порывом Ривелсеи было сказать, что он ничего ей не должен и она не нуждается ни в благодарности, ни в помощи, но она поняла, что это неразумно, и потому ответила:
– Ничего, ещё успеешь. Мы оба служим Ордену, следовательно, увидимся ещё. Не здесь, так в другом месте. Не торопись, Айлед, да и вообще – не думай об этом.
– Хорошо, – ответил тот.
Вскоре они попрощались. Айлед медленно побрёл к жилому корпусу, а Ривелсея, некоторое время постояв в задумчивости, затем направилась, подчиняясь не вполне ясному порыву, в сторону аллеи, прямых раскидистых деревьев, к фонтану – тому самому, рядом с которым она стояла в день накануне своего знакомства с Веттар Нартом. Здесь ничто не изменилось, абсолютно так же фонтан струил свою воду из ярко-прозрачного синего камня. Но как же сильно изменилась она сама! Если в прошлый раз в эту стеклянную воду смотрела молодая симпатичная девушка, полная надежды и предвкушения – пусть тревожного, но всё-таки радостного, то сейчас вода в чистых своих бликах отражала уже лицо ратлера, оно стало строгим, с него полностью исчезли задумчивость и мечтательность, а в глазах зажёгся спокойный и ровный огонь, отражающий мощь, текущую внутри неё. Ривелсея, конечно, не могла не отметить и того, что лицо её сейчас выглядело далеко не так привлекательно, как в прошлый раз. Многочисленные ожоги и порезы, которые, конечно, были и на других частях тела, сильно мешали увидеть её прежнюю правильность и красоту.
Ривелсея около часа сидела в одиночестве на скамейке перед фонтаном и смотрела на воду. Она о многом думала в это время. О родителях и доме, который она покинула больше чем полгода назад, и при этой мысли горечь вновь наполняла сердце. Ривелсея подавила её поток мощью, однако отогнать воспоминания всё равно не смогла. Некоторое время затем она думала о Веттар Нарте. Теперь уже спокойно и холодно – не как девушка, а как ратлер. Наконец, когда стемнело, она встала и отправилась спать. В эту ночь спала она плохо – мысль, что завтра она станет ратлером, не давала ей покоя, ведь к этому она стремилась почти полгода, вынесла столько кошмарных тренировок! И наконец – завтра… Что будет дальше, она не знала, но была готова к любым поручениям Ордена. Разные мысли шли бесконечным потоком. Ривелсея заснула в третьем часу и едва не проспала посвящение, которое, согласно словам Веттар Нарта, должно было начаться в шесть.